Ангел с дробовиком

Джон сидит, свернувшись клубком в углу дивана. Рядом с ним на кофейном столике его завтрак, нетронутый с утра, рядом с пустой бутылкой виски. Холод от сквозняков в доме Милл заставляет Джона дрожать, заставляя его плотнее кутаться в одеяло. Его кости сильно болят, но когда он пытается приспособиться, становится только хуже. Поэтому он старается оставаться как можно более неподвижным. Наверху он слышит шаги. Его голова с надеждой вздымается вверх, но это всего лишь Чэс. — Есть что-нибудь? — спрашивает Джон, пытаясь скрыть разочарование. Час качает головой с печалью на лице. — Не повезло. — Черт побери, — бормочет Джон, откидывая голову на спинку дивана. Лола, ты где? Три месяца. Она пропала без вести целых три месяца назад. Ни телефонных звонков, ни текстовых сообщений, ни электронных писем, ни даже чертовой записки. Она ушла по делам и больше не вернулась. Это он помнил. Она разбудила его от кошмара мягкими словами и поцелуями, прежде чем он был поглощен своим истощением. — Джон, — говорит Чэс, спускаясь по лестнице. — Тебе нельзя пить. — Он не пил, — говорит Рене своему мужу, принося тарелку с едой из кухни. — Он злится, что я его вылила. Она заменяет тарелку с холодной едой свежей, которую только что приготовила. — Попробуй это, Джон. Надеюсь, ты справишься. От запаха Джона неприятно мутит. Он сильно кашляет, от чего его и без того болезненное тело болит еще больше. — Я не голоден, — бормочет он, стараясь не морщиться. Меньше всего он хочет оскорбить ее. Она вела себя вежливо с тех пор, как месяц назад приехала помочь. — Тебе нужно поесть, — настаивает Рене. — Мне нужно найти Лолу, — возражает Джон. — Чэс, может быть… — Джон, — осторожно говорит Чэс. — Я знаю, что ты, возможно, не захочешь это слышать, но, возможно, пришло время принять во внимание тот факт, что Лола, возможно, не хочет, чтобы ее нашли. Джон переводит взгляд на Чэса и Рене и понимает, что они, вероятно, говорили об этом за его спиной. Он не идиот. Конечно, он обдумал это. Подумал так, как только он проснулся почти через двенадцать часов после ее ухода и обнаружил, что она не вернулась. Ее слова прошлой ночи снова и снова звучали в его ушах. «Иногда нет конкретной причины. Иногда это все мелочи. Иногда ты узнаешь, что тебя окружают токсичные люди, поэтому ты удаляешься из этого окружения. Иногда объяснение такое простое». Может быть, за эти годы он стал наивным, но каким-то образом, сквозь глубокие слои ненависти к себе и отвращения, голос сказал ему «нет», она не ушла. На самом деле это не имело смысла. После всего, через что они прошли в аду, она не оставила бы его, ничего не сказав. — Мы уже обсуждали это, — говорит Джон, глядя на своего лучшего друга. — Мне нужно найти ее. Она бы просто так не ушла. — Она и раньше пыталась, — отмечает Чэс. — Это было… — Джон снова кашляет. Рене протягивает ему стакан воды, который он любезно принимает. — А что насчет Зед? — предлагает Рене. — Теперь она ангел. Уверена, она сможет найти Лолу. — Не отвечает на мой призыв, — с горечью говорит Джон, ставя стакан на стол. — Пробовал почти каждый день. — Хорошо, тогда разве у тебя нет магических способов отслеживать людей? — спрашивает Рене. — Не сработает, — говорит ей Чэс. — Из-за татуировок Лолы мы не можем ее отследить. — Моя девочка умна, — с гордостью говорит Джон. — Когда она начала охотиться, она приняла меры, чтобы убедиться, что ее нельзя найти магическим способом. — Тебе нужен отдых, — говорит Чэс. — Врач говорит… — Я знаю, что сказал проклятый доктор, приятель, — рявкает Джон. — Тогда послушай его, — говорит Чэс. — Мы продолжим поиски. Иди поспи. Ты дерьмо выглядишь. — Уверены? Рене вздыхает. — Джон, Лоле не пойдет на пользу, если ты будешь работать до смерти. Проверим ее склад в боксе. Ты спи. Прошлой ночью ты вообще не спал. Она права. Он не выспался с тех пор, как исчезла Лола. — Хорошо, я пойду лягу, — заявляет Джон. — Позвоните мне, если что-нибудь появится, — он шаркает прочь. В его спальне полный беспорядок. Он никогда особо не убирался, но, по крайней мере, старался, когда рядом была Лола. Теперь одежда валяется на полу, а пустые пачки сигарет украшают комод. Джон переступает через беспорядок, чтобы положить одеяло на кровать. Он подходит к комоду Лолы, открывает верхний ящик и вытаскивает одну из ее футболок. Он зарывается лицом в ткань, вдыхая ее запах. Он хочет плакать. Он хочет кричать. — Никогда не думала, что увижу Джона Константина таким разбитым из-за женщины. Джон на мгновение закрывает глаза, пытаясь сдержать гнев. — Чего ты хочешь? Призрак Гэри Лестера прислоняется к стене рядом с комодом и выглядит так же, как в день своей смерти. Бледный, истощенный, весь в крови. — Я? — спрашивает он. — Я ничего не хочу. На самом деле меня здесь нет, помнишь? Джон бросает на него взгляд и захлопывает комод. — Тогда исчезни, — рявкает он. — У меня достаточно проблем, и я не беспокоюсь о своем психическом здоровье. Он возвращается в кровать, неся с собой футболку Лолы. — Слишком поздно для этого, — говорит Гэри, внимательно глядя на Джона. — Ты представляешь призрак своего мертвого друга. Ясно, что ты нестабилен. Джон игнорирует его. Он хватает подушку Лолы и снимает другую рубашку, которую обернул вокруг нее. Ее запах исчез несколько дней назад. Как только это сделано, он падает на свою кровать. — Это такие времена, когда твой оптимизм уходит, не так ли, Джон? — спрашивает Гэри, лежа рядом с ним. — Ты погряз в жалости к себе и ненависти. Конечно, она бросила тебя. Не было никакой связи, которая привязывала ее к тебе, не было причин, по которым она должна была остаться. Ты действительно думал, что она любит тебя? Что кто-то вроде нее проведет свою жизнь с таким придурком, как ты? Особенно после всего, через что она прошла, просто потому, что была с тобой? — Если ты собираешься лечь на ее место, тебе придется делать то, что делала она, — невозмутимо говорит Джон. Он поворачивается спиной к Гэри. — Протяни руку, по особому, как делала она, ладно? Гэри фыркает. — Все тот же Джон, — говорит он, внезапно оказываясь перед блондином. — Юморишь даже когда разговариваешь сам с собой. — Отвали, — рычит Джон, глядя на привидение. — Я слишком устал для всего этого. — Это твоя вина, что я здесь, — напоминает ему Гэри, опускаясь на колени так, чтобы смотреть на Джона на уровне глаз. — Тебе некого винить, кроме себя. Ты токсичный. Ты заражаешь всех вокруг себя, пока они не будут вынуждены бежать или не умрут. Это неизбежно. По крайней мере, теперь, когда ты один, ты не можешь никому причинить вреда. Джон прижимает подушку Лолы к груди, свернувшись клубком. Он закрывает глаза и считает до пяти, а когда снова открывает их, Гэри уже нет. Дрожь угрожает накрыть его тело, но он сопротивляется. Он натягивает одеяло на голову и погружается в темноту. Вскоре после этого Джон засыпает. Он снова оказывается в этом номере в круизе. Лола лежит на кровати перед ним, на ней нет ничего, кроме почти незаметного нижнего белья, которое он купил ей, когда решил остаться. Она была права, ему действительно нужен отпуск. Особенно такой, наполненный бесплатной едой, алкоголем и тоннами секса. Она практически светится, ее грудь быстро поднимается и опускается, она готова к сексу. Она смотрит на него с тем голодным выражением лица, когда манит его пальцем вперед. Он смутно помнит, что ему нужно спросить ее о чем-то, но что бы это ни было, это не может быть важнее, чем заставить ее стонать, не так ли? Он стягивает галстук и снимает рубашку, прежде чем подползти к ней. Ее улыбка заставляет его сердце бешено колотится в груди. Когда его рот сталкивается с ее, он не может подавить вырвавшийся стон. Она такая податливая под ним, обнимая его тело всем своим, так, как ему нравится. Черт, как же он любит, когда она это делает. Ему нравится, как она пытается притвориться, что она не такая уж возбужденная, как он, но как только он прикасается к ней, она практически тает. Он прижимает свои бедра к ее бедрам. — Лола, — стонет он. — Джон, — стонет она в ответ. — Трахни меня, Джон. Он более чем счастлив сделать это. Давно, не так ли? Это определенно похоже на то, что было. Он ласкает ее шею, находит место, где находятся его инициалы, и жадно посасывает его. Он уже отметил ее, но та дикая его часть, которую он высвобождает возле нее, захватывает. Ему нужно отметить ее больше. Пусть все знают, что она его. Погоди, в круизе у нее не было его инициалов… — Джон? Все еще жадно посасывая ее кожу, он зашел слишком далеко, чтобы ответить. Его рука опускается ниже, когда он раздвигает ее ноги коленями. — Джон! Лола не стонет, она кричит. Это пугает Джона, и он быстро отстраняется. — Что? Что не так? Ее руки обнимают его лицо, и внезапно она перестает выглядеть так, больше не светится от возбуждения. Она выглядит измученной и напуганной. Тепло, которое он чувствовал, внезапно исчезло, его сменил холодный, неразбавленный страх. — Джон, тебе нужно найти меня, — призывает она. — Ты меня слышишь? Детка, я не оставила тебя. Я бы не стала этого делать! — Я не понимаю, — на мгновение смущаясь отвечает Джон. Конечно, она не бросила его. Она прямо здесь с ним в постели. Не так ли? — Проснись и найди меня, засранец! Джон садится так быстро, что голова его кружится. Его тело гневно протестует, мускулы горят от внезапного движения. Задыхаясь, как будто он только что закончил марафон, Джон проводит рукой по волосам. Он запутался в простынях, весь в поту с ног до головы. Пытаясь освободиться, он пытается обуздать свой страх, но стук в дверь снова заставляет его нервничать. — Что? — кричит он. Час просовывает голову. — Извини, я тебя разбудил? — спрашивает он. Джон отмахивается от него. — Нет, я уже проснулся, — говорит он, придвигая одеяло к изножью кровати. — Вы что-нибудь нашли в хранилище? — Нет, все то же самое после инцидента с оборотнем, — говорит Чэс. — Но на обратном пути мы подумали о возможной зацепке. Джон свешивает ноги с кровати. — Какой? — Идея пришла в голову Рене, — говорит Час. — Мы с тобой обыскали больницы, но не проверяли женские клиники. Мы подумали, может быть, именно туда Лола пошла по своим делам. Рене позвонила в тот город, где раньше жила Лола, и женщина, похожая по описанию на Лолу, была примерно в то время, когда вы, ребята, вернулись. — Вы уверены, что это была