Корона для короля

      Светские приёмы — единственное, что в королевской жизни по-настоящему выводит его из себя. Он может стерпеть и нудных советников, и политику невмешательства, и стойко выслушать возмущения главы Ордена Двенадцати Архитекторов. Но приёмы с узкими и тесными камзолами, застёгнутыми на все пуговицы под самое горло, всегда выводят его из себя.       Длинная череда бесполезных расшаркиваний и представлений перед королём и королевой того или иного королевства Второго Мира вызывают у него приступы бешенства. Словно никто не помнит его имени — первого наследника Антаресов, посла, бывающего при чужих дворах.       Он мог бы уже привыкнуть к пустым формальностям, не несущих никакого смысла. И всё же не привык.       Эштер кланяется Оберону и его жене.       — Ваше величество, — со всем почтением, которое он сохранил к королю фей, Антарес кланяется, придерживая ладонью маску, испещрённую тонкими чёрными полосами, складывающимися в рисунок змеи, огибающей левую сторону лица.       Каждый раз принцу Эштеру кажется, что над ними издеваются, когда приглашают во дворец и сообщают, что бал начнется за несколько часов до заката. Может, их и боятся многие, но проявить уважение готовы только единицы.       Приходится трястись в мрачной карете с плотно зашторенными окнами, облачаться в мантии и надевать капюшоны — лишь бы не осталось ожогов, да оплавленной кожи. Король Оберон отставляет в сторону кубок, разводит широко руки в приветственном жесте.       — Я рад приветствовать вас у себя во дворце. Спасибо, что почтили нас своим визитом, — король делает вперёд шаг. И длинные полы его изумрудной мантии, расшитой золотыми дубовыми листьями и желудями, тянутся за ним. Он серьёзно настроен и желает обнять королеву и её двух сыновей, но Её Темнейшество не распыляется на ответные любезности.       — Весьма признательны. Ваше приглашение стало приятной неожиданностью для нас, потому подарок доставят позже. Надеюсь, Ваше Высочество не сочтёт это за неуважение? — маска заглушает голос, и потому сложно различить, насмехается ли Королева Морриган, или действительно обеспокоена, что старший из сыновей Оберона вынужден ждать подношение на день рождения.       Эштер переводит взгляд на Регана. Принц фэй Рин вежливо улыбается, складывает руки перед собой, сводит пальцы и кивает. Все его действия искренние — не удивительно, он старается нравиться всем и быть любезным сколько сам Эштер себя помнит.       — Нисколько, Ваше Величество. Я благодарен, что вы почтили нас визитом. Наслаждайтесь вечером, чувствуйте себя, как дома.       Антарес сдерживается, чтобы не усмехнуться. У них дома иные порядки, иное окружение, и ощущать себя так, будто они на своей территории, никто не сможет. Пусть даже из-за косых взглядов и робкого шепота со стороны тех, кому шептаться совсем не следует.       Королева Морриган коротким жестом — движением ладони — распускает сыновей. И Аскель практически сразу скрывается в толпе, устремляясь подальше от Эштера. Кривая ухмылка появляется на губах принца. Пусть ищет другое общество, раз не хочет находиться близь старшего брата. По возвращению домой ему всё равно не уйти от разговора и от тренировок.       Эштер обязательно сделает из Акселя то, что не смог сделать его отец — правильную тень.       Несколько пар фей, в лёгком и быстром танце проносятся мимо принца, едва шевеля блестящими пёстрыми крылышками и посмеиваясь мелодичным, сродни перезвону колокольчиков, смехом. Буйство красок в королевстве фей, на всех их многочисленных балах, дробит и уничтожает привыкшее к черноте и мраку зрение. Феям не нужен повод, чтобы выглядеть ярко, чтобы наслаждаться музыкой и вести свой праздный, совершенно скучный образ жизни.       Эштер оставляет королевскую чету и именинника, ныряет в пышную толпу. В день чествования старшего сына Оберона под одной крышей собрали не мало почётных гостей. Хотя половину из них Эштер предпочел бы лишний раз не встречать, чтобы не отвечать на неугодные вопросы. Краем глаза принц замечает неподалёку несколько селок в серебристых переливчатых платьях и пятнистой серовато-бледной кожей. Значит, и морская принцесса была приглашена Реганом, а это её замаскированная под гостей свита. Антарес усмехается.       