***
Выкурив три сигареты за первый час после пробуждения, Арсений уже даже не надеялся, что день пройдет спокойно. Да и глупо было ожидать этого. Перед входом он пересекся с Ильей, которого не было на вечеринке в пятницу, но наверняка, ему рассказали. Однако он никак на него не отреагировал. Выдохнув, Попов зашел в класс, сразу почувствовав на себе колючие взгляды одноклассников. В наушниках все еще громко играла музыка, чтобы не слышать никаких комментариев в свой адрес. Заняв место рядом с другом, он поздоровался, но не снял наушники. Весь день так все равно не просидишь, но очень хотелось. Увидев, что учитель уже пришел, Арс снял наушники и сфокусировал все свое внимание на преподавателе, игнорируя задние парты. — Итак, весь материал одиннадцатого класса мы прошли, так что теперь мы будем вспоминать и готовиться к экзамену. С марта начнутся дополнительные бесплатные курсы. Но и уроки мы будем посвящать подготовке, так что все успеем, — проговорил Тимур Тахирович, — Сегодня не буду вас сильно грузить, по очереди будете решать, требую только устное объяснение. Есть желающие начать? Да, Оксана, пожалуйста. Учитель сел на свое место, начиная выпытывать из учеников по очереди подробные решения, так что выходить к доске особого желания не было ни у кого. Арсений решал задания, не следя за другими. Слушать и видеть никого не хотелось. Не сегодня. Не в таких обстоятельствах. Математика Арсу давалась сложнее, чем литература, русский язык или другие гуманитарные предметы, однако тоже достаточно легко. — Попов! Что-то ты снова молчишь сегодня. Давай, выходи, — математик улыбнулся, вызывая одного из своих любимых учеников в классе. Понимая, что отказываться — не вариант. Арсений подошел к доске, взяв мел и под диктовку записывал пример, — Что ты видишь? — Двучлен, — без задней мысли ответил Арсений, но вскоре понял, что зря он это сказал. — Да Арсений у нас вообще в двучленах разбирается! — кричит Шамиль, будучи даже не из компании Нурлана. Шутку поддержали почти все, но Арсений смотрел на одного человека. Антон не поднимал взгляд, смотря в парту. Антон в это время чувствовал испанский стыд и тошноту. Происходит то, чего он и опасался. В этот момент ему было просто страшно смотреть на Арсения. Он не хотел видеть, что он срывается, что он ломается… Это было бы больно. Вся эта ситуация выглядит больно. Лучше бы он не знал, что Арсений — гей. Лучше бы он не видел тех фотографий. Лучше бы он не думал о том, что его друг поступил неправильно. Арсений осмотрел всех и продолжил говорить про решение, смирившись со своей участью. Было приятно видеть, что не все одобрили шутку. Кто-то вообще ее не понял, как Илья или Оксана. Они точно узнают, это вопрос времени. К счастью, учитель закрыл глаза на выкрик, не собираясь разбираться в этом, продолжая урок.***
Следующий урок тоже не прошел спокойно. Павел Алексеевич, как и подобает учителю русского языка и литературы, разбирал и помогал разбираться в написании сочинения. Уроки с этим мужчиной всегда были интересные, здесь никто не позволял себе лишнего шума, хоть умеренный юмор и приветствовался. Одетый в стильный костюм, как и всегда, но на этот раз в зеленом цвете, мужчина стоял у доски. Ему нравилась его работа, нравились дети, с которыми он работал. Не все, конечно, но большинство. И детям, к слову, он тоже нравился. — Ну так что? Если брать литературу, то откуда мы можем взять пример? Напоминаю, проблему мы обозначили как «существует ли дружба?». Оксана, есть идеи? — Да… Из произведения Достоевского «Преступление и наказание», например. Раскольников и Разумихин были очень хорошими друзьями, несмотря ни на что. Разумихин помогал Родиону и не отворачивался от него до самого конца… — Так, неплохо, но давайте накидаем побольше вариантов? Арсений, что можешь привести в пример? Арсений мог привести много примеров. Как