***
Тюремная прачечная встретила ароматом грязного белья, резким, химическим запахом дешёвого средства для стирки и механическим гулом старых стиральных машин и сушилок. Надсмотрщик вёл за собой вглубь помещения, идя вдоль тележек с бельём, пока не остановился у комнаты с большой буквой «С» на двери. Зайдя внутрь, Рид увидел одинокого белого мужчину лет под семьдесят. У него под глазами залегли глубокие тени, волос на голове почти не осталось, а застиранная оранжевая форма висела мешком. Заключённый горбился и выглядел уставшим, что прибавляло ему ещё несколько лет сверху. — Принимай помощника, Зак, — крикнул охранник, стараясь пересилить шум грохочущей сушилки. В ответ мужчина жестом указал на место рядом с собой. — Иди, он тебя всему научит, — надзиратель кивнул и вышел, громко хлопнув дверью. — Гэвин Рид, — представился, подойдя ближе. — Знаю, наслышан, — прошелестел хриплым голосом арестант. — Детектив, который засадил Санни. Чудо, что он до сих пор тебе пару конечностей не сломал, — хмыкнул старик. — Я Зак, просто Зак. Гэвин нехотя пожал узловатую, трясущуюся руку, которую протянул ему новый знакомый. Он уже видел этого старика в столовой, тот почти всё время сидел один и практически не контактировал с другими заключёнными. Остальные же и вовсе не замечали его существование. — Слушай внимательно, повторять не буду, — продолжил старик. Он говорил так тихо, что пришлось наклониться, чтобы хоть что-то услышать. С чужих слов Рид понял, что каждое воскресенье в прачечную поступает грязное бельё и одежда, взамен преступникам в этот же день выдаются свежие комплекты. Их парочка отвечала за этаж «С», в котором они содержатся. Первостепенной задачей являлась сортировка. Наволочки, простыни, роба, майки — всё стиралось в отдельных машинах, потом сушилось и закидывалось в гладильный аппарат. В конце цикла бельё собиралось в комплекты для каждого арестанта. К пятнице весь цикл стирки необходимо завершить, каждую субботу выходной, а в воскресенье всё повторялось снова. Гэвин скрипнул зубами, нехотя учась правильной выкладке. При малейшей ошибке старик вынуждал переделывать всё с самого начала, Рид матерился, выслушивая очередное нравоучение от старшего, но тот быстро затыкал его не менее колкими репликами. — Ты ещё пешком под стол ходил, утырок, когда я только начал свой срок мотать, так что завали хлебальник и делай, как говорю, — хрипел на него Зак, когда к концу дня Гэвин окончательно вывел его из себя. — Сраные копы, нихрена не умеете! Как ты преступников ловить умудрялся, если даже майку ровно сложить не можешь? Идиот! Всю дорогу до столовой Рид слушал старческое ворчание, от которого голова начинала болеть не хуже, чем от гудящего старого оборудования в прачечной. Получив свою порцию пайка, Гэвин едва не столкнулся в проходе с огромной тушей Несбитта, который с раздражающей ухмылкой смотрел на него сверху вниз. — Что, Зак, нашёл себе подружку? — самодовольно произнёс Санни, пока робот накладывал порцию старику. — Боюсь, он слишком стар для тебя, детектив, может, лучше познакомишься с моим дружком. — Ублюдок многозначительно оттянул штаны в районе паха. — Ты бы надолго запомнил эту встречу. Толкнув Рида в плечо, он направился к выходу, где в полном составе ожидала его банда. Поправив стакан с расплескавшимся разбавленным соком, Гэвин направился следом за Заком, кивнувшим ему на свободный стол. В обычные дни столовая казалась непривычно пустой, лишь в дни завоза новых заключённых все блоки водили по очереди под строгим контролем, в свободное время запирая заключенных по камерам. Только столы этажа «Е» привычно пустовали. — Тебе стоит быть осторожным, — шумно отхлебнув из стакана, прошептал Зак. — Обычно, он долго не терпит, быстро разбирается с теми, кто мешает. Старайся не оставаться один, иначе тебе крышка. Гэвин хотел съязвить что-то в ответ, но внезапно замолчал. Под неусыпным взглядом надзирателей в столовую начали заводить неизвестных ему преступников. Их было человек двадцать, у каждого на шее виднелось подобие ошейника — взрывчатка, причём довольно сильная. Гэвин