***
Прошло всего пару недель, а я уже успел причислиться к группе чмошников и ботанов. Впрочем, меня это не удивило, только мерзкие угрозы вылетали и впечатывались в мое бедненькое тельце вместе с не менее мерзкими слюнями Семена. Боже, разве можно быть настолько неуверенным и запуганным, чтобы отрываться на мне. Не то чтобы я был нюней и мямлей, я скорее мирный житель в этом жутком и опасном месте. Я сторонник тихих разбирательств без кулаков, но, как оказалось, слова до этого болвана, что об стенку горох. — Ну че, очкарик, а? — разлилось по школьному коридору неприятное хихиканье. Бабурин усмехнулся и продолжал держать меня за воротник, его явно это веселит. — Какого хуя ты, додик, сюда приперся? Н-да. Я вздохнул и так же непринужденно на него посмотрел, драки мне не нравятся, даже очень, но поставить его на место хотелось, и я ушел в спор с самим собой. Размышляя об этом, я игнорировал легкое удушье, как вдруг что-то в моей голове щелкнуло. Моя щека загорелась. Словно обжегся крапивой. Он ударил меня? Очки отлетели куда-то в сторону, черт. Нагоняй от мамы за разбитые очки получать не очень-то и хотелось. — Ну и что ты мне сделаешь? — он подался вперед так, что я почувствовал невыносимую вонь из его рта. На данный момент я почти с ним согласился, ведь сейчас я даже ничего не вижу. Лишь смутные, мечущиеся из стороны в сторону силуэты. — Может, отпустишь меня наконец? — спокойно процедил я, проглатывая порывы ярости, но, к сожалению, очередная оплеуха вывела меня из себя. Я не сдержался. Крепко сжав руку в кулак, я неосознанно долбанул что есть силы по прыщавому и салистому лицу Бабурина. Захотелось опустить руку под кипяток, а желательно еще и под литр жидкого мыла. Я не сожалел о спонтанном решении, даже бровью не повел. Правда, от себя я такого не ожидал. Толстяк немного отскочил от меня и начал извергаться угрозами и оскорблениями, я же, медленно поднявшись и отряхнув руки от грязи с пола, начал искать очки, которые предательски сливались с полом. Я мысленно сравнил себя с кротом, это меня рассмешило, но на лице промелькнула лишь еле заметная кривая ухмылка. Гордился ли я своим поступком? Может быть. — Привет, — раздался голос за моей спиной, такой мягкий и приторный, как сладкая булочка с маком. — Держи, — Я не сразу понял, кто стоит передо мной, но, взяв очки и судорожно нацепив их, я увидел девушку. Моя одноклассница. Кажется, Полина? Она хихикнула в кулачок. — Молодец, наконец хоть кто-то осадил Семена, — она как-то заговорщически улыбнулась, кладя левую руку себе на бок, и, немного вильнув бедром, сжала пальцы на ремешке сумки. Я немного потупился и, наконец подняв взгляд в пылающие глаза, неуверенно хмыкнул. — Спасибо? — не зная как реагировать на такой комплимент, я сразу опустил взгляд на пол. — Ты ведь Полина, верно? — Я заметил, как на ее лице начала расползаться улыбка. Она хихикнула. Не знаю почему, но одноклассница меня, мягко говоря, напрягала. Не то чтобы я чувствовал себя как-то некомфортно (хотя на самом деле так оно и было), но ее взгляд казался хитрым, стеклянным, лживым. Не знаю… — Да, а ты Антон, — Полина прикрыла веки и, подняв брови, продолжала улыбаться. Нет, надо как-то сваливать. Не нравится она мне. — Что ты делаешь после школы? — этот вопрос заставил меня вздрогнуть. — Да ничего такого, — выдавил я из себя, непринужденно улыбаясь, девушка уже не казалась такой неприятной. — Я сейчас иду на скрипку… — Кажется, я начал догадываться к чему это идет. — Домой возвращаться немного страшно, может быть, вместе пойдем? Ты ничего такого не подумай, я не трусишка, просто… — она помялась. — Мне кажется, с тобой будет безопаснее, — Я посмотрел в сторону недавней драки с Семеном и нахмурился. — Я слышала от знакомого хулигана, что они никогда не нападают на кого-то в присутствии девушки. Кодекс у них такой, — она рассмеялась, а в подсознании что-то тихо заговорило. — А… — я засмотрелся в окно, словно пытаясь отыскать там ответ. На елях были красиво разбросаны гирлянды, которые, не переставая, сверкали, украшая улицу веселыми огоньками. Желание завести хоть одного друга горело настолько ярко, что в груди сильно жгло. — Поль, — Я обернулся на лаконичный голос позади меня… А… Я