Первая эпоха. Так они и жили...

Как же тяжело быть женщиной-скульптором, если на тебе еще висит семья... Нерданель одернула себя, прогоняя глупые мысли. Они не виноваты: ни муж-мастер, всецело ушедший в свое искусство. Ни мальчишки. Они еще маленькие, им нужна мать, они не хотят ей мешать, не специально отвлекают и не из вредности не дают работать. Просто вдохновение, такая капризная штука, что его пугает любое постороннее воздействие. Вот, например, сейчас. Муж в кузнице, ребята играют в саду. А она почему-то никак не может сосредоточиться. Нерданель отступила на шаг, глубоко вздохнула, прищурилась и попыталась увидеть в глубине куска голубого мрамора силуэт играющего дельфина. Обошла камень, тронула рукой, тряхнула рыжей головой, снова вдохнула и задержала дыхание. Ничего! Снова ничего. Естественно, как можно сосредоточиться и увидеть скульптуру внутренним взором, если поблизости истошно вопят какие-то глупые птицы! Тут разве что пугало пригрезиться может! Нерданель подошла к окну, глянула в сад. Так и есть! Над темной сливой носилась здоровенная стая воробьев. Присела на ветки, дружно клюнула, снова взметнулась, оглашая воздух непереносимо громким чириканьем... И так каждый раз, когда поспевают темные сливы. Ничего делать просто невозможно. Сказать что ли мужу, чтоб спилил треклятое дерево? Иначе Нерданель останется глухой, бездарной и злой. Издалека послышался мальчишеский голос: «Мама! Мама!» Что еще?! Мало ей воробьев, сейчас придется окончательно забросить работу и идти разбираться с несерьезными, но отбирающими столько времени сыновними проблемами. Хотите что-либо совершить в жизни? рождайте сыновей. А, если все же родили, то уж не жалуйтесь. Нерданель улыбнулась, заставляя себя проникнуться семейными бедами. Отдернула плотную зеленоватую штору на окне, стала дожидаться сына. Кано несся со всех ног, не разбирая дороги. Упал, поднялся, наскоро потер зашибленную ногу и помчался дальше. Однако, кричит-то он совсем не «мама». «Майтимо! Майтимо!» - надрывался второй сын. Интересно, зачем понадобился старший брат так срочно и громогласно? «Майтимо...» - в последний раз растерянно повторил Кано, поворачиваясь вокруг себя. Темная слива зашелестела. Из глубины кроны недовольно буркнули: «Ну, чего тебе?» Следом старший Нерданели спрыгнул с дерева. На голове – воронье гнездо, рубаха выбилась из штанов, подбородок вымазан лиловым соком. Настоящий сорванец! Второй сын зачастил, тряся головой от волнения и внимательно глядя в лицо брату. «Ой, там в саду у фонтана та-а-акое творится! Турко подрался с Курьо, кто лук сломал, а Морьо кинулся их разнимать, огреб с двух сторон, взбесился и начал с ними с обоими меситься! Поставил ему подножку! А он свалился, озверел и дал в глаз ему, а он в ответ заехал по зубам и обещал ему так навалять, что до Сборурожая фонари светить будут не хуже Лаурелина, а он ему как по загривку треснул и тогда он хотел его по земле покатать и он ему за ногу дернул и чуть ухо не оторвал! А мелкие побежали и один споткнулся, разбил коленку и теперь они сидят посреди дорожки и ревут на два голоса. Вот.» Нерданель поняла одно: пришло время, когда вместо работы она будет вынуждена заниматься мелкими дрязгами. Не зря ей с самого утра не работалось, предчувствие томило. Разве в таких условиях можно сделать что-либо путное?! Эльфийка отошла от окна и уже направилась к двери, когда услышала глубокий обреченный вздох старшего сына и его деловитый голос : «Пошли». Молодой женщине стало интересно, что собираются делать старшие и почему они не зовут никого из взрослых. Нерданель быстро вышла из мастерской и прячась за деревьями, последовала за сыновьями. Майтимо тем временем вытер перемазанные ладони о штаны, безошибочным движением стер с подбородка сок, заправил рубаху и пригладил, как мог, волосы. Вопли близнецов и шум драки слышались издалека. Эльфийка остановилась за кустом разросшегося жасмина, внимательно глядя и слушая, готовая в любую минуту выйти из своего укрытия, дабы навести порядок. Как ни странно, ее вмешательства не потребовалось. Проходя мимо близнецов, Майтимо нагнулся, не снижая скорости, посадил себе на бедро одного из вопящих малышей. Тот сразу же утих, перегнулся