она? — спрашивает Джон, не смея надеяться. Час взволнованно кивает. — Один из секретарей вспомнил, что у женщины были странные татуировки. Это все, что нужно слышать Джону, чтобы его сердце замерло. Он заставляет себя встать. — Пойдем, — говорит он. Клиника находится всего в пятнадцати минутах езды, но по ощущениям проходит несколько часов. Джон не может перестать ерзать на заднем сиденье. Он беспрерывно играет со своей зажигалкой, пока Рене не забирает ее у него с переднего сидения. Он не может найти в себе силы раздражаться. Когда они подъезжают, он первым выходит из машины, но не раньше, чем достает из кожаной сумки то, что ему нужно. В зале ожидания полно людей, но Джон игнорирует всех и устремляется к регистратуре. За столом сидят две женщины. Оба заняты пациентами, поэтому Джону приходится ждать. — Это пытка, — говорит он Часу и Рене всего через несколько секунд. — Джон, если ты действительно думаешь, что что-то случилось, мы найдем ее, — заверяет его Рене. — Но тебе нужно успокоиться. Джон криво улыбается ей. — Это только звучит так просто, — едко говорит он. Рене внимательно изучает его, и ее глаза расширяются от удивления. — Вау, — говорит она. — Ты ее любишь. Думаю, я никогда не думала об этом, когда Чэс рассказал мне о вас двоих. Но ты действительно ее любишь. Джон закатывает глаза и возвращается к стойке регистрации. — Не удивляйся, лапа, — говорит он, засовывая руки в карманы. — Несмотря на то, что думают люди, я способен испытывать сильные человеческие эмоции. Я просто предпочитаю выпивать и курить, а не обращать на них внимание. Чэс вздыхает. — Сколько раз мне приходилось выслушивать тебя и Лолу, прежде чем вы наконец признались в своих чувствах, это было нелепо, — говорит он. — Если ты думаешь, что Джон упрям, то Лола хуже. Их споры были в основном прелюдиями. Кстати, они не могли держать это в штанах. Это было утомительно и тревожно. Джон ухмыляется, поворачиваясь к Рене через плечо. — Чэс все еще расстроен, что однажды застал нас за этим на диване, — говорит он. — Это было не один раз, это было все время, — говорит Чэс. Пациенты отходят, и Джон пользуется возможностью, чтобы подойти к столу. — Простите, мисс, — вежливо говорит он блондинке в приемной. — Мой друг звонил раньше, надеюсь, вы нам поможете, — он достает телефон и показывает фотографию, на которой изображены он и Лола. — Вы видели эту женщину? Второй администратор, полная женщина, нахмурившись, прерывает белокурую женщину, прежде чем она успевает ответить на его вопрос. — У нас есть строгие протоколы конфиденциальности, сэр, — говорит она. Джон старается не кричать; последнее, что ему нужно, — это устраивать сцену. — Пожалуйста, — умоляет он, позволяя отчаянию проявиться. — Она моя жена. Она пропала без вести три месяца назад. Это моя единственная зацепка. Вы обе можете просто посмотреть на фото? Взгляд полной женщины упирается в обручальное кольцо, которое Джон надел перед тем, как войти в здание. Она переглядывается со своей коллегой, прежде чем ее лицо смягчается. Вздохнув, она смотрит на телефон. — Она действительно выглядит знакомой. Но мы видим так много пациентов каждый день. Эми, ты ее помнишь? Эми, блондинка, мгновение смотрит на фотографию. — Может быть, — медленно говорит она. — Но у тебя память лучше, чем у меня, Пэм. Джон разочарованно вздыхает, и Рене подходит к нему с решительным выражением лица. — Я звонила около двадцати минут назад, и женщина, с которой я говорила, казалось, была уверена, — говорит она, глядя на двух женщин. — Теперь вы обе говорите нам, что не знаете? — Джон? — спрашивает Чэс. Джон игнорирует его. — Есть ли еще один администратор, которого мы можем спросить? Тот, кто мог быть здесь в тот день? — спрашивает он. Эми качает головой, и Пэм надевает очки. — Позвольте мне еще раз взглянуть на эту фотографию, — говорит она. Джон протягивает ей телефон, нервно постукивая ногой, пока она изучает фотографию. Рене повторяет разочарованный вздох Джона. Чэс зовет их обоих, но снова его игнорируют. Наконец Пэм кивает. — Хорошо, да, теперь я вижу татуировки, я помню ее, — говорит она, возвращая телефон Джону. — Пришла примерно три месяца назад на прием. — Вы можете нам что-нибудь сказать? — спрашивает Джон, он рад тому, что наконец-то добился чего-то. — Ну, она была одна? — Рене продолжает. — Кто-нибудь был с ней? — Джон! Рене! — Чэс пытается привлечь внимание. Раздраженные, они оба поворачиваются к нему лицом. — Что? — спрашивает Рене. — Оглянись вокруг, — призывает Чэс. Джон делает, как ему сказали, и понимает, что почти каждая женщина в приемной ждет ребенка. Он ничего об этом не думает, пока не улавливает тот понимающий взгляд, которым Рене одаривает своего мужа. Когда Джон оглядывается на Чэса, его друг поднимает брови. Проходят секунды, прежде чем он, наконец осознает то, что на самом деле может означать встреча Лолы в этом месте. Джон медленно возвращается к Эми и Пэм. — Вы можете сказать мне, почему она пришла? — спрашивает он мягким голосом. Пэм вздыхает, но ей, кажется, жаль Джона, потому что она жестом указывает Эми использовать компьютер. — Как ее зовут? — спрашивает она. — Лола, — говорит Джон. — Лола Константин. Она вполне могла использовать другое имя, но что-то подсказывает ему, что она не использовала. Он слышал, как она использовала его несколько раз в прошлом, с тех пор, как они сыграли роль Джонни и Лолы. В запасе у него была пара других ее псевдонимов на случай, если это имя не подойдет. Эми вводит имя и хмурится. — У меня есть запись, но нет записей о причине, — говорит она. — Мне жаль. Пэм в гневе цокает языком. — Сколько раз мы просили этих врачей вносить все записи? — бормочет она. — Кто был врачом? Мне нужно с ними поговорить. — Доктор Баллард, — говорит Эми. — Это удивительно. Она действительно обычно аккуратна с записями. Они начинают спорить, а Джон слишком устал и зол, чтобы слушать. У него кружится голова, в груди все сжимается, и он хочет вырвать себе волосы. Мало того, что его единственная зацепка не срабатывает, у него учащается сердцебиение от мысли, что Лола может быть беременна. Он, Чэс и Рене сбиваются в кучу. — Что же нам теперь делать? — спрашивает Час. — Может быть, я смогу записаться на прием к этому доктору Балларду, — предлагает Рене. — Посмотрим, смогу ли я расспросить ее о том дне. Стоит попробовать. — Сэр? Джон возвращается к стойке администратора. Эми ушла, но Пэм стоит и смотрит в замешательстве. Она оглядывается, затем кивает его вперед. Джон возвращается, чувствуя слабую надежду. — Я не должна вам это говорить, но я помню телефонный звонок миссис Константин, — говорит она приглушенным голосом. — Я помню, потому что это было так необычно. Ей требовалось подтверждение беременности. Она думала, что на пятом месяце беременности. В голове у Джона всплывает много слов. Большинство из них — ругательства, и ему приходится сдерживаться, чтобы не выкрикивать непристойности во все тяжкие. Вместо этого он качается на месте. К счастью, Чэс и Рене поддерживают его. Это слишком сложно, и Джон вырывается из их рук, бросаясь к двери клиники. Он добирается до парковки, прежде чем его вырывает рядом с кабиной. Чэс и Рене находят его там тяжело дышащим. — Я так понимаю, ты не знал, — говорит Час. Джон прислоняется к машине, пытаясь удержаться. — Нет, понятия не имел, — отвечает он, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Она никогда… она не говорила… Я знаю, что она чувствовала себя плохо после ада. Я не думал… черт побери. Пока он нервничает, Рене выглядит задумчивой. — Я хочу знать, почему пропала запись, — говорит она. — В этом нет смысла. Честно говоря, если я вам понадоблюсь, чтобы назначить встречу, я сделаю это. Джон не слушает. Он слишком занят падением на бордюр. Он кладет голову между колен, закрывает глаза и пытается удержаться от гипервентиляции или от повторной рвоты. Чэс садится рядом с ним и похлопывает его по спине. — Ты будешь в порядке. Сделай глубокий вдох, — инструктирует он. Рене сидит с другой стороны от Джона. — Если у вас был незащищенный секс, — прямо говорит она. — То ребенок это результат. Я уверена, что тебе это объясняли раньше. Голова Джона вздымается вверх, чтобы он мог посмотреть на нее. Однако на другой стороне стоянки ему что-то бросается в глаза. Машина Лолы припаркована сзади. Джон встает и бежит к ней, уворачиваясь от других машин. Чэс и Рене следуют за ними, но вынуждены остановиться, когда между ними и проезжают несколько машин. Дверь водителя в машине Лолы не заперта. Джон садится за руль, оглядываясь в поисках улик. На приборной панели тонкий слой пыли, а ее ключи находятся в подстаканнике, куда она их обычно кладет. Машина выглядит так, будто ее не трогали несколько дней, вероятно, с того дня, как она ее припарковала. Ему нужно проверить еще кое-что, чтобы убедиться, что она не бросила машину. Джон открывает багажник и выходит. Он знал это. Вот ее дробовик, он лежит там, где она его бросила, прежде чем они вошли в отель. Час и Рене наконец могут догнать его и оказываются рядом с ним. — Нашел что-нибудь? — спрашивает Час. Джон осторожно берет дробовик Лолы. — Она бы ни за что не бросила это, — говорит он им. Чэс кивает. — Я согласен, — говорит он, вытянув шею, чтобы осмотреться. — Что означает, что ее похители. Эта машина довольно далеко от входа. Сомневаюсь, что кто-нибудь что-нибудь увидел. Или были бы отчеты полиции. Рене следует замужем и начинает осматривать окружающую обстановку. — Я не вижу никаких камер, — говорит она. — Что же нам теперь делать? Джон кладет дробовик на место и закрывает багажник. — Вернемся в дом на мельнице, — говорит он. — Меня не волнует, какие темные силы мне понадобится призвать. Я найду ее. — Что нам делать с ее машиной? — спрашивает Рене. Не желая оставлять ее там, Джон говорит: — Я отгоню ее обратно. — Ты уверен, что можешь вести машину? — спрашивает Час. Джон отмахивается от него. — Я в порядке, приятель, — говорит он. — Встретимся дома. — Джон…- начинает Чэс. — Чэс, пожалуйста, — умоляет Джон, глядя на друга. — У меня нет сил спорить. Все будет хорошо. Он забирается на водительское сиденье и заводит машину. Как только Чэс и Рене уходят с его пути, он уезжает в направлении дома. Он всего в нескольких секундах от клиники, прежде чем хлопает руками по рулю. — Лола, — бормочет он себе под