однажды читал о такой, одна из новейших разработок, которая позволяла свести и так низкую возможность побега к нулю. В ошейнике был встроен передатчик, принимающий сигнал с головного устройства и направляющий его обратно. Стоило выйти за радиус передачи сигнала, устройство детонировало, мгновенно убивая преступника. Планировалось начать массово применять данную разработку, но из-за ограниченного бюджета и небольшой вероятности ложного срабатывания, сейчас подобную взрывчатку цепляли только на особо опасных преступников. — Блок «Е», — ответил на немой вопрос в глазах старик, — лучшие среди худших. — Не очень смахивают на лучших, — ответил Гэвин, рассматривая низкорослого пухлого азиата в самом начале строя. — Внешность обманчива, Гэв, ты и так должен это знать. А это очень влиятельные и опасные люди, несмотря на ошейники, на их этаже даже ночью дежурит несколько охранников, а уровень защиты там не хуже, чем в Пентагоне, — прожевав подобие рагу, произнёс Зак. — Видишь того япошку? Имя такое уёбищное, что я даже запоминать не стал, внешность посредственная, как у не очень успешного работника банка, а он держит под собой все японские бордели в Мичигане. Помимо проституции, у него налажена нехилая сеть по продаже органов и торговле людьми. Бизнес абсолютно автономен, пока он сам в тюрьме, его сеть цветет и пахнет, принося нехилый доход, ведь схему так и не раскрыли. — Бизнес работает, а его босс в это время отсиживается в безопасности. Шансов сдохнуть в тюрьме у него явно меньше, чем на свободе, — хмыкнул Гэвин, поковырявшись в тарелке. — Вон тот загорелый испанец — правая рука Бенито Лопеса, думаю, тебе не нужно объяснять, чем занимается его босс. А вот тот высокий тип в конце с пидорской причёской — элитный наёмник. Одному Богу известно, как его поймали, но делов он наделал. Ненавижу наёмников, убивают всех без разбору, немало людей полегло от его рук, даже парочка каких-то высокопоставленных шишек. Даже странно, что он сидит здесь, а не в федеральной тюрьме. Гэвин перевёл взгляд на описываемого Заком человека, мгновенно встречаясь с чужим холодным взглядом стальных глаз. Мужчина беззастенчиво разглядывал Рида, который замер в оцепенении, впервые ощутив себя добычей. Он растерялся от противоречивых эмоций, кожей чувствуя, как равнодушный взгляд скользит по лицу, по шраму на носу и ещё нескольких менее заметных на щеках, которые обычно терялись в жёсткой щетине. Наваждение кончилось также внезапно, как и началось, когда мужчина, которого Зак охарактеризовал, как наёмника, отвернулся к механической руке, забирая поднос с едой. В тарелке лежало что-то повкуснее той смеси, которой кормили остальных, что не удивительно. Со слов Зака, связи и деньги заключённых этих людей позволяли заказать даже доставку из любого ресторана в городе, если бы возникло такое желание. Рид с интересом наблюдал, как наёмник уходит к своему столу. Прямая осанка, чёткий, ровный шаг и военная выправка выдавали в нём сотрудника вооружённых сил США. Гэвин был наслышан, что многие солдаты, особенно вернувшиеся из горячих точек, начинали зарабатывать на жизнь убийствами, но вживую с такими не сталкивался. — Его зовут Рик, но многим он известен, как Фантом. Всегда чистая работа: ни свидетелей, ни отпечатков или ДНК, ни малейших улик, которые могли вывести на него, — тихо сказал старик, замечая, что Риду прозвище явно показалось знакомым. — Видимо, даже такие, как он, не застрахованы от ошибок. Но можно не переживать, эти люди почти не контактируют с нами, другой уровень, понимаешь ли. У них даже комната отдыха своя есть, покруче нашей. Не важно, на свободе ты или в тюрьме, если у тебя много денег, то даже в самой глубокой заднице можно жить как на курорте, — уныло подвёл итог Зак, проглатывая остатки ужина. Рид последовал его примеру, нехотя доедая остатки непонятной смеси, которую им сегодня подсунули. Уже идя к выходу, он снова ощутил, как по спине скользит изучающий взгляд, но не стал оборачиваться, лишь едва заметно повёл плечами, стараясь отделаться от неприятного ощущения.***
