Часть 1. Кэйя.
***
Больно. Холодно. Голова кружится так, что хочется сблевать под ноги, вот только нечем, да и сил лишний раз вздохнуть уже, кажется, не осталось. Но он упорно идет вперёд, упорно не поддается неотвратимому. Он, Кэйя, вообще крайне упорный человек, жаль только упорством не заменишь литры крови, просачивающиеся сквозь пальцы, зажимающие… Нет, теперь лишь прикрывающие рану. Кстати, а куда он вообще идёт? Хах, хороший вопрос. Кэйя просто подумал, что… Что? Он не помнил. Мысли ворочались также медленно и неохотно, как и ноги. Это ведь изначально было похоже на самоубийство, не так ли? Затея с зачисткой монстров, имея при себе бесполезный глаз Бога, полагаясь лишь на мастерство и врожденное везение. Что ж, мастерство не подвело… Но его одного оказалось недостаточно. Как там сказал Дилюк? «Однажды и ваша удача иссякнет, сэр Кэйя. Так почему бы не сегодня?» — Почему бы и не сегодня… — тихо прошептали бледные губы, кривясь в болезненной и злой усмешке. Ебаный Дилюк. Все-то он знает, все умеет. Наверняка сглазил, наложил какое-то проклятие. Он же, сука, такой разносторонний, аж тошно, и Альберих бы не удивился, окажись великий Полуночный герой еще и магом. Впрочем, злиться на Дилюка в должной степени у теперешнего Кэйи просто не выходило. В ушах все назойливее гудели колокола, будто его голова заменила собой собор Барбатоса в разгар Луди Гарпастум. Картинка перед глазами плыла, двоилась и распадалась калейдоскопом фрагментов, никак не желая собираться воедино. Ноги едва волочились по холодному камню, каждый шаг — испытание воли, которой и так практически не осталось. Опора из промерзших стен не помогала — он лишь разодрал ладонь в кровавое месиво, цепляясь за острые выступы. Да уж, определенно сглазил. Это место станет его ледяной могилой. Кэйя понял это болезненно четко, стоило последнему магу бездны рассыпаться у его ног, пачкая мокрый лед разводами пепла. Богатый боевой опыт и реалистичный взгляд на мир — не всегда благо, в некоторых ситуациях хотелось бы иметь хоть какую-то надежду, пускай даже на ебаное чудо. И Кэйя искренне хотел бы верить, что сейчас сама Селестия упадет с небес ему под ноги, но в голове уже бежали строки того, что можно написать в прощальной записке. Найти бы еще сумку, там и бумага с чернилами… Альберих хрипло рассмеялся, привалившись плечом к стене. Ну да, так он и сделает! Сейчас быстренько отыщет сумку, разведет костер и сядет строчить завещание. Как бы начать? Точно. «Дорогие друзья, если вы это читаете, значит я разлагаюсь где-то поблизости». Хотя нет, его же может найти кто-то незнакомый, да и звучит вступление суховато. Как же здесь холодно. И как же не хочется умирать. Буквально до слез, но сил плакать над своей горестной участью у Кэйи не было. Он медленно отстранился от стены, оставляя на ней кусок рукава и, возможно, кожи. Какая разница. Из-за холода он уже почти не чувствовал боли. Нужно идти. Двигаться. Хоть куда-то. Нельзя сдаваться, даже если понимаешь бессмысленность борьбы, по крайней мере это звучало хоть немного по-рыцарски. Кэйя бы, конечно, предпочел погибнуть в бою, но в данной ситуации на выбор имелась лишь его текущая упрямая попытка спастись или рыдания от страха, лежа в ближайшем сугробе. Все же хорошо, что на слезы сил нет — перспектива просто упасть и не шевелиться казалась все заманчивее… Медленно двинувшись вперед, Альберих как мог сконцентрировался на произошедшем бое и его анализе, решив отвлечься от безрадостных мыслей о собственной судьбе. Ведь проработка стратегии всегда его весьма увлекала, хотя хотелось бы делать это как раньше, на мягком диване в штабе. Но, что имеем. Да, он победил. В одиночку, несмотря на то, что Крио элемент в этих местах практически бесполезен. Он победил, но… Кэйя