Стоило того?

      — Давайте это, — наконец принимает решение Гэвин.       — Отличный выбор, сэр, вам упаковать? В честь праздника у нас скидка 70% на рождественские коробочки!       — Упакуйте, — устало выдыхает Гэвин.       Он заебался, исколесил половину города, чтобы найти Ричарду подходящий подарок на это Рождество. Их пятое совместное Рождество. Хотя Гэвин который год не может окончательно поверить в то, что нашёлся человек, который принимает его со всеми загонами, с дерьмовым характером и тупыми подколками. А ещё он не верит, что шестой год трахается с мужиком, любит этого мужика и пиздец как от этого счастлив.       Ричард сейчас на работе, заканчивает возню со своими бумажками, подписывает хуиллиард отчётов и сношает мозги подчинённым, как и положено важному начальнику. Уже стоя на улице, Рид ухмыляется, смотря в затянутое плотными облаками небо и вспоминая, как Уайт сообщил ему о повышении до главы криминально-следственного отдела. В тот день он на радостях так выдрал Гэвина прямо у панорамного окна их новенькой квартиры, что Рид пару дней не мог нормально сидеть. Ух, как Гэвин отыгрался на заднице Рича, когда получил повышение до лейтенанта, тот даже сознание потерял после их ночного марафона.       — Добрый вечер, лейтенант Рид! — Чей-то бодрый и тошнотворно радостный голос прерывает поток приятных воспоминаний. — Выбираете подарок?       — Поразительная догадливость, Стэн, ты, наверное, детективом работаешь? — ухмыляется Гэвин, пожимая протянутую руку коллеги.       — Издеваетесь, сэр, — смеётся детектив и отвлекается, махнув девушке, вышедшей из магазина на другой стороне улицы. — Хороших праздников вам и удачи! Уверен, ваша девушка оценит подарок. — Заговорчески подмигнув, коллега уходит. Гэвин ещё несколько секунд провожает взглядом широкую спину, прежде чем отправиться на парковку.       — «Девушка», да… — тихо бормочет себе под нос лейтенант, садясь на водительское сидение своего чёрного «форда».       Последние три месяца в их паре он куда больше ощущает себя девочкой, ведь Ричард как с цепи сорвался. Они трахаются даже чаще, чем обычно, но Рид постоянно оказывается принимающей стороной. Уайт просто не даёт возможности нагнуть себя, виртуозно избегает разговоров на эту тему, и Гэвина напрягает не столь основательная смена ролей (Риду давно плевать, какую позицию занимать в постели), а скрытность партнёра. Он, блядь, волнуется, и молчание Ричарда никак не способствует успокоению.       Спустя тридцать семь минут торчания в бесконечных пробках, Гэвин паркуется на подземной стоянке под их домом. Соседнее место, принадлежащее Ричарду, ожидаемо пустует, и Рид, недовольно скривившись, самостоятельно разгружает багажник. Несколько тяжёлых бумажных пакетов, под завязку забитых продуктами, приходится тащить до лифта в два захода. Спасибо, Ричи, что составил такой длинный список, словно они будут праздновать Рождество не вдвоём, а в компании ещё человек пяти. Гэвин недовольно рычит сквозь зубы, в которых зажаты лямки от пакета с подарком для Уайта. Нести неудобно, но он радуется, что подарок лёгкий.       Расставив все продукты по полкам в шкафах и холодильнике, Гэвин пробегается глазами по списку блюд, которые запланировал приготовить в этом году. Он прикидывает, с чего лучше начать, относит свой подарок в спальню, чтобы любовник раньше времени его не нашёл, и возвращается на кухню. Вздохнув, Гэвин достаёт курицу и начинает привычную возню с продуктами. Из них двоих готовит почти всегда он, потому что опытным путём они выяснили, что Ричард с готовкой не очень дружит. Настолько не очень, что Рид до сих пор иногда охреневает, как тот умудрился дожить до своих лет, питаясь готовыми обедами, пиццей и прочим фаст-фудом, не заработав при этом язвы желудка.       На часах семь вечера, и Гэвин прикидывает, что Ричи появится не раньше девяти. Гэвину скучно, и он подключает наушники к смартфону и начинает порхать по кухне, пританцовывая в такт музыке и изредка фальшиво подпевая. Когда курица отправляется в духовку загорать, Рид берётся за картофельный салат, а следом подготавливает продукты для цезаря. Полтора часа готовки пролетают как один миг, и он как раз подсчитывает в уме, успеет ли приготовить ещё и яблочный пирог, как холодные руки обнимают его поперёк живота, а по шее настойчиво начинают скользить тёплые губы. Он улыбается, так и не вытащив наушники, и откидывает голову на плечо Ричарду.       — Ты рано, я не ждал тебя раньше девяти, — шепчет Гэвин, когда Уайт перестаёт дразнить его шею и сам выдёргивает из чужих ушей затычки.       — Торопился закончить пораньше. — Он улыбается и целует податливые губы. — Пойдём, у меня сюрприз.       Гэвин в недоумении выходит следом за Ричардом в коридор и замирает, оценивающим взглядом скользя по «сюрпризу».       — Рождественская ель? — Рид не знает, смеяться ему или подстегнуть партнёра на этот счёт.       — Живая, — восхищённо выдыхает Ричард. — Я решил, что хотя бы раз в пятилетку мы можем порадовать себя настоящим деревом, а не пластиковой подделкой.       — Иголки сам будешь выметать, — хмыкает Рид, пожав плечами.       — Гэвин, у нас для этого есть робот-пылесос. — Уайт смотрит на него, как на умалишённого.       — Может, я хочу посмотреть, как ты будешь выглядеть с метёлкой в руках. Прикупим для тебя костюм горничной, наденешь чулочки, как тебе мысль? — Рид, поиграв бровями, негромко смеется. — Расслабь булки, мистер «я ни за что не надену бабские тряпки, Гэвин», просто шучу. Давай лучше нарядим твой сюрприз.       Следующий час они проводят у ели в гостинной, и пока Ричард украшает её мишурой и игрушками, Гэвин возится с распутыванием гирлянды и матерится каждый раз, когда вместо старого узелка появляется новый. Теперь он точно не успеет сделать пирог. Уайт тихо смеётся и забирает у партнёра гирлянду, которая ещё через пятнадцать минут возни оказывается на елке и начинает освещать гостиную цветастыми бликами. Ричард довольно смотрит на результат своих трудов, а Гэвин довольно смотрит на Ричарда, чувствуя, как внутренности перекручивает от нескончаемой нежности. Пока другие люди жалуются, что со временем чувства охладевают, Рид понимает, что с каждым годом вляпывается только глубже, ведь те эмоции, что когда-то зародились в тюрьме, даже близко не сравнятся с тем, что живёт в нём сейчас.       — Ты пялишься, — говорит Ричард, обнимая своего мужчину.       — Не пялюсь, а любуюсь, — тот даже не отнекивается, как сделал бы раньше, но почти сразу переводит тему. — А там что? — Гэвин кивает на чёрный пластиковый пакет у двери.       — Твой подарок, но получишь ты его только после полуночи, как полагается хорошим мальчикам. — Ричард довольно улыбается, обводя губы языком.       — И давно это я стал хорошим мальчиком? — Гэвин ржёт как гиена, но Уайт всё равно умиляется с искренности его реакций.       — Ну, например, вчера, когда отсасывал мне на парковке в машине, или в начале недели, когда смог кончить без рук, а ещё…       — Так, стоп, хватит! — прерывает его Рид, краснея ушами. — Пойду лучше жрачкой займусь, стол пора накрывать. — Он уходит, не давая Ричарду продолжить список.       Уайт хмыкает и помогает расставить на столе приборы и еду, предварительно спрятав пакет с подарком от любопытного носа своего лейтенанта. К одиннадцати они успевают закончить, сразу прибрав беспорядок на кухне, и Ричард достаёт приготовленную заранее бутылку дорогого красного вина.       — А чё не виски? — скептически ворчит Гэвин, устало падая на мягкий диван.       — Виски — не самый романтичный напиток, а это всё же наше пятое совместное Рождество, считай, юбилей.       — Что-то на юбилей наших отношений ты не запаривался с романтикой. Хотя бы музыку в тот раз включил, чтобы дрочить на твой светлый облик в окошке «Скайпа» было романтичней, — не упускает шанса подстегнуть партнёра Гэвин. Та командировка Ричарда ощутимо поднасрала его планам.       — Гэвин, я не мог отказаться, ты же знаешь, — тихо отвечает Уайт, и Рид слышит отдалённые нотки стыда.       — Знаю. — Гэвин чувствует себя мерзко и корит за длинный язык, понимая, как Ричард переживает из-за впустую просранной годовщины.       — Иди сюда, — шепчут пересохшие губы, и лейтенант приглашающе хлопает рядом с собой по дивану. — Я дебил, да, не нужно было об этом напоминать. — Гэвин осторожно гладит каштановые волосы, убирая со лба мешающую прядку.       — Рад, что ты это признаёшь, — ухмыляется Ричард и притягивает любимого к себе.       