Бездна

Гарри — Привет, Джин. Что делаешь? — О, Гарри, привет. Да это все Снейп — заставил писать эссе на два свитка по болотным чудищам. Вот, собираю материал, — Джинни снова поворачивается к книжному стеллажу. — Мне кажется, или ты удивилась, увидев меня? — Ну… просто ты нечастый посетитель библиотеки, прямо как Рон, — мило улыбается. — Так что ты тут делаешь? — Дин сказал, что ты здесь, и я… эм-м… пришел, да, я… эм-м… искал тебя. — Меня? В последнее время мы с Джинни не очень ладили. Нет, мы не ругались, конечно, просто мало общались. В основном я избегал ее, и, думаю, она об этом в какой-то момент догадалась, может, даже затаила злобу. Причину столь странного поведения легко объяснить: ее постоянные намеки на публичные и долгие отношения начали надоедать. Я, конечно, рад, что она проявляет интерес и все такое, но в этом году на уме один Малфой с коварными планами. — А почему бы и нет, мы как-то отдалились друг от друга. Мерит внимательным взглядом, с головы до ног и обратно, улыбка снова расцветает на лице. Когда Джинни улыбается, мир вокруг становится добрее. — Скучал? Я думала, ты этому рад, ведь не я же бегала от тебя, — идёт к столу с огроменной книжкой «Тайны жизни чудовищ» — Садись. Сажусь за стол, заваленный кучей свитков, книг, брошюр и разного рода вырезками. — Я не бегал от тебя, просто какое-то время нужно было разобраться в себе. — Целый год? — Джинни поджимает губы, и резко раскрывает книгу, утыкаясь в нее взглядом. Лишь бы не смотреть на меня. — Извини, я запутался, мне необходимо было подумать, но, видимо, уже слишком поздно. Еще раз, извини. Это была пустая затея, и как я мог быть таким недальновидным? Конечно, она злится, и я не заслуживаю такой девушки, как Джинни. Поднимаюсь с жесткого стула, когда же в библиотеке сделают более удобную мебель? Здесь же невозможно нормально заниматься. — Подожди, Гарри, садись. Плюхаюсь обратно. — Лучше поздно, чем никогда, — откладывает книгу в сторону. — А, пустая трата времени, давай лучше пообщаемся с тобой. — Давай, — покорно соглашаюсь. — Ну, для начала наших «дружеских» отношений, мог бы наконец поздравить ловца с победой в прошлую субботу. Гриффиндор взял кубок по квиддичу, думаю, это заслуживает похвалы, — ставит локти на стол. — О, да Джинни, поздравляю! Ты замечательно играла. — Тебя даже на матче не было — шепчет, и делаю вид, что не расслышал: — Что? — Ничего-ничего, — быстро взмахивает руками, — говорю: может, пойдем, прогуляемся? Нечего в библиотеке сидеть, когда на улице погода хорошая. — Я только «за». — Тогда подожди, книги уберу. * * * Прохладный ветерок, солнце село за горизонт, в воздухе пахнет весной. Действительно, хорошая погода. — Ну, как у тебя дела вообще? — ох, тяжело даются разговоры с девчонками. — Сейчас великолепно. А у тебя? — Тоже хорошо, — пожимаю плечами. — Серьезно? Ах, да у тебя же сегодня зелья были, — машет рукой куда-то в сторону. — Откуда ты знаешь? — По понедельникам у тебя первой парой зельеварение со Слизнортом. Я выучила твое расписание, Гарри. Знаю ее с одиннадцати лет, но она до сих пор может несказанно удивить. — Правда? Ух, это впечатляюще. — Да ничего особенного. Идем и молчим. У нас столько недосказанного и невысказанного, что это трансформировалось в невозможность раскрыться, глухая стена непонимания выстроилась из секретов или мне кажется? — Гарри, а что случилось в ту субботу в туалете? До меня дошли только слухи, а хотелось бы услышать правду. — Это… — сложно подобрать слова, — мы подрались с Малфоем и… — …И он попал в больничное крыло, — договаривает с энтузиазмом. — Хорошо ты его уделал, Гарри. Плохие парни должны получать по заслугам. — Э-э-эм… — Теперь понятно, с чего это Малфой такой злой ходит, — фыркает, — как появился сегодня утром на завтраке, так и рот до сих пор не затыкается. — Угу. — Он про тебя такие гадости говорит, называет по-всякому, но все же знают, что ты не такой… Сердце пропускает удар. Никто ему не верит, кроме своих, но, если задуматься, кто может поверить Малфою? Тем более в такое, ведь моя репутация незапятнанна, в отличие от Драко, поэтому не удивительно, что ситуация складывается именно так. — … сразу сказала, что это чушь собачья, верно? — Ага. Больше всего боюсь, что Драко совсем озвереет. Когда у него что-то не идет по плану — он становится самим дьяволом, я это из года в год наблюдаю. — … и тогда Лаванда начала тараторить… Неужели я действительно виноват, что Драко меня