Гэвин устал, чертовски устал. Нет, не просто устал, он заебался. Простыни, наволочки, штаны, снова простыни — треклятое бельё не думало заканчиваться. Некоторые умудрялись загадить всё до такой степени, что даже с третьего раза не получалось отстирать пятна неясного происхождения. Гэвин упорно не понимал, как старик, с которым за прошедшие несколько недель он сдружился, мог пахать на этой работе последние десять лет. Зак же даже к концу недели не выказывал признаков усталости, лишь изредка тремор в руках слегка усиливался, из-за чего Рид брал на себя большую часть работы, когда аккуратно складывать вещи у старика уже не получалось. Несмотря на усталость, Рид пока не думал сбегать от сложностей, хотя видел несколько новых тюремных вакансий. Ему нравилось работать с Заком, который для своих лет был довольно энергичным, но не доставал бестолковыми разговорами, лишь изредка давал советы, как лучше вести себя, чтобы не нарваться на неприятности. За работой время пролетало незаметно, но каждодневная рутина начинала надоедать. За время работы детективом Гэвин привык раскрывать убийства, сейчас же не хватало интриги, загадок, была нехватка адреналина, которым награждал его организм при охоте за очередным преступником. Тюремная жизнь напоминала пытку в своей унылой однообразности. — Эй, детектив, а где твой дряхлый дружок? — неприятный тембр над ухом вывел мужчину из своих мыслей, а на скамейку напротив приземлилось тяжёлое тело Несбитта. — Не думаю, что тебя это должно ебать, чмошник, — выплюнул в ответ Рид, расправляя плечи. Зак действительно решил не идти на ужин, неопределённо сославшись на усталость. И хотя это было явным враньем, Гэвин не стал его допытывать. Пожрать можно и без чужой компании. — Решил мне дерзить, принцесса? — Санни начал угрожающе разминать кулаки, а несколько человек из его банды напряглись, готовясь в любой момент присоединиться к боссу. — Я думаю… — Да мне похую, что ты думаешь, кусок собачьего дерьма! Драки всё равно было не избежать, поэтому решив, что лучшая защита — это нападение, Гэвин резко подскочил, подхватывая свой поднос, и с размаху залепил им в наглую рожу амбала. Приборы и тарелка отлетели в сторону, поднос издал громкий звук, а Санни на несколько секунд оказался дезориентированным от неожиданного удара, пришедшегося по голове. Рид не стал ждать, пока тот очухается, накинувшись с кулаками. Бугай пропустил несколько чётких ударов, один из которых сломал ему нос, а другой рассёк бровь, но даже кровь, начавшая заливать один глаз, не помешала ему ответить. Удар огромного крепкого кулака пришёлся Гэвину прямиком в солнечное сплетение, из-за чего он согнулся, давясь воздухом. Грудную клетку сжало тисками, Рид захрипел, через силу разгибаясь и чудом увернувшись от другого удара. Санни, поднявшийся из-за стола, непрерывно наступал, не останавливая град ударов. Некоторые Рид успевал блокировать, от других обжигало лицо, а железистый вкус крови во рту распалял азарт ещё сильнее. Адреналин в крови заблокировал болевой синдром, благодаря чему Рид полностью смог выложиться в драке, не уступая своему оппоненту. Оба мужчины настолько сосредоточились друг на друге, что не заметили, как остальные заключённые собрались вокруг, что-то восторженно крича, не услышали предупреждений охранников. Лишь на секунду где-то на периферии сознания Гэвину почудился странный статический звук, а следом в поясницу вонзились два острия электрода и послали по телу обжигающий заряд тока. Рид почти одновременно с Сэмом упал на бетонный пол столовой, не имея возможности пошевелиться, парализованный электрошокером. Ещё до встречи с холодным полом Гэвин успел поймать на себе заинтересованный взгляд серых глаз. Подошедшие охранники быстро разогнали заключённых, подхватив обездвиженные тела. Спустя полчаса Рид окончательно пришёл в себя в своей камере и с трудом поднялся с кровати. На пояснице пульсировал ожог от шокера, метко выпущенного турелью, глаз заплыл, ограничивая обзор, скула и губа отдавались неприятной болью прямиком в мозг, а рёбра болели так, что шевелиться было довольно сложно. Несмотря на