нос. — Почему ты, черт возьми, ничего не сказала? Чертовски безумная, упрямая женщина. Я бы… ну, я не уверен, что бы я сделал. Я мог бы по крайней мере пойти с тобой. — Что, если она убежала, потому что не могла вынести мысли о том, чтобы вынашивать твоего ребенка? — спрашивает голос рядом с ним. Джон сжимает зубы. — Ты все еще здесь? — спрашивает он. Призрак Гэри сидит на пассажирском сиденье. — Я здесь, чтобы сказать то, о чем ты боишься думать, — говорит он, пожимая плечами. — Нет, ты здесь, потому что я наконец-то нашел зацепку, — говорит Джон. — Или чтобы напомнить тебе об этом потрясающем сексе прямо перед ее отъездом, — говорит Гэри. — Чувствовалось что это финал, не так ли? Она должна была знать к тому моменту. Вот почему она спрашивала, где вы видите себя парой. Теперь все имеет смысл. Кошмары, головокружение, рвота. Из-за тебя она залетела, и теперь она убежала, чтобы вырастить твоего ребенка подальше от таких, как ты. — Она не сбежала, — рявкает Джон. — С ней что-то случилось. — Давай, Джон, — говорит Гэри, устало глядя на него. — Ты просто хочешь, чтобы с ней что-то случилось. Потому что признать, что она сбежала от тебя, слишком сложно. Иначе, зачем мне быть здесь? Джон качает головой. — Ты не здесь. Ты даже не настоящий, Гэри, — говорит он. — Это не значит, что я говорю неправду, — отвечает Гэри. — Или, я думаю, точнее, это не значит, что я говорю не то, что ты считаешь правдой. — Лола не оставила меня, — настаивает Джон. — Не сейчас. Не после всего, через что мы прошли. Это… — он с трудом может произнести слово — Даже если она ждет ребенка, это ничего не меняет. — Ты сказал ей, что не уверен на счет детей, — напоминает ему Гэри. — Я знаю, что часть тебя категорически их не хочет. — Ну да, но… — Но что? — говорит Гэри. — Пытаешься убедить себя, что из-за нее ты можешь стать другим? Джон стискивает челюсти, крепко сжимая руль. — Ты никогда не изменишься, Джон, — говорит Гэри. — Разве ты не сказал обо мне Зед? Люди не меняются. По сути, ты такой, какой ты есть. И даже если тебе удастся убедить тебя в том, что ты изменился, проблема в том, что ты проклят, все равно остается. Все вокруг умирают. Черт, Лола уже однажды умерла, и ты утащил ее с небес, только чтобы доставить прямо в ад. И даже если у вас будет ребенок ничего не изменится. Опять же, ты, вероятно, умрешь раньше их. Решая очередную проблему. Джон сворачивает на обочину и ударяет по тормозам. Призрак Гэри ушел, и Джон остался дрожать от ярости. — Не реально, — шепчет он себе, закрывая глаза. Он пытается сосредоточиться на своем дыхании. — Не реально, не реально, нереально. Ему пришлось как можно глубже задвинуть свою неуверенность. Теперь он не может сломаться. Не тогда, когда он нужен Лоле больше всего. На карту поставлено больше, чем когда-либо прежде. Чэса и Рене еще нет дома, когда Джон заходит. Он отчаянно нуждается в душе, поэтому торопиться, чтобы освежиться. Он ходит по своей комнате, срывая на ходу грязную одежду. Горячая вода — именно то, что ему нужно, чтобы прочистить голову. Он стоит под брызгами, медитируя. Ему нужно снова сосредоточиться. Он чувствует голод, и вспоминает, что на самом деле мало ел, и все, что он ел, теперь лежит на парковке возле клиники. Он заканчивает мыться и возвращается в спальню, перебирая одежду на полу в поисках чего-нибудь относительно чистого. Его нога задевает что-то под кроватью, что издает шорох. Нахмурившись, Джон наклоняется и достает пластиковый пакет. Похоже на мусор. Как долго это было здесь? Джон открывает его, и кровь холодеет, когда он достает тест на беременность. Пакет падает на пол, когда он падает на кровать. Он сидит, глядя на тест рассеянными глазами. Когда она его сделала? Он находит коробку и понимает, что в упаковке были два теста, но сейчас в ней только один. Это значит, что в какой-то момент она, должно быть, думала, что беременна еще до ада. — О, Джонни, парень, на этот раз ты действительно облажался, — ругается он, сжимая тест рукой. Теперь у него было доказательство. Лола беременна. Наступает решимость, и он находит в себе силы действовать. Он одевается и кладет тест в карман. Час спустя Чэс и Рене находят его склонившимся над столом, книги разбросаны, а на тарелке в стороне лежат остатки сэндвича. — Вот ты где, — нетерпеливо говорит Джон. — Ты заблудился, что лм, приятель? — Осмотрели местные предприятия вокруг клиники, — говорит Час. — Мы думали, что у одного из них могут быть камеры, которые зацепляют парковку». — И как? — спрашивает Джон. Рене вздыхает. — Они не дали нам отснятый материал. Так что нам помогли. Наверху раздаются шаги, и Джон поднимает взгляд. Его лицо расплылось в широкой улыбке, когда Ричи Симпсон спускается по ступенькам с ноутбуком под мышкой и сумкой, перекинутой через плече. — Ричи? Как, черт возьми, они втянули тебя в это, приятель? — спрашивает Джон, даже не пытаясь скрыть своего удивления. — Сказали правду, Джон, — говорит Чэс. — Что твою беременную любовницу похитили, и ты не можешь ее найти, — говорит Ричи. — Просто знай, если бы не был ребенок, меня бы здесь не было. Он останавливается рядом с Джоном, который колеблется, прежде чем протянуть руку. — Что ж, по какой-то причине, спасибо, Ричи, — говорит он. — Это наша единственная зацепка. И если Лола действительно думала, что все зашло так далеко, то у нас не так много времени до рождения ребенка. И я… — он действительно не знает, куда он идет со своими мыслями. Он просто знает, что ему нужно ее найти. Быстро. Ричи пожимает ему руку и понимающе кивает. — Мы найдем ее, Джон, — обещает он. — Чэс, где лучше устроиться? — Наверное, здесь, — говорит Чэс, ведя Ричи к тому месту, где находится беспроводной маршрутизатор. Пока они приступают к настройке, Джон возвращается к своим книгам. Рене изучает его, снимая куртку. — Как дела? — спрашивает она. Джон через силу улыбается. — Просто замечательно, дорогая, — саркастически говорит он. — Разве ты сама так не думаешь? — Джон, не говори мне этого, — говорит она. Джон захлопывает книгу, в которую смотрит, и отталкивает ее в сторону. — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Рене? Хм? — спрашивает он, бросая ручку и поворачиваясь к ней, положив руки на бедра. — Что женщина, которую я люблю, беременная моим ребенком, пропала? Что здесь что-то не чисто? Рене выглядит так, будто собирается что-то сказать, но он перебивает ее. — Ты хочешь, чтобы я винил себя? Потому что я это делаю. Я почему-то знаю, что это моя вина. Должно быть. Не знаю как, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы понять это. Так что, пожалуйста, мне не нужно и я не хочу об этом говорить. Я едва держусь. Рене смотрит мимо Джона в зеркало на стене. Джон следит за ее взглядом. Он видит, что Лола стоит там и с любопытством смотрит на свое отражение. Пока он наблюдает, она поднимает рубашку, чтобы осмотреть свой живот. В груди Джона все сжимается. Он наблюдает, как она нежно касается своего живота, и на краткий миг улыбка появляется на ее лице. Затем она поворачивается и уходит. — Как только мне это удастся, мне понадобится время, чтобы просмотреть отснятый материал, — говорит Ричи, возвращая Джона к реальности. — Мне нужна будет помощь. — Я помогу тебе, — предлагает Рене, подходя к тому месту, где работает Ричи. Чэс подходит, чтобы поддержать Джона. — Что требуется от меня? — спрашивает он. — В одной из этих книг есть языческое следящее заклинание, — говорит Джон, указывая на стол. — Я думаю, если я объединю это с другим, может быть, я смогу пробиться через татуировки Лолы. Чэс берет ближайшую книгу, а Ричи и Рене приступают к выполнению задания. Четверка некоторое время работает в тишине. Джон пробует несколько комбинированных заклинаний слежения, но ни одно из них не работает. С каждым провалом заклинания он чувствует, что разочаровывается все больше. После шестой попытки Джон устает. Заклинания, в сочетании с его плохим здоровьем, работают против него. Он пытается игнорировать это, продолжая преодолевать боль и истощение. Однако как только он чуть не опрокидывает свечу на карту, Чэс замечает это. — Не усердствуй слишком сильно, — говорит ему его лучший друг, кладя руку Джона на плечо. — Если тебе нужно сделать перерыв, сделай его. Иди, поспи еще. Тебе нужно восстановить силы. Без связи у тебя больше нет бесконечной энергии. — Чэс, ты же знаешь, что я не могу остановиться, — говорит ему Джон. — Это первая надежная зацепка за несколько месяцев. — Совершенно верно, — говорит Чэс. — А со мной, Рене и Ричи у нас есть шанс найти ее, мы не бросим ее. Джон хочет возразить, но когда он пытается, вместо этого у него начинается приступ кашля. Его легкие горят, и он чувствует себя на грани обморока. К счастью, он может сдерживаться. Но он дрожит. Чэс бросает на него многозначительный взгляд. — Хорошо, папа, — насмехается Джон, закатывая глаза. — Я пойду лягу. — Хорошо, — говорит Час. — Кроме того, что я сказал тебе и Лоле никогда не называть меня так. Джон нежно ухмыляется. — Нам действительно нравилось, как ты сердишься, — комментирует он. Чэс криво улыбается. — Вы двое плохо влияете друг на друга, — говорит он, успокаивающе похлопывая Джона по спине. — Может быть, — говорит Джон с широкой ухмылкой. Он подавляет зевок. Обращаясь к Ричи, он добавляет: — Приходи, как только найдешь что-нибудь». — Конечно, — говорит Ричи. Джон благодарно кивает ему перед тем, как потащиться к лестнице. Без Лолы его комната кажется пустой. Он забирается в кровать, достает из кармана тест на беременность. Честно говоря, он не знает, как он относится к этим новостям. Отцовство никогда не было в его списке. Брак возможно. В какой-то момент он даже подумывал спросить Лолу. Хотя ей действительно нравилось называть его своим «не-мужем». — Тебе, должно быть, это нравится, — рычит он, глядя в потолок. Кто знает, слушает ли Всевышний. Это не остановит Джона. — Сделав меня своим мальчиком на побегушках для твоего падшего ангела, проведя меня и Лолу по аду. И сейчас, когда мы, наконец, готовы к работе… Он снова кашляет. На этот раз он не может остановиться. Он бросается в ванную, чтобы вырвать свой ужин. Это не прекращается. Затем идет кровь и кусочки… чего-то. Джон закрывает глаза, чтобы не смотреть на это. Он смывает воду в унитазе, поднимается на ноги и, шаркая, подходит к раковине, чтобы