Депрессия

       Солнце уже заходило за горизонт. В комнате потихоньку начало темнеть, что создавало зловещую атмосферу. Приклеенные к потолку бабочки, вырезанные из старого журнальчика, блестели от лучей заходящего светила. Они переливались тёмно-синими цветами, из-за глянца. По стене ползла маленькая мокрица, спешила поскорее добраться до своего дома в маленькой дырочке в стене.       На полу валялись грязные футболки в которых копошилась кошка, играя с ниточкой, торчащей из ткани. Всё это дополняли пустые бутылки и коробки из-под пиццы, в которых ещё остались куски теста уже давно не первой свежести.        Можно было бы назвать всё это творческим беспорядком, если бы оно не выглядело так отвратительно. Было видно, что хозяин ленится наконец заняться уборкой и привести место в порядок. Сам хозяин вальяжно сидел на ободранном кресле, где была большая дырка, из которой торчали куски поролона.       Он курил дешёвую сигарету, почёсывая голову, и убирая волосы за ухо. Зеленые глаза блестели от слёз. Они медленно стекали по щекам, и казалось, что сам парень не замечает того, что плачет.        Слезинки медленно стекали с пухленьких щёк на обнаженную грудь. Пепел падал прямо на колени, но тот и это не замечал, ; порой огоньки прожигали ткань его джинсов, прежде чем окончательно потухнуть. Ларс сидел около получаса не издавая никаких звуков; полная тишина. Лишь он и ничем не примечательная стена, на которой висел постер Лемми. Его он и разглядывал, докуривая вонючую сигарету, затем потушил её об то же самое кресло, где оставались следы на прожженной бархатистой красной ткани. Если смотреть на этого человека, то без сомнения было видно, что он страдает. Что-то гложет его, и с этим он справляется как может. Запивая всё дешёвым пивом, закуривая недорогой сигаретой с отвратительным ароматом который подразумевался как «Сладкое яблоко», но получалось что-то иное. В таком состоянии он находился чуть меньше месяца. Взяв небольшой отпуск, он приехал в Нью-Йорк, в очередной коттедж, так там и засел. Не видя толком белого света, он только и делал что спал, ел, смотрел глупые передачи по телеку, потом, вечером, садился в кресло и долго курил, смотря на всё тот же, криво приклееный постер Лемми. Товарищи по группе пробовали дозвониться до Ульриха, но тот не брал трубку. Даже как-то к нему приезжал Кёрк, и стучал в дверь, требуя её открыть, что Ларс так и не сделал.       Не хотел. Не хотел, чтобы друзья видели его в этом плачевном состоянии. А главное, что Ларс и сам не понимал, как всё получилось. В один «прекрасный» день на него навалилась такая тоска, что хотелось идти и вешаться. Все эти насмешки его товарищей по группе о его игре и ритме. Всё накопившееся под коркой мозга наконец нашло освобождение и вылилось всё в его депрессивное состояние.       Вдруг датчанин услышал щелчок двери его дома. Страх тут же одолел парня, который только недавно хотел покончить с собой, вовсе не боясь умереть.       Тихие шаги начали приближаться к его комнате. Тут Ульрих сообразил, что нужно взять какой-то тяжёлый предмет и дать по соплям тому, кто так бестактно проник в его дом. Кто, как казалась тогда Ларсу, пришёл именно за ним и его дорогими вещами.       Но к счастью, это был не кровожадный грабитель, а всего лишь обеспокоенный Джеймс, который каким-то образом раздобыл ключи от его коттеджа.       Он тихо приоткрыл дверь комнаты, и тут же почувствовал мерзкий запах, нестиранных вещей и тухлой пищи. Плюсом ко всему давненько не мытого тела.       Хотелось в ту же секунду убежать от этого отвратительно места, но он знал что так будет. Он чувствовал, что Ларсу плохо, и что тот не в состоянии сейчас что-либо делать по дому.       Хэтфилд аккуратно подошёл к Ульриху, который держал в руке биту и зло таращился на него. Видимо, он не сразу понял, что это Джеймс, поэтому уже хотел замахнуться, как увидел знакомые голубые глаза и понял, что это его любимый Джеймс, который наконец поможет ему выбраться из пропасти. Блондин взял биту и откинул её прямо в гору грязного белья, где недавно сидела кошка. Он добродушно улыбнулся, как только мог и взял Ларса за руку.  — Это я, Ларс. Я пришёл тебе помочь, мой дорогой друг. Твоя депрессия сильно затянулась и из неё пора выходить. — говорил Хэтфилд, поглаживая датчанина по тыльной стороне руки. Его слова были так внушительны, что Ларс поверил в то, что он справится с этим. Только он и Джеймс.  — Я скучал по тебе, моя глупая принцесска… Ты так неожиданно уехал, что мы не сразу поняли, что случилось. — Рассказывал Джеймс с той же добротой в голосе, пока Ларс смотрел на него и верил, и слушал каждое произнесённое его слово. — Почему ты не сказал мне раньше, что тебе настолько плохо? Я бы давно смог тебе помочь и ничего этого бы не было. — Теперь уже обеспокоено спрашивал парень, заглядывая в зелёные глаза собеседника, который просто молча смотрел на него, со своей фирменной улыбкой, и казалось, что от того состояния и след простыл. Ларс крепко взял ладонь Хэтфида и держал того возле себя, не давая отпустить его руку.  — Не уходи от меня, прошу. Никогда больше не уходи, и я не уйду от тебя больше. — Жалобно говорил Ульрих, смотря в голубые глаза Джеймса, все продолжая гладить того и умоляюще тараторить.  — Что ты Ларс, я не уйду от тебя. Обещаю. — Всё так же по-доброму убеждал Хэтфилд, ещё крепче сжимая ладонь датчанина. Ларс положил свою макушку на тёплую грудь блондина. От него так вкусно пахло одеколоном, что Ульрих невероятно сильно прижался к телу парня и вдыхал дорогой аромат. Джеймс же начал поглаживать довольного датчанина и покачивался туда сюда как бы убаюкивая его. Что у него и получилось. Через 10 минут Ларс уже довольно сопел, улыбаясь во сне.  — Спи, маленький Ларс. Пусть ты больше никогда не будешь грустить, ведь я буду с тобой.