So tired

Для Марка это был совершенно обычный день, как и многие другие, который уже приближался к концу. Он полулежал на немного помятой кровати, подложив под спину подушку, на его животе покоилась гитара, а руки, упираясь локтями в её корпус держали телефон, в котором воспроизводилось очередное видео с ютуб о гитарах и техниках игры. Это было его привычное вечернее занятие. Он смотрел ролики, время от времени перебирал струны пальцами и порой ударялся в игру так, что приходилось закрывать в комнату дверь, чтобы не тревожить остальных ребят в общежитии своим концертом корейского Джастина Бибера. На часах цифры медленно приближались к одиннадцати, в коридоре было слышно, как мемберы готовятся ко сну и желают друг другу спокойной ночи. У Марка глаза постепенно начинали закрываться, но вставать с постели и идти в душ совершенно не хотелось. Не хотелось двигаться совсем. Его иссиня чёрные волосы в полной неразберихе образовывали на голове бушующий океан, лицо было помятым, с красноватым следом от края подушки на щеке, а одежда вся перекрутилась и создавала неудобство, из-за того, что Марк постоянно ворочался. Пара дверей уже хлопнула, оповещая о сне ребят, но на кухне ещё слышался чей-то разговор. Марк остановил видео с чётким намерением встать и нормально лечь спать, однако, откинув телефон на кровать, так больше и не смог пошевелиться. Он невольно вслушался в разговор на кухне и среди трёх голосов услышал тот, от которого уже автоматически в недовольстве закатились глаза. Пролежав так несколько минут, он понял, что спать всё-таки точно не хочет, и поэтому сел на кровати удобнее, заново включая видео с аккордами и беря в руки гитару. Он старался почти не касаться струн, чтобы не издавать звуков, и чисто механически запоминал последовательности, потому что дверь в его комнату была приоткрыта, а вставать и закрывать её не хотелось. С вновь проснувшимся вторым дыханием Марк полностью погрузился в игру, и не обратил внимания на то, что ещё одна дверь закрылась, и большая часть света потухла. В его комнате тоже не было светло. Горела лишь настольная лампа, свет которой был направлен на кровать и небольшая гирлянда на полочках у входа в комнату. И рядом с этим входом вдруг послышались чужие шаги. - Марк-хён, что делаешь? - весёлый голос Донхёка, что без спроса вошёл в комнату и начал рассматривать все вещи, сразу же заставил Марка поморщиться. - Я занят, Хёк, вали отсюда, - парень становился ещё более раздраженным чужим присутствием, потому что сейчас ему нужно было разобрать сложный элемент в игре, а Донхёк просто так заявился к нему. Однако он просто продолжал играть, не обращая внимания и не поднимая глаз на вошедшего, желая, чтобы он как можно скорее ушёл. - Ну, Макы-хён, все уже пошли спать, а я хочу поболтать, - тянет немного ноющим голосом Донхёк, от чего Марка аж передергивает из-за неприязни. - А я-то что тебе? Иди возвращайся на свой этаж и тоже спи, - он всё так же не отрывает глаз от телефона, но боковым зрением замечает, как парень то берёт что-то в руки, то ставит на место. - Но я хотел побыть с тобой... Донхёк говорит это уже не в своей манере с желанием кого-то разозлить, а вполне спокойно, тихо и так, как это редко можно услышать. Из-за такой резкой смены тона Марк быстро поднимает голову и цепляется взглядом, за парня, что стоит к нему спиной и листает какую-то книгу в руках. Его настроение моментально меняется. Если бы всё было как обычно, то Марк бы пинками вытолкал Донхёка за дверь и не чувствовал и малейшего угрызения совести, но сейчас было не так. Одежда парня, что хоть и выглядела обыкновенно на вид для всех остальных, для Марка была неким сигнальным огнём. Нет, в ней нет чего-то странного или вызывающего(если не считать короткие чёрные спортивные шорты, что парень носил по дому буквально всегда), этим сигнальным огнём была футболка, что немного свисала с плеч Донхёка из-за своего размера. Футболка, которую ему отдал Марк. Донхёк никогда не надевал её просто так, даже в шкафу она лежала в самом дальнем углу, чтобы не попадаться на глаза. Единственная причина, по которой он мог её надеть - это усталость. Усталость от всего в мире. От работы, мемберов, семьи, обязанностей и от самого себя. От своего образа, что является частью его, но от которого порой так сильно хочется избавиться. И когда он надевает эту футболку Марка - значит, что хочет побыть самим собой, который скрыт глубоко внутри. Марк быстро жмёт на паузу, убирает телефон и вновь возвращает взгляд на Донхёка, что сейчас стоит как совершенно чужой, бездумно глядя на обложку книги и выжидая ответа, чтобы понять, ему стоит уйти или он может остаться. - Иди сюда. Марк