Римлянки из Эллады

Как порой похожи и как отличаются близкие люди… города… страны… Будто отражение в водной глади реки. В тихую погоду ты склоняешься над ней и видишь себя. Но стоит подуть даже слабому ветерку – и отражение идет рябью, собственное лицо изменяется до неузнаваемости. Эллада была великой и гордой. Даже покорив, Рим всегда ощущал ее сопротивление. Подчинилась – но не встала на колени. Принимала – но не понимала. Жила будто бы в соединении с природой вокруг себя, погруженная в свои леса и реки, единая с каждым деревцем и родником, окруженная своими садами, но не царя над ними, как властвовал Рим, Эллада растворялась в этих цветениях… В одном таком саду одного из эллинских домов в день, когда начинается наше повествование, было тихо. Но не от того, что в нем никого не было. Просто те, кто был, говорили между собой едва слышно. Они вовсе не таились, но повышенная эмоциональность и голос были не свойственны их характерам. Это были две молодые девушки, обе высокие и стройные. Придирчивый мужской взгляд, пожалуй, посчитал бы их даже худыми, ведь обе они уже вступили в тот возраст, когда женщины их времени и страны были замужем и имели детей. Однако, внимательно присмотревшись, опытный ценитель смог бы понять, что именно женщиной ни одна из них еще не стала – на это намекали едва заметные глазу движения эллинок, изящные, но не плавные, а по-девичьи угловатые, порой даже мальчишеские. Конечно, это не могло не вызывать удивления, а потому любого стороннего наблюдателя заставляло искать причины, по которым можно было считать девушек плохой партией даже для незнатного эллина. Находились они в несомненно одном из самых богатых домов. Правда, хитоны девушек были из простой овечьей шерсти, однако вышивка нарядов, а также украшения, надетые на девушек, опровергали возможное мнение об их простом происхождении и нахождении в этом доме на положении слуг или принятых по доброте хозяйской дальних бедных родственников. О том же говорили и серебряные шпильки, которыми были сколоты волосы. Да и сандалии на ногах были выполнены из тонкой, но прочной кожи. Все это заставляло думать, что наряды девушек всего лишь повседневная одежда, выбираемая хозяйками для удобства, чтобы проще было заниматься домашними делами и следить за слугами и рабами. В данный момент они отдыхали от всех забот – и то, что они себе могут это позволить, тоже подсказывало их статус. Позади эллинок, устроившихся на резной скамье, стояли еще две девушки, судя по всему, чуть старше возрастом. Смуглая кожа и темные волосы говорили о том, что эти две не были эллинками. А короткие стрижки, одежды из грубоватой шерсти, открытые с правого бока, и опущенные взгляды ясно указывали, что девушки – рабыни. И поскольку они находились рядом с двумя беседующими, можно было легко догадаться, что они принадлежат именно этим эллинкам, являясь их личной собственностью. По всем этим наблюдениям можно определить, что эллинки принадлежат к небедной семье, которая, впрочем, богатством тоже похвастать не может, уж слишком скромным было поведение хозяек. И тем больше это наблюдение не вязалось с видом прекрасного, роскошного дома, окружающего девушек – дома, как и все лучшие дома эллинской эпохи, перистильного, построенного с садом внутри, где статуи соседствовали с прекрасными клумбами и где мы и застали этих беседующих. Можно было все же пофантазировать, что девушки – приживалки в доме, далекая родня хозяину, которых он вынужден содержать, исполняя долг гражданина. Но все эти предположения были бы ошибочны, они не были приживалками, как не были невестами. Одна из девушек – та, что была годом старше своей собеседницы, была хозяйкой дома, ее звали Еленой. Вторая же, звавшаяся Дафнией, была ее сестрой, прибывшей в гости. Она сопровождала мужа, который прибыл к своему другу, мужу Елены. Причины этого приезда, как и причины того, отчего девушки, будучи замужем, еще не знали мужа, мы сможем узнать, прислушавшись к их беседе. - Я рада гостить здесь, ты знаешь, - говорила Дафния. – Я была рада лишь одной возможности увидеться с тобой. Сидеть в доме, словно в клетке – что может быть