Та, что всегда рядом

Ригал проснулся среди ночи, давясь горячим, душным воздухом, вскинулся, пытаясь поймать ускользающее видение, и только тогда осознал, что в спальне кроме него никого нет. Глубоко вздохнул несколько раз — руки еще чувствовали прикосновение чужих ладоней, а перед глазами стоял внимательный серьезный взгляд. И волосы — рыжие пряди, темные, почти красные в сумрачном свете. Сон распадался на части, уплывал, оставляя после себя ощущение тепла и легких прикосновений. Ригал поймал себя на том, что машинально облизывает губы, и тряхнул головой, отгоняя сонное наваждение. Осмотрелся уже осмысленнее — судя по часам, была самая середина ночи, — понимая, что вряд ли сможет заснуть снова. Выбрался из кровати и, накинув халат, пошел на кухню. Хотелось чего-нибудь горячего, чтобы прогнать странное ощущение, словно вместе с исчезнувшим видением он что-то упустил. Ригал приоткрыл дверь на кухню и замер, услышав: — А правду говорят про хозяина, что он убийца? Голос он узнал — молоденькая горничная, которую наняли полгода назад. Тихая, скромная и совершенно неприметная, при встрече она каждый раз отводила глаза и норовила побыстрее исчезнуть. Оказывается, вот в чем было дело. — Даже если и убийца, не наше это дело, — второй голос, ворчливый и недовольный, тоже был знаком — их старая кухарка работала в особняке давно, еще до того, как Ригала судили. — Господин если и совершил что, так его уже сам король оправдал. Платят тут хорошо, и сам господин никогда по пустякам не придирается, вот и скажи спасибо. — А помощница эта его? Она же страшная, я как увижу, каждый раз мурашки бегут. Ригал не собирался подслушивать — смешно же, подслушивать разговоры собственной прислуги на собственной кухне, но заходить внутрь теперь было как-то неудобно. Вот только уйти, услышав такое про Пресею, Ригал не мог. Раньше он никогда не задумывался, какое впечатление может производить на окружающих сестра Алисии. Уж он-то отлично знал, что Пресея умеет и улыбаться, и плакать от горя. — Горазда ты чушь нести, — что-то грохнуло. — На вот, чаю попей и не болтай ерунды. Чем тебе госпожа Пресея-то не угодила? — Не знаю. Она словно всегда мимо смотрит. — Дура ты, девка. Повидала она многое, вот и взгляд такой, уж мне-то поверь. А так она добрая и мне иногда помогает. Вот вернется, зайдет как-нибудь, сама с ней поговоришь, убедишься. — А правду говорят, что хозяин ее на север одну отправил? И не боится ведь, что с ней что-нибудь случится. — Вот заладила ты, «говорят, говорят»! Пей чай и марш спать! И чтобы я такого больше не слышала, а то смотри, скажу управляющему, он тебе живо объяснит, что говорят да кто говорить должен. Ригал покачал головой и все-таки отошел от двери. Пожалуй, лучше ему обойтись без горячего, да и вообще, есть же другие способы встряхнуться — поплавать в бассейне, например. О чем бы там ни шептались слуги, проблемы на севере беспокоили Ригала еще как. За последние полгода склады местного отделения несколько раз ограбили, убытки уже превышали расчетную сумму годовой прибыли. Разбираться с этим надо было на месте, вот Пресея и уехала почти два месяца назад и теперь регулярно присылала краткие отчеты. А Ригал все чаще просыпался среди ночи, пытаясь понять, что именно привиделось ему во сне. По-хорошему, надо было поехать вместе, но покинуть надолго столицу Ригал не мог. Слишком многое приходилось решать здесь, встречаясь с бывшими партнерами и восстанавливая старые связи. Слухи — слухами, а Ригал на самом деле побывал в ссылке. И пусть король снял с него любые обвинения, вернуть былую репутацию было очень сложно. Ригал все-таки разрушил честное имя Брайанов и теперь пытался работать с тем, что от него осталось. Пресея вернулась в столицу через две недели, на десять дней позже запланированного срока. Последние пару дней Ригал вообще не находил себе места: днем загружал себя работой, а ночами просыпался все от того же ощущения, словно пытался что-то поймать во сне. Что-то важное. И вот наконец Пресея стояла посреди его кабинета в офисе компании. Она ничуть не изменилась за те два месяца, что они не виделись. То же простое, но удобное платье, те же рыжие волосы, забранные в хвостики, тот же спокойный взгляд куда-то поверх головы Ригала. — Начальник отделения оказался нечист на руку, — Пресея говорила ровно и бесстрастно, просто излагая факты, а Ригал слушал и думал, как же ее восприняли там, на севере. Вот такую — с внешностью ребенка и старыми усталыми глазами. — Нападения на склады были организованы им самим, грабители оказались лишь прикрытием, — Пресея словно не замечала его внимательного взгляда. — Его заместитель, господин Вилмейер, помог мне с расследованием, он же приказал взять под стражу начальника отделения и просил передать тебе подробный доклад. На самом деле, он занимался этим вопросом уже почти полгода, ему просто требовались полномочия для активных действий. Ригал кивнул и открыл папку, которую Пресея положила на его стол. Глянул бегло на документы внутри, прочитал по диагонали доклад Вилмейера. Пожалуй, он понимал, почему тот медлил, собирая доказательства. Отсюда, из столицы, все это могло показаться попыткой подсидеть неугодное начальство — слишком уж хорошо бывший руководитель подделывал документацию. Ригал усмехнулся: зато о замене теперь можно не думать. Пресея коротко переступила с ноги на ногу, напоминая о себе, и Ригал спохватился: — Устала? Она молча покачала головой. — Ты можешь возвращаться в особняк, приступишь к работе завтра с утра, — улыбнулся Ригал. — Спасибо за помощь, ты снова меня выручила. На самом деле, он хотел сказать совсем не это, но до сих пор так и не научился разговаривать с ней не по делу. Каждый раз вспоминалось, что эта девушка совсем не обязана испытывать к нему какие-то дружеские чувства. И каждый раз он одергивал себя, стараясь не казаться навязчивым. — Я же обещала, — пожала плечами Пресея. — Да, я помню. Но я все равно признателен. Поэтому отдохни, на севере наверняка было трудно. Пресея кивнула и направилась к выходу из кабинета. Уже на пороге остановилась на мгновение, бросила через плечо: — Ничего страшного не случилось, — и тут же вышла, не дожидаясь ответа. Ригал снова придвинул к себе открытую папку и скользнул по тексту невидящим взглядом. Боги свидетели, он старался не показывать беспокойства. И старался не опекать слишком явно — Пресея была достаточно сильной и самостоятельной, а у него не было никакого права заботиться о ней. Но, похоже, что-то все-таки прорывалось порой, и она это чувствовала. Два года назад, принимая ее предложение помочь, Ригал никак не думал, что сложнее всего ему будет блюсти границы их чисто деловых отношений. Пресея как-то незаметно вписалась в его жизнь и стала родной. Вот только у него, человека, который убил ее сестру, совершенно не было права на такие чувства. Ночью Ригал проснулся от возбуждения: кажется, он целовал кого-то во сне. Целовал и ласкал, осторожно, задыхаясь от нежности, и тихий сбивчивый шепот был ему наградой за собственную сдержанность. Ригал совершенно не помнил лица этого «кого-то», но точно знал, что этот голос был родным и близким, знакомым ему до каждого звука. Ригал стиснул зубы — горячее и жаркое, разбуженное ощущениями из сна, уходило, уступая место привычной уже горечи. В спальне было пусто и тихо, только мерно тикали большие напольные часы. Тишина отзывалась внутри ощущением какой-то неправильности, впрочем, Ригал отлично знал, чего же не хватает в его жизни. Вот только та, что могла бы заполнить эту пустоту и тишину, давно погибла. Ригал несколько раз глубоко вздохнул, заставляя себя расслабиться. Он думал, что привык жить с мыслями об Алисии, но последнее время что-то словно