повреждения и обещанную неделю в карцере, которой грозился начальник охраны, Гэвин ни о чём не жалел. Каждая секунда той драки, каждый удар по раздражающей роже и непередаваемые эмоции на чужом лице стоили того. — На выход, Рид, — раздался грубый голос по ту сторону решётки. Наручники громко защёлкнулись на запястьях, неприятно сжимая их. Пришедший надзиратель не церемонился, грубо выпихнув Гэвина из его камеры. Он шёл позади, задавая направление ощутимыми тычками дулом автомата в область почек, словно специально временами задевая ноющий ожог. Спустя десяток поворотов и несколько лестничных пролётов, они оказались в небольшом холодном помещении. В нём уже стоял раздевающийся Санни, который одарил его взглядом, не сулящим ничего хорошего. — Ты поплатишься за это, детектив, — прошипел он. — Закрой рот, а то добавлю ещё неделю каникул, — рыкнул из угла охранник. — А ты не стой столбом, снимай робу, — обратился он к Гэвину. Отвернувшись от изучающего взгляда Нэсбитта, Гэвин расстегнул рубашку, а следом стянул с себя майку, оголяя подтянутый торс со множеством разнокалиберных шрамов и тёмные вьющиеся волоски на груди. Он не успел стянуть штаны, как вошедший медбрат начал быстрыми движениями обрабатывать раны на лице и счёсанную кожу на припухших костяшках. Санни уже вывели, когда у Гэвина появилась возможность полностью раздеться. Он сложил вещи в указанном месте и прошёл вперед, делая вид, что не ощущает дискомфорта и незащищённости от собственной наготы. Через короткий коридор его подвели к ряду небольших камер с толстыми металлическими дверями, в которых было только небольшое окошко для передачи еды. Его буквально втолкнули в маленькое помещение, размером напоминающее кабинку общественного туалета. Запах стоял соответствующий: смесь мочи и говна витала в воздухе, застревала в лёгких. Рид с трудом подавил спазм, удерживая в желудке недавний ужин. — Приятного отдыха. Охранник со смехом закрыл дверь, оставляя Гэвина почти в кромешной темноте. Лишь спустя время, когда глаза привыкли, Рид заметил тусклую лампочку под потолком, едва освещающую зловонную комнату. В изоляторе было холодно, влажно, а оголённое тело быстро теряло тепло. Слегка двинувшись в сторону, Гэвин наступил на что-то склизкое и мокрое. Приглядевшись, он увидел в полу чашу Генуя, от которой по комнате распространялся аромат туалета. Желудок скрутило очередным спазмом от осознания того, во что он наступил, в горле встал ком, но Рид упрямо продолжал сдерживать рвущуюся наружу кислотную рвоту. Рядом с туалетом был небольшой табурет — единственный предмет мебели в этой пародии на комнату. Возможно, когда-то в помещении были нары или иное подобие кровати, но сейчас спать можно было только стоя или сидя на табуретке, облокотившись на бугристую стену. От безысходности Гэвин присел на металлическое сидение, пряча полыхающее лицо в ладонях. Предстоящая неделя обещала быть трудной.***
— Выходи. Дверь открылась, ослепляя Гэвина светом диодных ламп из коридора. Он с трудом разлепил закисшие опухшие веки, открывая обзор на покрасневшие белки глаз. За неделю Рид почти не спал, на маленьком табурете сидеть было сложно, задница замерзала, спина болела и постоянно покрывалась новыми мелкими царапинами, которые появлялись от любого трения о неровно зашпатлёванную стену. Тело пропиталось запахом туалета, казалось, что запах мочи и говна въелся в кожу, волосы, ногти. Удалось медленно подняться, ноги дрожали от слабости, малокалорийное питание один раз в день сильно ослабило организм. — Идём, смоешь с себя дерьмо. — Риду показалось, что он уловил ноту жалости в чужом голосе. В дальнем конце от штрафных изоляторов спряталась небольшая душевая. Когда горячие капли побежали по окоченевшему телу, Гэвин почувствовал себя немного лучше. На маленькой полочке лежал кусок мыла, который уже кем-то использовался, и упакованная одноразовая бритва. Не меньше получаса Гэвин пытался смыть с себя грязь и въевшийся в кожу запах, местами расцвели алеющие пятна от настойчивого трения, но Риду всё равно казалось, что он слышит зловоние, исходящее