ужаснее?! Но… милостивая Гестия, знала ли я, что мне было бы разумнее оставаться у домашнего очага? Нет, даже следовало бы мне тебя зазвать к себе, а не наоборот. - Мы в осаде уже столько дней, - вздохнула Елена. – Я слышала отчасти беседу мужчин. Совет по-прежнему не может решить, открыть ли ворота или удерживать город. Мы не в силах что-то советовать, муж не слышит ни одного моего слова. Но мы уже вынуждены были себя и рабов ограничить в еде. Что будет дальше? Даже если город сдастся, а римляне милостиво не отберут у нас последнее, выживем ли мы? Я слышала, их командующий велел сжечь все посевы на всех ближайших к городу виллах. Нас ждет голодная зима. Те, кто не умрут с честью, будут медленно умирать от голода. Дафна сжала руки, стараясь унять дрожь. - Нам не на что рассчитывать, - прошептала она еле слышно, но все же стоически спокойно. – Те, кто не поддержал Митридата, могут надеяться на милость победителя. Может ждать, что тот сжалится и пришлет им зерно, как своей провинции. Но они не разделят его с нами. Зачем, ах, зачем опекун пошел на этот союз?! Что он дал нам? До сих пор ни твой, ни мой муж не подарили нам свое семя. - Не могу сказать, что я сожалею об этом, - прервала ее сестра. – При одной мысли о том, что я должна возлечь на ложе с ним, мне становится дурно. Нет-нет, пусть лучше он по-прежнему ласкает мальчиков… Она невольно чуть скривилась. - Два дня назад, боясь, что римляне его опередят, он заговорил о том, что следует взять меня, чтобы я познала мужчину, а не полуварвара, - продолжала она задумчиво, в то время как сестра лишь кивала, припоминая. – Ты помнишь, в каком страхе я была. Нет, это непростительно, но он противен мне. И я не могу не радоваться, что он забывает об этом и каждый вечер пьет вино и смеется, лаская мальчиков вместе с твоим супругом. - Они словно и не хотят думать, что под стенами города стоят легионы, - вздохнула Дафния, возвращаясь к прежней теме. - Увы, - подтвердила Елена. – Но ты права. Этот союз через наши браки не дал нам ничего, даже опекуну. Хотя вряд ли он на это рассчитывал. Тогда он полагал для себя наиболее выгодным именно это – отдать нас тому, кто знатен и влиятелен. Ты же знаешь его, он всегда думает лишь о собственной выгоде. Ради этого он почти не покидает наш дом, готовый и лично услужить мужу, чем сможет. - Но что там за шум? – вдруг прервала ее Дафна, прислушиваясь к отдаленному гулу голосов. – Корина, что там происходит? Одна из рабынь, к которой она обратилась, поклонилась, показывая, что услышала приказ, и поторопилась к дому, чтобы узнать происходящее, сама невольно робея – что-то в дальнем гуле казалось опасным… Обе госпожи, желая поскорее узнать новости, поднялись, медленно направляясь за Кориной в сопровождении второй рабыни. Вскоре посланница вернулась, но ее вид говорил о том, что случилось что-то ужасное. Рабыня бежала, на ходу делая какие-то пассы руками, словно пытаясь что-то объяснить. Переглянувшись, сестры поспешили ей навстречу. - Беда! – донеслось наконец до них. А затем уже служанка объяснила подробнее: - Горожане, слушаясь речей врагов господина, силой заставили солдат открыть ворота римлянам! Легионы уже вступили в город! Это узнали недавно, только что почти. Господин велел запереть двери дома! Если вдуматься, действия мужа были хоть и отчаянными, но единственно возможными. Кто из простых горожан поддерживал Митридата, а кто давнего завоевателя, Рим знать не мог. А вот имена восставшей знати были хорошо известны. Потому мужьям Елены и Дафнии рассчитывать на милость не приходилось, их участие в мятеже было несомненно, они были в числе вождей, хоть никогда не возглавляли военные действия. Все прекрасно знали действия Рима: великодушие к сдавшимся, кара предателям. И даже знали, какая. Так что попытка хоть как-то спастись была естественной, пусть и вряд ли это даст им что-то, кроме возможности пожить лишнее недолгое время. - Где вы ходите?! – возопил, когда девушки спешно вошли в дом, один из мужчин – обрюзгший, но с неизменно ухоженными волосами и бородой. - Мы были в саду, мы не знали, что город взят, - Елена впервые посмела ответить мужу на