опустил глаза на место, куда прилетел ледяной шип. Кажется, в печень? И сама рана была не так уж страшна, останься шип на месте, заблокировав кровотечение. Вот только Кэйе сегодня не везло. Апогеем этого невезения стало присутствие в пещере Гидро мага бездны. Кэйя, отбиваясь от ледяного гиганта, не сразу заметил паршивца поменьше и попался в его пузырь, бессильно дергаясь от нехватки кислорода. Ледышка, пробившая бок, как назло выскочила из раны, позволяя крови свободно хлынуть в воду. И, спустя пару мгновений, водная тюрьма окрасилась в цвет хорошего вина. Ах, если бы это и правда было вино… Однако, даже несмотря на это, Альберих смог победить. Годы постоянных тренировок и множество скрытых, совсем не рыцарских умений позволили ему выжить, жаль это не меняло сути. Он уже потерял слишком много крови, снаружи Хребет окутала ревущая снежная буря, которая и привела Кэйю сюда в поисках укрытия. Еще и сумка вымокла до нитки, и шанс, что уцелели спички… Хах, был конечно. Но, как было ранее сказано, Кэйе сегодня просто чертовски не везло. Пальцы судорожно сжали очередной скальный выступ, но в этот раз Альберих проиграл схватку с головокружением и грузно рухнул на колени, чувствуя, как боль отдалась в промерзшем теле. Зубы уже с полчаса исполняли настоящий концерт, грозя лишить языка, да и сам Кэйя весь трясся от холода. В данной ситуации не спасала даже его невосприимчивость к низким температурам, ведь на Драконьем хребте, а тем более в пещере Звёздного сияния, морозы были совершенно не под стать Монду. Опять же, Кэйя невольно поразился тому, сколь паршивым образом сошлись обстоятельства: он единственный обладал нужными умениями и должной степенью доверия для этой миссии, но имел бесполезный на Хребте элемент; из-за вчерашнего вечера он не вовремя подумал о Дилюке и разозлился; он решил выместить злость на крупном лагере врага, из-за эмоций переоценив свои силы; какого-то черта в лагере оказался Гидро маг, чей гребаный пузырь, лопнув, залил единственный костер… Да много их было, факторов этих. И ведь, по сути, ни один из них нельзя было назвать каким-то необычайным. Кэйя и раньше проводил разведки на Драконьем хребте, не смотря на свой элемент. Кэйя и раньше встречал Дилюка, получая от него тонну отчуждения и безразличия. Кэйя и раньше, блять, сломя голову бросался на врага, потехи ради, даже на превосходящего числом. Кэйя и раньше получал ранения и мерз от лютого мороза. Но сегодня все сплелось в узоре судьбы таким образом, что Альберих всерьёз обдумывал, стоит ли оставить пару слов тому, кто найдет его окоченевшее тело пару дней спустя. Крови много, камня тоже, можно даже не искать чертову сумку. Интересно, кто это будет? Джинн лично пойдет его искать? Или отправит отряд тех, кто владеет Пиро элементом? Эмбер, тот невезучий парнишка… Как его, Беннет, кажется? Эти дети бросятся на поиски не раздумывая. Остаётся только надеяться, что Кли не придет в голову подслушивать, а то ведь тоже побежит спасать незадачливого «братика», даже не зная дороги. И только одного человека Джинн не возьмёт с собой. Ей даже не придет в голову просить об этом его. А если и придет, он откажет. Скорее всего хватит лишь упоминания имени Кэйи… Он ни за что не придет. Губы внезапно задрожали, и Альбериху пришлось приложить немалое усилие, удержавшись от истерики. Вот уж смех, не хватало перед смертью еще и лицо потерять, пускай даже перед самим собой. В конце концов… Наверное, так даже лучше. Кэйя привалился спиной к стене, морщась — все, отходился. Ног он уже просто не чувствовал, поэтому даже не попытался встать. Естественно, в голову тут же полезло все то, от чего отвлекало движение и поиски сил для очередного шага… Если он умрет здесь и сейчас, всем будет легче. Что парадоксально, легче