читающий человек с живым умом, он мог привести пример из литературы на любую тему. Тем более, на такую банальную тему. Но не успев открыть и рта, он в очередной раз услышал голос Щербакова. Арсений только закатил глаза, тяжело вздохнув. Это начинало уже больше надоедать, чем задевать. — Да уж, Арсений у нас разбирается в дружбе. Особенно, в крепкой мужской дружбе. Да, Арсений? — смешки поползли по классу, но классный руководитель пресек весь юморок. — Тишина! Арсений, продолжай. Попов привел пример, но понял, что теперь это не закончится. Хотелось надеяться, что запас юмора иссякнет быстро. Однако Павел Алексеевич понял, что очевидно происходит что-то не то. Он не хотел бы в это все лезть и спрашивать, что происходит, но на заметку все-таки взял. Продолжив урок, он внимательно наблюдал за Арсением, Щербаковым и Сабуровым.***
Урок биологии не был бы слишком интересным, если бы учитель не любил отклоняться от темы и говорить про жизненные ситуации, рассказывать про что-важное и применимое к жизни. Затрагивая такие темы, Александр Сергеевич не замечал, как ученики специально затягивали его в диалог и тянули время изо всех сил. Иногда это действительно интересно, а иногда сделано для того, чтобы просто потянуть время. — Ну, в общем, вы меня поняли. Помимо риска заразиться венерическими заболеваниями, при незащищенных половых актах вы рискуете незапланированной беременностью. Девушки переживают об этом больше, чем парни, но! Вам тоже об этом стоит думать, потому что если такое произойдет то, вы не имеете права бросать эту девушку и ребенка без финансовой и эмоциональной помощи. Иначе вы просто не имеете права называть себя мужчиной. — Ты глянь, как тебе повезло, Попов! Нет секса с женщиной — нет проблем! Мужчина от мужчины же не залетит! — Леша не сдавался, и эта шутка была слишком очевидной, чтобы можно было не понять. Арсений сидел и тяжело дышал, смотря перед собой на стол. Краснота от этого позора пошла по коже от шеи к лицу. Жар. Даже голова немного закружилась, и оставаться невозмутимым было невозможно. Все смотрели на него, и это убивало еще больше. Это было практически настолько же ужасно, как и в ту проклятую пятницу. Александр Сергеевич стоял с открытым ртом и даже не знал, что сказать в этот момент. Он моргал и то открывал, то закрывал рот, пока Арсений задыхался. — Хотя я слышал, что геи заражаются венерическими заболеваниями чаще. Аккуратнее, Арс, будь, окей? — добил Нурлан спокойным и размеренным голосом. Антон смотрел на бывшего друга, не отрываясь, и видел, что тот сейчас находится на грани. Однако вмешаться он не решался, так как понимал, что уже и так подвергал свой статус среди друзей опасности. Он метался между двумя огнями. В его зеленых глазах буквально полыхали огни, руки вспотели, а от лица наоборот кровь отлила. Арсений не выдержал. Схватив вещи, он чуть не упал у двери, за что получил еще бурю смешков от одноклассников. Сердце колотилось, а как только парень вышел из класса, по его щекам потекли слезы. Он не хотел здесь больше находиться, не хотел никого видеть, не хотел быть. Ему было больше некуда бежать. Негде прятаться от унижения и осуждения. Задыхаясь от стыда и ненависти к Сабурову с Щербаковым, он пошел к выходу из школы, но не рассчитал, что не только он может ходить во время уроков по школе. — Попов, куда собрался? Стой, говорю! — крикнул Павел Алексеевич, ускоряя шаг, чтобы перехватить парня. Арс остановился, пытаясь вытереть слезы. Это было безуспешно, потому что слезы текли с каждой секундой все быстрее, — Арс, что случилось? — Ничего, — резко ответил парень, как будто это Добровольский виноват в происходящем. — Тогда куда лыжи навострил? — Павел Алексеевич, просто отпустите меня домой. Пожалуйста! — Пусть родители напишут, тогда отпущу. Какой урок? — Биология, — Арс сдался и не знал, что делать. — Вот и