Твоя настоящая семья

Маленький «Фольксваген Битл», с трудом маневрируя, объехал по встречной полосе занявший собой половину проезжей части Лиллиан-стрит старый, ободранный «Форд Мустанг», с помятой дверью и ржавыми колпаками на колёсах, обутых в разнокалиберную резину. «Жук» припарковался сразу за «Мустангом», и выскочившая из него миниатюрная девушка громко сказала: - Дурак! – Адресовано это было, очевидно, владельцу «Мустанга». Девушка с приличной для такого маленького тела силой пнула погнутый в нескольких местах бампер «Форда», который издал звук сродни консервной банке. Само собой, молоденькая бета не могла знать, что оный владелец, мистер Свон, мертвецки пьян третьи сутки, и не услышал бы её, даже скажи она ему это прямо в ухо. Правда, стоит заметить, что и знай она об этом, её бы это совершенно не обескуражило. - Мудила, - добавила водитель «Жука», заперла дверь своей малолитражки и энергичным быстрым шагом направилась к крыльцу небольшого домика, обшитого белым сайдингом. Взбежав по выскобленным ступенькам, она постучала в дверь – открыл ей молодой парень-омега. По физическим кондициям этого высокого, крепкого парня посторонний мог бы принять за бету, а то и за альфу, но то был именно омега – о чём вполне наглядно свидетельствовал его круглый выпирающий живот. - Тина? – удивлённо спросил он, увидев девушку. – Вы там уже по мне соскучились?.. Я всего-то два дня, как в декрет ушёл. - Ну как ты? – с нежностью спросила девушка, и умильно обхватила обеими ладонями тугую округлость под мягкой домашней рубашкой омеги. – Ой, ну какое же пузико прелестное! Дон, ты изумительно выглядишь! Омега смущённо улыбнулся, машинально погладив живот, и пропустил гостью в дом. Закрывая дверь, он окинул взглядом свою улицу, усталую зелень деревьев, несмотря на тепло, предчувствующих невидимо наступающую осень. Он мельком подумал – а ведь скоро полгода, как его альфа бросил его. Мэтт просто в один прекрасный день ушёл из его дома, не объяснившись, не поговорив с ним, не оставив даже записки. Собрал вещи, пока его не было дома – и ушёл. Донни, в полном недоумении, позвонил ему раз десять – но тот не взял трубку. А потом безжизненный голос оператора сообщил, что номер отключён… Не брал альфа телефон и на следующий день, и тогда омега решил найти беглеца, поговорить лично. Однако не так-то это оказалось легко. В особняк Деверо его не пустили – трижды он приходил, и трижды длинный, тощий дворецкий отвечал жестяным голосом: мастера Мэтью нет дома и сегодня не будет. В офис не пускала охрана, и тогда Донни окончательно осознал – Мэтт почему-то не хочет его видеть. Но почему? Что такого произошло? Ведь ещё тем же утром у них всё было в полном порядке, как всегда. Что могло случиться в эти несчастные несколько часов?.. Омега ничего не мог понять, как ни старался. Ему удалось увидеться с альфой только через несколько дней, и то почти случайно. Он бесцельно, сам не зная зачем, болтался возле здания, где располагался офис одной из компаний Рика Деверо, и ему наконец повезло: из зеркальной двери вышел Мэтт, мрачный и насупленный, и, чуть не сбив по дороге с ног какого-то мужчину, своим стремительным шагом пошёл к такси. Донни бросился к возлюбленному. - Мэтти! Мэтти! Привет… Альфа взглянул на него – так, что у несчастного омеги душа ушла в пятки. Никогда в жизни никто не бросал на него таких ледяных презрительных взглядов – и уж конечно, не ждал он такого от парня, столько раз шептавшего ему «люблю тебя…», и столько же раз слышавшего то же в ответ. Донни растерянно замер, а Мэтт, ещё раз с той же холодной ненавистью взглянув на него, открыл дверцу такси. Сообразив, что альфа сейчас уедет, Донни превозмог себя и в один прыжок оказался рядом с ним, хватая его за руку: - Мэтти, что происходит?.. Что с тобой?.. Я только понимаю, что произошло какое-то недоразумение… - Не-до-разумение? – буквально выплёвывая каждый слог, произнёс альфа. – Это так теперь называется? Ну а я по старинке буду называть это блядством. А ты оставь меня в покое. Я не имею дела со шлюхами. Донни ошалело смотрел на любимого – первое, что он подумал, это что Мэтт лишился рассудка. Шлюха? Кто – он, Донни?.. Почему?! Да что же это такое творится-то?.. - Ты что несёшь, Мэтти?.. – дрогнувшим голосом спросил он. – Какое блядство, у кого, ты о чём?.. Такое впечатление, что тебе мозги промыли… Альфа криво ухмыльнулся: - Ну, можно и так сказать. Глаза открыли уж во всяком