через держащую руку и принялся ловить растрепанную косу брата. Второй уцепился за ногу старшего и поехал почти на пузе, довольно пыхтя и отфыркиваясь. Не обращая внимания на нежданного пассажира, Майтимо подошел к дерущимся. «Так». - голос сына был тих и спокоен, но у матери почему-то по спине побежали мурашки. – «Лапы втянули». Драчуны замерли, обернувшись к строгому голосу. Майтимо повторил: «Я сказал: лапы втянули. Все. Концерт окончен». Клубок дерущихся котов распался. Трое растерзанных мальчишек поднялись с травы, вытираясь, заправляясь и виновато кряхтя. Старший оглядел помятых младших. В зеленых глазах мальчика зажегся веселый огонек. «Морьо, Турко, на войну с Мелькором собираетесь? Молодцы, тренируйтесь». Грянул дружный хохот. Видимо, намек на какую-то старую шутку. Настроение тут же изменилось. Тучи побежали в разные стороны. Морьо и Турко довольно сграбастали друг друга, ворча что-то одобрительное. Майтимо тем временем обернулся к одному из драчунов: «Атаринке, в мастерской отец режет листовое серебро и ужасно ругается, что некому помочь, хотя бы собрать куски. Кажется, он задумал что-то невероятное». Глаза Курьо вспыхнули. Не теряя времени, мальчик поддернул штаны и рысцой помчался в сторону отцовской мастерской. «Турко, - Майтимо разговаривал уже со вторым братом, - ты знаешь, что темные сливы поспели? Меня Канофинве с дерева снял, там одни воробьи остались.» «Они ж все слопают, негодяи»! - возмущенно завопил любитель темных слив и опрометью бросился к дереву. - Знаешь, Морьо, я бы на твоем месте сходил к целительнице. Ты же не хочешь, чтобы родители принялись выяснять, что у тебя с губой и почему под глазом синяк. - Вот еще, проблема, да они и не заметят. - Отец, может и не заметит, тем более со своим новым проектом. Но мама уж точно станет выяснять. Ты собираешься заложить ей Турко с Курьо?! - Ну, задач-то, скажу, пчела укусила! - Ага, ага.. Как пчелка укусит, сразу та-а-акой бланш под глазом! А на губу, скажешь, бабочка села... С кулаками... - Хорош издеваться, иду я уже, иду! Увидев, что развлечение закончилось, Амбаруссар снова кинулись в рев. Майтимо потряс головой с оглушенным видом, когда над самым его ухом раздался басовитый голосок. - Вы-то чего ревете? - У братика ножка болит! – голосил один из Амбаруссар. - Ножка болит! – подтвердил пострадавший, для убедительности рявкнул изо всех сил и прихватил острый кончик братнего ушка. Майтимо взвыл, выдирая пострадавшую часть из остреньких мелких зубок. - Перестань кусаться! Сейчас ножку промоем в холодной воде, попросим Эсте и болеть перестанет. Только не отвлекай меня. Старший брат умело наклонил малыша к фонтану, осторожными движениями промыл сбитую коленку, подул на нее, тихонько прошептал несколько слов. Пострадавший затих, прислушался к ощущениям и довольно заявил: - Больше не болит. - Вот и хорошо. – Майтимо перехватил близнеца поперек живота и принялся энергично умывать в фонтане, приговаривая, - давай и рожицу вымоем, и будем мы не зареванные. Будем мы румяные, будет мы чистые, будем мы красивые. - Эй! – Второй близнец требовательно теребил старшего брата за ногу, - я тоже хочу быть чистым, и красивым. - И ты будешь. – Мальчик выпустил умытого братишку, принялся за другого. Наконец, все вроде бы успокоились. Четверка стояла на площадке тихо ровно минуту. Затем Амбаруссар одним голосом заявили, что тоже хотят темных слив. Майтимо вздохнул и повернулся к младшему брату. - Кано, будь другом, наберите вместе с Турко этим душегубам слив, только в саду не давайте. Им сначала нужно косточки вытащить. - Кому? – не понял Макалаурэ. - Сливам, - серьезно объяснил Майтимо, - но иногда кое-кому вредному тоже очень хочется перебрать косточки. Довольные Амбаруссар схватили брата за обе руки и потащили к дереву. Оставшись один, Майтимо тяжко вздохнул, на секунду закрыл глаза, опустил голову в чашу бассейна. Потом повернулся, не обращая внимания на текущую по спине и плечам воду, отправился к выходу из сада. Все обошлось без мамы. Можно было продолжать извлекать дельфина из мрамора. Но у Нерданель почему-то окончательно испортилось настроение. Эльфийка села на краешек чаши фонтана, прижала руки к лицу и горько заплакала.