Ты мне дороже всяких министров

С самого утра Калугину одолела ужасная простуда. Горло невыносимо болело, она беспрерывно шмыгала носом и держалась за голову, что б хоть немного унять, нарастающую, казалось, с каждой секундой, головную боль. Вчерашним вечером небольшой усталости и головной боли Людмила не придала особого значения и продолжила работать, несмотря на своё подозрительно ухудшающееся состояние. Очередная министерская проверка была уже буквально «на носу», поэтому трудится женщине приходилось достаточно продуктивно, «не покладая рук», чтобы не упасть в глазах начальства. Сказывалось и на её активности отсутствие, как таковой, помощи. Наличие заместителя почти ничем не облегчало что повседневные дела, что бумажную волокиту для предоставления вышестоящему начальству. Да и сами сотрудники учреждения работали не достаточно, не в полной мере. Или это казалось только Калугиной? Проснувшись следующим утром, женщина, затуманенно взглянула на часы и ужаснулась. «Проспала! Опять! Как же так?» Быстро вскочив с кровати в глазах потемнело, что заставило Калугину вновь опустится на кровать. Тело никоим образом не хотело подчиняться его хозяйке, чему та была безумно недовольна. «Почему же в самый необходимый момент всё идёт отнюдь не своим чередом?!» Спустя пять минут размышлений и взвешивания всех приходящих на данный момент в, и так загруженную мыслями голову, за и против, Людмила медленным шагом, дабы не упасть, направилась к телефону. Номер приёмной она знала уже наизусть, именно поэтому позвонить секретарю не составило, как таковой, большой проблемы. Проблемой, как раз таки, стал севший голос Людмилы, который она до звонка в приёмную не заметила. Ну с кем же разговаривать в абсолютно пустой квартире? Не самой с собой же? Сообщив секретарю о своей неожиданной болезни, дав распоряжения по дальнейшей работе без неё и выслушав долгую речь Верочки, в которой «Выздоравливайте, Людмила Прокофьевна!» и «Конечно, сделаем всё в лучшем виде!» повторялось, как казалось Калугиной, раз пятьсот, женщина отправилась в постель.       

***

Пол дня совершенно без какой-либо работы и даже, что удивило женщину, без домашней хлопотни, Калугиной было вполне достаточно, чтобы начать сходить с ума, ведь заняться ей было абсолютно нечем. Тихонько чихнув, Людмила быстро утёрла нос платком, обычно лежащем в правом кармане домашнего халата, с тяжестью вздохнула и продолжила утомлённо читать книгу. Никакая информация не воспринималась с той же красочностью, что в здравом состоянии, да и она понятия не имела что в данный момент читает, сознание было затуманенно абсолютно. Только лишь Калугина успела прилечь на диван, укрывшись, рядом лежащим, пледом, как вдруг раздался звонок в дверь. Что ж тут сделаешь, неудобно заставлять ждать того, кто бы это ни был. Наконец открыв дверь, на пороге она увидела того, кого совершенно не ожидала увидеть прямо здесь и сейчас. –Новосельцев? Ты что тут делаешь? – удивлённо спросила женщина, всё тем же севшим голосом. Из подъезда резко потянуло холодом, что заставило Калугину посильнее укутаться в халат, завязывая покрепче, уже ослабленный за весь день, пояс. –На работу пришёл, а тебя там, к сожалению, не оказалось. Обидно получилось. –Приболела немного. –Мне Вера тоже самое сказала. Впустишь? –Конечно впущу, что мне остаётся делать. –ответила женщина проступая вглубь квартиры

***

–Ты как себя чувствуешь, Людочка? –спросил Новосельцев, попутно стявя наполненный водой чайник на, уже зажённую, конфорку газовой плиты. Анатолий, за время их, уже устоявшихся за несколько месяцев, отношений с Людмилой, успел изрядно обжиться в её квартире и чувствовать себя уже с абсолютнейшим отсутствием скромности и скованности. Казалось, не будь у него детей, ссылаясь на которых он постоянно возвращался из квартиры уже «без пяти минут жены» домой после очередного вечернего пребывания у неё, он бы уже давно переехал к ней. –Хотелось бы, конечно, лучше, но я бы не сказала что совсем уж плохо. Думаю, отлежусь пару дней и в ближайший понедельник выйду на работу. Кстати говоря о работе, Самохвалов как, справляется? – Ну-у-у, да, наверное. Хотя, говоря честно, не знаю. –Совет начальников отделов был? – Людмила, будто пропустив мимо ушей ответ на свой же вопрос, задала следующий. Новосельцев в ответ лишь отрицательно помахал головой. –Какой ужас! – встав и громко выругнувшись, Людмила закашлялась и продолжила своё возмущение более тихим тоном– Ну ты посмотри, у меня проверка на носу, а он тут прохлаждается! Взяла на свою голову! Никакой помощи не дождёшься! Да, что там, помощи? Позвонила же, объяснила как да что, а он?! –Ну тише, тише, что ты завелась-то? – абсолютно спокойно спросил Анатолий, обхватив Калугину за плечи.– Тебе вообще поменьше бы переживать по таким пустякам, нервные клетки не восстанавливаются, милая. –Всю ж статистику мне погубит, чёрт...–после слов Новосельцева женщина стала заметно спокойней и, вдруг, неожиданно погрустнела–Придётся выходить в следующий понедельник. –Никуда ты не выйдешь! Решила она, ишь какая! Будешь лечится всю неделю, как положено по штатном расписанию. А если понадобится, так и месяц сидеть будешь! И даже не смей перечить! Заодно отдохнёшь, сил наберёшься, переждёшь эту, будь она не ладна, проверку. Не хочешь дома всю неделю сидеть, так приходи к нам как лучше себя чувствовать будешь. Мальчишки рады будут... И я тоже... После разговора с мужчиной Людмила практически уже забыла о всех своих возмущениях. С его приходом, казалось, все её проблемы в миг отодвигались на дальний план. Вот она, любовь, в своём лучшем проявлении! С ним было так легко, спокойно... –Да ну, что ты... Заражу вас ещё, не дай бог... Тебе разве это сдалось? –Сдалось! Анатолий перевёл руки на талию женщины, тем самым притягивая её ближе к себе так, что их отделяло буквально пару сантиметров, и поцеловал Калугину в макушку. Вдруг раздался хлопок входной двери, слившийся со свистом, уже успевшего закипеть, чайника, после чего последовало: —Люд, не пугайся, это я! Калугина тут же направилась в коридор, оставляя Анатолия всё так же стоять в кухне, теперь уже в полном недоумении.