прополоскать рот. Вода смывает ужасный вкус, и он брызгает ей на лицо. Он смотрит на свое бледное отражение, но почти не узнает себя. Его охватывает гнев, и, прежде чем он успевает остановиться, он бьет кулаком по зеркалу. Боль от стекла действительно успокаивает. Он промывает раны и нетерпеливо вытирает кровь. Вернувшись в свою комнату, он залезает в кровать. Он кладет тест на на тумбочку, прежде чем снова обнять подушку Лолы. Его веки начинают тяжелеть, и, в конце концов, он засыпает. Джон оказывается в длинном коридоре. Тьма смыкается вокруг него, но в конце есть свет. Он бежит к нему, ожидая, что свет исчезнет. Но это не так. Джон стоит в старой квартире Лолы. На полу валяется одежда, а в постели он и Лола. Они запутались в ее простынях, купаясь в лучах своего сексуального контакта. Джон смотрит, как они неторопливо целуются, сердце болит. Он это помнит. После того, как он погрузил тьму в себя, его воспоминания с Лолой так и не восстановились. Иногда они все равно путаются, или он забывает какие-то детали. Кроме этого. Это он помнит очень ясно, потому что впервые осознал, насколько глубоки его чувства к ней. — Я полагаю, тебе нужно уйти, — говорит Лола между поцелуями. — Да, Чэс ждет, — говорит Джон, покусывая ее подбородок. Лола надувается, водит пальцами по татуировке на его руке. — Бу, — говорит она. — Понятно. Надо потратить время на того парня, который был раньше меня. Джон хихикает, подталкиваясь к ней, нависая над ней. — Хотелось бы, чтобы все было так просто, — говорит он. — Но долг зовет. У нас есть новое дело и несколько зацепок по поводу «Восходящей тьмы», которые мне нужно изучить. Он улыбается ей. Она выглядит чертовски красивой. Солнечный свет проникает в большие окна, делая ее почти ангельской. Он никак не заслуживает ее. — Но постель, — скулит она, обвивая ногами его талию. Она прижимается киской к его члену. Она все еще мокрая после их предыдущего раунда занятий сексом, и этого достаточно, чтобы Джона накрыло похотью. Он стонет, возвращаясь к еще одному поцелую, на который она с радостью отвечает. Они остаются в таком состоянии еще несколько минут, целуя, как будто у них есть все время на свете. Если бы они только знали. В конце концов, Джон снова прерывает поцелуй. — Мне действительно нужно идти, — говорит он ей, прижимаясь к губам к ее шее. — Полагаю, я могу позволить тебе, — усмехается она. — Когда ты вернешься? — Не знаю, — говорит ей Джон, неохотно садясь. На этот раз она позволяет ему. — Почему? Ты будешь скучать по мне, любимая? Она фыркает и закатывает глаза. — Размечтался, блондинчик, — говорит она ему. Они сидят рядом друг с другом на краю кровати, воцарилась неловкая тишина. После этого всегда возникала неловкость, поскольку каждый из них пытался подобрать правильные слова. Оба слишком упрямы, чтобы признать, что у них есть нечто большее, чем просто случайный секс. Джон наклоняется, чтобы поднять с пола свои брюки, вытаскивая сигареты и зажигалку. Он замирает, когда она поднимается на ноги, роскошно потягиваясь. Джон с жадностью наблюдает за ней, щелчком закрывая зажигалку и роняя ее на кровать рядом с собой. — Да ладно тебе, — говорит он, подтягивая ее так, чтобы она уселась у него на коленях. Она игриво ухмыляется, гладит его по щеке. Джон вынимает сигарету изо рта, выпуская дым в сторону, прежде чем снова поцеловать. Она игриво ухмыляется, гладит его по щеке. Джон вынимает сигарету изо рта, выпуская дым в сторону, прежде чем снова поцеловать. Сегодняшний Джон не может больше смотреть. Они выглядят намного моложе. Намного счастливее. Но когда он отворачивается, он оказывается лицом к лицу с Лолой. Только на этот раз она больше не выглядит счастливой. Она выглядит усталой и напуганной. — Вставай! — требует она. — Джон Константин, проснись прямо СЕЙЧАС! Джон с криком садится, сердце так сильно бьется в его груди, что почти становится больно. Сон, должно быть, был более ярким, чем он представлял, потому что он все еще видит перед собой изображение Лолы. Она стоит у изножья его кровати в простом белом хлопчатобумажном платье. Он яростно трет глаза, но образ не исчезает. — Джон, слава богу! — говорит она. Именно тогда Джон понимает, что он не спит. На самом деле она стоит у изножья кровати. — Лола? — спрашивает он. — Мне потребовалась целая вечность, чтобы, наконец, прорваться, — говорит она. Джон вылезает из постели. Он хочет обнять ее, пока не поймет, что это заклинание билокации. На самом деле ее нет рядом с ним. — Любовь, ты где? — спрашивает Джон. — Я не знаю! — сердито восклицает она. — Но я знаю, кто меня забрал. Они называют себя Крестовым Походом Воскрешения. — Чего они хотят? — спрашивает Джон. Лола обеспокоенно смотрит на него, ее рука скользит к животу. — Какая-то культовая чушь, — говорит она. — Они думают, что этот ребенок — предсказанный ребенок, которого зовут Волхв. Больше я ничего не смогла узнать. Они напали на Зед, прежде чем схватили меня. Взяли одно из ее перьев. — Черт, поэтому она не ответила», — ругается Джон. — Эти ублюдки крестового похода — те, что пришли за ней, когда она была жива». — Бля, Джон, ты должен найти меня, — говорит Лола. — Как только этот ребенок родится, меня убьют. — Я не позволю этому случиться, — обещает Джон. — Я хотела рассказать тебе о ребенке, — говорит она. — Но сначала я хотела убедиться. — Не беспокойся об этом, — говорит Джон. — Можешь рассказать мне что-нибудь о том, где ты находишься? — Нет, но через двадцать минут, попробуй поискать меня, — говорит она. — Лола, я пытался. Это не работает, — говорит Джон. — Через двадцать минут сработает, — уверяет его Лола. — Мне надо идти. Если я продолжу эту проекцию, я истощу всю свою энергию. Мне потребовалось столько времени, чтобы зайти так далеко. — Не надо, — умоляет Джон. Лола тянется к нему. Джон позволяет своей руке парить над ее ладонью, пытаясь притвориться, что действительно чувствует ее кожу. -Мы скоро увидимся, — заверяет она его. — Я доверяю тебе. К тому же я сейчас качаюсь при ходьбе. Ни в коем случае нельзя упускать возможность подразнить меня по этому поводу. Джон хихикает сквозь сдерживаемые слезы. — Никогда, — выдыхает он. — Ты выглядишь потрясающе. Ее образ начинает тускнеть. — Я люблю тебя, — говорит она ему. — Я тоже тебя люблю. Ее улыбка разрывает сердце. Как только она ушла, Джон провел обеими руками по волосам. Как будто все чувства перегружены. Ему нужна ее ДНК для гадания. Взяв тест на беременность, он выходит из комнаты. Он чуть не сталкивается с Чэсом на лестнице. — Просто пришел за тобой, — говорит его друг, пропуская его. — Они нашли кадры с Лолой. — Она только что пришла ко мне, — говорит Джон, торопясь схватить свои материалы для поиска, прежде чем отправиться туда, где его карта все еще была разложена. — Билокация. Не знает, где она, но говорит, что крестовый поход за воскресение схватил ее. — Безумный культ, из которого сбежал Зед? — спрашивает Час. — Иисус Христос, зачем? — Они хотят ребенка, — говорит ему Джон, пробираясь сквозь беспорядок на столе. — Думает, что кого-то называют Волхвом. Где этот чертов кулон? — Ребята, вам нужно взглянуть на это, — прерывает Рене, указывая им туда, где они с Ричи все еще усердно работают. Джон и Чэс направляются посмотреть, что они нашли. Это кадры с парковки, и сначала Джон не видит ничего необычного. -Что я должен видеть? — спрашивает он. — Не смотри на машины, — говорит ему Ричи. — Посмотри на клинику. Конечно же, он видит фургон, припаркованный у задней двери. Пока он наблюдает, выходят мужчина в халате и блондинка. Между ними Лола. Она, должно быть, без сознания, потому что не борется и не сопротивляется. Джон наблюдает, как еще двое мужчин выходят из фургона, чтобы помочь. Затем видео пропадает, и фургон уезжает. — Что случилось? — спрашивает Чэс. — Почему пропали кадры? — Электрическая неисправность, — говорит Ричи. — Очень сильная. — Магия, — говорит Джон. — Если я прав, мы встретили эту блондинку сегодня. Эми. Он внезапно осознает, что проводит обеими руками по волосам. — Это означает, что нам нужно действовать быстро. Если она замешана в этом… — Она предупредит их, что мы задаем вопросы, — заканчивает Рене. — Джон, если она первой доберется до них, они могут попытаться перевезти Лолу, — говорит Ричи. Джон качает головой. — Нет, они бы этого не сделали, — говорит он. — Ей скоро рожать. Они бы не рискнули. Но они могли усилить любую безопасность, которая у них есть. Нам нужно действовать быстро. — Мы даже не знаем, где они, — напоминает ему Чэс. Джон смотрит на часы. С момента его встречи с Лолой прошло больше двадцати минут. Он возвращается к столу и находит кулон Лив внутри одной из брошенных им книг. В прошлом ему никогда не везло, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Он сжимает его вместе с тестом на беременность, плотно зажмурив глаза. — Слушай, Всемогущий, ты большой тупица, — рявкает он. — Я никогда тебя ни о чем не просил, но ты мне должен! Что бы Лола ни пыталась сделать, пусть это сработает! Помогите мне найти ее! Он концентрируется на лице Лолы, на звуке ее голоса и ее запахе. Он позволяет воспоминаниям об их совместной жизни затуманивать свой разум, пытаясь сосредоточиться и ощутить ее энергию. Резкая боль в руке едва заставляет вздрогнуть. Его кровь стекает по цепочке и капает на карту. Джон открывает глаза и смотрит, как капли на мгновение застывают. Как только он начинает волноваться, они начинают двигаться. Улыбаясь, Джон наблюдает, как капли перемещаются по карте и сходятся в одном месте. — Я не знаю, что ты сделала, Лола, но ты моя умная девочка, — говорит он, делает паузу и смотрит в небо. — И я думаю, тебе тоже спасибо. — Ты только что кричал на Бога? — спрашивает Рене. Она либо потрясена, либо впечатлена. Он не уверен, что именно. Джон взволнованно хлопает рукой по столу, игнорируя ее вопрос. Он отпускает кулон и тест, чтобы достать плащ. — Какой план? — спрашивает Ричи. — Кроме штурма места из всех возможных оружий, — добавляет Час. — Нам нужно попасть внутрь, — говорит Джон. — Пройдите мимо охраны и найдите Лолу. Зед рассказала мне кое-что об этом культе, и я думаю, что у меня есть план. — Ты думаешь? — спрашивает Рене. Лицо Джона расплывается в широкой улыбке, и он протягивает руку Чэсу. — Дай мне свой телефон, — говорит он. — Нам понадобится дополнительная помощь.