Значит, Оберон одобряет увлечение своего старшего отпрыска.       С подноса чашника принц Антарес берёт стеклянный кубок с вино. Свободной ладонью он снимает маску и крепит её к поясу — она ему ещё пригодится. Он не успевает сделать и глотка, как рядом с ним, вынырнув из толпы симпатичных эльфийских девушек, оказывается Сиера. А ведь он только вспомнил её.       Тиара из морских раковин, цепочек и жемчуга венчает её аккуратную голову. Голубые глаза — не море, не небо, а две крохотные льдинки. Взгляд холоден, как ранее утро негеталя, когда тонкая корочка инея покрывает все кусты, деревья и землю. Невесомое, тонкое платье напоминает волну, а по подолу словно стелется морская пена — воланы из серебристой ткани. Эштер отмечает глубокое декольте Сиеры и топит ухмылку в бокале.       Серебристые волосы сирены струятся по плечам и спине, он ещё ни разу не видел, чтобы принцесса собирала их хоть в какие-то замысловатые причёски.       — Ваше Высочество, принц Эштер, — певуче растягивает слова Сиера. Резкость и лаконичность родной речи не вяжется с произношением и акцентом. Но что взять с сирены, что не слышала в жизни ничего, кроме десятка сомнительных подводных диалектов.       — И я рад вас видеть, принцесса, — Эштер склоняет голову, от чего высокий воротник парадного камзола жесткой кромкой упирается в горло.       — Рад? — Сиера забавно задирает подбородок, чтобы казаться выше, но даже расправленные плечи и гордая осанка ей не помогают, сирена совершенно не вышла ростом. — Разве теням знакомо чувство радости и счастья? Все слагают легенды о вашей беспринципности, безэмоциональности и равнодушии.       — Не могу же я позволить себе сказать принцессе, что меня не радует встреча с ней. Я воспитан не дурно, да и не хотелось бы мне, чтобы ваш отец решил сроднить меня с морской пеной, как-то вышло с вашими милыми сёстрами.       Морская принцесса ведёт плечом, хмыкает и отводит взгляд в сторону:       — Вы их знать никогда не знали, принц Эштер, с чего вы так уверены, что все они были милыми?       — Вы же милая, возможно, они тоже были такими, — Антарес делает глоток, вкус вина ему не нравится.       — Только милая? — кокетливо интересуется сирена, ведя ладонями по бёдрам.       — Нет, очаровательная, — с усмешкой произносит принц.       Сиера подходит ближе, льнёт к принцу, хищно скалясь и обнажая острые зубки. Антарес заводит свободную руку за спину. Прекрасная девушка, но её ужасные тёмные корни дают о себе знать.       И если за тенями не закрепилось прозвище «чудовища», то за морскими созданиями — вполне. Иной раз их даже кличут морскими тварями, с чем сложно не согласиться.       — Тебе сегодня везёт, у меня хорошее настроение. И ты мне нравишься.       — Приятно слышать. Моё сердце тоже принадлежит вам.       Смех сирены звонкий, мелодичный, Сиера смотрит хитрым взглядом из-под прикрытых век.       — У теней же нет сердца. Но не волнуйся, — Сиера касается ладонью груди принца, подцепляет острым коготком серебряную пуговицу, — у меня их два. Хватит на нас обоих, если ты возжелаешь иметь со мной более тесные отношения, чем у нас сейчас.       — Обязательно, принцесса. А теперь…       — А теперь я пойду. Захотите поговорить со мной, мой принц, найдёте меня.       Сирена, словно между ними ничего и не произошло, исчезает среди танцующих пар и разговаривающих гостей. Эштер усмехается и качает головой. От Сиеры всегда остаётся этот странный, повисающий в воздухе след загадочности, приправленный опасностью и щепоткой морской соли.       Эштер окидывает взглядом зал. Высокие сводчатые потолки украшены переплетенными ветками, листами и всевозможными цветами. Золотистые ленты, всевозможных цветов огоньки, свежесть и зелень. И не скажешь, что близится хэдреф.       — Смотрю, ты ещё в одиночестве.       Обернувшись, Антарес встречается взглядом с Рейганом. Принц фей, держа кубок в руках, ровняется с ним.       — Грандиозный праздник, так много гостей. Терпеть не могу такое.       Принц фэй Рин растягивает губы в улыбке. Он осторожно придерживает ножку бокала второй рукой. Золотые кольца поблескивают на его тонких пальцах. Рейган окидывает свои владения, довольный размахом торжества.       — Скажи мне, в этой жизни тебе хоть что-то нравится? Есть ли что-то такое, что делает тебя по-настоящему счастливым? Иной раз смотрю на твой вечно серьёзный внешний вид, и кажется, будто ты совершенно не умеешь улыбаться.       Эштер отставляет на стол рядом с серебряным блюдом кубок, заводит вторую руку за спину и сцепляет их в замок под плащом.       — Это имеет какое-то особое значение для тебя? Знаешь, я и не предполагал, что ты так рано ударишься в философию жизни.       — Нисколько, просто интересно поговорить со старым другом и вспомнить, почему мы с тобой спелись.       Некрасивое выражение, Антаресу не нравится. Они не спелись, скорее в один момент оказались просто нужными друг другу до неприличия. Их дружба — выгодное каждой из сторон сотрудничество. Хоть Рейган и полагает, что заполучил доверие Антареса, принц теней не так глуп. Если бы он доверял всем и каждому, то ему бы уже давно приставили нож к горлу. А может и не стали бы церемониться.       Антарес расцепляет руки, чтобы убрать длинную чёрную прядь от лица, пока Рейган делает глоток вина. Мимо них проносятся несколько барышень фей, каждая присаживается в реверансе, но они так стремительны и торопливы, что Эштер даже не пытается запомнить их лица.       — Твой отец ещё не передумал сотрудничать со мной? Или мне стоит ожидать какой-нибудь подлости со стороны фей? — непринуждённо интересуется Эштер. Он специально произносит свой вопрос на эльфийском. Ведь шепот на языке теней привлекает куда больше внимания, чем крик на любом другом.       Рейган становится серьёзным. И хоть ничего не выражает его истинных эмоций, но одну руку он опускает и вытирает ладонь о край своего изумрудного одеяния. Действительно выделяющегося на общем фоне.       — Не слишком ли неудачное место для обсуждения подобных вещей? Нас могут легко подслушать, Эштер.       Едва ли Антарес может сдержать тяжёлый и полный раздражения выдох. Каждый раз он забывает, что Рейгану свойственна чрезмерная осторожность, которая временами граничит с нервозной истерией и подозрительностью.       — Думаешь, кого-то интересует разговор двух старых друзей по академии? — От кислого вина во рту остался неприятный привкус, Антарес слабо морщится. — К тому же, не забывай, кто лучшие шпионы во всём Втором Мире.       Тени. Конечно тени. Нет лучше разведчиков и убийц, самые тихие, искусные, не оставляют следов и отточили свои навыки до совершенства.       — Если кто и надумает нас подслушать, я слышу движение в каждой тени, — пусть тех почти и не осталось в залитой светом зале.       — И всё же, не лучше ли отойти в место уединённое? — Рейган берёт двузубую вилочку и подцепляет кусочек синего фрукта с малиной мякотью. Он отправляет его в рот.       — У стен есть уши. А иной раз руки с цепкими, длинными когтями.       Ему ли рассказывать Рейгану о всех тех сказках, что они за много веков сами себе напридумывали.       — Есть в этом здравый смысл и логика, — принц фей ведёт рукой, чтобы длинный рукав спал до локтя. — Касаясь твоего вопроса, никто не отказывается от данного обещания: мы не поднимем оружие. И ты можешь рассчитывать на нашу помощь, на мою — тем более. Но позднее отец может затребовать вернуть ему долг. И ты не сможет отказать.       — Можешь мне верить, — с ухмылкой отвечает Антарес, зная, какой ответ последует. Нелепые слухи въедаются в умы, как плесень в деревянные половицы.       Каждый считает своим долгом напомнить про поговорку, но практически всем им хоть раз тень делала одолжение.       — Теням веры нет.       — Веры, но не доверия, — серьезно произносит Антарес. — К тому же, — он ведёт плечом, и серебристый аксельбант под эполетом чуть покачивается, — мы же с тобой друзья.       