Цветок двоегрота

Они остановились в очередной деревеньке, которую война не обошла стороной, но и не стерла с лица земли, оставляя лишь дым, пепел и черные скелеты сожженных дотла домов. Здесь был слышен детский смех, лаяли собаки. Издалека доносились удары молота о раскаленный металл — работа кузнеца. Тут даже нашлась корчма. Хозяин ее при виде двух мечей за спиной Геральта скорчил недовольную гримасу, взгляд его наполнился отвращением. Ему хватало вороватых беженцев. Цену за комнаты он заломил такую, что Геральт сразу понял: даже если продать что-нибудь из снаряжения, позволить себе такую роскошь они не смогут. Выбор, однако, был небольшой. Как ни крути, Мильве был необходим отдых, да и остальным спутникам не помешала бы передышка. Ситуация складывалась таким образом, что денег хватало на две комнатушки, в одной из которых должна была разместиться Мильва — она, конечно, пыталась это решение оспорить, злясь на то, что ведьмак с лекарем с ней "носятся как несушка с яйцом", но к вечеру совсем утомилась и ругаться перестала. Во второй должны были ютиться четверо мужчин, однако эту проблему решил Регис, убедивший корчмаря отдать ему ключ от пустого чердака. Геральт на это только зло скрипнул зубами: он бы предпочел, чтобы из комнаты ушел Кагыр. Разобравшись со спальными местами, они присели за стол. Кагыр молча сидел над кружкой эля, иногда брал ее в руки и понемногу пил. Геральт тоже сидел над бутылкой спиртного, задумчивый и злой, однако расправлялся с алкоголем куда быстрее. Эмиель Регис не пил и спокойно улыбался, думая о чем-то своем. Только Лютик стал в два раза разговорчивее, обрадованный крыше над головой, щебетал ни о чем, чем еще сильнее бесил уставшего Геральта. Ведьмак украдкой смотрел на Региса, и тот, заметив, улыбнулся чуть шире и склонил голову на бок. А потом поднялся, пожелал спутникам доброй ночи и побрел на чердак. Геральт проводил его тоскливым взглядом, несколькими глотками осушил кружку. Как разошлись остальные спутники, он даже не заметил. Ноги сами несли его наверх, на самый последний этаж, выше, чем место, в котором располагалась их с Кагыром и Лютиком комната. Геральт очнулся только у маленькой двери на чердак, остановился в нерешительности. Он даже не придумал повод, по которому решил в такой поздний час вломиться к спутнику. Причина была только в том, что он был пьян. Не до того, чтобы блевать у стенки, еле держа себя на ногах, однако соображать Геральту сейчас было и впрямь тяжело. Так и стоял он в темноте, вслушиваясь в шорохи и шаги, пока эти шаги вдруг не приблизились к двери. Регис едва ли не врезался в Геральта, выходя из комнаты. Геральт, понимая, что убегать глупо, продолжил недвижимой статуей стоять у входа. — Геральт?.. — растерянный Регис отступил на пару шагов назад. Геральт шагнул на него и закрыл дверь. — Я собирался идти вниз, к трактирщику, спрашивать о наличии у него свечей, потому как мои уже почти прогорели... — Регис кивнул на пару свечей, совсем слабо освещающих темное, душное помещение. — Хотя, должно быть, внизу уже тоже никого нет. — Нет, — коротко подтвердил Геральт, не решаясь сдвинуться с места. Регис слегка нахмурился, склонил голову на бок и скрестил руки на груди. — Тебя что-нибудь беспокоит? — Колено... Ноет. А у меня мазь кончилась. — Должно быть, к дождю. Погода портится, а твое колено весьма остро реагирует на её переменчивый нрав... Геральт обвел взглядом худощавую фигуру — Регис снял плащ и остался в мешковатом балахоне, перетянутом поясом — и так выглядел еще более худым. Хрупким. Казалось, схватишь за запястье, и тонкие кости переломятся. Лекарь отвернулся и шагнул к своим сумкам, склонился над ними — Геральт все не мог отвести от него взгляда. — Но не злоупотребляй, иначе можно вызвать негативный эффект... В виде привыкания. Тонкая, красивая рука протянула ведьмаку баночку. Геральт, забирая ее, вдруг случайно коснулся ласковых пальцев лекаря. Где-то снаружи ветер завыл сильнее, и что-то невыносимо тоскливое так же заныло у ведьмака в груди. Потом — зарычало, хищно и зло. Больше терпеть он не мог. Жестко перехватил Региса запястье. Регис тут же ловко вывернулся, отступил назад. Банка выскользнула из пальцев, звякнула о пол и покатилась к ногам ведьмака. — Геральт, не стоит. — Регис взглянул на него строго, холодно, выставил вперед ладони. Голос его, вдруг из спокойного превратившийся в металлический, начал страшно раздражать, как лязг оружия где-то непозволительно близко. — Будешь драться — проиграешь. — тихо прорычал Геральт, и, как и было положено охотнику, продолжил наступать, настиг его тут же, вжал грудью в стену и заломил за спину руки. Регис был не таким хрупким, каким Геральт его представлял. Боролся он отчаянно, упрямо и молча, зная заранее, что слова все равно не