иди на биологию. Либо рассказывай, что произошло, — Арсений метался в мыслях. Сказать правду он не мог, просто язык не поворачивался. И вернуться в класс он сейчас не мог. Не успев схватить за хвост собственное самообладание, Арсений психанул. Впервые в жизни он начал огрызаться с учителями. — Да идите вы! — буркнул он, поправил лямку рюкзака и пошел прочь, в туалет, надеясь, что туда никто не придет. По щекам текли слезы, а всхлипы давили на горло, не давая свободно дышать. Кинув рюкзак на пол, Арсений запрыгнул с ногами на подоконник, пряча в коленях лицо. Он чувствовал себя потерянным ребенком, который потерялся, заблудился, как маленький мышонок в темноте. Ему страшно. Ему больно. Ему тошно от самого себя. Неужели быть геем — это настолько позорно? Неужели все будут ненавидеть его только за это? Неужели теперь у него никогда не будет нормального будущего только из-за этого факта? Всхлипы раздавались по всей уборной, и Арсений даже не пытался заглушить их. Он молчал, сколько мог, но всему есть предел. Ему не дадут жить нормально в этом году. Нигде. У него нет выхода, как и нет желания ждать и терпеть, пока школа закончится, и он уедет в Питер. В город мечты, в котором ему, скорее всего, снова не будет места, как и здесь. — Ты как? — послышался знакомый голос, который напугал и заставил Арсения отпрянуть в сторону и чуть не свалиться с подоконника. Уставившись на одноклассника, Попов продолжал всхлипывать, не в силах выдавить из себя хоть одно слово, — На, попей. Антон протянул бутылку воды, которую прихватил с собой, сделав вид, что закашлялся. Арсений смотрел на него с недоверием, будто ожидая, что его сейчас отравят в этом несчастном школьном туалете. Шастун сел на подоконник рядом с ним и уставился в пол, не желая смотреть на парня, который выглядел таким сломленным, что хотелось просто обнять. — Мы хоть и не друзья, но это не значит, что я хочу причинить тебе вред. Они перешли границу с самого начала, согласен. — Я… — попытался вставить свои оправдания Попов, но горло снова свело судорогой, и ничего не вышло. Антон поморщился и снова протянул бутылку. — Попей, говорю, — сделав несколько больших глотков, Арс смог чуть легче дышать, хотя он все еще дрожал. — Спасибо. — Они скоро отстанут от тебя, сто процентов. — А ты? — А я и не приставал. Я удивился и был в шоке, но это не мое дело, поэтому мне плевать, с кем ты там сосешься или… В общем, ты понял. Ты хороший парень. Нурлан поступил тупо и жестоко, даже не представляю, как твои родители отнеслись… — Не надо об этом, — перебив парня, буркнул брюнет, после чего закрыл глаза, откинув голову на окно. — Легче стало? — Да. Если ты пришел из-за меня, то можешь идти. Я в порядке. — Как скажешь. Умыться не забудь, — подбадривающе проговорил Антон, спрыгивая на пол. Он еще раз внимательно осмотрел парня перед собой, пытаясь понять, не наделает ли он глупостей. Мало ли насколько сильно он раздавлен, — В окно только не прыгай, а то по камерам увидят, что я последний здесь был и скажут, что это я тебя довел. — Не волнуйся, напишу записку: «В моей смерти не виноват Антон Шастун». Пойдет? — Да, спасибо. Не забудь подпись поставить. — Договорились, — Арсений вымученно улыбнулся, но Антон был серьезным. Такие шутки в таких обстоятельствах не выглядят успокаивающе. — Нормально все будет, не отчаивайся. — Я знаю, — соврал брюнет, но это позволило второму парню спокойно вздохнуть и пойти обратно на урок, оставив бутылку тому, кому нужнее. Он даже не хотел разговаривать со своими друзьями после всего случившегося, но знал, что выбора нет. Антон искренне сочувствовал, но у него была своя жизнь. Своя спокойная жизнь.***