упрек, а не промолчать, как было всегда – последние мгновения жизни можно быть даже дерзкой. – Но отчего мы заперли двери? Если легионы не остановили стены города, их не остановят двери нашего дома. Не лучше ли уповать нам на милость победителя, который может нам подарить хотя бы легкую смерть? - Заткнись! – возопил супруг. – Забирай сестру, и идите в свои покои! Елена чуть пожала плечами, хотела что-то ответить, но решила не связываться с ним, а то вдруг он оставшееся время решит провести в ее объятиях, и, стараясь хранить спокойствие, взяла сестру под руку, уводя на женскую половину дома. - Идем, надо поторопиться! – едва они ушли, супруг схватил под локоть симпатичного мальчика, своего фаворита. Он и не думал так просто ждать смерти. Ни тяжелой, ни легкой. Закрытые двери, разумеется, не будут препятствием легионам, но он и не ждал этого. Пусть лишь удержат врага, больше ему ничего было и не нужно. Вместе со своим старым другом, мужем Дафны, и наиболее смазливыми мальчиками, он рассчитывал успеть сбежать через черный ход, который был известен лишь ему и который вел из кабинета хозяина за городские стены, в лес. Жена ему была не нужна: женщину для продолжения рода он найдет где угодно, а любви, как всем было известно, он к ней не испытывал. Наоборот, он цинично рассчитал, что ворвавшиеся легионеры примутся проверять дом, наткнутся на девиц и вместе со своими командирами решат сначала позабавиться. Это отвлечет их и даст больше времени беглецам. - Куда?! – на пороге появился грузный мужчина лет пятидесяти, опекун девушек. – Вы сбегаете?! - Не твое дело, мерзавец! – рыкнул в ответ хозяин дома. Опекун, чутьем ощутив дурное, встал на пути, но муж Елены с силой отвесил ему пощечину. Упав, тот не отступил – ужас происходящего придавал сил, а не лишал их, надежда же на спасение, которая появилась при виде этого непонятного побега, эта надежда делала его еще сильнее, он вдруг с хваткой цепного пса вцепился в ногу обидчика когтями. - Не пущу! Уводи нас всех! – вопил он. Двери дома глухо загремели, в них уже ломились войска захватчиков. Не потому что знали, за кем именно идут, но не так много было в городе богатых домов, выделяющихся среди всех прочих и могущих хоть как-то противостоять врагу. - Тварь! – муж Дафнии пришел на помощь другу, пинком ноги отбрасывая опекуна в сторону. – Не смей мешать! Тот, болезненно застонал, сгибаясь от боли в животе, в глазах буквально потемнело и больше он был не в состоянии препятствовать побегу, временно не в силах даже ползти следом, надеясь уйти этим же путем. Хозяева в сопровождении любовников и пары доверенных рабов поспешили к кабинету хозяина. В этот момент двери дома поддались, широко раскрываясь и впуская в дом легионеров. Они привычно, хорошо зная строения этих домов, принялись разделяться и занимать весь периметр усадьбы. - Там… там! – опекун, уже чуть пришедший в себя, со злостью полз по полу, указывая пальцем в направлении их побега. - Что там?! – рявкнул какой-то римлянин прямо над ним. - Они сбегают… - выдохнул опекун. - Олий, с когортой туда! – бросил неизвестный. – Взять! Кто бы ни пытался покинуть дом, пусть даже последний раб! И прочесать весь задний двор строения! Всех согнать, до старух и подыхающих рабов! Мимо бьющегося в лихорадке страха и боли эллина пробежали легионеры. - Обыскать здесь все! – послышался тот же голос. – Со мной остается когорта, оцепить все по периметру. Затем командующий, видимо, обратил внимание на опекуна. - Этого привести в чувство, разберемся, кто он! – послышался приказ, и немедленно сильные руки встряхнули пленника, поднимая. *** - Надо снять украшения! – едва они оказались в комнатах сестры, Дафна судорожно стянула с шеи ожерелье, потащила с себя и браслет. – Если они не будут думать, что я его жена… могут пощадить! - Тогда обойдутся как с рабыней! – выдохнула Елена. - Вот и узнаете, каково это! – ехидно бросил кто-то за ее спиной, и девушка обернулась на этот голос. Кира. Молодая хозяйка дома знала, что эта рабыня ведет себя дерзко, только она может позволить себе подобный тон. Несмотря на то, что Елена все время была добра с прислугой, эта