Equilíbrio

      Улыбка не сходит с её лица на протяжении всего дня ни на минуту. Ни во время до тошноты приторного поздравления, едва ли не спросонья, ни часами позже, когда от количества уведомлений с пожеланием счастья, здоровья и прочего-прочего её мужу начинается развиваться нервный тик. По крайней мере желание отключить наконец оповещения с каждым новым звоночком растёт в поистине геометрической прогрессии. Как и её напряженность.       Просьбы в этом году в связи со всем происходящим не делать широкого праздника благополучно остались то ли неуслышанными, то ли заведомо отвергнутыми. Что, впрочем, не мешало ей из раза в раз повторять бессмысленные убеждения. Напрасно. Упёртость, присущая обоим, вырывалась во всей своей капризной красе, из принципа не позволяя отступиться. Лера в гороскопы не верит, но пожалуй первый раз в жизни готова с ними согласиться. Примерно после третьего скандала, закончившегося их благополучной игрой в молчанку на протяжении почти трёх дней, женщина окончательно оставляет пустые попытки переубедить мужа. Мнения каждый так и придерживается своего, что благоприятной обстановки в их взаимоотношения не вносит от слова совсем. Но градус конфликтов явно снижается, а члены их семьи наконец спокойно выдыхают. Шаткое перемирие, конечно, так себе решение проблемы, но всех в общем-то устраивает.       Где-то в памяти, задвинутой в самые укромные уголки сознания, до сих пор то и дело тревожностью откликались события его болезни: сковывающий ужас в перемешку с пронизывающим до кончиков пальцев осознанием возможных последствий. И как ни крути, положительных эмоций в отношении массового скопления людей это обстоятельство уж никак не добавляло. Как и относительно недавнее появление в их семье маленького чуда, боязнь за здоровье которой накрывает её чертовски сильно. Каждый раз она упрямо гонит прочь подобные мысли, но до конца избавиться от них не может, а бессонные ночи и громадное количество кофеина как следствие, этому лишь способствуют.       К окрещённому ею же в мыслях дню Х не сил на эмоции, ни самих эмоций как таковых в ней уже не остаётся от слова совсем. Хочется закрыться ото всех и вся, банально спрятаться от окружающих людей; наконец выдохнуть спокойно, дав волю своему мироощущению, не предвещающему ничего хоть немного хорошего. Тем не менее продолжает улыбаться, беседуя с то и дело подходящими к ней гостями. И большинство из них она действительно была рада видеть. Однако же попытки отсидеться где-нибудь в уголочке не покидали её с самого начала праздника, но не смотря ни на что каждый раз с треском проваливлись. Обстоятельства оказывались сильнее. И тут не поможет даже алкоголь, на который она, словом, даже и смотреть не собиралась. Давным давно поняла, что он совершенно не панацея: думаешь, что тебе будет круто и весело, а на самом деле тебе грустно и плохо. Хотя «грустно и плохо» ей в последнее время слишком часто и без того. Усугублять не хочется.       Когда друзьям в какой-то момент таки удаётся затянуть её в центр происходящего вокруг веселья, заставляя пусть и ненадолго, но забыть обо всем, включая собственную пошатнувшуюся нервную систему, она будто растворяется в несмолкающей ни на секунду музыке. Как, впрочем, всегда. Главное лекарство всей её жизни. Подпевает знакомые мотивы и сама не понимает, почему выбирает именно эту песню, оказываясь рядом с музыкальным инструментом. Это происходит как-то совершенно спонтанно и словно по неведомому и непонятному даже ей самой порыву. Подсознательно. Но уж точно в соответствии с внутренним состоянием.