Умывшись и приведя себя в порядок, Арсений предпринял еще одну попытку улизнуть из школы, но Павел Алексеевич, который как назло дежурил сегодня там, не дал ему этого сделать, пригрозив, что позвонит его родителям, если он еще раз так сделает и не объяснит причину. Расстроенный и немного запуганный, парень поплелся в спортивный зал, предвкушая, что сейчас будет… В мыслях он все еще крутил разговор с Антоном. Этот парень был очевидно странным… Возможно, этой странностью была его доброта и эмпатия. Однако Попов не понимал, как тогда он мог быть близкими друзьями с этими моральными уродами. Неужели он был готов мириться с тем, какие они жестокие придурки? И зачем? Вопросы есть — ответов нет. Зайдя в раздевалку, Арсений старался создать на лице уверенность, при этом не смотря ни на кого. Но Антона он все равно смог заметить краем глаза. Нурлан и Леша сразу оживились, когда увидели ненавистного одноклассника. Нурлан был рад, что Антон тоже здесь. У него к нему было много не озвученных вопросов. Он не понимал, почему он не участвует в обсуждении Попова и даже, кажется, сочувствует ему. Это вызывало в нем недовольство. Ему было противно от Попова. Было противно от мысли, что он учится с геем. Было противно от мысли, что его друг может сочувствовать таким, как Попов. — Может его стоит изолировать из мужской раздевалки? — закинул удочку Сабуров, и Леша тут же заглотил крючок, поддерживая его. — Согласен. — Попов, встал уже на кого-то? — вставил свои пять копеек Шамиль. Даже удивительно, что он не в этой компании. Он бы туда прекрасно вписался. Арс поднял взгляд, понимая, что стоит как-то ответить. Хоть что-то. Молчание уже давно перестало быть выходом. Антон напрягся, глядя на него, молясь, чтобы он не спровоцировал драку или еще большую волну ненависти в свой адрес. — На таких, как вы, не встает, — огрызнулся он, но это было очевидно зря. Шастун знал, что как только жертва их компании клюет на их уловки и провокации, то обратного пути нет. Тем более тогда, когда они поняли, что человека можно довести. — Да? А если так? — Леша снял футболку и подошел близко, отчего Арсений попытался испуганно отступить, но сзади была стена, — Спорим, что встанет? Антон уже хотел переключить внимание на себя и как-то остановить творившееся безумие, но не успел. Прямо на его глазах тихий и всегда спокойный Арсений плюнул Щербакову в лицо. Такого от него он точно не ожидал. Поняв, что сейчас будет «нечто», он быстро подошел к ним, как раз в тот момент, когда Леша схватил Попова за грудки, впечатывая в стену. В голубых глазах читался страх и смелость одновременно, за что Антону и самому захотелось ему врезать. Нужно же ему на рожон лезть! — Эй, все, разошлись! — высокий парень буквально силой оттащил друга, вставая перед ним, и не давая ему даже смотреть на Арса. — Какого хера ты лезешь, Шаст? Съеби в закат, — он попытался вырваться из хватки друга, но Антон не давал, понимая, что иначе без драки не обойдется, а победителем будет не тот человек, который сейчас так ощутимо пялился в его спину. — Антон, не лезь в это, — проговорил Нурлан, сидя на лавочке и наблюдая за цепной реакцией, что началась с его слов, — А то Арсений может принять тебя за принца на белом коне и влюбиться. Да, Попов? Прозвенел звонок, под который Арсений ретировался из раздевалки, а Леша вырвался из хватки Антона. И в этот момент Шастун понял, что ступил на тропу, которая не приведет его ни к чему хорошему. Чертыхнувшись в своих мыслях, Антон поднял голову, надеясь, что его поведение проигнорируют. В глазах друзей он видел немой, но при этом очень громкий вопрос. Никто ничего так и не сказал перед тем, как выйти из раздевалки. Каждый кинул осуждающий взгляд, от которого становилось тошно. Но хуже было от осознания того, что Нурлан — хитрый и умный парень, рассчитывающий все наперед. Он умудрился молчать про ориентацию Попова два года, поджидая момент. Конечно, остается вариант, что ему все равно на эту ситуацию, но это ведь Сабуров…***
