Двое на утесе

Приготовления ко Дню Становления начались в столице за месяц до назначенной даты, если не раньше. Асфель лично в этом процессе не участвовал – только подмечал, как постепенно меняется облик города и настроения среди его жителей. Ближе к торжеству атмосфера праздника захватила, кажется, вообще всех. Даже вечно угрюмый Джикел поддался ей и словно бы стал снисходительнее к простым даэвам, чьи мысли сейчас занимало что угодно, но не война. Маркутан, отозванный с границ по случаю торжественной мессы, занимался еще и организацией праздничных мероприятий в городе. Румиэль же воспринимала происходящее с каким-то несвойственным ей благоговейным трепетом, заявив – это наша история, Асфель. Сложно было не согласиться, но отчего-то всеобщего воодушевления Хранитель Севера не разделял. Сам не знал почему. И, как назло, даже балауры и элийцы притихли, словно отдавая дань уважения асмодианам и их долгой борьбе за выживание, отраженной в этой памятной дате. Город в День Становления искрился и гудел. Много лет назад он стал для обреченных на вечную тьму людей новым центром мира, гулко бьющимся сердцем Асмодеи. Стал надеждой. Пандемониум – его детище, его символ, его обещание. Почему же так нестерпимо хотелось исчезнуть? Так он и поступил. Произнес торжественную речь, совсем как сотни лет назад, и растворился в потоке эфира под гул тысяч голосов, скандирующих его имя: «Во славу Асфеля, во славу Асмодеи! Во славу Асфеля, во славу Асмодеи!» Тишина горной гряды Альдер показалась ему почти благословением. Широкий утес, на котором оказался Хранитель Севера, низко нависал нал тускло освященной долиной. Еще теплый ветер гнул ветви немногочисленных деревьев, шелестел стеблями однолетника и игриво трепал его волосы и полы темных одежд. Здесь царил покой. Твари, населявшие долину, жили своей жизнью и не обращали на шедима никакого внимания... – Эй! … все кроме одной. – Что ты тут делаешь? – окрикнули его со спины. – Это мое место! Он обернулся. Между серыми глыбами в нескольких метрах от него, вперив руки в бока, стояла девчушка лет десяти от роду. – Уходи! – приказал ребенок. Асфель и не думал двигаться с места. – Тебя отец прислал? – Нет, – усмехнулся шедим. Девочка задумалась. – Ты ему расскажешь? – А надо? Она помолчала. Потом смерила взглядом словно решая стоит ли иметь c ним дело. Девочка была худенькой, взъерошенной, как нахохлившейся птенец хайка. Взгляд цепкий, нахальный – видно, что сама себе предоставлена. – Давай договоримся, – деловито предложил ребенок. – Слушаю, – кивнул Асфель. Это было… забавно. Девочка покопалась в поясной сумке и извлекла оттуда нечто, обернутое в тканевую салфетку. – Отдам половину, – с этими словами она откинула ткань в сторону, внутри оказался кусок пирога с какой-то ягодной начинкой, – а ты ничего не расскажешь отцу. И уйдешь! Асфель строго прищурился. – Стащила? Девочка покраснела, насупилась и выпалила: – Тебе какое дело?! Согласен или нет? Ему пришлось всеми силами сдерживать рвущийся наружу смех. – Оставь себе, – голос все-таки дрогнул. Девочка фыркнула и, демонстративно откусив кусок пирога, гордо прошествовала мимо него к покатому валуну. Плюхнулась на него, закинула ногу на ногу и, хитро прищурившись, спросила: – Ты не здешний да? – Верно, – согласился Асфель. – Оно и видно. Я – Рани, – представилась девочка. – Дочка главаря разбойников Уль Го Рына. А тебя как зовут? Похоже прогонять его передумали. Асфель осмотрелся и, не найдя ничего подходящего, опустился на тот же валун. Ну вот и как представиться? Настоящего имени не назовешь – не поверит или за сумасшедшего примет. Никто кроме военачальника столицы почему-то на ум не пришел. Да и вряд ли девочка из захолустья знает его имя, так что… – Видар, – солгал он. Рани тем временем жевала пирог и с интересом его разглядывала. – А ты откуда? – поинтересовалась она. – Пандемониум. – А что тут делаешь? – Видимо, – он вздохнул и переводя взгляд на долину, – то же, что и ты. – Видимо, – как-то очень по-взрослому отозвалась Рани. Они помолчали. Рани разделалась с пирогом и небрежно отерла руки о свою жилетку. Опасливо покосилась на мужчину – не будет ли взрослый ругаться? Асфеля такие мелочи не волновали от слова совсем. Он наблюдал за яркими огоньками внизу – шныряющими туда-сюда спарки – и вспоминал первый день Асмодеи, который он и Джикел встретили плечом к плечу именно здесь – в Исхальгене. В долине все еще можно было найти руины, сохранившиеся после Катаклизма. Он помнил День Перемирия. Помнил рокот, прокатившийся по миру, когда Башня Вечности раскололась. Помнил, как дрожала земля, как эфирные потоки вырывали из нее куски, унося с собой сотни несчастных, спасти которых было уже невозможно. Как даэвов затягивало в разломы – к бесконечной пустоте и сияющим огонькам, позже получившим имя «звезды». Помнил он и тьму, окутавшую мир, после Катаклизма. Тьму, которая пугала даже его – бессмертного Служителя Вечности. Первую ночь и первый день их нового мира олицетворяли собой сотни костров, разбросанных по всей долине Альдер, чтобы осветить обломки былого величия и согреть людей. Именно здесь собирались выжившие – даэвы, люди и нелюди. Сейчас об этом мало кто помнил, но сам он помнил все до мельчайших подробностей. От тяжелых воспоминаний его отвлек неожиданный вопрос: – А ты даэв, да? – Да, – согласился Асфель. – А покажи крылья! Он бросил на девочку насмешливый взгляд. Ее глаза горели любопытством. – Ну пожалуйста, – протянула девочка. – Ну, смотри… Асфель поднялся на ноги. Поток эфира под его рукой задрожал, искажаясь. Крылья, чёрные как ночь Асмодеи, раскрылись во всем своем великолепии. Длинные маховые перья на концах в свете люминесцирующих кристаллов в горной породе отливали то синим, то фиолетовым. Конечно, это было просто обличие. Девочке не стоило видеть его в истинной ипостаси. Многие бывалые даэвы переносили этот опыт с трудом. – Красивые, – искренне восхитилась Рани. – Потрогать можно? – Нет, – он покачал головой. Рани, кажется, ничуть не обиделась на отказ – продолжала восхищенно таращиться. Асфель усмехнулся и сложил крылья. Волна ветра, рожденная этим действием, едва не сбила девочку с ног. Она пришла в еще больший восторг. – Я тоже стану даэвом, – гордо заявила Рани. – Не сомневаюсь, – согласился шедим. Она восхищенно уставилась на него. Видимо, раньше никто не воспринимал это заявление в серьез. Рани широко улыбнулась, подскочила к нему и, схватив за руку, потянула в сторону полого спуска. – Пойдем, – предложила она, – посмотрим, что в деревне делается. И на озеро! Непосредственность девочки отзывалась внутри каким-то обезоруживающим теплом. Он невольно улыбнулся. – Ну пойдем…