День, когда я возненавидел сгущёнку

Кручу колесико громкости, и музыка из динамиков режет по ушам, сотрясая воздух и стучась в душу. А я что? А я и не против! Открываю окошко, пропуская в салон новенького авто летний воздух, и подпрыгиваю на сиденье от внезапно нахлынувшего кайфа. Боже, как же я люблю вот так кататься по почти пустой трассе! Ни людей тебе, ни машин – красота! Знай себе выжимай педаль газа, да крути баранку на поворотах. Пританцовываю и качаю головой в такт ритмичной музыке. Яркое солнце слепит глаза, но я не обращаю на это внимания, отдавшись своему занятию и искренне наслаждаясь моментом, ведь не каждый день тебе выпадает шанс прокатиться на отцовской машине с ветерком под зажигательную музыку. Как-никак, ни одному нормальному мужику в здравом уме не захочется, чтобы его девятнадцатилетний сынок, даже не получивший прав из-за халатного отношения к этому пикантному делу, разбил его автомобиль во время очередной «прогулки». Издаю победный клич индейца племени апачей и кручу руль влево. Поворот чуть ли не на сто восемьдесят градусов удался почти успешно. «Почти» потому что я изрядно нахватался растительности из ближайшего кустика, которая залепила обзор своими милыми цветочками. Я, смачно выругнувшись, принялся отдирать все это безобразие от лобового стекла. Листья крепко присосались к гладкой поверхности, и мне пришлось изрядно попотеть, чтобы освободить себе обзор, достаточный для того, чтобы хотя бы мельком следить за дорогой. Этого вполне хватит, ведь в такую рань, тем более в четверг, никакой нормальный человек не станет прогуливаться по трассе. Как же я ошибался… Отодрав последний лист, я наконец взглянул на дорогу. Ко мне с быстротой, превышающей скорость света, приближалась девчонка на велосипеде. На вид ей нельзя было дать больше шестнадцати лет. Темные волосы собраны в неаккуратный пучок, модные очки в черной оправе занимали добрую половину лица, бриджи кислотного цвета были закатаны чуть выше колена, открывая всем, кому ни попадя, прекрасный вид на темно-фиолетовые синяки размеров с галактику. За спиной болтался рюкзак всех вообразимых и невообразимых оттенков, а на ручке железного коня самозабвенно болтался полупрозрачный пакетик с чем-то твердым. Это было понятно по тому, как опасно накренялся велосипед, когда пакет со всей дури врезался в раму. Боже упаси, если такая штуковина попадет по капоту машины… Ведомый такими мыслями, я дернул руль в сторону и одновременно затормозил, стараясь избежать столкновения. Девчонка тоже постаралась отъехать от меня, но не сумела удержать равновесие и грохнулась вместе с великом в растительность. Я поморщился. Под колесами что-то лопнуло, и машина дернулась, как будто проезжая по чему-то скользкому, зато спустя пару метров остановилась окончательно. Я откинулся на спинку водительского кресла и хлопнул себя ладонью по лбу. Надо же было так вляпаться! Выходить я пока не собирался. Быть может, надеялся, что она не заметит меня и уедет поскорее, как бы глупо это ни звучало. Но она не планировала покидать место столкновения, как бы я этого ни хотел. Вскочив с земли и отбросив с себя велик, девчонка подбежала к тому самому колесу моей машины, под которым что-то лопнуло, присела на корточки и начала что-то бормотать. Я пытался прислушиваться, но музыка заглушала ее голос, и я выключил ее. — Баночка моя дорогая, сгущёночка вареная… Что за хрень? Я позволил челюсти подмести пол, и только после того, как отошел первый шок, вышел из машины. Девчонка сидела с обреченным видом на земле и ковыряла палочкой асфальт, по которому тонким слоем было размазано нечто бледно-коричневого цвета. Жестяная банка, изрядно запачканная, валялась рядом. Я подошел ближе и оценивающе посмотрел на картину. Сумасшедшая. Определенно. — Чего вылупился, ирод проклятый? — она подняла голову и, кривясь от слепящего солнца, уставилась на меня. Я опешил, не зная, что ответить, но ей и не нужен был мой ответ. — Сгущёночку мою… изничтожил. Отродье Сатаны. Кажется, ей нравилось это увлекательное занятие, но все же она была искренне расстроена, чуть ли не плакала. Мне стало ее жаль. Конечно, ездить на велике по центру дороги не хорошо, но и я тоже хорош. — Слушай, ты это… Прости, а? Но она была неумолима: — Ты сгущёнку мою раздавил! Девчонка вскочила с земли и, подскочив ко мне, начала тыкать в лицо палочкой, измазанной в сгущенке. Я немедленно отпрыгнул подальше и, выставив перед собой руки в защитном жесте, предложил: — Ну хочешь, я тебе еще сгущёнки куплю? — А домой я как поеду, по-твоему? Колесо на велике сдулось! Я перевел взгляд на валявшийся неподалеку велосипед. Колесо не просто сдулось, спицы были согнуты под неестественным углом, и только самоубийца решился бы поехать куда-либо на таком велике. Я выпал в осадок, признавая ее правоту. Чувствую, этот день будет долгим… — Я тебя отвезу, если хочешь, — предложил я. Она фыркнула. — Само собой! И сгущёнки… три банки! Я страдальчески закатил глаза, но, снова глянув на велик, понял, что я еще легко отделался. Если бы она вполне справедливо заставила меня оплачивать ремонт колеса, то скандала дома было бы не избежать, что уж говорить о прогулках на машине отца… — А не слипнется? — на всякий случай все же спросил я. Девчонка хохотнула. — Мечтай дальше, злобный плющитель сгущёнок! Ок, ладно, я все понял. — Садись