теребило и дергало изнутри. Что-то менялось в нем самом и в его жизни. Ригалу очень хотелось понять, что именно. В закрытом кабинете ресторана было уютно: удобная мебель, какая-то живопись на стенах, едва слышная музыка. Готовили здесь тоже хорошо, вот только Ригал пришел сюда не ради еды. Адам Вернер, человек, сидевший напротив него, руководил самой крупной транспортной сетью в Тесе'Але, а теперь — и в объединенном мире. Прежде компания Брайанов тесно сотрудничала с ними, но с тех пор, как Ригал отстранился от дел, ситуация становилась все напряженнее. Последние пару лет Ригал старательно восстанавливал отношения с Вернером, но тот держался настороженно, словно присматривался к вернувшемуся партнеру. И вот наконец пригласил на ужин. Предполагалось, что встреча пройдет в семейном кругу, Адам даже привел с собой супругу. А Ригал взял с собой Пресею — в любом случае, в будущем им с Вернером пришлось бы пересекаться. — Давно мы так не сидели, мальчик мой, — улыбнулся Вернер, когда его жена и Пресея ненадолго вышли из кабинета. Сам Вернер был намного старше Ригала и раньше всегда так к нему обращался. — И правда, много времени прошло. Сначала мне пришлось покинуть столицу, потом вы были слишком заняты, — ответил Ригал, откидываясь на спинку мягкого дивана. Нет, он не упрекал, но с этим старым лисом не стоило сдавать позиции даже в малом. — Ты знаешь, ходили разные слухи, — Вернер неопределенно махнул рукой, — про тебя и ту историю со служанкой. Я раньше считал тебя здравомыслящим и рассудительным молодым человеком, поэтому как-то не хотелось верить во все это. Ригал и сам понимал, что его возвращение наделало шума — требовалось время, чтобы эта история забылась. — Я был рад, когда услышал, что ты вернулся. И мне было очень приятно узнать, что ты почти не изменился за все эти годы. Теперь род Брайанов сможет вернуть себе былую славу. Ригал молчал, ожидая продолжения: он достаточно давно знал Вернера, тот завел этот разговор не просто так. — Тебе стоит подумать о выборе спутницы жизни, — старик отхлебнул из бокала с вином. — Ты же понимаешь, семья — тот фундамент, на котором строится будущее рода. Эта твоя помощница… вас с ней связывают только деловые отношения? Ригал кивнул, и старик снова улыбнулся. — Это хорошо. Не мне судить, насколько она умела в делах, но было бы весьма безрассудно выбрать кого-то из ее круга. Роду Брайанов не нужен новый скандал, ты же понимаешь это, мальчик мой. Ригал снова кивнул. Большинство партнеров его семьи были из старых родов, помешанных на традициях и правилах. Слишком консервативно для бизнеса, но такова уж была Тесе'Ала, Ригал знал об этом, когда решил вернуться к делам. — Я пока не собираюсь вступать в брак, — сказал он наконец. — Сначала хотелось бы упрочить положение компании, чтобы стать достаточно хорошей партией для своей будущей супруги. — Это ты правильно рассуждаешь, — рассмеялся Вернер, — узнаю нашего смышленого парнишку. Ригал вежливо улыбнулся в ответ. Ссылка помогла понять ему, насколько этот мир велик и разнообразен, и как мало он знал о нем раньше, работая в столице. Но Адама Вернера не интересовали новые горизонты. — Думаю, нам лучше встретиться в более деловой обстановке, есть несколько вопросов, которые стоит обсудить. Скажем, во вторник в первой половине дня, устроит? Ригал кивнул. Наконец-то эти долгие светские танцы привели к какому-то результату. — Тогда жду тебя у себя в офисе, и помощницу свою приводи с собой, посмотрим на твою девочку в деле. — Буду признателен, — улыбнулся Ригал. Компания Вернера была нужна ему, чтобы заняться освоением торговых путей Сильваранта, ведь использовать наработанную базу всегда проще. А что до будущей женитьбы — Ригал не сомневался, что со временем консервативное общество Тесе'Алы примет мысль, что он собирается остаться холостяком. Прикосновения к