всего станет ему самому. Не будет неясного долга, чувства неизбежности, необходимости однажды выбрать сторону. Не будет туманных воспоминаний и кошмаров, колких взглядов Дилюка и их общего прошлого. Не будет ничего, только пустота, а уж с ней Кэйя сроднился за последние годы. Пустота стала его личным ласковым зверем, поселившись в сердце и питаясь одиночеством. И в каком-то смысле он полюбил ее, привык, начал подкармливать вне очереди, натыкаясь, будто невзначай, на безразличие в некогда родных глазах, на упоминание давно забытого народа, на собственное отражение, кажется, сотканное из лжи. Да уж, Кэйя даже не заметит разницы, если перестанет дышать, потому что от взгляда на себя порой бывало не вздохнуть. Оставалось лишь улыбаться и ждать, пока ледяная цепь на шее чуть ослабнет. Но стоило ли оно того? Сейчас казалось, что нет. Сейчас, вообще-то хотелось просто заснуть, отпустить все мысли, закрыть глаза и послать все к чертовой матери. И только одна искра в затухающем костре сознания никак не желала гаснуть, продолжая обжигать и выдергивать из дремы. Он так и не сказал ублюдочному Дилюку то сокровенное, что, скорее всего, окончательно разрушило бы их хрупкое перемирие. Но и это к лучшему. Кэйя не был уверен, что пережил бы вторую битву с Дилюком, а его реакция, вероятнее всего, была бы именно такой: схватиться за меч, навсегда уничтожив корень всех личных проблем, возможных проблем Мондштата, и далее по списку. Хм. Альберих поймал себя на том, что даже в смерти предпочел бы Дилюка. Погибнуть в его пламени было бы куда болезненнее, а хоронить пришлось бы кусок обугленной плоти, но, почему-то, это было все равно лучше. Увидеть его в последний миг своей жизни. Услышать его голос… -эйя… Кэйя! КЭЙЯ! Вот это воображение разыгралось напоследок, браво! Он как будто действительно услышал голос Дилюка, эхом отразившийся от сводов пещеры. Ну что за нелепица, кто в это поверит, даже испуская дух? О задании знают лишь он, Кэйя, и Джинн, да и с Рагнвиндром они накануне разругались в пух и прах. Глупый мозг — подсунул то единственное, что Альберих хотел увидеть перед тем, как умрет, и он был в какой-то степени благодарен себе за то, что не стал искать логических причин для появления здесь Дилюка. Иначе… Веки были такими тяжелыми, что Кэйя просто не мог дольше их удерживать. Нет, нет, нет! Всего лишь один взгляд, пожалуйста, всего на мгновение дольше. Он внутренне взмолился всем Архонтам, лишь бы продержаться еще немного, взглянуть на огненные локоны еще хоть раз. Но в тот миг, как вдалеке мелькнул знакомый силуэт, сознание Кэйи пожрала тьма.Часть 2. Дилюк.
***
Дилюк гнал чудом раздобытую лошадь так, что та едва не упала замертво в лагере у подножия Заснеженной тропы, перепугав всех присутствующих исследователей своим истеричным ржанием. Сам Рагнвиндр не обратил на них ни малейшего внимания и, вихрем промчавшись дальше, ворвался прямиком в неистовствующую бурю. Ему было все равно, насколько болезненно жалил снег, насколько сильным был ветер. Он просто летел вперед по тропе, понимая, что на счету каждая минута. В то же время рациональная его часть неустанно твердила, что Кэйя просто пережидает метель где-нибудь в пещерах, мало ли их на Хребте? Поэтому и задержался. Потому и не появился в лагере. Да и за плечами рыцаря огромный опыт разного рода миссий, включая экспедиции на Драконий Хребет, что с ним может случится. У Кэйи даже щит имеется, в конце концов… Но острое чувство тревоги безоговорочно заставляло рваться вперед, не слушая никаких доводов разума, не думая вообще. Только бы найти этого ублюдка целым, хотя нет, плевать, пускай будет хоть весь переломан, но жив. Только бы Кэйя был жив. Почему должно быть иначе? Дилюк не мог себе ответить, просто чувствовал. И