***
Мастер Сплинтер сочувственно цокал языком, помахивая головой и вздыхая, оттого что мог до смерти так и не узнать, какие его сыновья на самом деле. Разумеется, судя по братьям меньшим, кожа черепашат должна быть зеленой, а по степени светлоты — разных оттенков. Но отца большего всего волновал цвет глаз. Учитель был готов голову дать на отсечение, что у всех четверых радужка необычная. Временами, глядя на малышей в ярких масках, сэнсэй воображал, перебирая каждому свой цвет то мысленно соглашаясь с выбором, то с сомнением отметая глупую выдумку. Конечно, и без разных повязок крыс отличал детей не только по силуэтам (несмотря на явную фамильную схожесть, мутанты во многом заметно отличались друг от друга, не говоря уже об особенном поведении), но и по уровню глубины темных и светлых тонов, лишенных красок. Крохи выпытывали учителя, отчего мир оставался частично черно-белым и с нетерпением дожидались своей череды быть разрисованными божественными фломастерами. Став старше, мальчишки начали давать себе отчет в том, что едва ли когда-нибудь увидят в отражениях своих цветных клонов, и с этой трагедией осознания жили дальше. Сначала в изнуряющих тренировках, позже — смертельных сражениях. Хотя бы за одну заслугу перед планетой, а то и вовсе вселенной заполучить просто цветное пятнышко! Но, увы. Черепашки-ниндзя оставались будто персонажами, сошедшими со страниц любительского комикса из одних лишь чернил, рваного абриса и глубоких теней.***
Рафаэль, жадно хватая воздух, остановился и посмотрел вниз — девушка все еще находилась внизу, выкрикивая его имя и мольбу вернуться, вглядываясь в тьму крыш. Мутант, по-прежнему не веря, зажал в зубах фонарь и, подтянув выше рукав толстовки, боязливо зыркнул на собственную руку и — тут же молнией отвел сверкающие в ночи желтые глаза в сторону. Темно-зеленый. Его кожа стала темно-зеленой! Неужели с ним только что произошло чудо?! Вдох. Выдох. Раф ухмыльнулся. Что ж, по крайней мере Лео теперь должен ему двадцатку за то, что доказывал, будто бунтарь непременно салатный. Фигушки. Выкусите. Сочная хвоя. Хоть гирлянду вешай на Рождество. А вот Донни с его сравнением спектральных анализов, измерением длин волн и Майки — удачливостью попадать пальцем в небо, случайно мимо проходя, оказались правы. Мягкий голос, снова окликнувший по имени, приблизился. Вероятно, из-за опрометчивости ниндзя, включившего на мгновение свет, девушка просекла, на каком из зданий прятался черепаха. Едва ли она могла его на уровне третьего этажа рассмотреть с земли, однако крадущийся рефлекторно нырнул глубже за воздуховод и замер. Стоп! Зачем он прятался, болван?! Разве каждый день встречаешь ту самую половинку, о которой всякий грезил с детства, понимая, что, обретя свое счастье, станешь таким же ярким, как все везунчики? Сейчас даже без света здоровяк заметил, как стремительно тускнели его руки вдали от судьбы, и посмурнел. Надо было сразу сфотографировать, иначе братья не поверят ни за что. Поздно. Или нет? Все еще можно обратно взять в свои руки. Как тогда, когда он в шутку пригласил случайно выпавшую собеседницу в чат-рулетке (естественно, с выключенной камерой, как и у него) на спид-дейтинг со своими особыми правилами. Главным условием принял то, что девушка не должна его видеть, просить раскрыть лицо, расспрашивать о семье, профессии и многом другом, помимо обсуждения увлечений. Неожиданно прокатило. Вполне обычная, в меру миленькая, впору взбитая девчонка, коих по Земле бродило миллионы, проявляла небывалый для черепахи интерес. Рафаэль с наметанным глазом параноика быстро просек, что упрямая Алиша ненавязчиво применяла различные приемы, чтобы через общение о хобби выведать побольше о личности парня. Но ей удавалось прескверно. А вот громила знал о девушке, к несчастью, даже больше, чем хотелось бы, — но любопытство и безопасность дома одержали верх, позволив без зазрения совести вычитать все нарытое досье о новой знакомой от корки до корки в первый же день перед встречей. Неловко стало уже после, когда познакомился с очаровательной особой ближе. Несмотря на непосредственный