мягкой, нежной коже почти обжигали руки, но Ригал не мог остановиться: гладил, едва дотрагиваясь кончиками пальцев, вел по дрожащему, напряженному животу вверх, к небольшой крепкой груди, целовал темные твердые соски. Хотелось большего — укусить, присвоить, взять себе, овладеть наконец, но он сдерживался. Казалось, любое неосторожное движение заставит лежащую перед ним фигуру исчезнуть, раствориться в окружающей жаркой тьме, оставив Ригала наедине с иссушающим желанием. Красный камень, сверкающий на фоне белой кожи — как раз чуть ниже тонких ключиц — манил к себе взгляд и руки. Ригал не выдержал — все-таки обвел его языком, ощущая губами твердое и холодное, и задрожал, услышав тихий стон. Вскинул голову, вглядываясь в чужое напряженное лицо: закрытые глаза, яркие от недавних поцелуев губы, рыжие волосы, разметавшиеся по подушке… И проснулся, хватая ртом воздух. — Алисия, — беспомощно прошептал он, пытаясь удержать в памяти ускользающее видение. Тело горело, все еще полное желания. Ригал откинулся на подушки, стараясь унять возбуждение, но тщетно — образ из сна стоял перед глазами: кожа, губы, волосы и красный камень. Камень, когда-то убивший его возлюбленную. Мысль об этом совершенно не помогала. Ригал выругался, сдаваясь. Сжал член, крепко, почти до боли, и задвигал рукой резко и жестко, ощущая пальцами теплую влагу, уже выступившую на головке. Разрядка все не наступала, и Ригал зажмурился, вызывая в памяти ощущения: чужое тепло под руками, мелкое частое дыхание, тихие стоны. И волосы — мягкие рыжие волосы, скользящие между пальцев. Оргазм накрыл, выбивая дыхание, заставляя вжиматься головой в подушку и дрожать всем телом, чувствуя на животе собственную сперму. А после, стоя под горячим душем, Ригал остервенело размазывал по телу душистую пену, пытаясь избавиться от этого ощущения. Пока Алисия была жива, он никогда о ней так не думал. Веселая, юная и наивная, она стала его светом и теплом, но никогда Ригал не мечтал о ней в постели, не сгорал от желания, представляя ее тело. Алисия была слишком воздушной и нежной для всего этого. Ригал зажмурился, подставляя голову под струи воды, уперся лбом в стенку. Прикосновение холодного мрамора отрезвляло, вырывая из дурного тумана. Сны, которые приходили к нему последнее время, мутные и жаркие, — ни разу в этих снах он толком не видел лица Алисии. Ригал и сейчас его не видел, осталось только какое-то смазанное воспоминание о губах, руках и чужом желании, которое он чувствовал. Желании, от которого сводило мышцы живота. — Ненавижу, — прошептал Ригал. Собственное тело подводило его, вытворяя непозволительное. — Ненавижу. Все-таки, он был слишком грязным для той, что подарила ему свою любовь, Ригал давно знал это. Горячая вода стекала по спине и ногам, мешалась на полу с белой пеной, утекая в сток. При виде этого хотелось стиснуть зубы — ни вода, ни мыло не могли очистить его грехи. Ригал вздохнул и отшатнулся от стены — годы ссылки отучили его потакать собственным слабостям. Чувство вины давно стало привычным, въелось в кожу. Сколько ни жалей себя, надо продолжать жить дальше: вставать по утрам, заниматься делами, работать и спать по ночам. Вот только сначала он сходит к той, что все чаще появлялась в его снах. Ночное небо нависало над каменными арками, отражалось звездами в ровной глади воды искусственного пруда, серебрило грани памятника призрачным светом растущей луны. Ригал ступил на плиты внутренней аллеи и замер, увидев возле могилы темную фигуру. Пресея была одета в привычное платье, словно и не ложилась еще, и ночной ветер дергал концы рыжих, забранных в два неизменных хвоста, волос. Ригал вздохнул, собираясь с мыслями, и все-таки сделал шаг вперед. Двигался он почти беззвучно, как привык за время работы наемником. Многие теперь говорили ему, что он крадется и возникает ниоткуда словно призрак, но