You want me to burn

Руки, крепко-накрепко привязанные к изголовью, немного дрогнули и тут же расслабились. Запястья были стянуты на совесть, не совсем уж туго, но на грани, так, чтобы высвободиться без помощи Глаза Бога или другого человека было нереально. Проверка крепкости верёвок была встречена тихим хмыком откуда-то справа. – Любуешься, а? – с насмешкой выдал Кэйа, чуть повернув голову в сторону предполагаемого источника звука. Ориентироваться полностью на слух было не совсем привычно, да что уж там, это нервировало, но Кэйа скорее съел бы подошву своего сапога, чем признался в этом. Было странно ощущать на обоих своих глазах плотную широкую полосу ткани, через которую не проникало ни капли света. В голове на минуту вспыхнула мысль о том, что после всего надо будет как-то незаметно умудриться натянуть привычную чёрную повязку на скрываемый глаз. – Заткнись и не двигайся, – почти нейтрально выдал Дилюк, по ощущениям стоявший где-то совсем близко к кровати. Кэйа, немного пошевелившийся от мысли про оставленную на тумбочке повязку, замер, не отказав, впрочем, себе в удовольствии немного отвести в сторону колено. Возмутительно обтягивающие брюки больше показывали, чем скрывали, так что градус шалости был определённо таким провоцирующим, как хотел того Альберих. Едва слышный выдох вознаградил движение Кэйи, что заставило его расплыться в наглой улыбке: – Точно любуешься. – Я сказал не двигаться, – на этот раз в голосе Дилюка прибавилось металла, и Кэйа замолк, остро чувствуя, что подошёл опасно близко к очерченным ранее границам. Подчинение. Перехват контроля. Послушание. Фиксация. Четыре условия, при соблюдении которых Кэйа мог надеяться на что-то большее, чем грубое встряхивание за шиворот. Ах, ну и никакого алкоголя в день икс. Последнее условие особенно удручало. Отдать контроль было просто лишь на словах. Кэйа не задумывался, когда соглашался на это, но теперь, когда движения были ограничены, а зрение и вовсе заблокировано, невольная дрожь зарождалась где-то внутри. Отсутствие возможности держать всё в своих руках щекотало нервы и не давало расслабиться, заставляя провокационно ходить по грани нарушения... приказов? О, Архонты, и кто же из них тут имеет проблемы с контролем, а, Дилюк? – Знаете, с Вашей стороны было недальновидно оставлять мне возможность говорить, мастер Дилюк, – смешок сорвался с губ, но тут же затих, когда ушей достиг тихий звук шороха одежд. Кровать сбоку немного прогнулась под чужим весом, а пальцы в перчатках легко коснулись кожи над верхней губой. – Мне понадобится не так много времени, чтобы лишить тебя способности говорить связно, – негромкая спокойная фраза заставляет позабавленно вскинуть брови под повязкой. – Поразительная скромность и самоуверенность, – Кэйа интимно выдохнул эту фразу в руку на своих губах, ощущая нагревшуюся от его дыхания (или жара Дилюка?) кожу перчатки. В ответ на это кончики пальцев с нажимом прошлись по губам до подбородка, скользнув под него и уйдя на линию челюсти. Лицо внезапно опалило горячим выдохом, а на шее с намёком сомкнулись сильные пальцы. Кэйа замер. Несмотря на то, что воздух исправно поступал в лёгкие, ведь ладонь не стиснулась, а лишь обозначила намерение, в голову на секунду ударила волна тепла. Не помогало и осознание, что где-то в паре сантиметров от его лица находится лицо Дилюка, который, несомненно, ощутил под пальцами мерное подрагивание участившегося пульса. Кэйю медленно, но верно начинало вести, и Дилюк, чёртов засранец, явно это понимал. – Ты жалок, Кэйа, – Рагнвиндр приблизился вплотную к Альбериху и выдохнул это почти в самые губы. В голосе явственно ощущалась насмешка. Прежде чем Кэйа успел спрятать свою реакцию за маской уверенности и отшутиться, уже набрав в грудь воздух, Дилюк резко подался вниз и прикусил кожу у соединения шеи с линией челюсти. Вот чёрт. Кажется, Кэйа невольно сказал это вслух, потому что