Бессмертие для самоубийцы

Ее способности он заметил давно. Не каждая тринадцатилетняя девочка сможет убивать людей с такой непробиваемой сталью в глазах. Будто она сама мертва. Годы шли, девочка развивалась, принося во славу Джашина новые жертвы. Его такое положение дел полностью устраивало: старик хохотал от вида изуродованных душ и озорно поглядывал на девчонку, уже представляя, как будет с ней развлекаться в загробном мире. Ему это не нравилось. Перечить одному из главных божеств у него пока не было возможности, но обмануть похотливого старика — раз плюнуть. Харуно Сакуру все знали и боялись. Ее врожденные способности к владению катаной поражали даже великих мастеров. Она собственными руками убила своего отца, когда тот полез к ней с высунутым членом наперевес, а мать — потому что выбрала такого муженька. Но ее никто не считал сиротой. Любого, кто посмел открыть свою вонючую пасть, Сакура убивала. Ее маниакальное желание избавиться от крови тех двух прогнивших привело к постоянным попыткам самоубийства. Но так это видели остальные, она же чувствовала в этом освобождение. Кровь лилась из перерезанных вен, капая тонкой струйкой на заблеванный асфальт в одном из переулков. Тяжелая смесь кислорода и запаха трупа наполняла легкие. Каждая новая душа, убитая во славу Джашина, давала ей возможность выливать эту мерзкую скверну из себя. Бессмертие для самоубийцы. Оторванные руки и ноги, иногда головы, служили доказательством выполненного заказа. Сакура с особым наслаждением скидывала свою ношу перед заказчиком, наслаждаясь его реакцией. Упоительная радость от мести старому врагу или ужасающий испуг от осознания произошедшего — ее награда. Всего было пятьсот семьдесят три жертвы — ноши, — так Сакура называла этих несчастных. Они не имели для нее морального веса — только кусок мяса, который потом съест волк. К нему Сакура всегда приходила с чувством, что совершает что-то великое. В его темно-серых глазах она никогда не могла прочитать истинные эмоции — этим он ее подкупал. Их уговор был очень прост: одна ноша за одну несравненную ночь с ним. Глубокие укусы, разрывающие плоть, вызывали у Сакуры оргазм одним только воспоминанием о них. Ее бессмертное тело уже на следующее утро стирало все следы, оставленные ночью, заставляя хотеть повторения все больше и больше. Тяжелые шлепки по упругим ягодицам отдавались звоном в ушах — контузия с глубоким и рваным проникновением в анал. Он имел ее во все дыры, заставлял давиться спермой и смазывал рвотой небольшую грудь. Смесь похоти и отвращения уносила Харуно далеко за пределы этого мира. Ей казалось, что она уже сейчас находится подле Джашина. Утопая руками в пепельных волосах, проводя ими по каменным кубикам пресса, заглатывая член по самые яйца, терпя удары тяжелой пряжкой ремня, Сакура не думала о своем происхождении. Ей нравилось жить этим мгновением. Горячее дыхание на внутренней части бедра отдавало тягучей болью и громкими стонами неудовлетворения. Хотелось продолжения, а он все тянул, наслаждаясь процессом выделения естественной смазки. Долгие прелюдии распаляли, заставляя тело ломиться от желания. Укус за яремную вену, след от ножа около подвздошной, ожог от сигареты на затылке. Его не волновала ее готовность к сексу: грубо на столе прямо над ношей или на огромной кровати в спальне — он устанавливал время и место. Сакура извивалась под тяжелым мужским телом. Попытки попасть под ритм были награждены сильными ударами в скулу и бровь. Сегодня она была хорошей девочкой. Болезненные толчки будто выбивали из нее стон, который гас в звуке глухого удара. Соленый пот заставлял кожу проскальзывать по дубовой поверхности стола. Сакура до крови разодрала ногти, стараясь удержаться. Сегодня они пробуют новую игру — клеймо. Хруст бревен в камине играл, словно симфонический оркестр. Сакура виляла оттопыренными бедрами под их ритм, вызывая у Хатаке волчий оскал. Девочка поняла правила. Он достал металлический штемпель в виде большого ромба с параллельными граням линиями из самой жаркой части пламени и подошел к Сакуре, так маняще выставляющую на показ свою попку. Их первый раунд закончился его безоговорочной победой — как и всегда. Трясущиеся от судорог ноги и громкие стоны всегда ознаменовывали высшую точку наслаждения. Он вытаскивал измазанный спермой и смазкой член и заставлял находящуюся в беспамятстве Сакуру слизывать все. Последовал уверенный шлепок по бедру. Ноги в позе лягушки раздвинулись максимально широко, а прогнутая спина поднимала и без того раскрытые половые губы. Сакура вцепилась руками в край стола, распластав свое тело по всей ширине дубовой поверхности. Кровь сочилась из пальцев, ногтевые пластины которых валялись где-то на полу. Раскаленное железо шипело в руках. Оранжево-желтый оттенок стали отразился в его глазах. Сакура кокетливо закусила губу и повернулась через плечо, чтобы не упустить ни одного момента. Какаши довольно улыбнулся ей в ответ, а потом наклонился и мимолетно поцеловал в правую ягодицу. От такого неожиданного жеста она невольно опешила и упустила момент, когда металл прикоснулся к нежной коже в том самом месте. Стоны удовольствия, наполняющие еще час назад кабинет, сменились нечеловеческим криком боли. Огонь разливался различными оттенками синего. Запах жареного мяса пробудил в Хатаке жгучий аппетит. Несколько секунд казались вечностью. В полусознательном состоянии Сакура упала головой на стол. Ее кряхтение утонуло в шипении отводимого штемпеля. Она не знала, что происходит вне кокона спадающих розовых волос. Маленькая слезинка покатилась по щеке. Она никогда до этого не плакала. Шорох приближающихся шагов заставил Харуно тяжело поднять глаза и уткнуться взглядом во вздымающийся член. Она откинула голову назад и встретилась с довольной улыбкой алых губ. Какаши упер руки в стол около ее головы, нависая сверху, будто коршун. Сакура было хотела подарить ему свою улыбку в ответ, но он взглядом приказал ей заткнуться. Одарив щеку легким касанием ладони, Какаши намотал на указательный палец короткий локон розовых волос. Тяжелый вздох. Опущенная рука и легкая щекотка от упавшего локона. Закрытые глаза. Снова вздох. — Встретимся в аду, Харуно Сакура. Быстрое, словно пуля, движение, которое Сакура даже не смогла толком обдумать, и хруст шеи, который она уже не слышала. Темнота парализовала ее сознание. Яркие вспышки света казались пределом мечтаний в этой бесконечной яме, в которую она падала. Грузный мужчина нависал над ее обмякшим оголенным телом, и его взгляд не сулил ничего хорошего. Великие пытки ада из легенд и мифов, которые Сакура читала в детстве, оказались наглой ложью перед действительностью. Они не передавали истинной боли. Джашин каждый день приходил к ней и просто смотрел, как ее мучают его подчиненные. Миллионы различных вариаций. Сакура давно сбилась со счету. Ее Бог стоял перед ней. Он столько лет даровал ей желанное бессмертие, а теперь сам испытывает его на прочность. Слеза потекла у нее лишь однажды, когда настал очередной день пытки. Знакомые пепельные волосы в свойственном им беспорядке замаячили около глаз. Налившийся кровью член мимолетным прикосновением одарил ее половые губы. Стон предвкушения затопил чувство боли. Хатаке приобнял Сакуру за талию и поднял немного вверх, снимая с металлического крюка. Кисти рук заныли от ощущения сдираемого звеньями мяса. Закинув ношу себе на плечо, он со всей силы ударил ее по правой ягодице, с упоением наблюдая, как колышется ромб на ней. — Теперь ты навеки моя.