рабыня все равно относилась к ней плохо. Она не вредила напрямую, боясь гнева хозяина, но и особой покорностью не отличалась. В силу молодости Елена не могла решиться на серьезное наказание нахалки, как не осмеливалась просить мужа разобраться, поскольку его поддержки ни в чем не получала. - Завалят на пол и всем легионом отымеют, - иронично продолжила Кира. – А затем отправят на рынок… Можете выбирать, что вам больше по нраву: невольничий рынок или крест жены мятежника. Елена встряхнула головой и сделала вид, что не слышит нахалку. Не до того сейчас, ей надо придумать, как спасти их с сестрой и других женщин… Вот только никакого решения в голову не приходило. Эллинский дом был фактически крепостью, у него были лишь два входа – основной, через который посетители попадали в перистиль и мужскую часть дома. Лишь затем можно было пройти на женскую половину. Второй вход – небольшая дверь для слуг – вела в хозяйственные помещения. Но можно ли надеяться, что через тот выход можно уйти, что его не охраняют? Он ведет в город, а дом наверняка полностью окружили со всех сторон. - Спрячься здесь, - произнесла она, обращаясь к сестре. – Как знать, может, они не доберутся до моей ванной комнаты. Здесь столько дел, столько помещений. И мужчины им важнее рабов и женщин, я надеюсь… - А ты? - Скоро вернусь. Не переживай, - чуть сжав руку сестры в попытке ободрить, она поспешила выйти. Может быть, кому-то из них повезет. Елена все же полагала, что легионеры в первую очередь будут проверять мужскую половину дома, чтобы обезопасить себя от нападения. Поэтому она надеялась взглянуть, не сторожат ли задние двери. Далеко через них не уйти, надо еще придумать, где спрятаться в городе… Она жила более закрытой жизнью, чем все другие женщины ее положения, муж почти запер ее у себя, так что Елена не знала никого, у кого можно было бы рассчитывать найти приют, если удастся сбежать. Хотя важно ли это? Даже лучшая подруга вряд ли рискнет прятать кого-то из семьи мятежников, рискуя собственной безопасностью и жизнью? Тут можно довериться разве что родным… Однако и она сама не пожелала подставлять под удар близких. Будь сейчас у нее возможность спасти сестру, она бы с радостью сделала это, пожертвовав собой. С этими мыслями Елена и кралась, вжимаясь в стену и чутко прислушиваясь к каждому звуку в доме. Римляне были уже здесь, но пока не добрались на женскую половину, еще можно успеть пробраться к хозяйственной части, укрыться где-то среди припасов, там никто не будет их искать, пожалуй… Окружили римляне дом или нет? Можно ли будет выйти через заднюю дверь… Наверняка окружили, но всегда можно попробовать прокрасться в ночи. В хозяйственных постройках спрятаться проще, чем в доме, пожалуй. Если в той части дома никого нет, можно попробовать пока укрыться в прядильной или в кладовых между корзин и кувшинов… Хотя нет, еду и вино римляне очень скоро потребуют, а вот клубки ниток их вряд ли будут интересовать. Поэтому Елена, стараясь двигаться как можно тише, торопилась к хозяйственным помещениям и дальней двери. Туда вел длинный изгибающийся коридор. Шаги и голоса она услышит заранее и успеет убежать, если ее опередили. Ну а если захватят сейчас – то ее одну. Поведут к главарям разбираться, что тоже даст время Дафне, может быть, она успеет сбежать. Надо было ей напомнить про возможность спрятаться там… Но, может, догадается сама, особенно когда услышит шум в этой части дома. Если же эта дорога пока свободна, они могут успеть уйти с сестрой. А дальше надо дождаться, пока все стихнет и среди ночи покинуть дом через заднюю дверь. Наверняка легионеры там будут не так внимательны, а может, даже вовсе уснут, в ночи укрыться гораздо проще. Слугам велеть расходиться – пусть спрячутся, кто где сможет. Самим… где же спрятаться самим? У кого просить крова? Из-за замкнутого образа жизни у женщин Эллады знакомых было всегда немного. Особенно если их выдавали замуж за мужчину из другого города. Вот и у Елены здесь было лишь несколько дам ее круга, с которыми тут она виделась лишь несколько раз, почти мельком, кому она была представлена… Девушка, просчитывая все