Одержимость

— Сегодня хочешь жестко? Едва уловимые нотки азарта в равнодушном голосе. Бесстрастное выражение лица, лишь в сосредоточенном взгляде можно было уловить жгучее желание. — Оя, как-то слишком покорно для тебя. При виде такого Хибари Кеи все внутри скручивалось, сжималось, стягивалось… Он так близко, протяни ладонь и дотронься до его бледной кожи, острых ключиц, выпирающих из-под чуть расстегнутой белоснежной рубашки. Вокруг пыльно: от Кокуе Лэнд за эти годы остались лишь заброшенные развалины. За стенами палящее солнце — в его пробивающихся лучах невесомый танец пылинок. Дыхание Кеи мерное, спокойное, почти не нарушающее этот хаотичный хоровод. — Тогда как насчет «забью до смерти»? — ухмылка, боевая стойка, сверкнувшие железные тонфа в руках. Солнечный отсвет ударил в глаза, и Мукуро захотелось зажмуриться чуть дольше положенного. Да, такой Хибари Кея нравился ему куда больше… Волна возбуждения набирала высоту, готовясь захлестнуть с головой. В пустующей полуразрушенной комнате эхом раздались звонкие удары тонфа о пол. Чуть позже поцелуи, тяжелое дыхание и приглушенные стоны. Глаза Кеи сверкали — точь-в-точь как тогда, когда он стоял перед Мукуро на коленях, обессиленный, весь в крови, но с бьющей через край гордостью и нежеланием мириться с проигрышем. От одного этого воспоминания начинала кружиться голова. Тело Хибари — идеально белое, гладкое, самое настоящее произведение искусства. Мукуро хотелось любоваться им, сжимать в ладонях со всей силы… целовать. В заброшенном здании казалось, что они отрезаны от всего мира, никто их не найдет и не услышит. Можно было бы наслаждаться друг другом в полной мере… Однако… Мукуро остановился, прикрывая глаза и пытаясь успокоить бьющееся сердце. Дыхание постепенно выровнялось, мысли стали проясняться. Не показалось — поблизости действительно кто-то был. Неприятный сюрприз, хотя и забавно встретить старого знакомого. — Здравствуй, Гокудера Хаято, — облокотившись о подоконник, протянул Мукуро. Окно было практически полностью разбито, лишь жалкие обломки стекла торчали из старой рамы. Не составило труда высунуться наружу всем корпусом, чтобы наблюдать за своим преследователем, который притаился у стены и смотрел в другую сторону. Услышав голос, Гокудера чертыхнулся и повернул голову. Он еще даже не успел найти объект своей слежки в этом здании, а уже попался. Да, шпион из него не самый лучший. Впрочем, Мукуро оценил то, что Вонгола так быстро обнаружила его появление. И хорошо, что Гокудера не успел найти его хотя бы минутой раньше… — Что ты здесь делаешь? — не отвечая на приветствие, он сразу перешел в наступление. — Решил проведать Намимори, ностальгирую по былым временам. Хмурый, недоверчивый взгляд. — Я за тобой наблюдаю. Мукуро не смог сдержать усмешки. — Очевидно, вам в мафии совсем заняться нечем, что решили устроить слежку за мной. — Это как минимум подозрительно, тебя не было три года, и вот ты явился «поностальгировать». Может быть, остальные и не считают тебя врагом, раз уж ты оказывал поддержку нам в прошлом. Но я так просто на это не куплюсь. — Думай, что хочешь. Но поверь, у меня нет в планах нападать на Вонголу. Как видишь, я прибыл совсем один, мне не тягаться со всеми вами в одиночку. Тем более, что кольцо Вонголы у Хром. Гокудеру эти слова немного успокоили, но он все равно оставался настороже. Какое-то время длилось молчание. — Так и будешь охранять меня днем и ночью? Попахивает преследованием и нарушением личных границ. — Не вздумай выкинуть ничего, я за тобой наблюдаю! Звучало совсем неугрожающе, Мукуро лишь улыбнулся, провожая взглядом своего хмурого незваного гостя. Когда он был уже достаточно далеко и скрылся из поля зрения, из затемненного угла послышалось холодное, с нотками издевательства: — Так на самом деле зачем ты вернулся? Мукуро, не поворачивая головы, горько ответил: — Как будто ты не знаешь? Из-за тебя. Он не видел, но чувствовал, что на лице Кеи появилась ухмылка. — Как же ты жалок. И да, если ты еще не понял, у тебя едет крыша. — И это твоя вина. Действительно, разговаривать со своими собственными иллюзиями — верх сумасшествия и жалости. И даже больше, чем просто разговаривать… Мукуро сложно было сказать, в какой момент все началось. Еще будучи запертым в Вендикаре, блуждая по иллюзорным мирам и утопая в своем безумстве, он стал думать о Хибари Кее. Вспоминать его силу воли, как он вставал и сражался, несмотря на абсолютную непригодность тела. Как он, несмотря на проигрыш и унижение, оставался верен себе и непоколебим. Мукуро восхищал дух Кеи. Когда на короткий миг ему удалось вырваться в реальность и сразиться с Хибари, как же это было восхитительно. Азартно, захватывающе… весело. После освобождения из тюрьмы Мукуро в первую очередь решил разобраться с потомками Эстранео и теми, кто когда-то принадлежал этой семье. Дальнейших планов у него не было, поэтому, никуда не торопясь, он осторожно исполнял задуманное. И образ Хибари Кеи продолжал преследовать его за закрытыми глазами. В какой-то момент Мукуро начал создавать его иллюзии… Наблюдать за ним, представлять их сражения и разговоры. И чем дальше — тем хуже. Представления стали сменяться реальностью, вымышленной, ненастоящей, безумной реальностью. Разговоры сменились поцелуями, драки — сексом. Мукуро понимал, как это жалко, что это не реально, это лишь имитация, жалкая подделка... Но Хибари Кея стал его зависимостью. Когда все, хоть как-то связанные с Эстранео, наконец были уничтожены, Рокудо Мукуро чувствовал себя свободным. И потерянным. Словно в кромешной тьме. И лишь вдалеке было слабое сияние — то, что манило к себе. Его слабость, зависимость и одержимость. Свет в конце тоннеля, который, скорее всего, обернется предсмертной вспышкой, после чего не будет уже ничего. Причина, по которой он вернулся спустя три года. Хибари Кея.