довольный хмык в шею сопроводился ещё одним укусом. Когда кончик языка мягко ткнулся в пострадавшую кожу, Альберих тихо выдохнул носом, напрасно надеясь, что прерывистость дыхания не была заметна. – У тебя отвратительный парфюм, – Дилюк, вновь мазнувший языком по новому, более смелому укусу, немного отстранился. Кэйа был готов поклясться, что, несмотря на тон голоса, на лице Рагнвиндра сейчас написано что угодно, но только не недовольство. Может быть, одной из причин введения пункта с повязкой была не только игра с органами чувств Кэйи. Дилюк мог взять на себя контроль над ним, но контроль своего лица в подобных ситуациях наверняка не входил в его умения. Сам же Альберих сейчас с долей волнения ощущал, что себя держать становится всё сложнее. Запоздалая мысль о том, что он сглупил, согласившись на роль контролируемого, тревожной сиреной вопила где-то в голове. Однако если это была единственная возможность прийти к шаткому перемирию и получению того, что желали оба... Пусть так. Но Кэйа не будет самим собой, если не попытается сохранить хоть осколки своей привычной маски. Слишком уж велик шанс того, что по окончании всё станет по-прежнему. Не слишком весёлые думы оказались прерваны рукой, начавшей неторопливо расстёгивать рубашку. Фантомные прикосновения пальцев всё ещё ощущались на горле. – Ты проглотил язык быстрее, чем я думал, – Дилюк, разведя в стороны полы рубашки, хозяйским жестом провёл от ключицы вниз, чуть замедляясь на одном из шрамов... О. Пальцы немного дрогнули, но продолжили свой путь. Помнит, значит. – А если я просто заскучал? Кажется, кто-то слишком себя переоценил, – по-лисьи ухмыльнулся в темноту Кэйа, откидывая голову на уже немного занемевшие руки, устраиваясь вальяжно и почти не обращая внимания на ладонь, замершую возле пояса брюк. Пока что реакции удавалось подавлять, всё-таки Альберих не первый год живёт на свете. Да. Ту самую пресловутую руку у пояса было выгоднее не замечать. Сосредоточиться и не думать о том, что она в любой момент может пойти и ниже... Не думать... Дилюка же, кажется, ответ Кэйи удовлетворил. – Я бы разочаровался, если бы ты действительно так быстро сдался, – фыркнул красноволосый, и Альберих внезапно уловил в его голосе слабое... что? Возбуждение? Какая прелесть. Не один Кэйа тут пытается держать себя в руках, оказывается. Рука отнялась от кожи живота, мазком перчатки скользнув напоследок, и обострившийся слух уловил "шурх", с которым что-то приземлилось на тумбочку. На грудину легли горячие до невозможности пальцы, сразу же зацепившие сосок. Приятная дрожь прошлась по телу Кэйи, и он мягко выдохнул, позволив себе секундно прильнуть к голой коже горячих ладоней, немного выгнувшись. Действие, судя по всему, было на десятку, так как дыхание Дилюка стало более тяжёлым, а ритм ласкающих грудину пальцев слегка сбился. Архонты, знал бы Кэйа, что взгляд потемневших глаз сейчас неотрывно скользил то по его немного порозовевшему лицу, то по вздымающейся грудной клетке, то по бёдрам и паху, обтянутому тканью штанов чуть сильнее положенного. Дилюк был готов разложить его прямо здесь и прямо сейчас, но... Контроль над ситуацией ещё не был полностью в его руках. Кэйа всё ещё мог натянуть на себя свою смешливую личину, всё ещё мыслил категориями своей маски. Это было не то, чего хотел на самом деле Дилюк. Не то, ради чего он с трудом, но пошёл навстречу бывшему брату. Кэйа явственно вздрогнул и напряг связанные руки, когда в ключицу внезапно впились поцелуем-укусом, а ногти безжалостно прошлись по соску и рёбрам. Внутренности опалило, а с губ сорвался предательский стон, услышав который, Дилюк повторно царапнул нежную кожу. В контраст этому невидимые пряди волос скользнули по прессу, осторожной щекоткой распаляя ещё больше. – Молодой мастер желает сжечь меня? – выдал Альберих, пользуясь тем, что Дилюк на секунду оторвался от его ключицы, но на слове "мастер" голос всё-таки