***

За три месяца до этого — Это безумие, — говоришь ты Зед, ерзая на своем месте. — Как моя жизнь привела меня сюда? Зал ожидания довольно пустой, и люди, которые там находятся, мало что говорят. Два администратора тихо разговаривают друг с другом, пока хмурая не уходит, чтобы сосредоточиться на других делах. — Мне тоже есть что сказать, — отвечает Зед. — Я ангел, сижу в приемной с нынешней беременной любовницей моего бывшего любовника. — Когда вы так говоришь, это звучит еще более странно, — говоришь ты. — Но приятно знать, что вы, ребята, на самом деле были любовниками. Наконец-то есть ответ на этот вопрос. Зед улыбается тебе. — Всего пару раз, — признается она. — Между прочим, он выйдет из себя, как только услышит новости. — Ох, это гарантировано, — усмехаешься ты. — Я не удивлюсь, если он просто замрет как вкопанный. Ты смотришь на часы на стене, наверное, в двадцатый раз с тех пор, как села. -В чем дело? — спрашивает Зед. — Такое ощущение, что я жду здесь вечность, — говоришь ты. — Интересно, почему так долго? Я не хочу, чтобы Джон волновался, если он проснется, а я еще не вернулся. Как по команде, Эми подходит к вам. — Лола Константин? Ты делаешь глубокий вдох, прежде чем встать и последовать за ней через дверь справа. Зед ушла, но ты знаешь, что она наблюдает, и это тебя утешает. — Константин — интересная фамилия, — комментирует Эми, ведя тебя в одну из комнат в конце коридора. — Это моего мужа, — говоришь ты ей. Ты ненавидишь светские разговоры, особенно когда занята гораздо более важными делами. Она указывает на одну из комнат, и ты входишь. Зед уже ждет тебя. — Скоро будет доктор Фей, — говорит Эми. — О, доктора Балларда нет? — спрашиваешь ты. — Обычно она проводит мои гинекологические осмотры. — Доктор Фей — прекрасный врач, — уверяет тебя Эми. — Он скоро будет. Она закрывает дверь, когда уходит. — Стоит ли мне волноваться, что она не ответила на мой вопрос? — спрашивает Зед. Ангел хмурится. — Возможно, она просто не умеет общаться с людьми, — говорит она. — Это не главная функция ее работы наверное, — бормочешь ты. Ты со вздохом садишься на. — Итак, как долго ты знала, что это должно произойти? Ты знала до того, как я умерла? Зед выглядит смущенной. — Потрясающе, — сердито говоришь ты. — Значит, гнев после этого и все беспокойство о том, что Джон использует связь, — это все для галочки? — Не все, — говорит Зед. — Я по глупости надеялась, что он усвоил урок. Однако такой связи я не ожидала. — Теперь ее нет, — вздыхаешь ты. — Наверное, к лучшему. Ты можешь представить, как Джон рожает вместе со мной? Зед смеется, и ты улыбаешься. — Я бы заплатила, чтобы увидеть это, — говорит она. Раздается стук в дверь, и ты снова возвращаешься к реальности. Дверь открывается, и входит доктор Фей. Это высокий мужчина с густыми бровями и кривой улыбкой. — Здравствуйте, миссис Константин, — говорит он. — Я доктор Фей. Ты уверена, что его улыбка должна успокаивать, но по какой-то причине она тебя раздражает. Не помогает, когда ты улавливаешь выражение лица Зед. — Лола, тебе нужно уйти, — осторожно говорит она. Ты стараешься не реагировать. Меньше всего тебе хочется устроить сцену. Вместо этого ты пристально смотришь на врача. — Где доктор Баллард? — спрашиваешь ты. — О, она занята с другим пациентом, — говорит доктор Фей. — Но не волнуйтесь, я позабочусь о вас. Это не тот ответ, который ты хотела получить. — Понимаете, мне было бы удобнее, если бы здесь была женщина-врач, — говоришь ты. — Или медсестра. Мне неудобно с врачом-мужчиной. Он снисходительно хихикает и садится на стул, подъезжает к тебе. — Могу заверить, я высококвалифицированный врач, — говорит он. Тебе наплевать на его квалификацию, особенно если ангел-хранитель только что сказал убираться из этого места. Дрожь внезапно охватывает тело, буквально заставляя подпрыгнуть, инстинктивно прикоснуться к животу. Что-то не так, и кажется, что ребенок знает. Доктор Фей сразу замечает. — О, вы чувствуете движение? — спрашивает он. -Могу я? — он тянется к тебе. Ты дерешься, подняв руки для защиты. — Нет, если ты не хочешь, чтобы тебе сломали руку, — говоришь ты. — Я не люблю, когда меня трогают. Пожалуйста, позовите врача-женщину. Доктор Фей игнорирует тебя и встает, двигаясь к столу. Он берет пару перчаток и старается надеть их. — Лола, я защищу тебя, — говорит Зед. — Но тебе нужно уйти прямо сейчас. — Почему? — шепчешь ты. — Что? — спрашивает доктор, поворачиваясь к тебе. — Почему ты не позовешь женщину, как я просила? — ледяным тоном спрашиваешь ты. Доктор Фей изучает тебя прищуренными глазами, крепко сцепив руки в перчатках. — Миссис. Константин, не нужно быть враждебной, — в конце концов говорит он. — Интересная фамилия. Вашего мужа, я прав? В ушах практически звенит. Ты медленно встаешь на ноги. — Видите ли, есть много причин для враждебности, — говоришь ты ему. — Неизвестный врач-мужчина вошел в мою комнату без медсестры, сопровождающей его. К тому же он игнорирует мой очевидный дискомфорт. Я сейчас пойду. Доктор Фей делает шаг перед дверью, чтобы преградить тебе путь. — Пожалуйста, я не хотел проявить неуважения, — говорит он, протягивая к тебе руку. Серьезно, ты хочешь сломать этому парню руку. — Ты выглядишь напряженной. — Я напряжена. — Это из-за беремености, — говорит он. — А еще потому что я оказалась в ловушке в комнате с незнакомцем, который не уходит с моего пути, — говоришь ты ему. — Я ухожу. — Нет, не уходишь. Ты чувствуешь свою магическую вспышку и мгновенно создаешь пламя на своих руках. Ты ожидаешь, что он будет шокирован. Черт, ты даже надеялся на крик. Ни того, ни другого не происходит. Он действительно выглядит скучающим. Он закатывает рукава своего белого халата, и тут вы видишь браслет на его левом запястье. Он светится, а затем внезапно создается впечатление, что вся энергия уходит из тебя. Ты раскачиваешься на месте, и огонь гаснет сам по себе, когда ты падаешь на стол. — Кто ты? — рычишь ты. — Что ты хочешь от меня? Зед встает рядом с тобой, и кажется, что щит защиты отделяет тебя от так называемого доктора. У тебя сумасшедшее покалывание в животе. Что бы ни было с этим мужчиной, ребенок это чувствует, и ему это совершенно не нравится. Фей наклоняет голову набок и вдруг смотрит прямо на Зед. — Ах, вот ты где, Мэри. Такое ощущение, что тебе на голову вылили ведро ледяной воды. Держась за стол, чтобы не упасть, ты делаешь несколько шагов назад, стараясь максимально дистанцироваться от него. Лицо Зед ожесточается, и она выходит перед тобой. — Как ты узнал, что я здесь? — спрашивает она. — Твой отец, возможно, знал многое, но не так много, как я, — говорит Фей. — Что же? Никаких объятий для дяди? — Ты не мой дядя, — рявкает Зед. — Ну и что, ты сейчас делаешь? Что? — Я всегда говорил твоему отцу, что он ошибался насчет тебя, — говорит Фей. — Он был так уверен, что именно ты приведешь избранного в этот мир. Даже когда ты убежала, он все еще придерживался этой глупой идеи. Но я знал лучше. Я знал, кого нам действительно нужно ждать. Мага. Видишь ли, твой отец не имел связи с другой стороной, как я. Твоя энергия истощается с угрожающей скоростью, и ты едва можешь стоять. — Стой, — выдыхаешь ты, хватаясь за живот. — Ребенок — Все будет хорошо, миссис Константин. Не беспокойтесь, — говорит Фей. — В конце концов, он тот, ради кого мы здесь. Теперь отойди в сторону, Мэри. Ты можешь быть ангелом, но у ангелов есть правила. Ты не можешь вмешиваться. Он пытается уклониться от нее, но рука Зеда хватает его за шею. Она отрывает его от земли. — Могут при особых обстоятельствах, — рычит она, великолепно расправив крылья. Она выглядит во всех отношениях ужасающим небесным существом. — И я никогда не была сторонником правил. Фей прищуривается, и ты видишь протянутую руку с браслетом. — Зед, твои перья! –кричишь ты. Но уже поздно. Раздается ужасный рвущийся звук, и внезапно Зед падает назад, отпуская Фейя. Когда ее крылья опускаются, и она падает на колени. «Как…?» — Как я уже сказал, связи с другой стороной, — говорит ей Фей, вертя перышком. — А теперь, миссис Константин…- Он смотрит на тебя только для того, чтобы поймать лицом брошенную миску. Очевидно, ангельские перья не работают против больших кусков металла. Ошеломленный, Фей врезается в стену. — ЛОЛА, БЕГИ! — кричит Зед. Ты приближаешься к двери, но когда ты открываешь ее, Эми встает у тебя на пути. Следующее, что ты знаешь — все темнеет.