формат, нацеленный на конкретные амурные заключения, у темперамента язык не поворачивался называть свиданиями их разговорчивые посиделки ни о чем в самом темном углу подвального кафе где-то между грязным отшибом и стерильным районом. Раф никогда ничего не заказывал по понятным причинам и не предлагал угоститься. Алиша, судя по всему, сдерживалась в выборе, предпочитая отказ набивать брюхо и занимать рот из солидарности не тратить время на ерунду. Официант лишь традиционно предлагал бедолагам, какими он считал парочку скромников, бесплатно по стакану свежей воды со льдом, которые всегда оставались полными после ухода гостей. Девушка при каждой встрече норовила случайно заглянуть под капюшон горбатого человека, то делая вид, будто завязывала шнурок, то резко вставая в дамскую комнату, то якобы подскальзываясь на треклятой скорлупе от фисташки, то выдумывая еще что-то более нелепое и безумное, что забавляло воина тени. Но безуспешно. Хамато чувствовал каждой чешуйкой, когда на него велась охота в том или ином виде, и пресекал попытки перейти условленные границы еще до начала их свершения. Заметила ли это подруга, Раф не силился предполагать. Сам он никогда не покидал помещение первым и всегда приходил раньше, ни разу не поднимался при подруге. Алише казалось, что Рафаэль прирос к стулу, упрятав не только лицо под высоким воротником черного свитера и зеркальными очками, но и ни разу нарочито не вынимая рук из карманов джинсов. Пара никогда не прогуливалась, не виделась за пределами заведения. Оба не высказывали предложения пройтись. Подруга не догадывалась, что за пять минут до и после прихода, с ней на всем пути находился тот самый вечно сидящий провожатый. И вот однажды, в текущий злосчастный вечер, Рафаэль прокололся. Вернее, всегда собранная Алиша отчего-то сильно нервничала и, вынимая из сумочки косметичку, чтобы выудить щипцы и срезать не дающий покоя заусенец, поранила мизинец. Острие маникюрных ножниц не сильно оцарапало кожу, но кровь на девушке вынудила здоровяка инстинктивно взяться за пострадавшую ладонь, чтобы рассмотреть повреждение поближе. Рафу ни в коем случае не хотелось, чтобы это хрупкое существо кто-то обижал, включая ее саму. Как только руки человека и черепахи соприкоснулись, произошла магия красочности, о коей оба не помышляли так скоро, но чего уже так жаждали их ненасытные до ласк жгучие сердца. Никакого фейерверка вокруг, но внутри — атомный взрыв, способный создать новую вселенную! Рафаэль по-серьезному испугался так, как никогда в жизни, и вылетел пулей из заведения. Алиша, успев порадоваться непривычному новому оттенку ладони, обмакнув рану салфеткой, настойчиво устремилась следом. — Да спускайся ты уже! Чего ты? – кричала девица. – У тебя прекрасные руки! Бугаю поплохело. Он явно ее напугал своими тремя культяпками так, что та потеряла рассудок и успела позабыть: пальца-то всего три, и те зеленые. Страдают ли женщины дальтонизмом? Неподходящее время гуглить. — Раф, ты классный парень! Тебе нечего стесняться! – доносились снизу комплименты. Компания, проходившая мимо, заливисто, дружно, по-доброму засмеялась. Сдвинув брови от негодования за стыдобу в борьбе с жутким смущением, подкосившим ноги и не позволявшим ровно дышать, черепаха взвел голову к темно-синему небу. Неглядя на шок, крадущийся успел заметить в то мгновение, когда Алиша приоткрыла от неожиданности рот, глаза подруги. Такие же темные, с отливом, как ночное небо. Мутант вдруг понял, что ему уже никогда их не забыть и противиться желанию смотреть в них было бессмысленно. Здравый смысл вопил о том, что не стоило вовсе ничего затевать. Но темперамент нес звание порывистого брата не спроста. Поддавшись наитию, всегда одерживающему победу над логикой, Хамато слез. Отряхнулся, поправил свитер, натянув для верности повыше. Увидев, что Алиша, шагнув ближе и подняв руку, определенно вознамерилась первыми снять очки, мутант гаркнул: — Погоди, ты че!? Не здесь! Улыбаясь смущению здоровяка, девушка убрала ту самую пострадавшую руку, нисколько не обидевшись на уже привычный, откровенно быдловатый дерзкий