Пресея сразу же оглянулась. Посмотрела долго и совершенно нечитаемо и снова отвернулась, не делая никакой попытки встать или заговорить. Ригал подошел вплотную, остановился, почти касаясь коленом ее плеча. Тень заливала лицевую сторону памятника: буквы с заветным именем и красный камень, делая его почти черным. А вот другой камень, все еще вживленный в чужое тело, наоборот, сиял в лунном свете. Ригал стоял, смотрел на тонкое золотистое плетение, сверкающее на белой коже, на кровавые блики внутри камня, и гнал от себя образы из сна. Пресея, наверное, почувствовала этот взгляд — подняла голову, заглядывая снизу в его лицо, и Ригал внезапно понял, что совершенно неприлично пялится в вырез ее платья. По крайней мере, так это должно было выглядеть со стороны. Ригал моргнул и поспешно отвел глаза. — Ты тоже не смог заснуть? — спросила Пресея спокойно, словно не замечая его смятения. — Смог, — усмехнулся Ригал, — просто приснилось… странное. Пресея кивнула и снова опустила голову, глядя на могилу. Наверное, стоило бы оставить ее в одиночестве, но Ригалу совершенно не хотелось возвращаться в свою спальню, обратно в разворошенную постель, еще пахнущую его собственным возбуждением. — Хочешь присесть? — Пресея похлопала по каменным плитам рядом с собой. Ригал подумал и опустился прямо в серебристое пятно лунного света, сел, скрестив ноги и чувствуя плечом тепло ее тела. — Мне тоже иногда снятся кошмары, — произнесла Пресея негромко, словно для самой себя. — Наверное, у каждого в этом мире есть какой-то страх, от которого трудно убежать. Ригал промолчал, думая о том, что именно должны воплощать его дикие сны. Возможно, стоило сходить в какой-нибудь из веселых домов, в которых он бывал до знакомства с Алисией. Мысль не вызвала внутри никакого отклика. Может быть, потому что ни у одной из «веселых девочек» не будет кроваво-красного камня, такого холодного и твердого на ощупь. Взгляд невольно скользнул по экс-сфере в груди Пресеи. Ллойд постарался, делая ограничитель, и теперь большинство принимало ее за оригинальное украшение. Вот только Ригал всегда помнил, чего стоила эта «красота» самой Пресее. И вряд ли она могла об этом забыть. От внезапного желания прикоснуться закололо кончики пальцев. Ригал сжал кулаки и отвернулся. Это было похоже на наваждение, и бороться с ним становилось все труднее. Пресея шевельнулась, возвращаясь из своих мыслей, поднялась на ноги легким плавным движением. — Однажды наши кошмары закончатся, — сказала она, глядя сверху, и Ригал не нашелся, что ответить ее темному спокойному взгляду. Впрочем, Пресея недолго ждала ответа — постояв пару мгновений, она развернулась и ушла. Ригал выдохнул и наконец расслабился. Пожалуй, сейчас ему следовало побыть одному. — Странно видеть, что здесь ничего не изменилось, — Рифил задумчиво рассматривала улицу и идущих по своим делам прохожих. Они пили чай на открытой террасе маленького кафе, прямо посреди центральных торговых рядов. Джиниас почти сразу же утащил Пресею показывать что-то интересное, а Рифил осталась и теперь сидела, крутя в руках тонкую чашку. — Мы чтим традиции, — пожал плечами Ригал. И добавил с искренней досадой: — Порою даже слишком. — Я тебя понимаю, — Рифил наконец-то отпила из своей чашки, поморщилась едва заметно. — В Сильваранте сейчас все меняется настолько быстро, что я не узнала столицу, вернувшись в нее через пару месяцев. Жизнь течет стремительно, страна развивается на глазах. Впрочем, тебе ли не знать — ты вложил немало денег в это развитие. — Это постепенно окупается. Не так быстро, как хотелось бы, но со временем мы получим назад все свои деньги, да еще и с процентами. — Но дело ведь не в деньгах, правда? Мы с братом были в Альдесе в начале года. Я помню этот городок — он умирал после закрытия рудников, там уже почти никто не жил. После того, как вы заново открыли