Их губы соприкасаются, и Рид послушно приоткрывает рот, впуская язык Ричарда и позволяя творить с собой всё, что тому вздумается. Уайт целует настойчиво, но мягко, не напирает, не пытается возбудить, просто позволяет себе расслабиться в крепких объятиях любимого человека. Они отрываются друг от друга через пару минут ленивой ласки, когда желудок Ричарда громко оповещает о своём негодовании.       — Снова не обедал, — цыкает Гэвин, понимая, за счёт чего Уайт сегодня пришёл немного раньше.       — Решил оставить побольше места под твои кулинарные шедевры, — пытается отшутиться Ричард, но тушуется под строгим взглядом.       Гэвин хочет устроить небольшой распиздон, но лишь медленно выдыхает, успокаивая взбунтовавшееся возмущение. Он сам накладывает Ричарду двойную порцию.       — Не выйдешь из-за стола, пока не доешь, — смеётся Гэвин и лохматит аккуратно уложенные волосы.       Ричард так и не снял рабочий костюм, лишь расстегнул пару пуговиц на любимой чёрной рубашке, и Гэвин хочет придать ему более домашний вид. На фоне прилизанного Рича он чувствует себя оборванцем в старых зелёных спортивных штанах и в футболке с полустёртым символом Бэтмена.       Мужчины неторопливо ужинают, кажется, в тысячный раз пересматривая «Эта прекрасная жизнь». Оба знают диалоги практически наизусть, но при этом не переключают канал, придерживаясь традиции. Поцеживая вино, Гэвин расслабляется в тёплых руках и даже успевает ненадолго задремать, когда часы бьют полночь. От неожиданности сон сдувает моментально, и он подскакивает, на автомате пытаясь выхватить пистолет — отточенные годами инстинкты всегда проявляются во время резких звуков. Ричард лишь загадочно улыбается в ответ, когда Рид снова откидывается на спинку дивана.       — Готов получить свой подарок? — Уайт облизывается, смотря потемневшими глазами на любимого.       — Ну давай, удиви меня, Ричи, — ухмыляется Гэвин, принимая вызов.       Ричард в своих подарках рационален и практичен просто до фанатизма. «Лучше дарить что-то полезное, чем красивую хрень, про которую ты забудешь через неделю», — однажды объяснил он свою позицию, когда на последний день рождения вручил Гэвину новую кофеварку. В такие моменты романтичная натура партнёра берёт выходной, поэтому Рид не сомневается, что и сейчас будет что-то полезное. «Часы или автомагнитола», — думает Рид, прикидывая варианты. — «Вероятнее, магнитола, коробка в пакете как раз подходит по размеру».       — Ну и где ты там? — кричит Гэвин, когда спустя несколько минут Ричи так и не появляется.       — Минуту! — отзывается тот, чем-то шурша.       И действительно спустя минуту раздаются шаги, и Гэвин ловит себя на мысли, что сегодня больше не пьёт, потому что каждый шаг партнёра звучит странно. Он отставляет бокал и поворачивается как раз, когда в дверном проёме показывается силуэт Уайта.       — Наконец… то. — Гэвин запинается и напрочь забывает о том, что вообще хотел сказать, когда встречается с хитрым взглядом серых глаз, а потом скользит ниже.       — Охуеть. — Все разумные мысли выметает из головы.       Ричард, поправив красное кружево чулка, выходит на середину комнаты, ловко вышагивая в лакированных алых туфлях на огромных, просто огромнейших, каблуках и такой же пугающей платформе. Рид в жизни таких не видел и представить не может, как Уайт вообще на них балансирует.       — В этом году ты вёл себя хорошо, поэтому добрый Санта-Клаус решил тебя порадовать, — шепчет Ричард, скользя руками вверх от мускулистых бедёр к узкой юбочке багряного цвета с белой меховой оборкой внизу. Он гладит длинными пальцами чёрный тряпичный ремень и поднимается ладонями к узкому красному топу на груди. Следом поправив аккуратный колпак Санты на голове, Уайт включает песню, начинающуюся с тихого электронного шёпота.       Риду кажется, что охуеть от происходящего ещё больше не получится, но он пиздецки ошибается, когда Ричард с первыми музыкальными нотами пластично изгибается и медленно оседает на пол. Его гладкие длинные ноги в блядских красных чулках раздвигаются, а потом он начинает творить что-то невероятное. «Танцует, он, блядь, танцует», — напоминает себе слово Гэвин, но язык не поворачивается назвать происходящее просто танцем. Это магия, это искусство, это сексуальность и грация, как стриптиз, только в разы пластичнее и горячее, хотя даже без оголения.       