«Была любовь»

Короткая фраза, которой, пожалуй, можно было бы описать всю её жизнь. Любить бескорыстно, глубоко и всем сердцем, отдаваясь этому чувству полностью Лера умела, пожалуй, даже слишком хорошо. Оборачивалось, правда, это чаще всего против неё же самой. Но это уже другой вопрос и другая философия. Пустым взглядом обводит внимательно вслушивающихся в слова нежной мелодии людей, на мгновение задумываясь о том, что каждый находит в них что-то своё, личное, откликающееся в самой глубине души. И каждая нота словно проникает под кожу. Завораживает. Под конец голос почти срывается, а она из последних сил сдерживает нахлынувшие совершенно неожиданно слёзы. Но её не отпускает. Ни через десять минут, ни через сорок.       В мигающей темноте ресторана среди большого количества людей её исчезновение остается абсолютно точно никем незамеченным. К счастью. Делает глубокий вдох, наконец избавляясь от удушливого ощущения, застрявшего комом в горле. Морозный воздух, окружающий женщину в мгновение, ярко контрастирует с ещё недавним солнечным вечером. Ночная прохлада пробуждает непреодолимое желание совсем как в детстве с головой закутаться в тёплый шарф, но словно по воле судьбы он так и остаётся где-то в глубине ресторане. А потому она лишь тяжело вздыхает. Возвращение обратно в душную суету народа прельщает в разы меньше, чем вероятность замерзнуть. Наплевать. Облокачивается таки о перила, уперев увлечённый взгляд в звездное небо: на ясном небосводе при большом желании можно бы было разглядеть некоторые созвездия, но она и не пытается; дышит глубоко и размеренно, собирая воедино заключённый в голове хаос.       Погружаясь в собственные мысли, Валерия совершенно не замечает стук закрывающейся двери и уж тем более удивленного мужчину, не ожидавшего увидеть здесь кого-либо в принципе и её уж тем более. За весь вечер они пересекаются всего несколько раз: смазано здороваясь друг с другом и во время его поздравления некоторым временем позже. Впервые за последние, кажется, две недели, прошедшие с крайних на данный момент съёмок вот уже второй год объединяющего их проекта. Конечно, если не брать в расчёт пару затянувшихся телефонных разговоров. И что-то между ними явно меняется ещё тогда, в самом начале. Возможно как раз таки в тех самых разговорах. Что-то незримой нитью наконец, спустя много лет знакомства, связывающее их. -Сбегаешь с праздника? - достаточно тихо, чтобы ненароком не напугать подругу, произносит мужчина, неожиданно для Леры возникая рядом. -Да так: душно стало, решила воздухом подышать. А ты...? - она недоуменно оглядывает его, сталкиваясь с изучающе-испытующим взглядом. -Аналогично,-усмехается мужчина, так же как и она облокачиваясь о перила. Ни на секунду не верит её словам: какая-то невесомая печаль, застывшая в глубине голубых глаз, полностью выдаёт её. Как, впрочем, и несвойственные коллеге интонации. Что-что, а за долгие годы непрерывной работы с людьми, разбираться в них он научился поистине блестяще. Тем более в близких, коей женщина напротив неведомым ему образом умудрилась стать. Привычная эмоциональность, давно слившаяся как с создаваемым сценическим образом, так и с реальным поведением, отходит на второй план, уступая место общей меланхоличности их диалога. -А теперь, дорогая моя, давай попробуем ещё раз. Только правду. Что случилось? -Всё нормально, честное слово,- улыбается недоверию, ярко отразившемуся на его лице. Несколько секунд они упрямо молчат, ведя своеобразную войну взглядами, но в какой-то момент она тяжело вздыхает, таки отворачиваясь. Проигрывает. -Ладно, не всё... Но ничего страшного и уж тем более требующего оглашения. Так, навязчивые мысли... -От просто, как ты выразилась, «навязчивых мыслей» не пытаются спрятаться от общества, тем более столь... веселого. -Я не прячусь. Просто делаю своеобразный перерыв. Вот и всё. Желание побыть немного в тишине от шума - это абсолютно нормально. -И пол вечера пытаться слиться с обстановкой, чтобы никто, не дай Боже, не трогал - тоже нормально? -Так заметно?