случае. А тебе я больше повторять не стану – отвали от меня и не смей мне больше голову морочить. Найдешь себе другого дурака. – На миг омеге показалось, что в глазах альфы мелькнула боль, как от удара ножом, но в ту же секунду камнями перекатились желваки на его скулах: - Лживая дрянь… Мэтт сжал зубы, и, грубо выдернув свою руку из руки омеги, сел на заднее сиденье машины. Хлопнула дверь, едва не прищемив пальцы онемевшему Донни – и такси уехало. Омега не помнил, сколько он потом стоял на тротуаре – его толкали прохожие, был час пик в самом оживлённом деловом квартале Нэшвилла, а он даже не слышал шума города, не слышал бренчания банджо и пиликанья скрипки на площади перед фонтаном, где выступала самодеятельная кантри-группа, не слышал шуршания колёс авто и голосов людей. Донни казалось, что само время остановилось. Как в тот вечер он добрался домой – он тоже не помнил. На следующий день с утра стресс дал о себе знать в полную силу. Донни плохо спал, и утром ничего не смог съесть – при одной мысли о еде его начинало тошнить. На работу он опоздал, и перед завтраком его напарница Джастина Грин нашла его в учительском туалете – как раз в тот момент, когда его в третий раз за утро выворачивало наизнанку. - Дон, - озабоченно сказала Тина, поглаживая его по спине. – Иди сейчас же домой. Ты болен. Не дай Бог зараза какая… Иди, зайди к Сельме, пусть она посмотрит, что с тобой. Омега кивнул и побрёл в кабинет к медсестре. Объясняться с мисс Сельмой Лопес, особой довольно строгой, ему даже не пришлось – в её кабинете его снова стошнило, хотя желудок был совершенно пуст, и медсестра без звука выписала ему больничный лист. – Давно это с тобой? – спросила она, заполняя графы стандартного бланка. - Что у тебя болит? Голова, живот? Температура была? Донни покачал головой. Ничего у него не болело. Не говорить же Сельме, что ему вообще жить не хочется. Что по непонятной причине его любимый не хочет его видеть, вместо разговоров просто оскорбляет, разве что ещё по морде не дал – притом совершенно непонятно, за что. Его альфе будто осколок злого зеркала попал в глаз, как Каю из сказки про Снежную королеву. И как теперь быть, что делать – один Бог знает. А сейчас вот к душевной боли омеги добавилось ещё и физическое недомогание. Видимо, для полного уж счастья. - Марш к врачу, - скомандовала Сельма. – Сейчас же. Держи направление. К врачу Донни не пошёл. Остаток дня он провалялся дома на диване, глядя в потолок и ни о чём не думая. Апатия была полнейшая, омеге вообще ничего не хотелось делать. Ему хотелось заснуть – а проснувшись, обнаружить, что ему просто-напросто приснился кошмар. Что Мэтт рядом, они по-прежнему влюблённая парочка, что сейчас альфа его поцелует, обнимет, прижмёт горячо к себе - и всё будет хорошо. Наутро ситуация повторилась, Донни полегчало только часам к двум дня. Вообще вся следующая неделя показалась ему одним сплошным днём сурка, с утра – тошнота и слабость, днём – апатия и сонливость, ночью – рваные тревожные видения и тяжкая, похожая на наркоз дрёма. Донни никому не звонил и ни с кем не хотел разговаривать, не беря трубку домашнего телефона и отключив мобильный. Он уже перестал ждать, что позвонит Мэтт – янки не был склонен питать пустые иллюзии. Всё уже и так ясно - альфа его бросил, какая теперь уже разница, почему. В пятницу обеспокоенная его молчанием Тина заявилась проведать друга. - Ты был у врача? – первым долгом спросила она, вглядываясь в осунувшееся, побледневшее лицо омеги, с запавшими от слабости и недосыпания глазами. Тот покачал головой. – Дон, да ты с ума сошёл. На тебя же смотреть страшно. Тебя по-прежнему тошнит? Омега кивнул: - Но уже поменьше. А может, я привык просто. К обеду это обычно проходит. Разговаривал он явно через силу, но Джастина Грин была не из тех, кого это смущает. Она вдруг прищурилась и внимательно посмотрела на своего друга: - Слушай, а где твой альфа? Ты же жил с каким-то блондинистым красавчиком… Донни махнул рукой. Он сам удивился, что при вопросе подруги о Мэтте не почувствовал острой боли, только уже привычную тяжесть в груди, переходящую в ноющее сосание под ложечкой. - Поругались?.. Некстати… Ты мне вот что скажи – тебя же только по утрам мутит, да? Омега кивнул. Ему это тоже казалось странным. - Оригинальный у меня какой-то стресс – с утренним обострением. Тина сжала губы в куриную гузку и почесала в затылке. - Стресс? Что-то сомнительно. Тошнота по утрам – хм-м, мне одной это напоминает беременность? Помнится, когда моя соседка в том году после всех своих потрахушек со всем кварталом умудрилась залететь, она начиная с седьмой где-то недели из сортира не вылезала. Её почти месяц каждое утро рвало, как из брандспойта. А потом, перетерпев всё самое интересное, эта чума пошла и сделала аборт. Я её спрашиваю, курицу – а раньше это сделать религия не позволяла, что ли, раз уж ты всё равно не собиралась ребёнка оставлять? А она мне знаешь что говорит? Я, говорит, стеснялась, вдруг доктор молодой и красивый окажется, а меня на него стошнит. Дура несусветная. Вот и хорошо, что она разбортировалась, бедное было бы дитя – жить с такой мамашей. Да и кандидаты в отцы там были – один другого прекраснее. Таким и не стоит размножаться, и так генофонд засрали. Донни слушал подругу одним ухом. Беременный? Нет, это невозможно. Он же противозачаточные горстями пил. В том смысле он и высказался, на что Джастина со знанием дела заявила: - Фигня эти таблетки. И даже презик – не стопроцентная гарантия. Врачи и сами предупреждают, когда выписывают. "Вероятность наступления беременности от семи до двенадцати процентов". Лучше всего - использовать и резинку, и пилюли. Так надёжнее. У тебя когда течка была? - В феврале. С восьмого по двенадцатое. - Угу… Как раз второй месяц пошёл. Ну вот, значит, в ноябре родишь. Очень удачно, вообще. В ноябре и декабре, говорят, самые крепыши рождаются. - Тина, - недовольно сказал омега. – Прекращай чушь пороть. Я не беременный. И вполголоса пробормотал: - Только этого ещё мне не хватало сейчас… Но помимо воли в душе Донни зародилась робкая надежда – а что, если Мэтт, узнав о ребёнке, хотя бы захочет объясниться? Всё-таки альфа так мечтал о детях – именно от него, от своего омеги, может быть, хотя бы таким образом им удастся поговорить и всё выяснить? Хоть бы он рассказал, объяснил, в чём дело… А то как с цепи сорвался… - Папочка, - Джастина всё о своём, сияет умильной улыбкой. Женщины-беты иногда просто помешаны на этом деле. - Слушай, Тинкербелл, хорош. Не беременный я. Однако анализ крови, ультразвуковое сканирование и милый пухлый репродуктолог доктор Катце были прямо противоположного мнения. Все разом. - О да, мой дорогой друг, - рокотал Катце. – Состояние плодного ложа, тонус мышц родового пути, размер эмбриона… Да-а, всё соответствует седьмой неделе беременности. Как в учебнике. От всей души поздравляю вас, мистер Холден, и уверен, что вы будете превосходным папой. Здоровье у вас отменное. Ну, а на приём ко мне будете приходить не реже двух раз в неделю. Токсикоз – это совсем не страшно, скоро он пройдёт сам по себе, ну а облегчить ваше состояние помогут витамины для омег… Вот я вам сейчас их выпишу… И мой личный совет – попробуйте кушать лимон. Прямо вместе с кожурой. Иногда это помогает. Через полчаса Донни сидел на скамье в парке у клиники Холли Харт. Джастина торчала рядом, обнимая его за плечи. Он беременный. У него будет ребёнок. От Мэтта. Омега сжал готовую разломиться голову руками, запустив пальцы в волосы. Ну и дела… Да, не так он представлял себе, как объявит своему альфе о том, что у них скоро родится первенец… Совсем по-другому это должно было быть. Тина тем временем заметила: - Ты собираешься своему… Ну, отцу ребёнка рассказать? - Конечно, - кивнул омега. – Это же его ребёнок. В любом случае он должен знать. - Вот и молодец, - заключила Тина. – Правильно. Если он хороший парень, и действительно любит тебя, то даже если ему и кажется, что ты чем-то перед ним провинился, он в таком разе тебя хотя бы выслушает. Давай, я тебя отвезу домой. Тебе нужно побольше отдыхать, папочка… Дома Донни без аппетита перекусил всухомятку, накормил Маркса, налил псу свежей воды. Он вовсе не был уверен, что не забывал вовремя делать всё это, пока был поглощён своими переживаниями. «Как ты только не околел тут у меня, бедняга» - приласкал он собаку, потрепал верного приятеля по жесткошёрстной толстой спине. Выпил витамины – по дороге Тина затащила его в аптеку, чтобы купить всё, что выписал доктор Катце. Спать Дону пока не хотелось, он включил было телевизор, но после пяти минут выключил, чувствуя, что от мельтешащей рекламы дезодоранта и хлопьев для завтрака его токсикоз готов обостриться прямо сейчас, несмотря на то, что до утра ещё далеко. Омега развернул утреннюю газету, валявшуюся на столе, подумав, что со всей этой катавасией уже сто лет не читал