немного качнулся, потому что Рагнвиндр придвинулся всем телом, обволакивая левый бок тканью плаща. – Ты всё ещё одет, серьёзно? – Мне некуда торопиться, – с хрипотцой ответил Дилюк, но в противовес своим же собственным словам огладил пальцами тазовую косточку через ткань брюк. Приподнявшись, красноволосый на несколько секунд отвлекся, скидывая плащ, судя по шорохам, и медленно склонился над головой Кэйи, который успел чуть сползти вниз и теперь лежал с неудобно вытянутыми привязанными руками. Повязка, скрывавшая половину лица, заставляла акцентировать внимание на губах Кэйи. Тот, словно почувствовав взгляд, лихорадочно облизал их и изогнул в мягком подобии усмешки. Можно было подумать, что Альбериха нисколько не напрягало ощущение чужого лица и тела, нависающего над ним, но подрагивание пальцев и нервно бившаяся жилка на уже вспотевшей шее выдавали его неравнодушие. Кэйа чуть сдвинул голову в сторону, откинув на одну из вытянутых рук, когда понял, что Дилюк нагибается к его уху. Несколько мягких волнистых прядей легли на щеку. – Правда хочешь знать? Я сожгу тебя до горсти пепла, а затем развею по ветру, – зашептал Рагнвиндр, едва касаясь губами не сокрытой тканью мочки уха. – От тебя на этом свете не останется ничего, кроме лживой кучи костей. Ты будешь гореть до тех пор, пока не отвалится последняя маска, помяни моё слово. Кэйю пробрало дрожью от того, как проникновенно звучали эти слова, сказанные свистящим шёпотом прямо во время того, как рука гладила его бедро. В темноте повязочной слепоты вспыхивали искры, а рукав чужой рубашки словно нарочно царапал кожу пуговицей. – Ты... От позора за неуверенность в его голосе Кэйю спасло то, что Дилюк резко повернул его голову к себе и впечатался поцелуем. Его губы были неестественно горячи, словно бы владелец Пиро Глаза Бога всерьёз вознамерился осуществить свою угрозу прямо здесь и сейчас. Жесткий и даже в чем-то жестокий поцелуй обжигал, зубы впивались в чужие губы безо всякой жалости. Пальцы с силой сжимали челюсть, фиксируя на месте, и Альберих, вынужденный тянуться сквозь боль от неудобного положения, чуть согнул и раздвинул колени в стремлении немного изменить позицию. – Не двигайся, – рыкнул в поцелуй Дилюк и с нажимом прошёлся коленом по чужому паху, одновременно с этим вплетая руку в растрёпанный синий хвост и оттягивая его. Кэйа гортанно простонал прямо в рот Рагнвиндра, вскинув бёдра и распахнув глаза под повязкой. Настойчивое избегание стимуляций ранее и такой откровенно-бесстыдный жест сейчас просто подкосили самоконтроль, и Альберих в секундном прояснении понял, что Дилюк действительно почти сумел за недолгое время заставить его забыться. На благо этого действовало всё: временная слепота, связывание рук и, конечно же, сам Рагнвиндр, тяжёлый взгляд которого ощущался на теле горячим железом, а прикосновения – огненными искрами. Для ледяного Кэйи, покрытого внутри пятью слоями льда, это всё было слишком. Для огненного Дилюка, пылающего внутри пламенем ненависти и привязанности одновременно, это тоже было пыткой. Рагнвиндр, чувствуя, как с каждой секундой Кэйа под его губами и руками становится всё податливее, внезапно отстранился. Ещё не всё. Не всё. Альберих дернулся, пытаясь податься следом, но тут же вернулся в прежнюю позицию, откинув голову на онемевшие руки. – Умеешь же ты остановиться на самом интересном, – Кэйа хрипло выдавил это из себя сквозь тяжёлые выдохи, испытывая потребность сказать хоть что-то. Сердце колотилось как сумасшедшее, конечности дрожали, а в паху неприятно ныло. Повседневные штаны капитана кавалерии не были созданы для того, чтобы лежать в них со стояком и бесстыдно разведёнными ногами. В ответ Кэйе не прозвучало ничего. Ни недовольного "умолкни", ни другой любой равнодушной фразы. Ни шороха, ни звука не издавалось Дилюком, который просто замер где-то над ним и наверняка... смотрел. Смотрел на царапины, оставленные