В настоящем

Когда открываешь глаза, это дезориентирует. С билокацией всегда так. Сейчас хуже, потому что у тебя очень мало энергии. Комната немного вращается, и ты стараешься оставаться как можно более неподвижной, пока не пройдет головокружение. Сидя, ты вытягиваешь ноги и руки. Ты слишком долго пролежала в постели. Ребенок дико пинается, а ты растираешь успокаивающие круги на животе. — Я знаю, ты ненавидишь, когда я использую магию, — говоришь ты. — Но мне нужно вытащить нас отсюда, и нравится тебе это или нет, твой отец — наша единственная надежда. Ты сидишь в маленькой комнате, в которой нет ничего, кроме кровати и маленького окна. Это та же самая комната, в которой ты очнулась несколько месяцев назад. Было больше предметов мебели, но их убрали, когда ты сломала их пытаясь сделать оружие. Тебе удалось зарезать как минимум трех членов секты, прежде чем они забрали все. Ты получаешь еду, но не более того. Они пытались отправить нескольких «врачей», чтобы осмотреть тебя, но, как и на членов секты, ты нападала на каждого из них. Наконец посетители перестали приходить. Ты не знала, не хотели ли они, чтобы их беспокоили, не могли позволить себе использовать на тебе больше магии или были слишком напуганы. В любом случае, ты не видела никого, кроме человека, который приносил тебе еду. У них должно быть что-то, чтобы истощать твою энергию, потому что ты практически не можешь использовать магию. Иногда тебе удавалось проникать в сны Джона, пытаясь передать ему сообщение. Но это не так просто, как ты думала. В половине случаев ты не можешь удержать сон Джона, или он не длится достаточно долго, чтобы ты могла ему что-нибудь рассказать. Билокация была твоим последним средством, так что ты рада, что это сработало. Он не выглядел шокированным из-за ребенка. Должно быть, он собрал все по кусочкам или нашел тест на беременность. Ты бы хотела, чтобы ты могла сама ему сказать об этом. Ты все это спланировала. Что ж, не совсем спланировала. Это больше похоже на то, чтобы просто купить ему очень дорогую бутылку виски и пачку сигарет, прежде чем сказать. — Он придет за нами, — уверяешь ты ребенка. — Надеюсь, до твоего рождения. Хорошо, ты пытаешься больше себя успокоить, но и поговорить с малышом помогает. Сейчас дни просто сливаются воедино. Ты не знаешь, на каком ты месяце и как скоро что-то произойдет. Но ты можешь просто почувствовать это. Ты чувствуешь себя огромной, а живот — постоянное напоминание о том, что скоро произойдет. После медитации ты чувствуешь, что часть энергии возвращается. У тебя нет хорошего представления о времени, но ты думаешь, что прошло около двадцати минут. Чтобы активировать руну силы, нужно две попытки, но когда она, наконец, активируется, ты знаешь, что ее хватит ненадолго. Ты делаешь глубокий вдох и бьешь окно. Оно громко разбивается, и ты игнорируешь боль, чтобы схватить большой кусок стекла. Закатав рукав, ты открываешь на левом плече знак блокирующий слежку за тобой и стискиваешь челюсти. Острый, обжигающий укус стекла — ничто по сравнению с когтями оборотня, которые ты пережила. Ты думаешь об этом, когда режешь свою татуировку, пока плечо не становится кровавым месивом, а сигилла, защищающая тебя, не исчезает. Шаги поспешно направляются к твоей комнате, и дверь распахивается. Фей стоит в дверном проеме в окружении двух охранников. — Ты глупая сука! — рявкает он, видя, что ты сидишь в крови. — Что ты сделала?! — Упс, — говоришь ты самым невозмутимым голосом, на который только способна. Двое охранников проталкиваются мимо Фея и бросаются на тебя. Когда кто-то наклоняется, чтобы взять тебя за руку, ты вместо этого хватаешь его и толкаешь вперед, нанося удар о шею осколком стекла. Он кричит, когда ты вытаскиваешь его, оборачиваясь на второго охранника и нанося ему удары по щеке. Фей врывается внутрь, как ты и предполагала, и ты пытаешься убежать от трех мужчин. К сожалению, ты двигаешься намного медленнее, чем раньше. Он легко ловит тебя и вздыхает с облегчением, когда видит, что кровь течет из руки. Он хватает тебя за запястье, когда ты пытаешься ударить его стеклом. Дергая тебя за руку, он толкает тебя. Ты теряешь равновесие, и падаешь на пол, приземляясь на четвереньки. Прибывают еще двое охранников, и Фей кричит им. — Ты! Отведи ее в лазарет и убери тут, — рявкает он одному. Другому он указывает на раненых охранников. — Позаботься об этих двоих! Охранник, которому приказали схватить тебя маршем идет мимо Фея. Он хватает твою неповрежденную руку, и ты позволяешь ему поднять тебя на ноги. Мышцы протестуют, болит спина, но ты не подаешь никаких признаков. Когда он тебя тащит, Фей останавливает, грубо схватив тебя за подбородок. — Если ты попыталась причинить ему боль… Ты плюешь ему в лицо. — У меня будет девочка, гребаный ты засранец, — рявкаешь ты. — А когда придет ее отец, нам будет так весело убивать тебя. Он отталкивает тебя от себя, и охранник тащит тебя в лазарет. Мужчина остается с тобой в комнате, пока один из членов культа зашивает тебе руку. Ребенок ерзает, но его не беспокоит твоя боль или небольшая потеря крови. Она действительно была единственной, с кем можно было поговорить с тех пор, как тебя схватили, и какая-то часть тебя чувствует, что между вами существует понимание. Что, как ты знаешь, звучит безумно, поскольку она еще даже не родилась. Но она была единственным источником утешения на протяжении последних нескольких месяцев, давая тебе силы, необходимые для того, чтобы не сломаться. Когда с твоей рукой заканчивают, охранник приковывает тебя наручниками к кровати. Возможно, ты могла бы постепенно освободиться из наручников, но тебе нужно сэкономить ту немногую энергию, что осталось. Теперь, когда ты в безопасности, член культа и охранник выходят из комнаты. Ты снова ничего не можете сделать, кроме как лежать и ждать… снова. По прошествии первого часа наступает истощение. Ты пытаешься быть начеку, не зная, как далеко ты находишься от дома на мельнице и сколько времени потребуется Джону, чтобы добраться до тебя. Несмотря на все усилия, ты засыпаешь. Проходят часы, а тебя никто не беспокоит. Никто не заходит. Когда ты наконец просыпаетесь, рука пульсирует от боли, и ты чувствуешь укол голода. После того, что ты сделала с охранниками, ты сомневаешься, что получишь хоть какую-то еду. Это нормально, потому что есть уже не хочется. Помимо голода, желудок кажется напряженным, более напряженным, чем когда-либо, и тебе кажется, что что-то не так. В конце концов, ты слышишь шаги в коридоре. Шаги все ближе и ближе к комнате. Теперь ты осторожна, сидишь неподвижно, не отрывая глаз от двери. Шаги останавливаются прямо снаружи, и раздаются приглушенные голоса, заставляющие нервничать. Если они, наконец, придут, чтобы прикончить тебя, ты ничего не можешь использовать в качестве оружия. Руны тоже бесполезны, так что с точки зрения магии тебе не повезло. Когда дверь открывается, ты немного удивляешься, когда видишь, как в комнату проскользнула монахиня. Еще больше удивляешься, что она одна. Она спешит закрыть за собой дверь, прежде чем повернуться к тебе. — Лола? — спрашивает она. — Кто ты? — спрашиваешь ты. — Почему ты здесь? Монахиня внимательно изучает тебя и делает несколько шагов в твою сторону. — Меня послал Джон, — говорит она. Ты изучаешь ее. Джон знает монахиню? В ней действительно есть что-то знакомое. Потом щелкает. — Подожди, — хмуришься ты, пытаясь сесть. — Ты Энн Мари? Энн-Мари Флинн кивает с легкой улыбкой на лице. — Джон рассказал тебе обо мне? — Когда ты киваешь в ответ, она добавляет. — Ну, он упустил одну очень важную деталь о тебе. Ее взгляд опускается на твой живот. Ты фыркаешь. — Да, предполагала, что он так сделает, — говоришь ты. — Честно говоря, у меня не было возможности сказать ему самой. Энн-Мари вздыхает, прижимая руку ко лбу, словно от головной боли. Что скорее всего так и есть, если она дружит с Джоном. — Из всех выходок, которые этот чертов придурок творил за эти годы, — бормочет она себе под нос. Ты хихикаешь. — Я не думаю, что оплодотворение меня, когда мы были в аду, стоит на первом месте в этом списке, — говоришь ты. — Я бы сказала, что это определенно входит в первую двадцатку. Энн Мари, кажется, понимает. Она виновато улыбается. — Извини, все-таки, речь сейчас не о Джоне, — говорит она, переходя комнату к тебе. — Ну, в некотором смысле, — говоришь ты. — В конце концов, это его ребенок. — Как ты? — спрашивает Энн Мари, ее взгляд падает на твою руку. — Они сделали тебе больно? — Нет, это моя работа. Вырезала печать, чтобы Джон мог выследить меня, — говоришь ты ей, отталкивая одеяло. — Не то чтобы я не дал им повода причинить мне боль. Я напала почти на всех, кого они послали за мной. Я жива сейчас только потому, потому что я им нужна. Какая-то дурацкая фигня про то, что я рожу «Волхва». — Волхв? Так они называют ребенка? — спрашивает Анна Мари. Она берет со стола свежий бинт и медицинский спирт и несет их. — Я читал рассказы о Волхве. Какое-то предполагаемое могущественное существо, которое должно сбалансировать магию. Но это всего лишь сказки. Сказка разошлась по волшебному сообществу. Не бывает такого понятия, как «Волхв». — Видишь ли, ты это знаешь, и я это знаю. Эти гребаные сумасшедшие люди — нет. Все это чушь собачья, — говоришь ты. — Я уверена, что с этим ребенком будет что-то особенное, но не то, что они думают. На вопросительный взгляд Анны Мари ты добавляешь. — Якобы меня «тронули небеса». И мы были в аду, когда я забеременела. — Ребенок, которого коснулись Небеса, который был зачат в аду, определенно будет особенным, — соглашается Энн Мари, снимая окровавленную повязку, чтобы проверить свои швы. — Я вижу, как это согласуется с их убеждениями. — Да, но Волхв — мужчина согласно этому дурацкому культу, — говоришь ты ей, когда она снова дезинфицирует рану. — И эти ублюдки не верят мне каждый раз, когда я говорю, что у меня будет девочка. — Откуда ты знаешь, что это девочка? Ультразвук делала? — спрашивает Энн Мари, меняя повязку на чистую. — Нет, я просто знаю, — говоришь ты. Последнее, что тебе нужно делать, это подробно рассказать о том, как ты провела время на Небесах. — Я бы ни за что не подпустила их к себе с чем-нибудь медицинским. Ты знала, что это опасный шаг, но ты ни за что не позволяла никому из этих сумасшедших приближаться к тебе или твоей дочери. — Понятия не имею, здорова ли она, — ты пытаешься сдерживаться, но гормоны работают против тебя, и слезы ускользают. — Они действительно сказали, что ты не позволила им обследовать тебя, — говорит Энн Мари. — Как ты попала сюда? — спрашиваешь ты. — Когда ты носишь одежду монахини и говоришь о видении, об их базе и культе, ты можете проникнуть в любой культ, — говорит Энн Мари с ухмылкой. Закончив менять повязку, она движется к твоему животу. — Могу я? — Откуда я знаю, что тебя действительно послал Джон? — спрашиваешь ты, нетерпеливо вытирая слезы. Энн Мари улыбается. — Он сказал, что ты будешь подозрительной, — говорит она, залезая в карман. — Он также сказал, что у тебя есть склонность бить людей. На это ты хихикаешь. — Да, знаю, — говоришь ты. — Джон знает это лучше, чем кто-либо. Энн Мари вынимает руку из кармана и протягивает тебе — Когда он дал мне это, у меня чуть не случился сердечный приступ, пока я не поняла, что это подделка, — говорит она. Ты улыбаешься, когда берешь у нее обручальное кольцо. — Круиз, бог