Рейган глубоко вдыхает, и камзол, расшитый птицами, на грудии натягивается. Лицо принца хмурое, однако, становится спокойным, когда он подмечает кого-то в толпе.       — А вот и твои знакомые, с кем ты рад был бы поговорить.       Эштер следит за его взглядом. Он вскидывает удивленно тёмные брови. Фея в коротком платье, в тон к своим голубым тонким крыльям, стоит рядом с усатым генералом, вывесившим на груди все свои ордена и награды, как на подставке. Через правое плечо у него перекинута широкая двухцветная лента — белый и голубой — с тонюсенькими разделительными полосками-прожилками золотого. Дроссельмейеры. Конечно, с чего бы им не присутствовать на балу в честь дня рождения наследного принца.       Фея обменивается несколькими фразами с генералом и уходит, вежливо кивнув.       — Ты прав, Рейган. Что ж, развлекайся, — Антарес оставляет принца фей и устремляется в ту же сторону, куда направилась фея. Он осторожно огибает стол, ломящийся от всевозможных блюд, ныряет в просвет между стайками щебечущих девушек. Чёрным пятном, словно клякса на бумаге, он отчётливо выделяется в толпе, а вот за феей уследить не так то и просто. Она почти сливается со всеми, такими одинаково идеальными, представительницами Благого двора.       Эштер держится на расстоянии, но когда фея скрывается за шторой, закрывающей вход в один из множества коридоров, ведущих подальше от бального зала, прибавляет шаг. Он хватает фею за миниатюрную руку.       Короткий клинок нацелен в горло. И оказался бы прижат к нему, если бы Антарес не был слишком высок. Потому остриё лишь упирается в грудь. Эштер не дёргается, оружие с затейливой рукоятью не причинит ему никакого вреда, не теневая сталь — не опасно.       В глазах светловолосой девушки страх угасает столь же быстро, как и появился, а вместе с ним унимается и паранойя. Эштер знает, в этой фее мнительность довели до крайности, той самой формы, когда в каждом существе рядом с собой видишь опасность, а иной раз целенаправленно её ищешь.       — Не очень то любезно, — Антарес отпускает запястье феи, прислоняется спиной к стене, — да и некрасиво носить с собой на королевском приёме столь опасную вещицу. Мало ли кто и что может подумать. Ещё заподозрят вас в измене.       Фея опускает оружие.       — Дроссельмейерам разрешено носить с собой оружие даже на приёмах. Наша семья верна короне и представителям рода фэй Рин. Чего не скажешь о тебе, — кончиком клинка фея касается меча на поясе принца.       — Тени не подчиняются законам вашего королевства. У нас ношение оружие — правило, особенно если ты хочешь выжить, а не кануть во Тьму, — Антарес скрещивает руки на груди, из-под черного камзола выглядывают манжеты червлёной сорочки. — От тебя веет тревогой, Айнора. Что-то случилось?       Фея морщится.       — Хорошо, что-то должно случиться?       — Плохое предчувствие, — Дроссельмейер убирает клинок в ажурные серебристые ножны. — Что-то должно случиться, но пока я плохо понимаю, что именно.       Эштер напрягается, и тень под его ногами клубится, превращаясь в чёрный дым.       — Тебе нужно меньше общаться с Мраксом, начинаешь во всём видеть подвох. Ещё немного и во снах тебе начнут приходить видения о будущем.       Айнора усмехается, она ведёт ладонями по расшитой юбке, заводит руки за спину. Фея чуть подаётся вперёд. На миловидном личике появляется улыбка.       — Мне нравится Каэль, он единственный в вашей компании звёзд с неба не хватает.       — А зачем ему? Свою долю почитания он уже давно получил. И мы будем разговаривать об оракуле, разве у нас нет иных тем для беседы?       Крылья феи дёргаются, с вызовом и дерзостью Дроссельмейер произносит:       — Сначала пригласи меня на танец, а потом уже и поговорим.       Эштер хмыкает, даже в узком коридоре он галантно кланяется и подаёт Айноре ладонь, обтянутую кожаной перчаткой.       — Не окажете ли мне честь?       И пусть он не столь искусен в танцах, как его младший брат, но в грязь лицом точно не ударит. Айнора кладёт руку поверх его ладони. Пускай Ванталиена посмотрит от дверей залы и лишний раз позлится, если ей угодно.       — Смотри не выдохнись, древность.