помогут. И обернулся ровно в тот момент, когда Геральт слегка отпустил его и тут же наложил Аксий. Взгляд Региса моментально помутнел, разгладились морщины на лбу. Глуповато отвисла челюсть, разомкнулись тонкие губы, обнажив ряд ровных зубов. Забавно, а Геральту в какой-то момент начало казаться, что за этими губами прячутся клыки. Иначе зачем ему так странно улыбаться? Геральт схватил его за локоть и толкнул на потертые шкуры, которые служили лекарю постелью. Борьба только раззадорила его, он не медлил больше ни секунды — взобрался на Региса сверху, зарылся носом в седеющие черные волосы, вдохнул полной грудью дурманящий запах трав. Руки беспорядочно шарили по чужому телу, гладили и мяли везде, где могли дотянуться. В конце концов задрали порванный подол балахона, на мгновение замерли, Геральт уставился на обтянутый узкими штанами худощавый зад. Регис, кажется очнулся от гипноза, потому как в один момент из безвольной тряпичной куклы превратился в натянутую струну. И все же не двигался, не понимая, как же так вышло, что только что он сопротивлялся, а теперь спокойно лежит и позволяет ведьмаку делать все, что тому вздумается. — Геральт... Прошу тебя, ты не ведаешь, что творишь... — голос Региса вдруг совершенно осип. — Очень даже ведаю. — прорычал в ответ Геральт, почти срывая с него штаны с исподним, —Замолкни хоть на минуту. — Постой. Возьми хотя бы масло. Здесь, в сумке... Любое. Геральт едва сдержался, чтобы не ударить его. Он и предположить не мог, что этот голос — тихий, умоляющий — будет так злить. Вероятно, оттого, что на секунду зашевелилась совесть, но животная ярость быстро заглушила ее. Регис был обречен и прекрасно это понимал. По-видимому, выбрал меньшее зло. Масло Геральт все же взял — первую попавшуюся маленькую запечатанную склянку. Грубо, коленом раздвинул ноги притихшего Региса и плеснул масло на ягодицы. Жидкость стекла меж них в ложбинку, Геральт шумно выдохнул, приспустил собственные штаны с бельем и вжался в напряженное тело под собой, поерзал бедрами. Регис силился расслабиться, но пальцы его до белых костяшек сжимали ткань плаща. Геральт направил член рукой, толкнулся внутрь до упора и несдержанно застонал — тело под ним было восхитительно узкое. Он даже не задвигался сразу. Регис только напрягся сильнее, Геральт чувствовал это, видел, как тот вцепился зубами в собственную руку, зажмурился. Но ему было уже все равно. Полное равнодушие к чужой боли смешалось в груди с все нарастающим желанием. Хотелось хоть немного унять проклятую ноющую боль в колене. Почувствовать жар чужого тела — тела Региса, на которого он украдкой, почти со стыдом засматривался с первой встречи, но не решался коснуться. Забыть о неудачах, о том, что где-то далеко Цири находится в смертельной опасности. Одна. И он даже не знает, где её искать. О том, что он может найти ее мертвой или, что хуже, не найти вообще. Регис под ним тяжко вздохнул с болезненным тихим стоном, вырывая из размышлений. Геральт прижался к его спине грудью, больно укусил за ухо, оттянул — Регис стерпел и это. Но когда Геральт задвигался сильнее, резче, будто бы назло, вбивая его в подобие постели, заскулил, явно сдерживая слезы. — Прошу тебя... Не будь хотя бы так груб. Голос его стал вдруг таким тихим, будто он боялся говорить, но Геральт понимал, что он просто едва сдерживает себя от криков. Ведьмаку не хотелось слышать и этого. — Молчи, Регис, молчи, молчи, молчи... — сбивчиво зашептал он, лишь набирая темп. Осталось совсем немного, под сомкнутыми веками заплясали огоньки, разум одурманил хмель и запах трав, исходящий от чужих волос, и он толкался еще, разгоняясь до предела, пока не захотелось по-волчьи взвыть. Геральт упал на Региса сверху, двинул бедрами еще пару раз по инерции и замер. Потерся о его затылок щекой с запоздалой нежностью, почти бережно обнял. Но осознание пришло лишь тогда, когда Регис под ним дернулся, нервно повёл плечом. — У меня затекли руки, Геральт. Геральт отпрянул. Стыдливо натянул белье и штаны, как застигнутый за непристойностями юноша, но взглянул на Региса, как всегда до этого, с притворным безразличием. Регис с трудом повернулся на бок, приподнялся на локте. Неловко прикрылся рваным балахоном, но Геральт все равно успел разглядеть на его бедрах собственное семя, смешанное с кровью. Геральт отвернулся. Регис молчал. — Я не знаю, что на меня нашло. — сказал Геральт, уставившись на собственную тень на стене. — И нет ни одной причины, которая оправдала бы меня. Я больше не перейду тебе дорогу. Прости. Он быстро вышел, пряча глаза, тихо закрыл за собой дверь. Опьянение прошло так же внезапно, как и появилось. Осталась только головная боль и горькая пустота. Когда Геральт на рассвете заглянул в приоткрытую дверь на чердак, Региса там уже не было.