воды, — объясняешь ты. — Капитан и парочка сообщников приносили в жертву супружеские пары. Мы с Джоном остановили их. Кажется, так давно. Ты надеваешь кольцо и снова ложишься, позволяя Анне Мари аккуратно подобрать платье. — Я бы сказала, что минимум тридцать две недели, а может и больше, — говорит Энн Мари, нежно касаясь твоего живота руками. Малышка взволнованно покачивается, как будто знает, что рядом с ней есть человек, которому она может доверять. — Ого, движение отличное. Она определенно плутовка. — Да, как обычно, — говоришь ты. — Но сегодня она была немного тише. — Скорее всего, это потому, что ты близка к родам, — говорит Энн Мари. — Были пятна? — Немного сегодня утром, — говоришь ты. — Что ж, ее голова низко опущена, значит, она на месте, и это хорошо, — объявляет Энн Мари. — Я не чувствую отклонений от нормы. — Как мы отсюда выберемся? — спрашиваешь ты. — Джон работает над этим, — отвечает Энн Мари. — Безопасность у них жесткая. Мне не удалось принести телефон. Нам удалось поймать одного из участников на пути к нам. Прыгнули на него и украли его одежду. Наш друг Ричи смог одеться как он и присоединиться ко мне. Сейчас он стоит снаружи, чтобы приглядывать. Мы должны были вырубить их охрану, а затем найти тебя, пока остальные прокрадываются через другой вход. — Вы здесь всей кавалерией? — спрашиваешь ты. Энн Мари улыбается. — Не думаю, что когда-либо слышала чтобы Джон называл это так, — говорит она. — Ты можешь идти? Ты киваешь, и она опускает твое платье, прежде чем помочь встать. — Нам нужно найти Зед, — говоришь ты. — Фей украла ее перо. Ее отец изначально руководил этим культом и думал, что она родит «избранного». Фей ни за что не оставит ее. Я знаю, что она у него. Ты слышишь, как ручка поворачивается, и внезапно в дверь врывается человек в очках и с растрепанными волосами. Он закрывает ее за собой. — Нам нужно действовать. Я слышал крики в коридоре. Думаю, остальных могли заметить, — говорит Ричи. Его взгляд падает на тебя, и он делает шаг в твою сторону. — Лола, я Ричи. Мы здесь, чтобы вытащить тебя. — Я поняла, — нетерпеливо говоришь ты. — Чего мы ждем? — Она в порядке, — заверяет Ричи Энн Мари. — Джон не был уверен, в каком состоянии ты окажешься. Мы должны были попытаться вытащить тебя, если бы ты могла идти. — Сначала Зед, — говоришь ты им. — Она ангел, но без пера, здесь на земле. Она все еще может умереть. — Наш приоритет — вытащить тебя и ребенка, — говорит Энн Мари. — Пусть Джон и другие найдут Зед. Мы должны уходить. Ричи подходит к двери и выглядывает. Когда он объявляет, что путь безопасен, вы с Анной Мари следуете за ним в холл. Как он и сказал, вы можете услышать шум в одном конце комплекса. Когда Ричи идет впереди, а за вами Энн Мари, вы трое движетесь в сторону, противоположную суматохе. Звук выстрелов и криков достигает твоих ушей, но ты заставляешь себя продолжать двигаться вперед. Однако вы не успеваете уйти далеко, когда жгучая боль поражает тебя из ниоткуда. Он начинается с нижней части спины и заканчивается брюшной полостью. Этого достаточно, чтобы остановить тебя и заставить согнуться вдвое. ДЕРЬМО.  — О нет, — восклицаешь ты, останавливаясь, чтобы прислониться к стене. — Дерьмо. Нет, нет, нет, нет, не сейчас. — Нам нужно двигаться дальше, — шипит Ричи. Энн Мари нетерпеливо машет ему рукой. — У тебя схватки? — спрашивает она. Ты отчаянно киваешь. Во время беременности у тебя не было фальшивых, и, учитывая, как далеко все зашло, ты почти можешь гарантировать, что это настоящие. — Черт возьми, малыш! — шипишь ты. — У тебя есть что-то от твоего отца — выбирать плохое и в самое неудобное для всех время. — Дыши, — приказывает Энн Мари, в то время как Ричи отчаянно оглядывается. — Возьми мою руку. Попробуйте пройти через это. Ричи, будь полезным! Ричи переходит на другую сторону, и они вдвоем поддерживают тебя. Чем больше шагов ты делаешь, тем больше утихнет боль, и ты делаешь несколько глубоких вдохов. К сожалению, завернув за угол коридора, вы оказываетесь перед толпой людей. Фей стоит там, в окружении членов культа в церемониальных одеждах. — Идеальное время, — говорит он. — Вы двое действительно думали, что это сработает? — Что-то вроде того, — бормочет Ричи. Ты слышишь, как Энн Мари молится себе под нос. Фей изучает тебя. — Я должен был понять, что означал порез на твоей руке, — говорит он. — Мне сказали, что твои татуировки мешают тебя отслеживать. Конечно, это сработало в наших интересах. Не думал, что ты искалечишь себя. — Вы, очевидно, не представляете, на что готовы пойти матери, чтобы защитить своего ребенка, — рычишь ты. — Этот ребенок не твой! — огрызается Фей. — Он принадлежит к крестовому походу! — Хм, я не соглашусь, — шипишь ты. — Моя матка, моя яйцеклетка, мой ребенок! — Пока, — говорит Фей. — Ты не будешь иметь значения, когда он родится. — Ой, пососи член сатане, засранец! — выплевываешь ты. — И в последний раз говорю, у меня будет девочка, ты жалкий… Твоя язвительность обрывается, когда тебя бьет еще одна схватка, заставляя колени подгибаться. Энн Мари и Ричи изо всех сил пытаются удержать тебя от обморока. Члены культа окружают вас, и на лице Фейя появляется зловещая улыбка. — Точно по расписанию, — говорит он. Он откидывает рукав назад, чтобы ты могла видеть его браслет. Он светится, а ты снова чувствуешь, что твоя энергия истощается. — А теперь, вы последуете за мной. У тебя нет выбора. Вы и ваши спасатели в меньшинстве. Они смотрят на тебя извиняющимся тоном, и ты скрипишь зубами, следуя за Фейем. На его шее насмешливо покачивается перо Зед. Если бы ты могла просто вырвать его у него, он бы не был защищен. Единственная причина, по которой культ следует за ним, — это проклятое перо. Фей ведет вас к двойным дверям. Через них проходит большой зал со свечами и черный алтарь прямо в центре. В углу комнаты ты видишь Зед на полу, серую и почти неподвижную. Ее глаза смотрят на тебя и расширяются от страха, она слабо тянется к тебе. Фей идет к алтарю. — Зед… — шепчешь ты, подавляя рыдания. — Что ты с ней сделал? — Энн Мари огрызается, позволяя тебе идти за Фейем. — Как ты смеешь?! Она ангел Господень! Фей машет рукой, заставляя Энн Мари пролететь через комнату. Она ударяется о стену рядом с Зед и ошеломленно падает на землю. — Анна Мария! — кричит Ричи, выскакивая из-под твоей руки. Ты пытаешься дотянуться до него, но он тоже отлетает. Члены секты образовали круг вокруг вас, закрывая тебе обзор на друзей Джона. Наступает еще одна схватка, которая успешно опрокидывает тебя на колени. Фей пользуется преимуществом, несколько членов культа хватают тебя и заставляют снова встать на ноги, таща к алтарю. Ты борешься с ними на каждом этапе пути. Ноги в конечном итоге поддаются, и члены культа бросают тебя на алтарь. Фей становится на колени перед большим перевернутым крестом, и он, наконец, поражает тебя тем, кому именно он молился. — Гребаный Первый, — бормочешь ты. Конечно. Вероятно, он дал Фейю браслет, которым он тебя сбил. Как еще Фей мог бы узнать о тебе и Джоне? Или о твоих татуировках? Первый знал о младенце. Он приготовил это для Джона. Это означает, что речь не идет о Волхве или балансе магии. Все дело в мести Джону. Первый использовал Фея для грязной работы. Он не мог добраться до вас сам, поэтому он нашел слугу, который мог. — Ты марионетка, засранец! — огрызаешься ты на Фея. — Этот ребенок не тот, кем вы его мните. Тебя просто используют. — Мы все такие, — говорит Фей, оборачиваясь и глядя тебе в глаза. — Ты здесь только потому, что ребенку нужно жить. Но через твою смерть восстанет что-то прекрасное. Первый из падших указал мне путь. Твой сын приведет нас в поистине волшебный век. — Тупица! — кричишь ты. На этот раз схватки усилились, и ты не можешь сдержать крик боли. Такое сильное давление, что кажется, что у вот-вот взорвется живот. Ты падаешь на спину, чтобы попытаться облегчить боль. — Слава рождению Волхва, — Фей поет, подняв руки к потолку. Культ тоже начинает воспевать. — Этого не происходит, этого не происходит, — бормочеш ты, схватившись за живот. — Нет, я не буду рожать на демоническом алтаре. Не делай этого, детка, оставайся на месте! Дыхание затруднено, и ты должна заставить себя вспомнить, как дышать. Фей делает шаг к тебе, и его браслет соскальзывает с его запястья в руку, превращаясь в нож. О, черт возьми, нет. Ты собираешь оставшиеся силы, и пока Фей встает на колени и поет, ты бьешь его кулаком в горло. Он удивленно роняет нож, и тебе удается схватить ангельское перо Зед с его шеи. На этот раз, когда Фей тянется к тебе, ты поднимаешь перо, и его отбрасывает назад. Культ все еще поет, слишком потерявшись в своих общих заблуждениях, чтобы понять, что происходит. Фей тяжело приземляется на задницу, но, похоже, это его не останавливает. Ты пинаешь нож в сторону и готовишься к новой атаке, но как только он поднимается на ноги и делает шаг к тебе, раздается громкий выстрел. Фей едва успевает заметить зияющую дыру в груди, прежде чем он падает на колени. Его широко раскрытые глаза находят твои, и на мгновение тебе действительно становится жаль его. Только то, что его использовали для мести, но и это чувство длится недолго. Ты смотришь, как он падает мертвым, прежде чем падаешь на пол. Похоже, это выводит членов культа из транса. Они кричат и бегут. Ты слышишь больше выстрелов позади себя, но у тебя нет сил смотреть. С криком боли руки ослабевают, и ты, тяжело дыша, падаешь на спину. Джон стоит над тобой, стреляя из дробовика там, где когда-то стояла Фей. Он бледный, его трясет, его челюсти сжаты и, черт возьми, он не выглядит офигенно. — Джон, — всхлипываешь ты, потянувшись к нему. Джон забрасывает твой дробовик себе за спину, прежде чем упасть рядом с тобой. — Я здесь, любимая. Я здесь, — говорит он, притягивая тебя к себе. — Я понял тебя. Чэс! Рене! Как другие? — Они еще дышат! — отзывается Рене. — Джон, Зед тоже здесь! — говорит Чэс. — Перо, перо Зед, — тяжело дышишь ты, показывая Джону, что у тебя в руках. — Чэс, сюда! — кричит Джон через плечо. Он берет у тебя перо и передает его лучшему другу. Как только это сделано, он помогает тебе сесть. Ты тяжело наклоняешься к нему, внимательно наблюдая, как Чэс возвращает перо Зед. Ее кожа становится нормальной, и к ее глазам возвращается свет. Она медленно садится, ее крылья растягиваются и возвращаются к своему нормальному размеру. — Намного лучше, — говорит она со вздохом облегчения. С помощью Чэса ангел поднимается на ноги, широко распахнув крылья. Ты можешь почувствовать, как ее ангельские силы омывают тебя, и это мгновенно заставляет расслабиться. Она протягивает руку Ричи и Энн Мари, и они оба садятся, стоня от боли. Затем она оказывается рядом, ее рука обхватывает твою щеку. — Мне очень жаль, — с грустью говорит она. — Я должна была защитить вас обоих, и я потерпела неудачу. — Ты сделала, что могла, — говоришь ты ей. — Я просто рада, что с тобой все в порядке. Зед улыбается и целует тебя в лоб. Она смотрит на Джона. — Тебе лучше позаботиться о них, Джон Константин. Джон поджимает губы, на этот раз без дерзкого ответа или шутки. — Я позабочусь. Улыбка Зед становится шире, и она уходит. Наступает еще одна схватка, и ты напрягаешься, тело выгибается вперед, когда волны боли пронзают тебя. — Бля, — материшься ты. — Лола, что случилось? — спрашивает Джон, откидывая твои волосы назад. — Схватки, — говоришь ты сквозь стиснутые