тон. До чего же соблазнительно для парня играл яркий румянец на ее нежных щеках! Обычно просто темное пятно превратилось в объект отдельного восхищения. Рафаэль кивнул следовать за ним. — Пришла пора нарушать правила? – игриво приподняла бровь подруга. — Точняк, – криво улыбнулся ниндзя в ответ. Фыркнул, только сейчас доперев, что, подобно закоренелому задроту, ввел в общение целый свод законов, что обычно его так бесило в других. Алиша тоже цыкнула каким-то своим забавляющим мыслям. — И все же ты слишком доверчивая, Али, – с раздражением сквозь огорчение произнес крадущийся. – Ты даже фото мое ни разу не видела. А идешь за мной по темным подворотням ночью, как за цветочками на луг ясным днем. Вдруг я вурдалак какой? — Ничего. Мне нравятся всякого рода волшебные существа, ты же в курсе, – говорила подруга. — Знаешь, в мутации магии нет, – как бы между прочим бросил Раф, резко замедлив шаг. Черепаха огляделся, что-то пробил по смартфону. Девушка не смела прерывать ритуалы ниндзя, наслаждаясь наблюдением друга в непривычном амплуа. По крайней мере она впервые видела, насколько он на самом деле высок и широкоплеч, и восторгалась исполинскими габаритами. Великан после пары кликов в трекере всучил подруге фонарь и ступил назад. Перед тем, как опустить капюшон, снять очки и стянуть воротник, тяжело, с горечью, вздохнув, попросил: — Я все пойму, какой бы не была твоя реакция. Хочешь, оставайся. Хочешь, убегай. Только, молю, не грохайся в обморок. Лады? Алиша замерла в предвкушении, медленно молча кивнув, не спуская внимательных темно-синих глаз с непривычных движений друга в цветах. Очки явили по-кошачьему ярко-желтые глаза, капюшон обнажил лысину, а опущенный воротник… Криков не последовало. Не было слышно и дыхания. Девушка, сощурившись, шагнула ближе и вдруг заливисто загоготала: — Вот это поворот! Так и подумала! Иисусе, не показалось!!! Бунтарь опешил, не понимая, пора ли звонить в дурку. Хохоча, подруга принялась стягивать свитшот. — Воу, детка! Я, конечно, терь неотразим в своей новой боевой раскраске, но харэ так торопиться! – отшутился парень, машинально стыдливо отворачиваясь. Подумав, шепотом добавил с обидой: — Мы ведь даже еще не целовались! Алиша, не услышав замечание, меж тем повернулась к мутанту спиной и скомандовала: — Глянь! Узнаешь? Ниндзя, сглотнув тугой ком, украдкой бросил взгляд, почти не меняя положения головы, и тут же вытянулся в лице. — Да ты гонишь! – ляпнул он удивленно, едва не матюгнувшись покрепче. – Мне с этого ржать или рыдать? — И то, и другое, – подсказала Алиша, одеваясь, похихикивая. – Истерика! Рафаэль так был поражен увиденным, что не запечатлел в памяти плавные изгибы позвоночника и выраженную талию. Он вообще не успел обратить внимание на прелесть фигуристого нагого женского тела. Весь фокус сместился только на одно. Татуировка пурпурного дракона на всю спину. Знал, что, если бы увидел сейчас Алишу в монохромных тонах, треклятый символ, выбитый ярким веществом, смешавшись с пигментами организма, являлся бы единственной блеклой, но все же цветной частью на теле, горя издали, как маяк. Оттого в том мире набивка татуировок, ношение линз и покраска волос особенно для одиноких сродни сакральной церемонии, позволяющей придать внешнему виду хотя бы пастельные оттенки в обход ожиданию роковой встречи. Здоровяк сам носил символ клана на плече, но отец конкретно в этом вопросе строго настоял на черном. Пока Красный обмозговывал, Алиша оделась. Чертыхнувшись про себя с опозданием за то, что пропустил залипательное зрелище, черепаха молвил: — Я, само собой, как ты понимаешь, пробил, что у тебя были приводы в полицию. Не осуждаю ни разу, сам не сахар. Всякое бывает. Особенно по молоду. Меня такое не парит. Я ведь тебя уже неплохо знаю! Ты исправилась, это достойно уважения! Но в душе не чаял, в какой банде ты состояла! Об этом ниче такого не находил! — А я ни разу не попалась, когда была Драконом, – с как будто неким самодовольством, но таким, какое бывает, когда проходит время, и ты гордишься чем-то заочно, без души, потому что тебе уже это не шибко важно, но некогда