от кожи. — Ты жабры решил отрастить? Заканчивай, живо! — раздался за спиной голос охранника, потерявшего терпение. Нехотя покинув душевую, Гэвин встретился глазами с медбратом, ожидавшем в предбаннике. — Нужно обработать ваши раны и сделать укол, чтобы исключить возможность заражения, — объяснил парень, натягивая резиновые перчатки. — Начнем с укола, повернитесь. Гэвин ненавидел врачей, особенно тех, кто собирался ткнуть иголкой ему в зад, но сейчас ни сил, ни желания огрызаться не было. Хотелось скорее вернуться в камеру, которая теперь казалась райским уголком, и лечь на кровать. От постоянного недосыпа его уже начали преследовать галлюцинации, сводящие с ума и напоминающие о неприятных моментах прошлого. Он с трудом дополз до своей камеры, игнорируя возгласы других заключённых, надзиратель даже не стал сопровождать его до конца, сказав, что решётка управляется удалённо. Рид выглядел настолько жалко, что можно было не переживать о том, что он что-то учудит. Отрубился он моментально, как голова коснулась старой подушки. Зак сказал, что Гэвин выглядит дерьмово, на что тот лишь тихо хмыкнул. В зеркале в общей душевой он заметил, что похудел на несколько килограммов после ШИзо. Обнадёживало лишь то, что Санни тоже ощутимо высох, и пока держался на расстоянии, кидая на Гэвина угрожающие взгляды и о чём-то перешёптываясь со своими шестёрками. Просыпаясь рано, Рид теперь каждое утро начинал с отжиманий, а вечерами тратил час на другие упражнения. Нагрузка была слабой, набрать форму она не позволяла, но хотя бы таким способом можно было поддерживать текущую мышечную массу. По субботам Гэвин ходил в тренажёрный зал. В выходные надзиратели от скуки разгоняли всех, кто пытался приватизировать территорию зала, поэтому только в эти дни любой желающий мог заниматься, не опасаясь получить пизды за вторжение на чужую территорию. Часто возникали словесные перепалки, но до драки доходило редко. На удивление, Рида распри обходили стороной, хотя часто за спиной он слышал ругательства в свою сторону и оскорбительные высказывания, в ответ на которые обычно показывал очередному уёбку средний палец или посылал на хуй, в драку с ним никто не лез. — Хочешь знать, почему тебя не трогают? Всё довольно просто, из-за потасовки с Санни. Ты громко заявил о себе, вмазав ублюдку по роже, смог заслужить каплю уважения. Если бы не это, тебя бы и близко не подпустили к залу и любому другому месту отдыха, — ответил Зак на вопрос Рида. — Тебе повезло не попасть в медпункт в первую же неделю лишь потому, что Санни обозначил тебя своей добычей. Безопаснее было тебя не трогать, чем связываться с этим отморозком. — Да уж, просто космическое везение, — съязвил Рид, складывая чьи-то штаны. — Ты даже не представляешь, насколько, в прошлый раз, когда к нам загремел коп, его в первую же ночь пустили по кругу сокамерники. Лонг перевёл его в одиночку, но другие достали его на работе, когда он драил толчки, — старик сделал паузу, обдумывая, стоило ли продолжать. — Однажды кто-то подкупил надзирателя, человек двадцать имело его в душевой, пока тот не отключился от боли. Коп чудом выжил, но такое сложно пережить без последствий. Как-то утром его нашли в камере, висевшим на собственных штанах. Рид молчал, обдумывая сказанное. Это именно то, чего он боялся больше всего, когда направлялся в тюрьму. Похоже, пока ему действительно везло, но внутреннее чутьё подсказывало, что он ещё поплатится за свой необдуманный поступок. Гэвин расслабился, стоя под тёплыми струями воды. Он провёл мозолистой рукой по шее и щекам, решая, что с бритьём ещё можно повременить. Смыв с отросших волос мыльную пену, Рид заметил, что в душевой, кроме него, никого не осталось. В груди поселилось неприятное чувство, интуиция вовсю кричала, что нужно валить как можно быстрее, но Гэвин даже не успел выключить воду, как за спиной раздался громкий хлопок двери. Он хотел обернуться, как горло стянуло чьё-то мокрое полотенце, а несколько пар сильных рук сковали по рукам и ногам. — Ну что, детектив, пришла пора расплаты, — раздался над ухом надменный голос.