Покинув раздевалку, Арсений чувствовал, как сердце колотится в груди и пульсирует даже в висках. Его только что могли ударить, и он не пытался даже сопротивляться. Да, ему стало страшно, но ему не привыкать. Страх перед дракой проходит, когда тебя периодически бьют родители. Но когда между ними влез Антон, он был рад и расстроен одновременно. Ему не нужна защита, он ведь не маленький. Однако благодарность все-таки превышала задетое самолюбие. На уроке он старался не выделяться, просто заниматься и не пересекаться с друзьями Шастуна. Когда урок закончился, Попов буквально вылетел из зала, даже не став переодеваться, просто ушел из школы. Наконец-то. Арсений вдыхает свежий осенний воздух и понимает, что в школе ему было нечем дышать. Он делал новые глотки воздуха, хоть и осознавал, что со стороны не выглядит нормальным.***
Урок физкультуры прошел быстро и без приключений. Антон не хотел видеть или говорить с Поповым. Нет, он не жалеет, что вмешался, он жалел бы больше, если бы молча смотрел и дальше на прессинг со стороны Щербакова. Но Леша — его друг, несмотря на то, что он делает. А вот Арсений ему никто, просто парень, которому не повезло, если можно так сказать. Этот парень вдруг стал приносить в его жизнь слишком много проблем как в жизни, так и в мыслях. Переодевшись, Шастун надеялся, что сейчас придет домой и наконец-то останется один, сможет разобраться в себе и в своем отношении к друзьям. В мечтах он уже сидел на своей маленькой и уютной кухне и ел свой любимый куриный суп, который часто ему готовит мама. Его размышления прервала вибрация телефона в заднем кармане. Арсений 15:25 Спасибо, что помог сегодня. Дважды. Антон смотрит на сообщение и чувствует злость. Он злится, что из-за этого темноволосого паренька ему придется идти против друзей, а тот после этого его благодарит. Он злится, потому что не хочет, чтобы ему вообще приходилось вступаться за Попова и думать о нем. Он не хочет его ни слышать, ни видеть. Не ответив, он идет дальше. День сегодня еще такой странный. Все небо заволокли тучи, но дождь никак не начинался. Солнца он уже давно не видел, и пора бы привыкнуть к этой осенней хмурости, но сегодня она давила как-то по-особенному. — Эй, Шаст! — пожалев, что не вставил наушники в уши, Антон остановился и развернулся. За ним шла копания его друзей, такие веселые и довольные. Он натягивает легкую улыбку, но чувствует, что он не сможет в скором времени попасть на свою уютную кухню. — Ты так быстро ушел, как будто на свиданку опаздываешь! — Леша казался возмущенным, но еще более одушевленным, — Не хочешь пойти пивка выпить и в плойку поиграть? Давно не сидели все вместе, и родаков нет дома. — У меня есть варианты? — с насмешкой спросил Антон, заранее зная, что отказаться ему не дадут. — Нет, конечно, — Нурлан улыбнулся и закинул руку ему на плечо, — Решено, идем!***
Как и всегда, парни вели себя шумно, играли, прикалывались и веселились. Антон не отставал, но чувствовал, что здесь ему нет места. Во всяком случае, сегодня. Настроение не то, и вообще… Илья, который не понимал, что происходит и почему все так взъелись резко на Попова, никак не мог угомониться. Нурлан и Леша с радостью поделились с ним сенсацией и даже показали ту злосчастную фотографию. Сказать, что он был в шоке — ничего не сказать. Он поглядывал на Шастуна, помня, как тот вступился за этого несчастного, но Антон смеялся над этой ситуацией вместе со всеми, не подавая вида. Когда напитки были выпиты, и они все уже были на веселе, Антон хотел уйти. В конце концов, его то мама начнет искать, звонить и волноваться. — Нет, я до сих пор в шоке от Попова… — проговорил Илья, откидывая голову на спинку дивана, пытаясь осознать новость. — Да, он у нас теперь звезда! Фу, блять! Интересно, он на кого-то из нас дрочил? — мысли Щербакова, как и всегда, были об одном. Антон только закатил глаза, что не осталось незамеченным для