Denuo

— Когда-то очень давно, — после долгого промедления, подкинув хвороста в костер, начинает Бекхён. — так давно, что помнят лишь звезды, в бесконечном пустынном потоке плыло яркое жаркое Солнце. Оно не было большим или маленьким, сильным или слабым  — такого невозможно сказать о могущественных обитателях космоса, но что можно сказать наверняка, так это то, что оно было одиноко. Солнце было одиноко и совершенно свободно.Но вот не приносила счастья эта свобода, лишь грусть и отчаяние. И вот, в один из бесконечно долгих вселенских дней, встряхнулось Солнце — зашипели языки пламени на её поверхности, остановилось Солнце в маленьком кусочке большой Галактики — ринулись в разные стороны её лучи, создавая невыносимо новый мир, потянулось Солнце — и планеты начали свой неспешный хоровод, улыбнулось Солнце — и яркие огоньки вспыхнули в  огненном кипящем сердце. И из этих маленьких, робких огоньков начали появляться сначала еле видимые, а потом и окрепшие, ослепительные Дети. Их было немного, но все они были неверояно красивы и таинственны, в их глазах не было и толики тьмы, а внутри — только Вселенская мудрость. Тут же повеселело Солнце, ставшее вдруг матерью: её любознательные дети постоянно спрашивали о других звездах, перескакивали от одной планеты к другой, плели косички из её огненных волос.Солнце больше не было одиноко.Солнце было счастливо.- Бекхен откинул мешающуюся рыжую челку, мягко улыбнувшись чему-то своему, и пригубил терпкий пряный напиток из алюминиевой фляжки. — Так что же дальше? — Дальше… — В радужке на миг отразился ослепительный танец  костра. Где-то вдалеке пробежал от одного бархана к другому маленький тушканчик. — А дальше выросли дети: старшим из них стало тесно и скучно рядом со своей Великой Матерью, зароптали они, прося помощи. И крепко задумалось Солнце: как же быть? И вот тогда оглянусь оно, окинуло взглядом все свои планеты и запреметило одну: хрупкую, голубоватую издалека и самую скромную из всех. Приласкало ее Солнце, вдохнув жизнь, и распространились неведомые существа по ее поверхности — то была первая жизнь. Тянулся год за годом, кружилось Солнце вместе с Галактикой, а между тем, на этой хрупкой, казалось бы, совершенно никчемной планете развивалась жизнь. Внимательно следило за ее судьбой Солнце и ее Дети, оберегая от невзгод. И когда на твердую почву ступила, неуверенно ещё, нога двуногого непохожего на остальных живого организма, оживились Дети, ведь видели они далёкие черты сходства с этими существами, в дальнейшем назвавшими себя людьми, а саму колыбель свою — Землёю. И помчались годы ожидания и тихого наблюдения, и, когда окрепли люди, ставшие совсем уж похожими на Детей, не вытерпели жители Звезды —  рванули через потоки Космоса на Землю. Не стало возражать Солнце, ведь любило оно всех и каждого, да только стало ей жаль своих Детей, несправедливо погибших от руки людей.Плакало оно ночами, отражаясь в лунном зеркале, да только не слушали ее: всё продолжали с каждым Вселенским годом отправляться Дети на Землю, даря свет её мгле и беспросветности. И, говорят знающие, длится так до сих пор: рождает Солнце своих Детей, а те, спустя время, спешат вразумить, сделать лучше человеческий мир.И так день за днём, день за днём…- голос Бекхена совсем затих, и тот, напоследок бросив дров в очаг, поправил дорожные брюки, вставая с засиженного места. — И что, ты хочешь сказать, что могущественные Дети Солнца сейчас находятся среди нас — обычных людей? — Чондэ вслед за ним поднялся с капота машины, направляясь к временному убежищу. - Это же… — Всё что я хотел сказать, уже было произнесено, Чен.- резко остановился Бекхён по середине пути. А потом уже более мягко, хлопнув друга по плечу, и шутливо, совсем в своём духе продолжил. — Идём спать, надеюсь, ты не будешь снова противно петь, не поподая в ноты, во сне. — Да Боже мой, я пою идеально, отстань!