рудники, город оживает на глазах. И деревни вокруг тоже. Не думаю, что ты получишь много прибыли с отработанных серебряных рудников, не так ли? — Не стоит делать из меня альтруиста, — рассмеялся Ригал. — Технологии Тесе’Алы позволяют работать с гораздо более бедной породой. Это в Сильваранте эти рудники считались истощенными, мы же получаем с них стабильный доход. — Как скажешь. Будем считать, что я поверила в твой прожженный цинизм. В любом случае, Альдес стал одним из мест, где сейчас селятся и работают полуэльфы. И твоя компания всячески способствует этому. Я благодарна тебе за это. — Скажи спасибо Ллойду, — пожал плечами Ригал. — Его идея создать мир, в котором смогут жить все расы, оказалась весьма вдохновляющей. — Я им горжусь, — улыбнулась Рифил. — Вот уж никак не могла подумать, что этот растяпа сможет изменить мир. Учился-то он, прямо скажем, весьма неважно. Ригал снова рассмеялся. Пожалуй, изо всей их честной компании спасителей мира именно с Рифил ему всегда было просто и легко. — Как он там, кстати? — Все еще ищет экс-сферы. И сражается, — посерьезнела Рифил. — Не все десиане готовы принять новую жизнь и перестать считать людей низшей расой. Хватает тех, кто по-прежнему разоряет деревни и убивает мирных жителей. — Я думал, этим занимается специальный отряд. Вроде бы наш король утверждал что-то такое. — Армия занимается крупными нападениями, они просто не успевают ловить мелкие шайки. Ты же знаешь, Ллойд не может пройти мимо, когда видит кого-то в беде. Ригал кивнул. Зелос рассказывал об этом, когда приезжал в столицу последний раз. Похоже, им довольно часто приходилось сталкиваться с разбойниками. — К слову о десианах, — добавила Рифил после паузы. — Я бы на твоем месте побеспокоилась о собственной безопасности. В Сильваранте твоя компания практически стала символом перемен. И все знают, кто стоит во главе этого. Ты превращаешься в идеологического противника, а таких принято уничтожать. — Ты используешь слишком громкие слова для моего бизнеса, — рассмеялся Ригал. — И потом, что может случиться здесь, в старой доброй Тесе'Але? — Не мне учить тебя, как делаются такие дела, — покачала головой Рифил, хотела было что-то добавить, но не успела: на противоположной стороне улицы показались ее брат и Пресея. Джиниас живо рассказывал о чем-то, а Пресея улыбалась — открыто и тепло. При виде этой светлой улыбки у Ригала что-то тоскливо сжалось в груди. Рифил с громким стуком поставила чашку на стол и спросила, когда он обернулся на звук: — Ты сам-то понимаешь, как ты на нее смотришь? Ригал растерянно моргнул, потом покачал головой: — Это совсем не то, что ты подумала. Просто сейчас она очень похожа на свою сестру. Рифил громко хмыкнула, но промолчала: веселая парочка поднялась на террасу. — Я купил Пресее подвеску на пояс, — сказал Джиниас гордо, — ей понравилось. — Очень красивая, — согласилась Пресея и снова улыбнулась. Ригал заставил себя улыбнуться в ответ. Странная горечь не отпускала, стояла поперек горла. Первые солнечные лучи заглянули в широкие окна тренировочного зала, бросили блики на гладкий пол, полированные ручки деревянных манекенов и стойку с мечами у дальней стены. Ригал моргнул, когда игривый солнечный зайчик метнулся в глаза, сдвинулся, уходя от слепящего света, и от всей души ударил ногой по твердому дереву. А потом добавил ребром ладони по перекладине. Ярость кипела внутри, дико мешаясь с чувством бессилия, — злился Ригал на самого себя. Сегодня ночью тот сон пришел к нему снова. Все такой же жаркий, муторный, оставляющий после себя дурное возбуждение. Вот только в этот раз Ригал четко видел ту, что заставляла его задыхаться стонами. Темный нечитаемый взгляд, закрытый даже во время секса, и длинные рыжие волосы, каких никогда не было у Алисии. Да и тело — подтянутое, тренированное, сильное тело не юной девушки, но