возможности, поспешно вспоминала всех тех, кто до этого бывал у них в гостях. Кто из них может принять двух жен эллинов, неугодных Риму? Нет, решила девушка, обращаться к ним все же не стоило – дома богатых эллинов будут проверять в первую очередь. Уж лучше бедняки. Те могут поверить в то, что она и сестра сами не из богатых семей, и помочь укрыться. Потом она отдаст им плату – надо не забыть с собой взять что-то из драгоценностей, чтобы было чем расплачиваться. Но отдаст потом, когда минует опасность. Когда можно будет уйти… Куда уйти? Ай, нет, сейчас не время об этом думать. Сначала надо спастись от Рима, а уже после думать, куда идти. *** До конца Елена идти не стала, убедившись, что пока здесь никого нет, она со всех ног бросилась обратно. - Уходим! – с порога объявила она. Часть украшений были спрятаны под хитон, наброшенный поверх пеплос и вовсе полностью скрыл все, другую часть украшений она спрятала в небольшую суму, туда же пихнула сменные сандалии и хитон. - Куда мы? – тихо спросила ее какая-то из девушек. Елена спешно огляделась, отметила исчезновение Киры – видимо, та решила спасаться сама. Что ж, ее дело. - К прядильным. И, схватив сестру за руку, она повлекла ее по коридору, как шла недавно. Кто последует за ней, а кто нет – их решение, она же сделала все, чтобы как-то уберечь тех, за чьи судьбы отвечает она, как хозяйка. - Ты уверена? – осторожно спросила ее Дафна. - Пока дом там не занят. И больше объяснять ничего не стала – это их слабый шанс спастись. А для рабынь шанс избежать лишнего насилия. Кто-то, конечно, предпочтет просто остаться там, сдаться на милость победителей, считая, что лучше им все равно не будет, а приятнее сидеть в теплом доме, чем скитаться со сбежавшими хозяевами. Интересно, будут ли у них допытываться, где хозяева? Вероятно, да, но местонахождение хозяйки римлян будет интересовать слабо. Все это было слабым утешением, Елена понимала, что спастись у них не получится. Но упорно не желала это принимать, твердя себе, что должна хотя бы попытаться. Пусть даже не зная, куда потом идти и на что надеяться. Пока Тюхе была на их стороне! Елена мысленно давала обещание ей принести дары, брала обязательства на себя и перед Артемидой… Муж до сих пор не прикоснулся к ней, так не может же богиня-девственница оставить их с Дафной без своего покровительства! Она поддержит их, придаст им сил, как амазонкам, чтобы сразиться с римлянами! Девушки, в сопровождении немногих рабынь, успешно добрались до прядильных. Эти помещения, изначально женские, не будут интересовать мужчин… Елена позволила всем просто разместиться в этих комнатах между станками. И сама ненадолго присела на один из тюков с тканью. Ее била легкая дрожь – только сейчас она осознавала, что временно они в безопасности. - Не мучай себя, - обняла ее за плечи сестра. - Нам надо как-то выбраться, - шепотом отозвалась Елена. – Возможно, среди ночи через заднюю дверь… - Она будет охраняться. - Возможно, они уснут… - Нам лучше выждать время, - возразила Дафна. – Дом римлянам не нужен, они разграбят и уйдут. - Нет, - покачала головой сестра. – Наша усадьба самая удобная и богатая, римские командиры решат жить здесь. И они проверят все хозяйственные помещения, это пока они сюда не добрались… но это может измениться в любой миг. - Но так мы тем более выдадим себя! Елена лишь развела руками – им лишь остается уповать на защиту богов. *** Ночь вступала в свои права, а в прядильные никто не заходил. Девушки слышали, что римляне обошли двор, кажется, кто-то из солдат остался там. Почему не заглядывают сюда? Впрочем, догадки у Елены были: сами по себе все эти помещения малоинтересны римлянам, тем более, что большинство слуг и рабов захвачены, а их поиски не ведутся. Последняя мысль рождала другую: если не ведутся поиски, значит, мужа схватили. Только в этом случае никто не будет обыскивать кладовые и прядильные, потому что о существовании нескольких женщин могут просто и не знать, а если и знают, но считают их сбежавшими, то их судьба мало кому интересна. А может, ей просто так хотелось думать, чтобы считать себя в некоторой безопасности, питать