бежал, выкрикивая его имя снова и снова. Вот только ответом были лишь надрывные завывания метели. У первой точки на карте, которую Рагнвиндр бесцеремонно «позаимствовал» у Ордена, действительно удалось разглядеть несколько палаток Фатуи под двумя массивными Гео-щитами. Значит, Кэйя если и был здесь, то просто наблюдал. Собственно в этом, судя по словам Джинн, и была его миссия: после доклада вернувшегося Альбедо, Кэйя должен был незаметно разведать планы и численность Фатуи, которые все прибывали на Хребет, разбивая лагерь за лагерем. Поскольку в городе их глаза и уши были едва ли не в каждом закоулке, это задание было поручено самому опытному и самому сведущему в тайнах человеку. Из-за связей Кэйи с Похитителями сокровищ, он много знал и о том, как сбросить «хвост», и о разведке в целом. Тем более он пошел один, не привлекая к себе лишнего внимания. Он пошел совсем один, черт бы его побрал! Нет, Дилюк нисколько не сомневался в том, что Кэйе эта миссия была по плечу, и что ему не нужен был ни Пиро-напарник, ни кто-либо вообще. Он всегда был одиночкой, так ведь? Слишком много секретов, слишком много лжи для тесных отношений. Дилюк прикусил язык, останавливая поток мыслей. Сейчас неважно, каков был Кэйя. Важно, чтоб он был в порядке. От лагеря, судя по карте, вело несколько троп: одна шла выше, к Пику, другая уводила обратно. Скорее всего, спасаясь от непогоды, Кэйя не стал бы забираться дальше на Хребет, банально подъем затратил бы больше сил и времени. Поэтому он наверняка выбрал путь к статуе Архонтов в руинах. И все же… Рагнвиндр уверенно двинулся дальше, минуя стоянку Фатуи в Ущелье спящего дракона и направляясь к пещере Звёздного сияния. Ноги будто сами несли вперед, опять же игнорируя доводы разума. И лишь у входа в пещеру Дилюк окончательно понял — он знал Кэйю, пожалуй, слишком хорошо. На каком-то интуитивном уровне. Воздух вокруг буквально звенел элементальной энергией, а значит здесь недавно был ее огромный выброс. Бой. Причем серьезный. В пещере было довольно темно, лишь голубоватые кристаллы загадочно мерцали, выхватывая очертания стен и переходов, уходивших вверх. Однако не они приковали к себе все внимание Дилюка, а одинокая фигура у дальней стены. Ее легко было спутать с камнем, поскольку фигура эта не двигалась, сидя на манер марионетки, у которой разом оборвали все нити. Дилюк запоздало осознал, что все это время кричал. Непрерывно орал имя этой бестолочи, однако никакой реакции так и не последовало, и сердце Рагнвиндра ухнуло куда-то вниз, под толстый слой векового льда. Снова сорвавшись на бег, он запустил ввысь огненного феникса, и пламя Пиро осветило пещеру так резко, что на миг ослепило мечника. Он запнулся, падая на колени прямо перед сидящим, и пару секунд боялся поднять глаза, хотя и так знал, что увидит. Сомнений не было уже тогда, когда Дилюк вошел в пещеру, была лишь истеричная надежда, что это все же не… — Кэйя… Рагнвиндр протянул к сидящему слегка трясущиеся руки, не обращая внимания на то, что при падении в кровь содрал ладони. Он осторожно потряс рыцаря за плечо, но тут же отнял руку, выругавшись — одежда Альбериха была насквозь мокрой, а сам он пугающе холодным на ощупь, даже сквозь ткань перчаток. Он был такой холодный, словно уже… Дилюк действовал на автопилоте, поскольку шальная мысль буквально выбила его из реальности на несколько мгновений, внезапно показавшихся вечностью. Глазами отыскав потухший костер, он осторожно использовал глаз Бога, стараясь не испепелить отсыревшее дерево, а тщательно просушить — чертов ураган эмоций делал контроль над элементом нестабильным, но Дилюку повезло. Как только на дровах вновь весело затрещало пламя, вся одежда Альбериха полетела прочь, а руки Дилюка успешно нащупали слабый, но все же