им же на торсе; на губы, исцелованные и искусанные в кровь; на запястья, кожа которых уже наверняка покраснела у крепких верёвок; на сбившиеся в ногах у Кэйи простыни. И, конечно же, не мог обойти взглядом оттопыривавшееся красноречивым бугром вопиющее доказательство того, что Кэйа сдал позиции. Альберих так и подавился выдохом, когда ощутил, что рука Дилюка осторожно легла на пах в невесомом поглаживании. Поочередный нажим пальцев, а затем и ладони заставляли напряжённо выгибаться навстречу. До Кэйи не сразу дошло, что постанывания, которые были слышны сквозь шум в ушах, издавал он сам. Да пусть он продастся Альбедо в пожизненное рабство на эксперименты, если от таких стонов у Дилюка сейчас не стоит, как каменный. Когда рука в очередной раз остановилась, а выдохи напротив стали очень уж тяжёлыми, Кэйа буквально взвыл. – Ты издеваешься! – Не всё же тебе это делать, – мгновенно откликнулся Дилюк голосом где-то на полтора тона ниже обычного, в сотый раз нагибаясь к шее сводного брата и прикусывая её. – Я могу и совсем остановиться. В доказательство сказанного Рагнвиндр перевёл ладонь на бедро, а затем и вовсе убрал её, оставив из стимуляций только горячие выдохи в основание шеи. На самом деле, конечно же, Дилюк изнывал точно так же, как Кэйа, почти доведённый до ручки, но лишь господствующее положение и упрямство первоначальной цели позволяли держаться. Однако же Альбериху это знать было вовсе не обязательно. О, Архонты, хватит. – Чего ты от меня хочешь? – Кэйа весь взмок, ему казалось, что весь Крио элемент, который был дан ему вместе с Глазом Бога, вытопился из его пор, и теперь волосы, выбившиеся в беспорядке из хвоста, неприятно липли к лицу. Ещё немного, и он просто испарится из-за чужого огня, в котором его так любезно угрожали сжечь. – Хочу, чтобы ты хоть раз был настоящим, Кэйа. Рука вновь с силой оцарапала грудину, вырвав напряжённый выдох. – Подчинись. Ледяные осколки таяли в пламени. Кэйа закрыл невидящие глаза под повязкой. Да к демонам всё это. – Пожалуйста. Гордость что-то вякнула в глубине сознания, вся обожжённая и всклокоченная, но все перекрылось неслыханным облегчением, когда штаны наконец-то были расстегнуты чужой рукой, а бельё спущено. Та же самая невозможно горячая ладонь обхватила член, и Кэйа сгорел. Выгнувшийся на кровати со связанными руками, громко стонущий во весь голос имя Дилюка под его рукой, доведённый до пика Кэйа почти не расслышал чужого негромкого стона. Первое, что полноценно почувствовал Альберих после крышесносного оргазма, была ноющая боль в уже отвязанных руках. – Дилюк, ты чудовище, – постарался хрипло донести до сводного брата Кэйа, едва шевеля языком. Губы немилосердно пекло, а шея по ощущениям была растерзана дикими зверями. Ткань повязки, кстати, всё ещё оставалась на глазах, за что Кэйа был искренне благодарен. – А ты шут и заноза в причинном месте, – парировал Дилюк, чем-то гремя на тумбочке. Тут же в вяло лежащую на кровати ладонь ткнулся стакан и кусок ткани. – Выпей. Для второго руководство, надеюсь, не требуется. – Мне этим вытереться? – Идиот, это твоя повязка. Кэйа, отвернув голову в сторону, стянул с лица чуждую ткань и парой движений закрепил на глазу чёрный лоскут. Стакан, врученный ранее обратно цокнувшему недовольно Дилюку, был выхвачен и осушен в три торопливых глотка. Сам же Рагнвиндр вполоборота сидел на кровати и приводил себя в порядок. Аккуратно сложенный плащ лежал на стуле, а его владелец сидел идеально прямо в своей жилетке, рубашке и брюках, и почти ничего не могло выдать того, что он делал пять минут назад. Кроме, разве что... – Мастер Дилюк, – почти пропел Кэйа, – у Вас расстегнуты брюки. Вздернутая бровь стала ему ответом. – И что с того? – Значит, мне не показался тот стон... – тонкая улыбка на искусанных губах стала шире. – Кто бы мог подумать... – Заткнись. Кэйа ещё успел заметить слабый румянец на щеках отвернувшегося Дилюка.