Первая каста

      Поутру я развалилась на кровати рядом с подругой и изливала ей душу: о принадлежности к первой касте, о переживаниях после смерти дорогой миссис Перкинс, об отношении мистера Перкинса, о тяжелой работе простых людей, о наказаниях и о злосчастном побеге из особняка Перкинса.       — Это все похоже на какой-то шпионский блокбастер! — подруга восхищенно хлопала глазками, будто действительно обсуждала сюжет крутого фильма. — Но я до сих пор так и не поняла: как тебе удалось миновать охрану на задних воротах? — Хана с недоумением уставилась на меня.       Я решила упустить маленькую деталь о наличии дара Шепфамалума и сочинила очередную отговорку:       — Наверное, они спали. Или очень страшно были заняты друг другом.       — Они что, того?       — Да, они вроде как вместе. Недавно, насколько я знаю.       Очень недавно. Буквально часов шесть как вместе.       — Ох, дорогуша, и что будешь делать?       — Спрячусь где-нибудь. — я задумчиво накрутила выбившуюся из хвоста прядь волос на пальце. — Доживу спокойно отведенные мне годки на какой-то опушке какого-то леса, например.       — Звучит как план.       Подруга протянула мне кофе, а сама продолжила листать голографическую новостную ленту. Краем глаза я заметила, что она на что-то задумчиво засмотрелась.       — Что там занятного пишут?       — Да ничего особенного. — Хана резко пролистнула ленту, словно желала спрятать от моих глаз увиденное.       — Уверена?       — Абсолютно. — она подняла глаза на меня и мило улыбнулась.       Стало быть, мне просто показалось. Я продолжила отхлебывать крепкий напиток и впервые за последние дни по-настоящему расслабилась. Будто вновь вернулась в шкуру беззаботной Иви. Как бы мне хотелось сейчас проснуться в своей шелковой постельке и понять, что это просто дурацкий кошмарный сон. Как ни в чем не бывало отправиться в университет. Выступить со своей командой на футбольном матче. Дарить всем глуповатые, но милые улыбочки на светских мероприятиях и попусту тратить время на такие же пустые светские беседы. Брэндон-Мальбонте был прав: «увлекательное приключение» постигло меня, однако.       День прошел спокойно: мы с подругой провалялись в кровати, смотрели фильмы и разговаривали обо всем на свете. Я решила, что завтра утром отправлюсь за черту города и попробую спрятаться там. К вечеру в дверь комнаты Ханы постучала горничная и пригласила нас к ужину.       Я уже доедала чудесный салат с креветками, как в дверь особняка кто-то постучался. Слуга открыл и на пороге столовой нарисовался тот, кого я совсем здесь не ожидала увидеть. Пока я не успела отойти от шока, ко мне устремились охранники, схватили за руки и выволокли из-за стола.       — Мисс Ким, премного благодарен, что Вы откликнулись на мое объявление о пропаже имущества, что я сегодня дал во все новостные ленты.       Я непонимающе уставилась на мистера Перкинса, затем перекинула взгляд на Хану. Та встала с насиженного за столом места и подошла к Перкинсу.       — Обещанное вознаграждение ведь в силе?       — Конечно, уважаемая мисс Ким. — Перкинс достал из внутреннего кармана пальто толстый конверт и протянул подруге. — Пятьдесят тысяч долларов, как и было оговорено.       — Хана, что это все значит? — отрезала я словно не своим голосом. — Мы же подруги!       Она перевела на меня свой равнодушный взгляд и заговорила таким тоном, который я от неё в свой адрес слышала впервые:       — Мы были подругами, пока я не узнала о твоем социальном статусе. Первокастовому отребью не место среди высоких аристократов. И уж тем более негоже бесхозно разгуливать по миру. У тебя есть свое место — возле твоего хозяина. Ты должна его знать. Это для твоего же блага.       С каждым ее словом меня наполняло отчаяние и осознание страшной вещи: меня только что предала самая, как мне казалось, близкая подруга. Вот что она утром увидела в ленте — объявление о пропаже имущества-меня. За бабки предала. Уверена, если бы вознаграждение не назначили, Хана бы молчала обо мне. Охранники увели меня из особняка, а мистер Перкинс напоследок сказал Хане:       — Благодарю Вас за бдительность и выполнения своего гражданского долга, мисс Ким. Всего хорошего!       — Заприте ее в камере. И охрану приставь. Она горазда бегать от своего хозяина. — выдал свою указку Киту мистер Перкинс.       — Прикажете высечь?       — Не сегодня, Кит. Оставим ей товарный вид.       Кит закрыл камеру пыток на ключ и вместе с хозяином-диктатором стал удаляться.       — Я днем дал объявлении об аукционе. Продам к чертовой матери эту девку вместо того, чтобы носится с ней. Пусть новый хозяин метается по городу в очередных поисках беглянки или занимается перевоспитанием.       Голоса удалились настолько, что последнюю фразу Перкинса я еле расслышала. Аукцион? Он хочет продать меня, словно я какой-то стул? Ух, зла на них не хватает! Я не вещь!!! Импульс вырвался из груди и растекся жаром по всему телу. Тьма вновь окутала сознание.       — Эй!       Охранник у двери камеры повернулся и уставился на меня сквозь клетчатое окно.       — Открой дверь!       — У меня нет ключа. — монотонно выговорил мужчина.       — Так иди и достань его! — процедила я сквозь зубы, после чего тот поспешил удалится с моего поля зрения.       К утру завербованный мною охранник не вернулся, за то порог камеры уже оббивали Кит вместе с Перкинсом.       — Отведи девчонку в ванную, пусть почистит перышки.       Кит открыл замки цепей, схватил меня за запястье и потащил по коридору.       — А что делать с Холлом? — Кит уставился на хозяина в ожидании вердикта.       — Каким еще Холлом?       — Ну тот, что ночью ворвался ко мне и пытался отобрать ключ от камеры этой вот. — Кит жестом махнул в мою сторону.       — Когда оклыгает после твоих ударов по башке — высечь.       — Будет сделано, благороднейший.       — А эту подготовить к торгам и привести в гостиную, когда прикажу.       В холле мистер Перкинс резко изменил траекторию движения и ушел в свой кабинет, а Кит привел меня в ванную для рабочих.       — Давай, принаряжайся тут. Но не чухайся долго: торги назначены через час.       Дверь за громилой захлопнулась и я стала осматриваться: ни окон, ни вентиляционных шахт. Ничего. Серые, словно бетонные стены. С потолка торчали модули-лейки для принятия душа, но между ними ни единой перегородки. И вот это рабочие вот так вот все без одежды здесь моются? Какое зверство. И никакого личного пространства. Я порадовалась за себя, ведь сейчас в комнате чистоты находилась одна. Делать нечего — буду «чистить перышки», как сказал мистер Перкинс. Вдруг меня купят хорошие люди?       Я, наряженная в неброское платьице сомнительного кроя, стояла посреди гостиной. Вокруг меня, словно коршуны, похаживали разносортные господа. Особенно меня смущал один похотливый чиновнишка с совета Округа. Как его там… Забыла. Но уж слишком он тянул ко мне свои мерзкие пухлые ручонки с пальчиками, как сарделечки, перетянутые веревочками. Впервые на светском мероприятии я была не на ровне с остальными. Вдруг, откуда не возьмись, предо мною выскочил Брэндон — весь такой элегантный и чудесный в этом дорогущем черном смокинге, что можно было бы и обомлеть от восторга, не знай я, что он индюшка.       — Иви, не волнуйся. — он шептал мне на ухо очень тихо, чтобы никто не слышал, а сам в это время старательно делал вид, что рассматривает «товар». — Я вытащу тебя отсюда.       — Как? — еле слышно прошептала я.       — Я выкуплю тебя у Перкинса. — он поднял мою руку, рассматривая уже почти зажившие раны. — Понимаю, звучит отвратительно. И без твоего на то добра я делать это не стану.       — Если другого выхода нет… — я выдохнула, но не успела закончить предложение.       По правую руку от меня стал мистер Перкинс и призывисто постучал по бокалу игристого, привлекая всеобщее внимание пышной компании к своей особе.       — Уважаемые гости! Благороднейшие! Я премного благодарен каждому из вас за выказанное сострадание по моей утрате. Но сегодня мы здесь собрались по другому поводу. — он отпил из бокала искрящийся напиток и продолжил жополизную речь — Сегодня я объявил аукцион с весьма уникальным лотом. Представляю вашему вниманию эту девку — образованную, грамотную, светским беседам и игре на музыкальных инструментах обучена. Знает иностранные языки. — Перкинс вытянул руки в показывающем жесте в мою сторону. — От барышни не отличить! За такое редкое сокровище, думаю, достойная стартовая цена будет три тысячи долларов. Кто даст больше господа?       — Четыре. — Брэндон поднял вверх свою табличку.       — Четыре тысячи долларов, замечательно, замечательно.       — Пять тысяч. — из аравы светских гостей высунулась женщина пожилого возраста.       — Пять тысяч раз…       — Шесть тысяч! — Брэндон перебил названную цену.       — Шесть тысяч долларов… — Перкинс уже ликовал. Видать, он даже не предполагал, что меня можно так дорого продать.       — Десять. — в борьбу вступил похотливый чиновник с пальцами-сардельками.       — Ух, десять тысяч за девку. Цена хорошая, хорошая.       — Тридцать тысяч. — Брэндон не сдавался, а у меня от каждой названной цены аж в душе хололо.       Он меня продает. Просто как вещь. Как стул. Но не обычный, а с позолотой (я же образованная и от светской дамы не отличима). А эти вот все сейчас соревнуются, кому же стул с позолотой достанется. Я так и не поняла энтузиазма и мотивов Брэндона вытащить меня отсюда. Тем временем, цена продолжала расти:       — Удваиваю. — напыщенный чиновник так просто не сдавался…       — Шестьдесят тысяч раз…       — Семьдесят тысяч долларов. — ... как и Брэндон просто так сдаваться не собирался.       — Я даю за эту девку сто пятьдесят тысяч долларов прямо здесь и сейчас и на этом расходимся.       — Сто пятьдесят тысяч раз… — Перкинс уже совсем не скрывал своей улыбки до ушей.       — Сто пятьдесят тысяч два…       Брэндон молчал. Напыщенный похотливый чиновник назвал непомерную для перебивания сумму. У меня все внутри словно оборвалось. Вот и купили меня хорошие люди.       — Сто пятьдесят тысяч три! Продано достопочтенному мистеру Зильберу за сто пятьдесят тысяч долларов! Поздравляю Вас, уважаемый господин, с замечательным приобретением.       Перкинс улыбался сильнее, чем Чеширский кот, а достопохотливый мистер Зильбер уже тянул ко мне свои сардельки:       — Ну здравствуй, куколка.