Сердце Гэвина бухает где-то в горле, когда он понимает, что член уже вовсю натягивает ткань домашних штанов. Рид лишь немного поправляет его, ни на секунду не отводя взгляда от Ричарда, даже моргать лишний раз боится. Когда Уайт слитным движением поднимает вверх упругие ягодицы, соблазнительно покачивая ими в ритм музыки, Гэвин готов захлебнуться слюной. Финал представления наступает, когда Ричи, выполнив красивую и сложную комбинацию движений, садится на шпагат. Музыка стихает, и в тишине квартиры слышится только загнанное дыхание Уайта, который подвыдохся за время танца, и возбуждённое сопение Гэвина.       Ричард доволен произведённым впечатлением и, переведя дыхание, поднимается, подходя к дивану, на котором замер поражённый партнёр. Нога в алой туфле оказывается прямо у паха Рида, а кончик упирается в потяжелевшие яйца, слегка поглаживая. Балансировать на одной ноге Ричарду тяжело, но он уверен, что сможет выстоять на стрипах ещё немного.       — Это что было? — Гэвин не узнаёт собственный голос, настолько хриплым и низким он стал.       — Танец, — невинно отвечает Ричард, — стрип-пластика, если точнее.       — Я… Блядь, охуеть просто! — Рид пытается выдать разумную мысль, но текст не желает складываться в осмысленное предложение. Он не знает, с чего выпал в осадок больше: с откровенного костюма Санты, который Ричард украл у какой-то проститутки, не иначе, или с его умения танцевать стрип. — Стрип-пластика, каблуки, такие уверенные движения — чего ещё я о тебе не знаю? Ты в стриптизе когда-то подрабатывал, что ли?       — Три месяца тренировок, Гэвин, и всё ради того, чтобы увидеть у тебя такое выражение лица. Стоило того, однозначно, — сипло отвечает Ричард и садится на бёдра партнёра.       — Три месяца, говоришь? — Рид облизывается и ведёт ладонями по длинным ногам, ощупывая текстуру чулок. — Ты поэтому не позволял себя брать, боялся, что на занятиях не сможешь на этих ходулях стоять?       — Это стрипы, Гэвин, и да, после секса с тобой танцевать я бы не смог. Надеюсь, мой подарок компенсировал тот факт, что я не давал тебе себя трахнуть?       — Более чем, — хрипит Гэвин, забираясь ладонями под мягкую юбку. Он не медлит и сразу скользит пальцами между половинок. Ричард довольно выдыхает, прикрывая глаза, трётся о кружащие у входа пальцы и несдержанно стонет, когда внутрь толкаются сразу два.       — Сегодня я буду трахать тебя пока, блядь, сознание не потеряю, — обещает Рид, едва сдерживая возбуждение. — В спальню, живо!       Колпак Ричарда теряется ещё в коридоре, когда Гэвин несдержанно прижимает любимого к стене и целует так глубоко, словно хочет поиметь языком прямо в горло. Рид тянет его в сторону спальни, ни на секунду не отрываясь от губ. Когда они падают на кровать, Ричард стонет во влажный развязный поцелуй. Гэвин не сдерживает себя, но умудряется комбинировать почти животную похоть с осторожной нежностью. Он на удивление терпеливо расстёгивает стрипы, откидывая красивые, но не нужные сейчас туфли в сторону, и скользит губами по своду стопы, так и не снимая с партнёра чулки. Рид неторопливо обводит языком пальцы на ногах любимого, мягко целует выпирающую косточку, скользит выше, посылая по телу импульсы удовольствия. Пальцы другой руки ритмично при этом двигаются в жаркой, влажной глубине партнёра, ласкают, растягивают, заставляя стонать громче. Гэвин с ума сходит, когда обычно холодный и сдержанный Ричард отпускает себя и отдаётся удовольствию. Он не может насытиться жадными поцелуями, пьёт с губ гортанные стоны и тяжёлые вздохи, и сердце щемит от захватывающих его эмоций.       Рид толкается, входя сразу на всю длину, двигается быстро, рвано, желая насытиться. Его спина и плечи горят от царапин, которые оставляет Ричи, поясница и бёдра немеют от ритмичных движений, но Гэвин не останавливается, выбивая из партнёра новые звуки. Ричард почти скулит, в первый раз заливая свой живот и ладонь спермой и удивлённо охает, когда Гэвин выходит и додрачивает себе, смотря прямо ему в глаза. Сперма партнёра пачкает алую юбку, оседая белёсыми каплями, но Уайт не успевает об этом задуматься, потому что Рид снова толкается внутрь, не позволяя члену опасть после оргазма.       — Пока не потеряю сознание, — шепчет над ухом загнанный голос, и Уайт понимает, что Гэвин не шутит.       Ричард отрубается первым после чётвертого, уже сухого оргазма, проваливаясь в темноту. Гэвин над ним замирает, прогоняя пляшущие перед глазами цветные мушки, и выходит, так и не кончив — у него уже просто физически нет на это сил, ведь яйца буквально звенят пустотой. Переборов лень, он приводит Ричарда в порядок: осторожно стягивает порванные чулки, освобождает его от влажного от пота и спермы костюма и обтирает салфетками, делая паузы, чтобы не разбудить любимого. Выкинув салфетки и непригодный к носке костюм, Рид ложится в кровать, прижимая Ричарда ближе, и засыпает почти сразу, стоит голове коснуться подушки.       Утро для них наступает после полудня и начинается с болезненного шипения Уайта. Он мысленно благодарит директора ФБР, что тот дал ему неделю выходных, ведь сейчас Ричард даже не в состоянии определить, какая часть тела болит сильнее. Попытка встать с кровати, чтобы попить воды, тоже не венчается успехом. От возни под боком просыпается Рид и сразу встречается с недовольным взглядом стальных глаз. Гэвин игнорирует чужой укор и целует Ричарда в нос.       — Гэвин, — в тоне сквозит холод и угроза даже похлеще тех, что Рид слышал от него в тюрьме. — Ты вообще не в себе, мне давно не восемнадцать, чтобы так трахаться полночи и на утро чувствовать себя почти нормально.       — И ещё не шестьдесят, чтобы жаловаться, — отмахивается собеседник, хотя у самого поясница даёт о себе знать. — В конце концов, чего ты ожидал, когда так нарядился и ещё танцевать начал? — усмехается Гэвин, оглаживая бедро партнёра.       — Даже не надейся, что когда-то я решу это повторить. — Уайт морщится, с шипением переворачиваясь на другой бок. — Принеси воды.       — Мистер «морской котик» сдаёт позиции, — шутит Гэвин и сразу получает в лицо смятой подушкой.       Он откидывает её в сторону и нехотя встаёт с кровати. Несколько позвонков громко хрустят, когда он потягивается, и напряжения в теле становится немного меньше. Гэвин сначала пьет сам, потом наливает полный стакан воды для Ричарда и возвращается, но замирает у входа в спальню. Мысль, которая мелькает в голове, кажется тупой, но чем чёрт не шутит. Рид переступает через порог и видит, что Ричард всё также лежит к нему спиной. Гэвин ныряет рукой под кровать и достаёт из-под неё коробочку с подарком, который так и не успел вручить Уайту.       — Держи. — Гэвин отдаёт стакан партнёру и тот, повернувшись, не глядя начинает пить воду. Остается меньше глотка, когда он отрывается от стакана, внутри которого что-то звякает. Ричард поднимает стекло к глазам, а потом переводит взгляд на Гэвина.       — Хотел сделать это ещё на нашу годовщину, но из-за твоей командировки решил подождать до Рождества, — тихо объясняет Рид, стараясь не отводить взгляд. — Ричард Уайт, ты будешь моим мужем?       Теперь приходит пора Ричарду удивляться, потому что он никак не ожидал, что Гэвин, который с явным скепсисом относится к браку, первым сделает ему предложение.       — Гэвин, слушай… — Ричард вылавливает из остатков воды золотое кольцо с красивым узором, заметив, как партнёр напрягается в ожидании продолжения. Уайт поворачивается к тумбочке и, выудив из верхнего ящика такую же коробочку, что была и у Рида, открывает её, протягивая любимому. — Гэвин Рид, ты станешь моим мужем?       Из коробочки на Гэвина смотрит кольцо с таким же дизайном, что он купил Ричарду, отличающееся только размером. Удивительно, но в этом их вкусы полностью совпали.       — Только не говори, что ты тоже планировал сделать мне предложение в юбилейную годовщину, — смеется Рид, выуживая из коробочки украшение.       — Вообще я планировал ещё на четвёртую, но решил подождать красивой даты, — отвечает Ричард и надевает кольцо на палец. — Я согласен, а ты? — Он кивает на кольцо в руке партнёра.       — Ты ещё спрашиваешь, Ричи, естественно, я согласен! — воскликнув, Гэвин тоже надевает кольцо. Он тянется за поцелуем к своему теперь уже жениху, благодаря которому каждый год убеждается в одном: подстава, тюрьма и перенесённая боль стоили того, чтобы сейчас быть счастливым.