зубы. — Действительно, чертовски сильнык. — Черт побери, — ругается Джон. Он дико оглядывается. — Энни, Энни, что нам делать? Энн Мари поднимается на ноги и спешит к тебе. Она становится перед тобой на колени. — Лола, мне нужно посмотреть, насколько ты близко, — говорит она, хватаясь за край твоего платья. — Сделай это, — киваешь ты в знак согласия, прислонившись к Джону, чтобы она могла убрать твое платье. Ты смотришь на своего любовника. — Привет, детка. В этот момент ты наполовину смеешься, наполовину плачешь, выброс гормонов и адреналина, смешанный с болью во время схваток, делает всю гребаную ситуацию до ужаса смешной. Джон тоже тихонько смеется. — Привет, Лола, — говорит он. Он смотрит на твой живот, приподняв брови, и насмешливо ухмыляется. — Ты не хочешь мне кое-что сказать, любимая? Ах, есть нахальство, которое ты знаешь и любишь. — Нет, — говоришь ты, качая головой. — Возможно, прибавила в весе. Была похищена сумасшедшей сектой. Ах да, рожу твоего ребенка. Возможно, именно прямо сейчас. — Я это вижу, — говорит Джон. Он тянется к твоему животу, но его рука останавливается в нерешительности. Ты берешь его руку и направляешь туда, где можно почувствовать ребенка. Ему нужно хотя бы раз пощупать живот, прежде чем она родится. Джон резко вдыхает, и ты видишь, как на его лице расплывается легкая улыбка. — У тебя еще не отошли воды, — объявляет Энн Мари. — Но раскрытие около четырех сантиметров, что означает, что у уже активные роды. Мне понадобятся полотенца, вода… — Нет, нет, нет, нет, — говоришь ты ей, заставляя себя полностью сесть с помощью Джона. — Там мертвец, я на жутком ебаном алтаре, за мной наблюдают члены секты. Я здесь, блядь, не рожу. — Возможно, у нас не будет времени добраться до больницы, — говорит Энн Мари, обеспокоенно переглядываясь с Джоном. — Я рискну, — говоришь ты. — Я хочу убраться из этого долбаного места. — Чэс, заводи машину, — приказывает Джон, снимая дробовик со спины. — Ричи, возьми это. Вы с Рене стреляете в любого, кто хоть на шаг приблизится к нам. Ричи забирает у Джона пистолет, чтобы он и Энн Мари помогли тебе подняться. Теперь, когда их лидер мертв, члены культа либо разбрелись, либо прячутся по углам. Тебе слишком больно, хотя ты пытаешься сделать себе мысленную пометку, чтобы рассказать полиции об этом месте. Или вернуться позже, чтобы сжечь его. Это сложно, но можно еще идти. При поддержке Джона и Энн Мари тебе удается добраться до машины, где вас ждет Чэс. Ты, Джон, Энн Мари и Рене втискиваетесь на заднее сиденье, а Ричи запрыгивает на пассажирское сиденье. Если раньше ты думала, что тебе неудобно, это ничто по сравнению с тем, что ты чувствуешь сейчас. — Мы здесь, поехали! — кричит Джон. Кажется, ты не можешь справиться с болью. Каждый раз, когда ты думаешь, что это остановится, приходит новая волна. Ты пытаешься сдержать крики, но ты кричишь во все горло. Все явно нервничают. Чэс и Ричи спорят о том, какая больница ближе всего, в то время как Рене и Анн Мари пытаются помочь тебе пережить боль. Так много криков и ругательств, что невозможно сосредоточиться. Джон — единственный, кто ведет себя. Он прижимает тебя к себе, гладит по волосам и позволяет тебе практически ломать ему руку каждый раз, когда возникает схватка. Чэс мчится как сумасшедший. К сожалению, жидкость, стекающая по твоим ногам на пол машины, говорит, что у тебя больше нет времени. Примерно через час, или около того, если честно, ты понятия не имеешь, сколько времени, все, что ты знаешь, это то, что солнце село, схватки начинают ускоряться. Теперь между ними нет перерыва. Это волна за волной сильной боли, которая продолжает нарастать. — Остановись, — выдыхаешь ты. — Лола, мы почти в больнице, — говорит Джон. — Только держись. — Нет, нет, я не могу, — говоришь ты, качая головой. — Она родится прямо сейчас. Я не смогу. — Сможешь, любимая. Гнев берет верх, и ты оборачиваешь галстук Джона вокруг своей руки и дергаешь его вперед, чтобы его лицо было прижато к твоему. — Послушай меня, Джон, гребаный Константин! — рычишь ты. — Мы были в жизни друг друга уже пять лет. Мы буквально были в аду и вернулись обратно. Мы победили демонов, ангелов, суккубов, болотных монстров и оборотней. Меня похитили на три месяца и чуть не принес в жертву гребаный культ. Я не стану рожать нашего ребенка в гребаном такси! А теперь заставь Часа остановиться и помоги мне, иначе я надеру тебе задницу так сильно, что ты не сможешь сидеть прямо до конца своей жизни! Джон кивает, прежде чем ты перестаешь ему угрожать. Он смотрит в окно, и ты видишь признание в его взгляде, прежде чем очередная схватка заставит тебя закрыть глаза. — Чэс, остановись, — говорит он. — Джон, больница… — Мы не сможем этого сделать, приятель, а теперь просто притормози! — огрызается Джон. Такси трясется, когда Чэс съезжает с дороги. Это всего лишь минута, но кажется, что прежде чем такси наконец останавливается, проходит много лет. Джон выходит из машины, и они с Ричи помогают тебе. Ты слышишь, как Чэс и Энн Мари идут к багажнику, пока тебя ведут к старой, обветшалой ферме. Ты смутно помнишь, как раньше видела этот дом во время многих поездок, покидая дом га мельницу. Твои ноги почти не выдерживают, но ты можешь добраться до крыльца. Рене проскальзывает мимо тебя с пачкой одеял, которые раскладывает посреди комнаты. Джон крепко держит тебя за руку, пока ты поднимаешься по ступенькам к дому. — Ричи, мне нужно, чтобы ты вызвал скорую, — настаивает он. — Затем мне нужно, чтобы ты прошел по периметру и наложил любые защитные чары и заклинания, которые только можно придумать, чтобы отразить злых духов. Сможешь сделать это для меня, приятель? — Конечно, — кивает он и уходит. Главная комната пуста, но, к счастью, не такая грязная, как можно было бы ожидать. — Рене, мне нужна вода, — хрипишь ты. У тебя в горле так пересохло, что ты едва можешь глотать. — Я понимаю, милая. Скорее возвращайся, — говорит она, а потом тоже уходит. Джон помогает тебе забраться на одеяла. Он двигается, чтобы сесть позади тебя, чтобы ты могла упасть ему на грудь. — О боже, я умираю, — стонешь ты — Нет, нет, — успокаивающе говорит Джон. Его руки обнимают тебя. — Я держу тебя любимая. Я держу тебя. — Ты сделал это, — говоришь ты ему со всхлыпом. Он посмеивается и кивает. — Да, я сделал это, — говорит он. — Я здесь. Рене возвращается с бутылкой воды и отвинчивает крышку. Она подносит его к твоим губам, и ты выпиваешь почти половину за один глоток. Прохлада кажется потрясающей, и внезапно ты понимаешь, насколько ты невероятно горячая. Джон тоже должен это понять, потому что он вытаскивает из кармана носовой платок и смачивает его остатком воды в бутылке. Прижав его ко лбу, он позволяет тебе схватить его свободную руку и прижать к груди. Энн Мари и Чэс вбегают с одеялами и бутылками воды. Чэс приседает рядом со своей женой, а Энн Мари становится на колени между твоими раздвинутыми ногами. Выражение ее лица смягчается осторожной улыбкой. — Лола, это оно, — говорит она. Она ополаскивает руки одной из бутылочек, прежде чем осторожно приподнять ваше платье. — Согни немного колени… идеально. А теперь мне нужно, чтобы ты тужилась. Ты чувствуешь, что задыхаешься, а Джон помогает тебе стянуть платье до конца. К черту приличие. Ты собираешься рожать в фермерском доме в глуши. Несмотря на то, что ты говорила Джону, тебя резко охватывает страх, и т качаешь головой. — Я не могу, я не могу этого сделать, — отрицаешь ты, слезы текут по лицу. Тело постоянно испытывает боль. Боль, которую ты никогда раньше не чувствовала. Невыносимая боль, которая заставляет тебя чувствовать, что тебя разрывают на части. — Да, да, ты сможешь, любимая, — ободряет Джон. Он протягивает платок Рене, чтобы она прижала его к тебе. Он целует твой висок. — Ты самая сильная и невероятная женщина, которую я когда-либо встречал. Ты можешь сделать это. Я верю в тебя. — При следующей схватке давай, — приказывает Энн Мари. Так ты и делаешь. После этого все становится размытым. Как будто твое тело работает на автопилоте. Все, на чем ты можешь сосредоточиться, — это ощущение груди Джона на твоей спине и его рука в твоей. Время от времени Рене проводит холодной тряпкой по твоему лбу. — Джон, она плохо дышит, — смутно слышишь ты Чэс. — Лола, милая, тебе нужно не забывать дышать. Ты пытаешься, но это сложно. Боль становится невыносимой. Сквозь дымку ты слышишь голос Джона в ушах. — Снова и снова, любовь. Дыши со мной. Вдох и выдох, — шепчет он, прежде чем сделать глубокий вдох. Ты неуверенно подражаешь ему, прежде чем снова напрячься. — Ее голова вылезает наружу, — взволнованно восклицает Энн Мари. — У тебя все прекрасно получается, Лола. — У тебя так хорошо получается, любимая, — воркует Джон, крепче прижимая тебя к себе. — Ты делаешь это. Ты не можешь ответить. Ты слишком сосредоточена на своем дыхании и прохождении следующей схватки. Ты не знаешь, как долго все это продолжается, но тебе удается сделать последний толчок. Это похоже на то, как будто тяжесть снимается с груди, когда звук криков вашей дочери наполняет заброшенный дом. Ты падаешь на Джона. — Она…? — Джон начинает. — Она идеальна, — сияет Энн Мари, поднимая ребенка, чтобы показать вам. Сквозь глаза, наполненные слезами, ты впервые видишь лицо дочери. И вот так все щелкает. Все имеет смысл. Все в твоей жизни, все, через что вы с Джоном прошли вместе, привело к этому единственному моменту времени. Твои руки дрожат, когда ты тянешься к ней, но более сильные руки помогают направить вашу дочь… его дочь к твоей груди. Ее кожа касается твоей, и ее крики тут же стихают. Ты чувствуешь влажность на щеке и понимаешь, что Джон плачет. Он целует собственные слезы. — Ты молодец, — шепчет он. — Она прекрасна. Энн Мари накрывает вас обоих одеялом, а Чэс и Рене отходят, чтобы дать вам и Джону немного места. — Скорая помощь уже в пути, — слышно, как Ричи говорит им от входной двери. Энн Мари просит нож Джона, который он умудряется дать ей, не слишком сильно тебя толкая. Она использует его, чтобы перерезать пуповину. Ты слишком сосредоточена на своей дочери, чтобы обращать внимание на то, что Энн Мари позаботиться о последствиях родов. Только когда она задаст тебе вопрос, ты возвращаешься в реальность. — Что? — спрашиваешь ты. — Как ее зовут? — повторяет Энн Мари. Ты улыбаешься, пальцы скользят по пухлой щеке дочери. Ты уже знаешь, как назовешь ее. Ее имя так легко пришло к тебе на Небесах, и оно все еще с тобой, когда ты смотришь в ее широко раскрытые глаза. — Меркьюри, — говоришь ты. — Ее зовут Меркьюри. — Я оставлю вас двоих. — Говорит Энн Мари Джону. Только ты и Джон. Ты случайно смотришь на него, и выражение его лица трудно разобрать. Он видит, что ты наблюдаешь за ним краем глаза. — Меркьюри? — спрашивает он, поднимая бровь. Ты хихикаешь. — Не знаю, это просто ее имя, — пожимаешь плечами ты. — Между прочим, я тебя прощаю. — Замечательно, — говорит Джон. — За что? Ты улыбаешься, глядя на ребенка на руках. — За то, что вернул меня с Небес, — говоришь ты. — Я сказала тебе, что никогда тебя не прощу. Но теперь здесь с ней действительно в моих руках. Она жива. Я прощаю тебя. Спасибо. Джон подталкивает твое лицо носом, и когда ты поворачиваешься к нему, он захватывает твои губы самым нежным поцелуем, на который, как ты думаешь, он когда-либо был способен. — Нет, любимая, — вздыхает он, возвращаясь взглядом к ребенку. — Спасибо тебе.