пульс. Сейчас было не до стеснения или церемоний: во-первых, Дилюк сразу заметил рану в боку Кэйи, и ею нужно было заняться как можно скорее; во-вторых, оставлять его здесь в мокрой одежде никак нельзя. Поэтому Дилюк снял все, что мог, оставив лишь повязку на лице, после чего разделся сам, правда, лишь по пояс. Притянув ледяное тело на колени, заодно и сам придвигаясь поближе к костру, Дилюк быстро осмотрел рану. Не смертельно, но Кэйя явно потерял много крови, судя по его непривычно бледной коже. Что ж, значит главное сейчас — остановить кровотечение. Хорошо, что рыцарь без сознания, подумал Дилюк, стягивая перчатку зубами и нагревая ладонь так, что от нее потянулся еле-заметный дым. Это было крайней мерой, но сейчас времени на поиск бинтов и перевязку просто не было, да и не факт, что та поможет также оперативно. Скорее всего, останется довольно неприятный шрам, но лучше так, чем если от Кэйи останется приятное надгробие. Глубоко вдохнув, Дилюк задержал дыхание и резко прижал ладонь к поврежденному участку кожи. Запах паленой плоти все же проник в легкие, едва не заставив недавний обед покинуть желудок, однако дело свое Пиро элемент выполнил — кровь остановилась, хотя рана и стала выглядеть в разы хуже. Ничего, переживет. Теперь можно было и перевязать несчастный бок чем-нибудь, вот только чем? В романах, которые они на пару с Кэйей читали в детстве, рыцари браво рвали свою одежду на лоскуты, перевязывая себя на ходу, но Дилюк понимал, что это не самый рациональный вариант: им двоим еще черт знает сколько сидеть в этой пещере, пока буря слегка не утихнет. Ведь если Рагнвиндр сможет спуститься с горы даже в такую непогоду, то подвергать полуживого Кэйю такому испытанию — все равно, что лично вырыть ему могилу. Соответственно, греться нужно обоим, и одеждой не стоило так просто раскидываться. Подстелив под Альбериха свой плащ, Дилюк накинул рубашку поверх бледного тела, отправляясь чуть дальше в пещеру. Кэйя обязан был взять с собой хоть какие-то вещи, еду и воду в конце концов, а значит где-то здесь должна быть его сумка. И действительно, после пары минут поисков сумка нашлась в одном из сугробов. Отряхнув находку, Рагнвиндр вернулся к костру и уселся по-турецки, снова притягивая Кэйю на колени, и нагревая свое тело так же, как мог нагревать руки. Только температуру в этот раз сделал не такой обжигающей. Это, конечно, истощит силы до определённого уровня, но сейчас нужно позаботиться о том, чтобы у этого идиота конечности не отмерзли, а костер еще не скоро прогреет землю. Попутно с размораживанием тела Альбериха, Дилюк копался в его сумке, поражаясь, как Кэйя умудрился запихать столько всего в небольшой с виду мешок. Здесь нашелся и небольшой моток бинтов, и какая-то мазь, и еда, и пара бутылок воды, бумага, перо и походная чернильница, компас, веревка, спички, а в завершение обнаружилась и пара блокнотов с заметками, прочесть которые мог, видимо, только сам Альберих. Все это было, естественно, насквозь мокрым и уже начало замерзать, но Дилюк весьма быстро просушил отрезок бинта между ладонями, после чего помазал рану Кэйи найденной мазью и надежно перевязал. На этот раз тот поморщился, тихо застонав, но Дилюк воспринял это как хороший знак — больно, значит живой. Значит чувствует. Только сейчас Рагнвиндра начало слегка отпускать. Нервное напряжение ослабло, дыхание более-менее выровнялось. Все будет хорошо. Он успел, Кэйя… В относительном порядке. По крайней мере, он жив. Дилюк еще раз нащупал пульс на тонкой шее, прижимая слегка подрагивающее тело крепче к себе, а спину укрывая плащом. Такой холодный, до сих пор. Но постепенно тепло Дилюка передавалось и Кэйе, делая его бледность немного не такой пугающей. Им обоим оставалось только ждать.Часть 3. Кэйя.