многое значило, ответила девушка. — Мой бывший кровный враг, вот мы и встретились! — ощерился ниндзя с юмором, стукнув кулаком в раскрытую ладонь. – Зуб, поди, точила на нас тогда? Мести больше точно не хошь? Могу организовать дружественный спарринг! Так уж и быть, пожалею и поддамся. Но только один раз! — Знаешь, я бы не хотела предаваться тем воспоминаниям десятилетней давности, Раф, – вымученно процедила подруга с извиняющимся тоном. — А че тогда тату не свела до сих пор? – с подозрением вопросил крадущийся. — Во-первых, идеально вряд ли получится, – деловито перечисляла Алиша. – Что-то мне не хочется с наполовину стертым рисунком ходить. Во-вторых, длительный поэтапный процесс. Мне для этого, может, и больше года понадобится! А там это и больнее, чем набивать, и спиртного не опрокинешь, не дай бог заболеть и все такое. В-третьих, выйдет дорого, слишком большая площадь нанесения. Это тебе не микробабочку с копчика убрать. В-четвертых, хорошенький розовенький дракончик не виноват, что его взяли себе бандюганы! – завершила подруга, сделав особый акцент детской интонацией на последнем пункте. Рафаэль умилился такому по-девичьи наивному подходу из-за тяги к яркой картинке, которую жалко выбросить. Окончательно освоившись общаться без завесы маскировки, осмелев до легкой наглости, задал еще один интересующий вопрос, будоражащий воображение: — Так а бабочка над попой есть тоже? — Пускай эта деталь пока останется загадкой, – отшутилась Али, прикрывая рот. — И какого же она цвета? – закатив глаза, беззлобно цокнул громила. — Вообще… – выдохнула подруга, – красненькая. — Хех, – только и всего-то пробасил уютный нахал. Заложив руку на панцирь, растерявшись из-за неловкого молчания, робко выведал: — И че терь? Хитро улыбаясь, Алиша не раздумывая подошла еще ближе к черепахе, схватила того за края маски и дернула вниз, роняя фонарь, чтобы положить вторую руку на сердце парня. Ниндзя, прикрыв глаза, стремительно поддался невесомому напору, словно на его шею навалился булыжник, раскрывшись для объятий. Новоиспеченные влюбленные несмело прижались губами, изучая мягкости, шероховатости, влажность и сухость друг друга. Медленно отпрянув, румяная девушка пояснила резкий порыв, словно прочла недавние мысли Рафа, получив их при поцелуе: — А то ведь братья не поверят, верно? Пылая, Красный расплылся в улыбке.***
Он приходил на ее могилу каждый день, проводил там большую часть времени, продолжая вести пустые, но теплые беседы. Подруга прожила счастливую долгую жизнь, совсем чуток не дотянув до невероятных для человека сотни лет. Благо до последнего оставалась в рассудке и отошла во сне. Такой же полный сил, как и при первой встрече, горюющий Рафаэль напрочь умер морально вместе со смертью любимой, проклиная свое долгожительство как высшее издевательство, что дала мутация и гены черепахи. Потерял навсегда смысл жизни, стремления, цели, желания, мечты, волю, сон и покой. Целостность. В том жестоком по своей сути мире жалеют только тех, кто окрашен частично. Поскольку по такому признаку становится с грустью ясно: в паре произошла непоправимая потеря. Кто-то среди скорбящих ровно наполовину черно-белый по вертикали, кто-то — горизонтали, будто под линеечку, другим предстоит оставаться монохромными в цветные пятна, словно случайно попали под ливень красок, или полосы. Покидая тот мир, чья-то половинка уносит с собой цвета, так же превращаясь в незавершенную иллюстрацию, отбирая оттенки избранника. Фатализм в том, что пара во вселенной формируется однажды раз и на всю жизнь. Потеря половинки несет за собой печальное осознание финала отношений за крайне редким исключением. Можно найти другого человека, с которым тебе будет почти так же приятно, полюбить по-настоящему, уважать и блаженствовать. Но краски полностью не вернутся. Рафаэль не раз обманывал смерть на поле боя, вырывался из-под цепких костлявых пальцев лежа на больничной койке, сам нес ее знамя. Вероятно, в этот раз он обвел вокруг пальца даже саму судьбу. Ведь день ото дня терял цвета, становясь снова чистокровным черно-белым. 25.–26.07.2023, 13–00