опытного бойца. Ригал выдохнул сквозь зубы и снова ударил. Вышло смазано — ладонь скользнула по дереву, едва коснувшись. У него не было никакого права хотеть Пресею. Ни права, ни повода, ни шанса. Ничего, кроме установленных ею самой рамок и общей памяти о дорогом для них обоих человеке. Ничего, кроме работы. И почему Пресея?.. Ригал действительно не понимал. Потому что похожа? Волосы эти, улыбка, камень в груди — слишком много сходства, достаточно, чтобы он обманывался в своих сновидениях. Но ведь на самом деле Ригал хорошо ее знал, слишком хорошо, чтобы понимать, что Пресея — это не Алисия. Так почему же? В памяти всплыло недавнее: ты сам-то понимаешь, как на нее смотришь? Ригал громко выругался и хлопнул открытой ладонью по деревянному боку тренировочного манекена. Просто так, вымещая злость. Как бы он ни смотрел, у него не было никакого шанса увидеть хоть что-то в ответ. Оставалось забыть и постараться не думать о собственных странных желаниях. И Ригалу почти удалось, вот только сны никуда не делись, так и накрывали иногда дурным мороком. Наутро Ригал отводил глаза и старался не вспоминать. И все оставалось по-прежнему между ними двумя. Так прошел месяц. А потом сбылось предупреждение Рифил о возможном покушении. Все произошло на выездной охоте в одном из драконьих заповедников. Ригал отделился от группы, выслеживая молодого ящера, и только быстрая реакция помогла ему, когда откуда-то сбоку раздался странный свистящий звук. Тело послушно дернулось в сторону, уходя с линии возможного нападения, и это было все, что Ригал успел сделать, — мир вокруг накрыло огнем и грохотом, и волна обжигающего жара швырнула его на скалу, выбив из легких воздух. Проваливаясь в темноту, Ригал успел порадоваться, что рядом никого нет. Возвращаться к жизни было… странно. Тело было легким и невесомым, казалось, что он плывет среди теплой воды, совсем не ощущая боли. Ригал лениво удивился этому и открыл глаза. Вокруг было тихо и почти совсем темно. Кажется, он лежал на кровати, а где-то сбоку горела лампа. Кажется, кто-то сидел рядом. Ригал моргнул несколько раз, и размытый силуэт стал более четким и близким, обрел знакомые очертания. — Пресея, — выдохнул Ригал, узнавая внимательный взгляд и рыжие волосы. Получилось едва слышно, шепотом, и Пресея наклонилась ближе. — Не двигайся. Доктор сказал, эффект от лекарства пройдет не сразу… Ригал не слушал — слова скользили мимо, не достигая сознания. Ригал сейчас видел только тонкую шею и белую кожу, и красный камень, окруженный ажурным золотом, — как во снах, что приходили к нему все это время. И как во сне, Ригал протянул руку и коснулся: погладил экс-сферу, ощущая холод и твердость, скользнул пальцами по металлу ограничителя и дотронулся до теплой кожи. Провел медленно, поднимаясь выше, к ямочке между ключиц, и почувствовал, как дернулось чужое горло, когда Пресея сглотнула. Тело отреагировало мгновенно — волной привычного уже горячего возбуждения. — Пресея, — тихо позвал Ригал. Пресея послушно наклонилась ближе, почти вплотную, Ригал встретился с ее взглядом — темным, нечитаемым, и подавился воздухом. Все было как всегда, как не раз в его видениях, и Ригал поднял голову, прижимаясь к ее губам — настойчиво, почти грубо, потому что знал, что Пресея хочет этого, она всегда хотела… Чужие губы приоткрылись, пропуская его язык, и это стало последней каплей. Он целовал ее, притянув к себе, зарываясь пальцами в волосы, чувствуя ее вкус и тепло ее тела, а она отвечала, и это было правильно. Ригал и сам не заметил, как затащил Пресею в кровать, — он вообще воспринимал окружающее какими-то кусками, смазанными фрагментами, и это тоже было привычно. А вот одежда мешала — Ригал путался в застежках платья, пытаясь добраться до обнаженной кожи, и его трясло от невозможности почувствовать ее тело сейчас же. Никогда раньше Ригалу не