в машину. Где там твой магазин сгущёночный? — А велик? Ты же не оставишь его умирать на обочине, нечестивый ломатель велосипедов? Я простонал что-то нечленораздельное, но, решив не спорить с пострадавшей, открыл багажник и бросил туда железного коня. Сумасшедшая тут же выпрыгнула из машины и закатила истерику: — Чего это ты творишь, супостат? На заднее сиденье его положи, не то в милицию жаловаться буду! — За что-о? Я искренне негодовал. Чем ей багажник не приглянулся?! — Ему там неуютно будет, — я в который раз за сегодня приложился лбом к ладони, не скрывая раздражения. Боже, ну как можно быть такой… такой… Такой! Скрипя зубами, я все же уютно устроил велосипед на заднем сиденье. Благо, придурошная девчонка не потребовала поставить своего коня прямо на кресла… Первые три минуты езды между нами царила идиллия, и я грешным делом понадеялся, что на этом выкидоны закончены, но это было лишь затишье перед бурей. — Как тебя зовут? — Олег. Она хохотнула, и я закатил глаза к потолку. Что смешного?! — Мою собаку тоже зовут Олегом! — поделилась она, словно прочитав мои мысли. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоить подшаливающие нервишки. Точно ненормальная! — Смех без причины — признак дурачины, — процитировал я известную поговорку, но та, к кому это было обращено, не обратила ни малейшего внимания. — А меня Машей зовут. Я просто кивнул и грешным делом понадеялся на конец разговора. — Олежка, мне жарко. — У меня открыто окно. — Мне все равно жарко, злодей! Включи кондиционер или я сама включу его! И, не дождавшись моего категоричного «нет», Маша ткнула неведомую мне кнопку, и я почувствовал, как спинка моего кресла медленно опускается. — Верни все на место! — взвизгнул я. — Сейчас, сейчас, — заверещала Маруся, тыкая на другие кнопки. Сначала включилась ненавистная мною «Радио Дача», затем медленно поехала назад крыша, потом механический голос объявил: «До гей-клуба «Синяя ласточка» восемнадцать километров четыреста метров. Через двести метров сверните налево». Маша прыснула, нажимая новую кнопку. На этот раз спинка кресла медленно поехала в нужное положение, но, приняв его, решила не останавливаться, медленно придавливая меня сзади. — Эй, куда так сильно? Останавливай шарманку! — завопил я, предчувствуя приближение катастрофы. — Сейчас, сейчас, — снова заверещала девчонка и выключила радио. — Я не помню, куда нажимала! — в притворной панике выкрикнула Маша. Видимо, ее забавляла эта ситуация. Конечно, ведь это не ей приходится смотреть на дорогу и рулить, когда сзади тебя прижимает кресло! — Сделай что-нибудь или мы врежемся в ближайший куст! — взорвался я, и «внезапно» нужная кнопочка нашлась. Что за женщина, честное слово? Я расправил спину почти счастливо и закрыл, наконец, крышу. Включил диск с роком и расслабился, как вдруг… — Что за дерьмо ты слушаешь? Я выпал в осадок, но все же решил, что мне послышалось, и переспросил: — Что, прости? — Включи «Юмор FM» или гори в аду, Сатана! — надо же, какое повышение в должности. От отродья к самому властителю преисподней. Надо это отметить парой банок сгущёнки… Как только нужная станция была найдена, колонки разорвал голос Петросяна, царя шуток. Он что-то цитировал из КВНа, поливая фразы участников лихой долей дешевого юморка, и я почувствовал, что еще немного, и мои уши взорвутся вместе с мозгом, но Маруся затихла, и я решил, что пять минут, которые предстоит ехать до магазина, я сумею перетерпеть. — Слушай, Лежка, у меня ноги затекли, можно я их… сюда положу? Не успел я повернуть голову в ее сторону, как перед моим взором открылась небывалой наглости картина, а именно Машкины ноги с розовыми в цветочек носками, касающиеся лобового стекла чуть правее меня. Все цензурные слова мгновенно вылетели из моей головы и единственное, что я мог делать, это беззвучно открывать и закрывать рот. — Свобода от душных кроссовок! — маленькие пальцы поочередно подергались, а голос девушки отдавал той самой свободой. Я смирился со свое нелегкой судьбинушкой и уперся в приближающийся магазин, где просто обязана быть сгущёнка. Когда мы прибыли на место, я тут же заявил, что не оставлю машину без присмотра, и спустя десять минут пререканий и взаимной ненависти Маша взяла у меня сто рублей и, поджав губы, потрусила в магазин. Еще через пять она вернулась и, достав из рюкзака перочинный ножик, начала старательно отковыривать крышку, бормоча себе под нос что-то о нехороших дядечках и воссоединении любимых. Я дождался, пока дело будет закончено, а крышка — отправлена в мусорное ведро и завел мотор. — Куда едем? — В городской парк, — мгновенно ответила девчонка и, подчерпнув пальцем немного сгущёнки, отправила ее в рот. Я нервно сглотнул, прикидывая урон здоровью девочки и моим нервам, но, достаточно быстро справившись с шоком, направил машину в сторону парка. Благо, нужное место было всего в паре минут езды, и Маша, поглощенная пожиранием лакомства, не вытворяла за это время ничего экстраординарного. — Приехали, — с радостью в голосе объявил я, останавливая машину. Девчонка оторвалась от жестяной банки и, закинув рюкзак на плечо, вылезла из машины. Я вышел следом и, достав с заднего сиденья велосипед, торжественно вручил его сластёне. Та кивнула в благодарность и улыбнулась. — Когда-нибудь еще так покатаемся, - пообещала она. Я поспешил смыться.