прессу. И в колонке светских новостей с газетной страницы глянуло на него такое знакомое лицо, самое красивое и любимое лицо в мире, лицо его альфы. Красочная заметка извещала о заключении помолвки и предстоящем бракосочетании Мэтью Джеймса Деверо, сына Ричарда Деверо и Дейна Уэста-Деверо, и Андре Жоффруа Бержера, сына Лайонела и Рива Бержеров. О дате свадебной церемонии, как говорилось в заметке, будет объявлено отдельно. Приглашения разошлют по почте. Донни медленно отложил газету. Он ещё раз прокрутил в уме заголовок заметки - и вдруг понял, что ему больше не больно. Видимо, всю положенную дозу мучений – и физических, и душевных, - он уже получил. И достиг того максимума, после которого уже становится всё равно. Просто ему всё стало понятно. Ну вот, с этого и надо было начинать. Альфа просто послушал родителей. Ведь он теперь единственный наследник. Само собой, ему невыгодно обострять с ними отношения. Речь теперь идёт не о нескольких сотнях тысяч долларов, а о десятках миллионов, об активах, о крупной недвижимости. Это уже не мелочи. А может быть, он и изначально не планировал отношения с Донни, как нечто серьёзное, и сам ему попросту врал. Только непонятно, к чему весь этот спектакль с побегом, дурацкими обвинениями в неверности… Ну сказал бы прямо – так и так, дорогуша, прости, мне было хорошо с тобой, но там мне будет лучше. Оно и понятно, рай в шалаше сейчас мало кто предпочтёт раю в собственном особняке, с суммами в семь нулей на счетах. И Донни бы понял. Да, он бы так же страдал и испытывал ту же боль, но по крайней мере, он бы не терялся всё это время в догадках – что же происходит, что он сделал такого, что его любящий альфа в одну минуту отказался от него. И не ждал, не надеялся бы – вдруг всё это просто недоразумение, и Мэтт завтра вернётся к нему… А решение всех загадок оказалось до смешного просто. И снова он не спал всю ночь. И даже утром, уже привычно обнимая унитаз, Донни не прекращал думать об одном и том же – как теперь ему быть, говорить или не говорить альфе о ребёнке, которого он носит? Работал теперь омега во вторую смену, так что с утра был свободен – если можно так назвать время, занятое невыносимой тошнотой. Однако рассудительности он, несмотря на недомогание, не утратил, и решение принял, как ему казалось, верное. Он не стал искать встречи с Мэттом, кто его знает, может быть, альфа по-прежнему склонен устраивать сцены, или, ещё того хуже, с ним повсюду таскается его новый жених. Тогда ситуация и вовсе будет выглядеть слишком уж пикантно. Донни не был мстительным, и совсем не хотел навредить Мэтту – в конце концов, он всё понимал. И он написал альфе письмо, с пометкой – лично в руки. Дворецкий в их доме вышколен на совесть, Мэтт сам об этом не раз говорил, так что можно не сомневаться, письмо попадёт именно к адресату, и ни к кому другому. А уж в зависимости от того, что предпримет альфа, будет действовать и сам Донни. Мэтт не предпринял ничего. Не позвонил, не написал. Не искал встречи. Донни ждал ответа день, два, неделю – и постепенно перестал ждать. У него появились другие заботы. Токсикоз перестал его мучить, набухли соски, обозначился животик. Омега пил витамины, соблюдал диету, бросил курить и прилежно выполнял специальную гимнастику для беременных омег. Сейчас на дворе был август, и у него уже пошёл седьмой месяц. Его малыш должен совсем скоро родиться. Нужно было думать о вещах для нового человечка, о кроватке и игрушках. К тому же у Донни начала немного побаливать спина, и доктор Катце посоветовал носить специальный бандаж для живота – вот Джастина и приехала сегодня к своему другу, чтобы вместе с ним пройтись по магазинам. Ну, а в остальном Донни чувствовал себя прекрасно. Он немного поправился, совсем чуть-чуть, и ему нравилось, как он теперь выглядел – со своим аккуратным, кругленьким животом, с гладкой, без намёка на растяжки, кожей – он пользовался специальным кремом, да и гимнастика помогала. Омега не носил мешковатую одежду, наоборот, он с удовольствием подчёркивал своё положение. И судя по тому, как добро и ласково улыбались будущему папе даже совершенно незнакомые люди – никто ничего против не имел. Донни нравилось ходить беременным, он со счастливым замиранием сердца ловил толчки своего малыша внутри себя, часто поглаживал понемногу растущий животик, разговаривая с сыном, и почти не думал о Мэтте. Он ждал ребёнка – и сам не заметил, как перестал ждать его отца.