***
Кэйя открыл глаза, один из которых привычно ничего не увидел, а второй пару секунд отказывался увиденное воспринимать. Алые волосы, мягкие отблески костра на знакомом лице с незнакомым выражением: брови чуть нахмурены, искры беспокойства танцуют в пламени глаз, тонкие губы будто слегка поджаты. Вау, а Дилюк довольно мило выглядит, когда беспокоится. Взгляд опускается ниже и… Ничего. Ни привычного ворота рубашки, ни плаща. Голое тело, по которому рассыпался этот алый вихрь, более того… Голое оно было не только у Дилюка. Кэйя внутренне отдал себе должное — визуализация прекрасная, оттого вдвойне жаль, что это всего лишь галлюцинации. Потому что если в то, что Дилюк придет его спасать, еще как-то можно было поверить, то в обнаженные объятия и полный тревоги взгляд… Тем более в голове стоял плотный туман, а глаза слезились от жара — Кэйя чувствовал, что его сильно лихорадит, по крайней мере его реальное тело, оттого и мерещится всякое. С другой стороны, раз выпала такая возможность, грех ей не воспользоваться. Чем не шанс облегчить душу напоследок, тем более если это не нанесет настоящему Дилюку никакого морального ущерба. Хах, неужели хоть в чем-то все же повезло? — Люк, — начав с давнего прозвища, Кэйя прочистил горло и ласково погладил Рагнвиндра по щеке, на что тот весьма натурально округлил глаза. Да, Кэйя хотел врезать по этому лицу еще недавно, но тепло и близость чужого тела подкупали. К тому же, иллюзорный Дилюк был ни в чем не виноват, в отличие от своего прототипа. — Я хочу кое в чем признаться тебе, можно? — почему-то разрешение Рагнвиндра казалось чем-то необходимым. Тот, все еще сохраняя крайне удивленное выражение лица, машинально кивнул. — Спасибо. Так вот… — Кэйя прикрыл глаз, мысленно обрубая все стопоры, — Я люблю тебя. С детства. Далеко не как брата, к сожалению, или… Да нет, просто к сожалению. Даже когда ты ушел, не смог разлюбить. Хотел, пытался, и не смог. — Кэйя прервался, не удержавшись от смешка: видеть, как расширяются и так распахнутые глаза Дилюка было крайне забавно. Он даже рот приоткрыл! Вот бы посмотреть на то, как это делает настоящий Рагнвиндр… — Прости за внезапность, но мне кажется правильным озвучить это, пусть даже плоду моего больного воображения. — Кэйя хихикнул, но тут же поморщился от боли, — О нет, даже лучше, что сиятельный Мастер Дилюк никогда этого не услышит. Он бы меня на месте прикончил, а я и сам отлично справляюсь. Альберих, вконец осмелев в крепких объятиях ошарашенного Дилюка, внезапно хитро улыбнулся. Гулять так гулять, да? И тут же всем корпусом подался вперед, пылко и вместе с тем чувственно касаясь чужих губ своими. Прочь тяжелые мысли, после признания на сердце стало непривычно легко! Теперь и умирать не так уж страшно, если эти руки продолжат обнимать его, а может прижмут крепче. Вот сейчас, губы Дилюка смело перехватят инициативу и… — Ты с ума сошел? Стоп. Не та фраза, которую хотелось бы услышать в ответ. Кэйя нахмурился, когда «нежные объятия» закончились, а Дилюк весьма резко отстранил его. Они все еще касались друг друга, но волшебство момента было безоговорочно испорчено. — Эй, как насчет «я тоже всегда любил тебя, Кэйя Альберих» или «уйдем же в вечность, предаваясь любви»? Это мои последние минуты или как? Неужели даже в виде галлюцинации ты будешь таким же бессердечным куском дерьма, Люк?! — Какие к черту последние минуты? — судя по тону, Рагнвиндр начал раздражаться. — Ты не умираешь, Кэйя. — А вот и умираю! Понадеялся на свою удачу, но она от меня ушла, прямо как ты и предупреждал! Доволен? — Кэйя зло фыркнул, снова прижимаясь теснее и игнорируя боль в боку. Впрочем, не такую сильную, как раньше. — Так что будь добр, не читай нотаций хотя бы сейчас. Просто поцелуй меня, Дилюк. — Кэйя вновь был так близко к этим, как оказалось, таким охуенным губам, таким реальным сейчас, лучше, чем все, что он представлял когда-либо… И в миг, когда их разделяла каких-то пара