-она на мгновение прикрывает глаза, осознавая всю бессмысленность дальнейшего отрицания. -Не то чтобы, дело в том, что я просто очень наблюдательный. -Вот хочешь верь, хочешь нет - вообще не сомневаюсь ни секунды. -Как тебе верить-то, а? Меня уже сколько раз за наш премилый диалог обманула. Ай-ай-ай, Валерия Юрьевна! В детстве не учили, что врать - это плохо? -Очень хочется тебе ответить с подобными заявлениями,-поворачивается к нему, сложив руки на груди. - Но я этого делать не буду.       Филипп смеётся: несмотря на достаточно высокий каблук, она всё равно гораздо ниже него, что в сочетании с ледяным ветром, застывшем на миловидном лице нежным румянцем, придаёт ей ещё большую схожесть с обиженным ребёнком. В голове невольно всплывает образ дочери, точно также ведущей себя в моменты немногочисленных в их жизни споров. -А если серьёзно, что у тебя случилось, Вредина? -Настроение плохое; не хочу его портить другим. Последние пол года были не самыми спокойными, сам понимаешь... -Сейчас же все хорошо. Хорошо же? Вот и прекрасно. Не стоит зацикливаться на уже случившемся - толку мало, а нервы потратишь. Просто глубоко вдохни, успокойся и переставай грустить. Тебе не идёт. -Легко сказать. На практике же возникают некоторые трудности. -Знаешь лучший способ от внезапной меланхолии?       Она вопросительно смотрит на мужчину, сталкиваясь с заговорческим взглядом карих глаз. Совершенно не представляет о чем он думает, а потому протянутая рука на несколько секунд вводит её в ступор. Недоумевает, всё ещё облокачиваясь о холодный металл перил. Тем не менее доверчиво вкладывает ледяную ладонь в его, в миг оказываясь притянутой немного ближе: его рука уже по выработавшейся за прошедшие съёмки привычке ложится на спину чуть выше талии. До них еле слышно доносятся отзвуки играющей внутри музыки, но обоим искренне плевать. И на музыку, и на странность происходящего. Неудивительно. Уже. Она смеётся: тихо, беззаботно и совершенно по-настоящему, напевая мотив то ли своей, то ли его песни. Голоса чуднО переплетаются, создавая необходимый ритм, который в сочетании с немного забавными движениями их столь внезапного танца заставляют наконец расслабиться. Каждому от чего-то становится совершенно безразлично всё происходящее вокруг и уж тем более в шумном здании, из которого оба так случайно сбежали. Их захватывает невесомая легкость момента с разливающимся по венам спокойствием. Тишину давно опустившейся на никогда не спящий город ночи нарушают веселые голоса: смеются, как дети, повторяя движения им одним понятного танца. И для полноты ситуации не хватает только дождя. Чтобы совсем по всем канонам. Но они не главные герои какой-нибудь дешевой мелодрамы и уж тем более не влюблены. А потому и такой расклад их более чем устраивает.       Приобнимает со спины, скрещивая кисти на её талии; вдыхает аромат духов: слегка приторная сладость, причудливо смешанная с сандалом, дурманит похлеще алкоголя. Она откидывает голову ему на плечо, совершенно не сопротивляясь моменту; кладёт ледяные ладони поверх его, чувствуя как мужчина в миг переплетает их, в бессмысленной в своей простоте попытке передать ей хоть немного тепла. Впервые за несколько недель Лера чувствует странную, но такую до дрожи приятную умиротворённость. Когда в голове нет вообще ни одной мысли, а всё внимание сосредоточено лишь на тактильном контакте, совершенно ненавязчивом, но чертовски необходимом. Своеобразный вид немой поддержки. Неизвестно сколько они ещё стоят так: наслаждаясь сложившейся вокруг атмосферой, не нарушаемой даже разговором.       Сталкиваются снова в самом конце вечера, хотя лучше сказать ночи или утра. Но это лишь ненужные никому детали. На её беззвучное «спасибо» он точно так же - одними губами, произносит беззаботно-дружественное «не за что». И вот это уже действительно куда важнее пространных философствований и уточнений. Констатация незримо-ощутимого. Окончательно закрепившегося за ними в предрассветной тишине. Потерянная безмятежность, найденный баланс. Equilíbrio