хитрого и зоркого взгляда Нурлана. Казах улыбнулся своим мыслям и принялся за игру. — Кстати, Тоха, ты же все еще копишь на учебу? — Да, а что? — Есть у меня одно предложение… — Нет, работать на твоего отца я не буду! — засмеялся Шастун, зная, каким строгим с сотрудниками бывает Сабуров старший. — Да нет, все намного легче. — Ну и? — Легкий спор, с которого ты можешь получить легкие деньги. — И в чем же суть спора? — Всего лишь заставить Попова до конца учебного года влюбиться в тебя. Если сможешь, то получишь легкие двести тысяч. — А если нет? — Ты уже сразу решил сдаться? Считаешь себя недостаточно хорошим для этого пидора? Да он уже наверняка слюни на тебя пускает! — Щербаков поддержал идею лучшего друга, хотя даже не знал, для чего он решил устроить эту сделку. Но это был его принцип — поддерживать Нурлана во всем, даже если нужно идти против остальных друзей. — Слушайте, ну это бред какой-то, — встрял Илья, не понимая, зачем Сабурову это нужно. — Откуда ты деньги возьмешь? — Антон, ты забыл, что моя любимая бабушка оставила мне наследство? Поверь, ради такого шоу мне будет не жалко двухсот тысяч. Все смотрели на Антона в ожидании, пока тот хмельным мозгом пытался все взвесить и принять решение. Двести тысяч на дороге не валяются, и это его шанс. Он видит, как мама убивается на работе, чтобы накопить на его обучение, и он действительно хотел бы помочь. И это и есть его шанс. Но играть так с чувствами другого человека… Его это пугало. — Нет, пожалуй, я не хочу играть в гея, — четко сказал Антон, за что получил одобрительный взгляд Макарова. — Очень жаль, Шаст, очень жаль. Почти сразу после этого разговора парни разошлись по домам. Нурлан и Илья пошли вместе, так как им было по пути, а вот Антон остался в одиночестве. Уже было достаточно поздно, и практически никого не было на улице. Дождь так и не пошел, но это уже не давило так сильно, ведь Антон был рад, что не согласился на эту бесполезную игру. Дом не встретил его таким уютом и теплом, как он надеялся. На кухне сидела Майя, держа в руках кружку и уставившись в стол. Антону стало стыдно за то, что он пришел так поздно, да еще и не трезвый. Мама даже не взглянула на него, что натолкнуло парня на мысли, что что-то произошло. Закинув рюкзак в комнату, Шаст посмотрел на себя в зеркало, пытаясь понять, насколько плохо он сейчас выглядит. Поправив челку, парень все-таки идет на кухню. — Извини, что не предупредил, что поздно вернусь… — начал Антон, но в ответ Майя начала мотать головой и слегка улыбнулась. — Ничего страшного, Тош, присядь, пожалуйста, — женщина указала на стул напротив нее, и Антон несмело сел на него, подозрительно глядя на маму. Такой ее вид ужасно волновал его, и заставлял чувствовать себя еще более виноватым. — Что случилось, мам? — он взял мамину крохотную ладошку в свою и с улыбкой ждал ответа, готовясь ко всему, кроме этого. — Тош, понимаешь… Бабушка заболела. Сильно заболела. И ее лечение будет стоить дорого. Я давно начала копить тебе на учебу, но эти деньги… Их придется потратить на лечение, понимаешь? Антон замер. Кажется, он даже дышать перестал. Его родная бабушка, с которой он провел все свое детство? Его бабушка, которая готовит неповторимые пирожки с вишней? Та самая бабушка, которая научила его считать, читать и писать еще до школы? В голове не укладывалось, что сейчас она может быть на грани смерти. Он хлопал ресницами и смотрел на маму, представляя, как тяжело ей было узнать об этом. — Что с ней? — Рак, — коротко отвечает женщина, а по ее щекам текут слезы, от которых у Антона сердце сжимается. Он встает и осторожно обнимает маму, отчего она еще сильнее начинает плакать и всхлипывать в толстовку сына. — Все будет хорошо, мам… Она поправится. Она же у нас сильная, супер-вумен… — его глаза еще сухие, но он знает, что когда уйдет в свою комнату, то будет плакать.