снилось, как он раздевает Пресею. И сейчас она не дала сделать это — отстранилась ненадолго и сама выскользнула из платья. Ригал видел это, видел, но не понимал до конца, на что же именно он смотрит. Когда Пресея забралась под одеяло, прижимаясь к нему боком, Ригал застонал в голос, повернулся, подминая ее под себя, только сейчас понимая, что и сам одет — тонкая ткань пижамы мешала ничуть не меньше платья. Ригал быстро выпутался из рубашки и штанов — руки дрожали, он весь дрожал от нетерпения, от выматывающего желания прикоснуться, поцеловать, ощутить привычный уже вкус, задохнуться от знакомого запаха. Пресея послушно лежала под ним, подставляясь под ласки, дышала часто и неровно, закрыв глаза, и это было больше, полнее и ярче, чем в его видениях. Ригал ласкал ее всю: от горячей кожи на плоском животе к темным твердым соскам и далее — к кроваво-красному камню. Кисловатая горечь металла оседала на языке, когда Ригал вылизывал золотистый ограничитель, и Пресея подставлялась под его руки, разводила ноги, стонала едва слышно, закрыв глаза. От всего этого у Ригала сносило крышу — так, как никогда ранее. Потому что в этот раз Пресея не исчезала, оставаясь здесь, под его телом, отвечая на его поцелуи, притираясь к нему горячо и тесно. Ригал вошел в нее одним толчком, сразу на всю длину и замер, впервые почувствовав ее по-настоящему. Она не была девственницей, но это было совсем неважно. — Пресея, — тихо прошептал он, нависая над ней, вглядываясь в напряженное лицо, ловя темный взгляд. — Пожалуйста, обними меня. И она послушалась — обхватила его, прижимая к себе, впиваясь пальцами в кожу, сильно, почти до боли, и это было то, чего Ригалу не хватало во всех этих горячих снах. Он застонал, срываясь в резкие рваные толчки, а она не отпускала его — держала руками и взглядом. Кажется, он успел дотянуться до ее губ и поцеловать их, прежде чем кончил, проваливаясь в жаркий дурман. Проснулся Ригал от того, что чужие волосы щекотали грудь и подбородок. Открыл глаза и моргнул, увидев рыжую макушку, доверчиво приткнувшуюся к его груди. В комнате было сумрачно — темные шторы почти не пропускали яркий солнечный свет, но даже так Ригал узнал свою спальню. Кажется, в этот раз все случилось по-настоящему, понял он запоздало. Кажется, все действительно случилось. Пресея шевельнулась, поднимая голову, и Ригал только сейчас окончательно ощутил, что они лежат, прижимаясь друг к другу, голые, под одним одеялом. Судя по спокойному виду Пресеи, мысль об этом ее совершенно не волновала. — Я.., — начал было Ригал и осекся. Слов не было, да и какие слова могли быть правильными в такой ситуации? — Ты был без сознания почти три дня, — сказала Пресея негромко, не делая никаких попыток отстраниться, это смущало. — Врач сказал, что надо ждать. Я ждала. — Прости, — тихо сказал Ригал, сам не очень понимая, за что же извиняется. — Ничего, — улыбнулась Пресея. — Ты же очнулся. Еще как, подумал Ригал с каким-то почти истерическим весельем. Он столько времени давил собственные желания, прятал чувства, соблюдал границы, а Пресея сейчас лежала в его кровати, словно так и было надо, словно они просыпались так каждое утро. — Относительно этой ночи, — сказал Ригал, все-таки собравшись с духом. Потому что об этом надо было поговорить здесь и сейчас. — Я не хочу, чтобы ты думала, что это был просто секс. Я… Пресея подняла руку и накрыла его рот, заставляя замолчать. — Тебе понравилось? — спросила она, снова ничуть не смущаясь. И Ригал кивнул, чувствуя терпкий запах ее кожи. — Вот и хорошо, — сказала Пресея, глядя на него так же спокойно и уверенно, как и всегда. — Алисия хотела, чтобы ты был счастлив. И я хочу этого. Ригал застыл, осознавая эти слова, а потом перехватил тонкое запястье и поцеловал все еще прижатую к его губам ладонь. Кажется, порою жизнь давала второй шанс даже таким, как он.