How to Disappear Completely

В подвале помимо ванны было зеркало. Ириэль всматривался в свое отражение в тусклом свете, пытаясь избегать глубоких (и глубоко клишированных, как он думал) вопросов о том кем он был, ну знаете, по-настоящему, и фокусировался на более неотложных проблемах. Таких как: на какую сторону сделать пробор, и как, во имя Мары, можно избавиться от темных пятен под глазами. Если я определю какой глаз выглядит хуже, то смогу зачесать волосы так, чтобы они прикрывали его. Может стоит зачесать их, чтобы они закрывали вообще все мое лицо. По крайней мере они, наконец, достаточно длинные. Прошлый вечер, благодаря строгим приказам Хеленд, принес торт, который послужил поводом для нескольких ненавязчивых знакомств. Риссиния был ученым в Гильдии, отвечающим за законные дела и отчеты. Тихий, серьезный редгард, он поклонился Ириэлю и заверил в том, что хочет с ним поработать. Фандус был разведчиком, вспыльчивым имперцем, который уже стал злейшим врагом для Джулана, хоть он и отрицал, что он из-за этого он был предубежденно настроен к Ирэ. Если только Ирэ не будет поддерживать его точку зрения о величии Имперского Города и о фундаментальной ненормальности проживания в грибе. Ирэ кивнул, улыбнулся, и съел торт, который получился очень вкусным несмотря на сложность приготовления таких вещей из ингредиентов Морровинда. В нем была комуника. Потом, истощенный социальным взаимодействием, он пошел спать, оставив Джулана и Фандуса погрузившимися в обсуждение на тему «Почитание Предков: Священное Проявление Уважения к Роду или Отвратительное, Противоестественное Варварство, Которое По-факту Некромантия, Прикрытая Приятным Названием». Двенадцать часов спустя, он проснулся от чудного и очень эротичного сна про двемерских автоматонов (о прекрасно, то, что нужно, фетиш на паровых центурионов, больше спасибо, мозг), был чудовищно голоден, и чувствовал себя таким живым, каким не был уже неделями. Будто его тело наконец решило выйти из сахарного оцепенения и присоединиться к битве за выживание. Он снова посмотрел на себя в зеркало. Обескураживающе костлявый, да. Но чист во всех смыслах, и внезапно полон желания исправить свою жизнь. Но на протяжении прошедших десяти дней он не был уверен в том мог ли он это сделать. Скума из-за своего эффекта была не просто способом держаться. Она была причиной его существования, когда других у него не было. Поиск и употребление добавляло его дням структуру, и занавешивало его провал в морали облаком смягчающих обстоятельств и осознанной необходимости. Оправданий больше не будет. Зафиксировав свое решение, он встретил собственный взгляд, нагнувшись к зеркалу настолько близко, что его нос коснулся поверхности. Я знаю, что я не сильный. Или не слишком выдающийся. Но я- — Ты хорошо выглядишь, пойдем, — сказал Джулан, стоя позади него, и Ирэ подпрыгнул, почти ударившись об зеркало головой. — Я не знаю какое для тебя значение слова «хорошо», — проворчал он, — но для меня оно другое. — О, да ладно. У тебя вид в стиле «загадочный маг, который повидал такие ужасные вещи, которые простой смертный не должен видеть». Ирэ подумал об ужасных недавно увиденных вещах, которые он вытащил из глубин подсознания… и из своего желудка в три часа утра. — Очень точно, — сказал он. — Ну. — Джулан смотрел в зеркало и трогал свои волосы. — Девушкам такое нравится. Парням тоже. Возможно. Насколько я знаю. — А что насчет очаровательных служителях алтаря, руки которых похожи на восход над морем, и которые пахнут как теплое пряное вино? — прошептал Ирэ его отражению, но Джулан не слушал. — Как считаешь: мне стоит сбрить волосы? — спросил он, оттянув передние пряди назад, и смотрел на себя, держа голову набок. — Или может просто сбрить бока. Че думаешь? У Ирэ было мнение на многие темы, но волосы других людей не были одной из них. — Эм… если ты этого хочешь? — рискнул он. — Это точно будет выглядеть… по-другому. — Да… Проблема в сбривании в том, что так как у меня нет тату или пирсинга, это будет выглядеть глупо. Моя священная миссия требует того, чтобы я избегал подозрений, но я все же желаю больше выглядеть как велоти, как эшлендер. Я не стыжусь своей культуры и не хочу ее скрывать! — Я не знаю как должны выглядеть эшлендеры, — признался Ирэ. — Тату и пирсинг популярны? Почему тогда у тебя их нет, если тебе так хочется быть похожим на свой народ? Джулан нахмурился. — Среди моих людей отметины на теле показывают статус в племени. Твой возраст, ранг, женат ли ты, есть ли у тебя сыновья, такие вещи. У меня нет статуса. Я никогда не проходил обряды инициации, время, когда большинство мальчиков получают первые отметины. Изгой, помнишь? Ириэль кивнул, слегка смутившись. — Но ты ведь можешь сделать их просто для себя, если бы захотел? спросил он. Джулан выглядел сбитым с толку. — В чем тогда будет смысл? Что они будут значить? — Я не знаю, — сказал Ирэ. — Они должны что-то значить? Они не могут быть просто эстетичными? — Эстетичными? — Из-за того, как выглядят. Джулан задумался, потом помотал головой. — Это будет не то же самое. Получить серьгу или татуировку от старшего, от родителя… это знак взаимного уважения и доверия, знак семьи и принадлежности. Это не просто создание дырок в себе. Ириэль, с большей горечью в голосе, чем он хотел, сказал, — Ты все еще озабочен получением одобрения от личностей, которые тебя изгнали? — Конечно. Почему я не должен быть этим озабочен? Ценя свою уединенность, Ирэ обычно не задает жестких личных вопросов. Как бы то ни было, он считал, что после историй о своем криминальном прошлом, Джулан тоже должен был ему хоть что-то рассказать. В воздухе все еще витала неловкость. Ириэль надеялся, что она исчезнет, если ее игнорировать. Этого еще не произошло. — Что ты сделал, чтобы тебя изгнали? — спросил он. Джулана, казалось, не задел этот вопрос. — Я ничего не сделал, — сказал он. — Это произошло до моего рождения. Мать зашла не на ту территорию в политике племени, и ее изгнали, чтобы сохранить спокойствие. Ирэ не смог сдержать скептицизм. — То есть, ты никогда не был членом племени, они буквально отторгли тебя до рождения, но тебе все еще важно что они о тебе подумают, и ты хочешь носить их отметки? Это смехотворно. Джулан сердито посмотрел, и отвернулся от зеркала. — Может так оно и есть. Не важно. Они все еще мой народ. Я не ожидаю, что ты поймешь. — Ладно, — сказал Ирэ, — будь по-твоему. Но даже если ты и изгой, это не дает твоей матери права отрезать тебе волосы. Эшлендер хладно молчал, пока не произнес: — Мы уходим или нет? — Джулан поднял свою сумку и направился к лестнице. — У нас есть гораздо более важные занятия, чем разговаривать о волосах.