ненавидит? Никогда намеренно не делал ему плохо, все само собой выходит, просто поступки возвращаются бумерангом. — … маленькая дрянь, да? — Да. Почему продолжаю о нем думать? Я же с Джинни, а в голове Малфой. Надо покончить с этим, сказать уже себе: у меня никогда ничего не будет с Драко, никогда, и, если на чашу весов встанет поцелуй со мной и смерть, Драко в ту же секунду сиганет с края оврага. Ничего с ним не светит, а с Джинни могу быть счастлив, Джинни может вылечить меня, и у нас может быть счастливый брак, дети. А что смог бы мне дать Малфой? — … отвали, говорю, ублюдок! Так и надо было поступить… Гарри? — А? — Ты в облаках витаешь. — Джинни берет за руку и тянет к дереву. — Джинни? Зачем нам туда? — позволяю вести. — Сейчас увидишь, Гарри, мне тоже разговаривать надоело. Когда, наконец, достигаем дерева, она прикладывает меня спиной к нему. Джинни начинает целовать, не сопротивляюсь, и вскоре мы падаем на землю, где поцелуи не прекращаются, а становятся только жарче. «Джинни, Джинни, Джинни» — раздается в голове, и не разрываю поцелуи, уже плавно перетекающие из страстных в нежные, не прекращаю, пока… «Драко» — звучит в голове, и моментально начинаю задыхаться. Резко, сильно отпихиваю Джинни. — В чем дело? — губы красные, влажные, глаза горят, волосы растрепаны. — Я так не могу, — пытаюсь отползти назад подальше, но больно ударяюсь мягким местом о что-то очень твердое. Наверное, это вылезший корень дерева или камень, думаю, все же корень дерева. Джинни продвигается ближе, в какую-то секунду становится похожей на льва перед прыжком. — Как так, Гарри? — руки, бесстыжие руки начинают шарить по моему телу, пытаются пробраться под рубашку. — Джинни, я… — люблю Драко, я все равно, мать вашу, люблю Драко, и не могу себя обманывать. — Ты мне нравишься Джин, но я люблю другого человека. — Что? — не сразу может сориентироваться, и когда же смысл сказанного доходит, начинает медленно убирать руки. — Кого? Кто она? Я убью эту... эту… Это Ромильда! Я так и знала! — Нет! Нет! Это не она. Это просто другой человек. — Кто? — Это не важно, — мотаю головой, и с грустью, скорее себе говорю: — Я все равно никогда не буду вместе с этим человеком. Выражение лица меняется с «Всех уничтожу» на «Жить можно», и Джинни даже находит силы на натянутую улыбку. — Так ты не будешь с ней встречаться? Никогда? — Даже целоваться и обниматься не буду никогда, даже рядом стоять не получится, — комок застревает в горле, слышу, как листву колышет ветерок, и как Джинни переводит дух. — Тогда я не вижу причин прерывать наше занятие, — снова тянется. — Но… я же сказал, что люблю другого человека. — Но вы никогда не будете даже рядом вместе стоять, все помню, поэтому не считаю уважительной причиной, — Джинни возобновляет прерванные ласки. — Погоди, тебе наплевать, что я тебя не люблю, что в моем сердце другой человек? — Гарри, ну что ты как маленький, тебе шестнадцать лет! Сегодня любишь, завтра нет, — смотрит в глаза. — Если мы будем встречаться, ты забудешь обо всех, в твоем сердце буду только я, навечно, понимаешь? Ты дашь шанс завоевать место здесь? — не разрывая зрительного контакта, кладет руку туда, где под мантией бьется сердце. Сил хватает только на кивок. Дам шанс, может, ей действительно удастся. * * * Не знаю, сколько в итоге целовались под деревом, но факт — губы болят нещадно. А по дороге в замок еще и обветрились, в некоторых местах потрескались, теперь при улыбке начинает течь кровь. Замечательно, блин! — Гарри, ты в душ? — Ага, пойду, ополоснусь, а что? Беру чистую одежду из раскрытого чемодана, мда, ну и бардак, надо хоть немного разобрать набросанную кучу вещей. — Да, я просто… Горестно вздыхаю. — Рон, давай не тяни, а то я скоро уйду. Так устал за этот безумный день, что хочется только помыться и завалится спать. — У тебя с Джинни серьезно? Я был готов к вопросам подобного рода. — Я хочу быть с ней, Рон, и она хочет быть со мной, у нас все серьезно. На лице друга появляется широкая улыбка. — Я знал, Гарри. Хорек, это так, недоразумение, нелепица. Рад слышать, что Джинни для тебя это серьезно. Рон ложится на кровать и потягивается. — Джинни хочет вылечить меня. Я сказал ей, что люблю другого человека, а она ответила, что сделает все, чтобы полюбил ее, и я даю ей шанс. Верно поступаю? — Конечно, Джинни поможет тебе, и через неделю ты уже и думать о белобрысой хвори перестанешь! С легким сердцем, как после исповеди, направляюсь в душ.