надежды на спасение. Но именно успокоившись сейчас, с наступлением темноты Елена решилась на следующий шаг – необходимо было прокрасться через кладовые к еще одной двери, всегда запертой только изнутри на огромный засов. Сестра вновь попыталась ее остановить, но Елена, оставив ей свои украшения и наказав ждать, а если не вернется, то уже ближе к рассвету решать, как поступить, уходить или выжидать еще больше времени, двинулась в новый путь – теперь уже пробираясь вдоль стен небольших кладовых, радуясь тому, что не надо выходить во внутренний двор. Если так пойдет дальше, она… Из следующей кладовой послышались ровные шаги. Увы, не крадущиеся и не робкие, а уверенная поступь легионеров. Елена испуганно метнулась обратно. Все же девушка не рассчитала главного: по приказу командира легионеры разошлись по всему дому. На женской половине часть из них вновь разделилась, одни направились к покоям хозяйки, другие по тому коридору, по которому ранее прошли девушки. Это спасло их первый раз – они буквально случайно разминулись. Но затем, оставив кое-где охрану, патрули двинулись дальше, постепенно прочесывая все здания. В первую очередь таким частым гребнем были прочесаны все помещения дома, где и были захвачены хозяин и его друг. Временно после этого проверка дома была «приостановлена» - по приказу легионеры всего лишь заняли весь периметр здания внутри и снаружи, пока командиры были заняты допросом пленных. Надо сказать, что сам допрос был пустым. Артемий и его друг, связанные и получившие при поимке пару десятков тумаков каждый, а также сопровождавшие их любовники и рабы стояли на коленях перед захватчиками: римляне появились в кабинете, когда последний из беглецов уже входил в дверь потайного входа, захлопнуть ее не успели – легионеры едва ли не играючи справились с грузными хозяевами и их рабами и утащили их в перистиль. - Как вы обращаетесь со мной?! – возмутился было Артемий, когда его связывали. – Я – хозяин дома и… - Отлично, именно к хозяину у нас накопились вопросы! Тащите в сад! – велел командующий. – Возможно, проконсул решит его допросить, прежде чем отправит на крест. Пришло время отвечать! Впрочем, при проконсуле Артемий будто бы позабыл, что утверждал только недавно и решил гордо отмалчиваться. Ему и его другу досталось тумаков, но пока проконсул не собирался издеваться над пленными, считая это излишним – есть способы разговорить и получше, достаточно расспросить их слуг и рабов, те скрывать не станут. Правда, кое-что могут рассказать лишь господа, но все это он разузнает потом, когда еще и узнает о делах в городе. Так что, потратив некоторое время на допрос, он велел пока бросить пленников в рабскую яму – пусть поваляются с синяками и кровоподтеками в грязи и зловониях, возможно, сразу станут гораздо сговорчивее. После этого он ненадолго отвлекся на сообщения о делах в остальном городе. И лишь после этого было решено прочесать оставшиеся помещения в доме. Так что, возможно, решись девушки покинуть дом раньше, смогли бы добиться успеха – окажись они уже у двери, у них был слабый шанс уйти до того, как сюда добрались легионеры. За домом в этот момент патрули не стояли, а просто прохаживались по городу. И кто знает, как случилось бы потом… Но вечером римляне вновь отправились по дому, притом вновь по своей привычке – оцепляя здание по периметру. Поэтому шли они и с мужской половины здания, и с женской, захватывая все помещения. Елена всего этого не знала. Услышав тяжелый легионерский шаг, девушка отскочила, решив, что надо вернуться назад. Здесь всюду кладовые, убеждала себя хозяйка дома, а значит, римляне просто решили проверить припасы, а может, отыскать что-то более ценное – захватчики всегда увозят к себе работы эллинских скульпторов и мозаичников. Девушка никак не могла предположить, что патрули идут с обеих сторон и что один из них уже вступил в прядильные комнаты. Елена торопилась, желая быть с сестрой, оградить ее. А потому, убегая от одного патруля, она налетела на другой. И от него уже увернуться не успела – была схвачена кем-то из мужчин за плечи. Крепко схвачена, не вырваться, сколько она ни пыталась.