отставляет гитару в сторону, кладёт подушку в горизонтальное положение и приобнимает уже забравшегося на кровать Донхёка, поворачиваясь к нему лицом и зарываясь рукой в немного отросшие светло русые волосы. Донхёк утыкается лбом ему в плечо и дышит тихо, размеренно. - Хочешь поговорить? - осторожно и заботливо спрашивает Марк. - Нет. Давай просто полежим, - Донхёк подбирает колени ближе к себе, чем начинает напоминать Марку маленького и беззащитного котёнка. Марк смотрит на закрытые веки парня и понимает, как он должно быть устал от себя. Мы не можем изменить свои наклонности, пристрастия, что во время рождения нам предписали звёзды, и поэтому приходится жить с этим. Возможно хотелось бы что-то исправить, но как можно заменить что-то, что является неотъемлемой частью тебя. Если бы Донхёк не был таким, шумным, надоедливым, неугомонным, постоянно ищущим приключений, он бы не был Донхёком. Но от такого него уставали не только окружающие, но и он сам. И Марк понимал это. - Хёк~и, хочешь массаж сделаю? - парень открывает глаза и смотрит на Марка. Больше минуты он так ничего и не отвечает, после чего вдруг просто поворачивается к нему спиной, прижимаясь ближе, и обнимает себя его руками. - Ты тоже устал, не надо. Марк беззаботно усмехается на такой ответ, чувствуя себя немного непривычно рядом с таким Донхёком, но ничего не говорит. Он прижимает парня ещё теснее к себе и тычется носом за ухо. В такие моменты, которые действительно в их обычной жизни большая редкость, Марк всегда думает: "Что же происходит у него в голове?". Это вопрос, на который, ему кажется, никогда не найдётся ответа. Этот парень слишком сложный, чтобы его понять, ведь даже он, скорее всего, не всегда может разобраться в себе. Но Марку нравится, что он такой просто есть рядом, что он может видеть обе его стороны, ту что открыта для всех, и ту, которую первая чаще всего поглощает. Но нет у Донхёка далеко не две стороны, у него их такое множество, что не сосчитать, и Марку кажется, что в сравнении с ним он прост как формула H2O. Он видел его разным, когда он являлся самым младшим, когда ему приходилось брать роль старшего брата, когда он безудержно веселился и когда находился в ужаснейшей депрессии. Марк знал его как свои пять пальцев. Но в то же время, когда они лежали вот так, понимал, что не знает совсем. - Хочешь чего-нибудь? Могу сделать горячий шоколад, или может укрыть тебя? Ноги не мёрзнут? - Всё хорошо, Марк. Но да, давай укроемся, прохладно. Марк развернувшись, быстро потянулся за мягким пледом, что лежал на стуле возле стола, и так же молниеносно расправил его над ними, оставляя открытыми лишь головы. Он вновь обвил тело парня руками, и ладонь сама по себе начала поглаживать чужой живот. Марку нравилось, что он был такой мягкий, как зефир. Хотелось постоянно осторожно мять его пальчиками. Донхёк вдруг оторвал руку Марка, на что он немного испугался, но тут же положил на место, только футболка уже была приподнята. - Лучше так, через ткань футболки неприятно. Марк тихо мурлыкнул ему на ухо, показывая, что понял, и продолжил свои движения. Кожа под пальцами была бархатной, такой нежной, что ему показалось, что он действительно держит сейчас в руках маленькое пушистое сокровище. Донхёк дышал бесшумно, что Марку даже показалось, что он уснул, но в этот же момент парень вновь подал голос: - Марк... Поцелуй меня... Слышать такое от обычного Донхёка вполне привычно, и чаще всего это звучит в шутку или чтобы подразнить, на что Марк отвечает либо пинком, либо подзатыльником, либо даёт парню леща. Однако сейчас эта просьба звучит по-другому. И такому, другому Донхёку, Марк не может отказать. Он вытягивает губы и в первый раз касается ими чужой шеи. Во второй раз он обхватывает губами одну из родинок на смуглой коже и задерживается по-дольше. Следующие поцелуи рассыпаются множеством невесомых касаний и покрывают всю шею, от чего дыхание Донхёка становится заметно глубже. Когда Марк тянется к скуле, чтобы оставить поцелуй там, парень вдруг поворачивает лицо, и губы Марка проезжаются по губам Донхёка. Они оба вздрагивают. Марк не знает, о чём сейчас думает парень, и боится даже пробовать угадать, поэтому просто делает то, что он до этого попросил. Марк осторожно целует губы Донхёка, и понимает, что они действительно такие мягкие, какими кажутся. Донхёк весь словно невесомый. Он как облако, которое принимает ту форму которую ты захочешь ему придать. Вот и Марк всего навсего оглаживает его спину, а он уже соприкасается с ним каждой частичкой тела, как будто обволакивая. Всё это кажется каким-то сном у которого нет ни начала, ни конца, но Марку не хочется, чтобы он прекращался.