сантиметров, ладонь Дилюка накрыла лоб Альбериха, категорично прекращая его движение и явно прощупывая на предмет жара. Естественно, лоб Кэйи пылал не хуже, чем костер поблизости — от переохлаждения началась лихорадка, — но какая к черту разница? Нет, это просто ни в какие ворота! — Кэйя, ты… — Я, Я! Закрой свой рот, блять. Боже, даже являясь клочком сознания ты просто невыносим. Черт, я жалею, что знаю тебя слишком хорошо, и мой мозг даже на пороге смерти не в состоянии представить, как ты меня целуешь. Да пошел ты, Дилюк! Либо ты целуешь меня прямо сейчас, либо я обернусь злым духом и… Тишину пещеры нарушил звонкий шлепок, голова Кэйи резко дернулась в сторону, а сам он оказался скинут на прогретый, но не слишком приятный к телу камень. Щека горела огнем, и Альберих неосознанно коснулся ее прохладными пальцами, принимая сидячее положение. Голова при этом закружилась как-то чересчур сильно для галлюцинации. Осознание приходило постепенно. Нет, тут явно что-то не так. Это все… Слишком реально. Слишком похоже на правду: реакция, реплики, еще и эта слабость во всем теле и ноющий бок. В фантазиях Кэйи, Дилюк был… Если не ласков, то уж точно не так жесток. Не лез драться, не злился, не игнорировал. В общем, вел себя абсолютно противоположно своему реальному воплощению. И это, черт возьми, страшно. Смотреть на Дилюка, губы которого сжаты в тонкую полоску, а в глазах полыхает гнев. Осознавать, что сам Кэйя только что натворил. Понимать, что будет дальше — все это страшно. Но страшнее всего то, что Кэйя Альберих и правда, кажется, не умирает. Это ведь… Нет, ну почему это не может быть иллюзией? Кэйя в панике больно кусает себя за губу. Увы. Картинка не меняется, он не просыпается, чернота не поглощает в небытие. Минуту, две. Почему он не умирает? Почему, блять, он не умирает??? Кэйя вскочил на ноги так неожиданно, что едва не упал спиной в костер, благо реакция Дилюка не подвела: он резко подорвался с места и схватил рыцаря за руку, дергая на себя. Теперь они вновь буквально вжимались друг в друга, но уже стоя. Глаза в глаза, лица разделяет жалкие пара сантиметров. Кэйя против воли жмется теснее, рвано выдыхая в губы напротив облачко пара. И тут же замечает, что Дилюк раздет не полностью, а вот сам Альберих… И снова жар его тела пьянит не хуже крепкого вина, снова площадь касания слишком велика, чтобы контролировать мысли. Еще и колено Дилюка так «удачно» оказалось между бедер Кэйи… Он так долго мечтал, так страстно желал, что все мысли из головы просто вылетали, стоило прижаться к Рагнвиндру так тесно. ЧЕРТ. Почему так? Почему сейчас? Кэйя всего год, как окончательно подавил в себе все то дерьмо, что чувствовал к Дилюку! Старательно, блять, запрятал, ногами забил поглубже в подсознание и крепко запер. Даже во снах Рагнвиндра больше не наблюдалось! Кэйя проделал огромную работу за те годы, что Дилюка не было в Монде, день за днем убеждая себя, что не хочет целовать его губы, не хочет касаться рук, не хочет его даже видеть. Так было проще, так было легче. Так было до сегодняшнего дня! И вот, думая, что умирает, Кэйя из мелочной жалости к самому себе позволил чувству снова поднять голову. А зря. Ой как зря. Ради чего все это было? Годы борьбы с собой, годы возведения стен. «Не допустить, чтобы он узнал». Ха! Да уж, хорош был план, да только полетел в пекло. Кэйя истерично засмеялся, отпихивая от себя Рагнвиндра, и отступил на пару шагов, весь трясясь то ли от смеха, то ли от подступающих рыданий. А может просто от резкого холода, «ошпарившего» кожу. Так глупо. Сам же все выболтал, а отшутиться в такой ситуации не выйдет даже у Кэйи. Мозг лихорадочно продумывал самую невероятную ложь, но что тут скажешь, после столь явной демонстрации намерений?! Спасибо хоть не встал, пока Кэйя восседал на коленях Дилюка, ограничившись поцелуем. Это еще можно пережить. Можно ведь? В который раз в голове Кэйи забился вопрос: почему, ну почему он не умирает?