его уже слышал. — Ты видела Бяшу? А то чет не видел его давно… — парень смерил меня странным взглядом, но для меня время непроизвольно остановилось. Мое и без того размытое сознание почти потерялось меж стволов красивых звуков. Голосов… Нет. Голоса. — Нет, Рома, не видела, — Полина немного изменилась в лице, расправила плечи и подняла подбородок. Начала казаться важной, ей это даже шло. — Ок, а не ты ли это нашему жирдяю по ебалу-то надавал? — спросил меня Пятифан, хитро ухмыляясь и облокачиваясь на стенку. Я сжался. — Ладно, — пытаясь развеять враждебную атмосфреру, воскликнула Поля, сильнее сжимая сумку. — У меня уже занятие, так что… — мило улыбнувшись, одноклассница проскользнула в кабинет, оставляя нас одних и попутно тараторя что-то о том, чтобы я ее дождался. — Ну че лупы-то навёл? — сказал Рома, отталкиваясь от холодной школьной стены. Он начал медленно на меня надвигаться. Стало не по себе. — Жирдяя-то не стоило тебе обижать, — Пятифан резко схватил ворот моей рубашки, приподнимая. Я не мог дышать, не потому, что я испугался или потому, что сильно душила рубашка, нет. Я сам до конца не понимал своей реакции, словно все внутренности собрались в одном месте, вызывая незнакомый мне ранее спазм. Я таял, чувствовал, как потихоньку из-под ног уходила твёрдая земля. А в глазах виднелись отблески Ромкиных сердитых глаз. Почему-то я уже знал, что он меня не ударит. — Я… — мои губы самовольно приоткрылись. Я продолжал разглядывать хулигана. На щеках что-то начало приятно пощипывать, я, кажется, даже покраснел. Рома же, увидев мое лицо, отпустил меня и, немного попятившись, кашлянул в кулак и ушёл. Взял и ушёл?! Ничего не сказав? Что это с ним? Почему ушёл? Не ударил даже. Странно это все. Я посмотрел в сторону кабинета, в который нырнула Полинка и, немного потупив в пол, решил идти домой один. Мне не хотелось проводить время, судорожно ища темы для разговоров, бороться с неловкостью первой встречи. Нет. Не хотелось и быть рыцарем.***
Я медленно шёл по заснеженной тропинке, разглядывая сказочные, запорошенные холодными блестками ветви деревьев, которые выглядели не так привлекательно, как слегка подтаявший снег. Считая свои шаги, я зевнул. На улице всегда хотелось спать, особенно зимой, как вдруг из-за дерева я услышал неразборчивое щебетание. Передо мной оказался Семён с его дружками. Блять. И что делать-то теперь? — Ну здорово, Антошка! — ну началось. Я немного попятился, странно смотря на жирдяя. — Очкарик-в-жопе-шарик, на! — смеялся дурень по правую сторону от Бабурина. Только здесь я заметил появившиеся неподалёку, слева от Семена, знакомые черты лица. Ромка. Но почему он не подначивает своих дружков? Почему стоит в сторонке и молчит, как будто это его не касается. Продолжая на него смотреть, я увидел, как он, зажмурив глаза, потряс головой, выгоняя какие-то мысли, и, улыбнувшись, начал подходить к своей банде. — Что, не удалось сдриснуть? — он улыбнулся, только сейчас я понял на кого похож этот парень, на какого-то хищного зверька. Волчонка? Я промолчал. — Гляньте-ка, пацаны! А здесь он не такой борзый, как в школе, — выдавил Рома. — Ага. Терпила, на, — поддакивал низкий парень с капюшоном. Я сглотнул. — Ты, сука приезжая, не на того руку поднял, — только толстый замахнулся, как раздался свист. Я, уже испугавшись, зажмурился, а после перевёл взгляд на свистуна. Это был Рома. Я потупил взгляд. Я уже не стал задаваться вопросом почему. Он, кажется, тоже от себя такого не ожидал. — Ромка, ты че? — спросил его Бабурин. Здесь я понял, что не Семен главный в шайке, а красивый мальчишка, который стоял по правую сторону от толстяка. — Шухер! — крикнул Ромка, резко развернувшись. Мысленно я выдохнул, немного расслабляясь. — Жирдяй, проводи Бяшу, я пока тут все улажу! — уже вслед друзьям кричал Пятифан. Он прикрыл глаза, стоя на месте. Я медленно поднялся, опираясь на дерево, как вдруг очки немного соскользнули, я тихо шикнул, пытаясь не привлекать к себе внимания. Казалось, если бы я чуть громче вздохнул Рома бы развернулся и впечатал меня в ствол дерева. — Ну что, — он повернул голову в мою сторону, посмотрев прямо в глаза. Я готов поклясться, что в тот момент я забыл обо всем на свете. Резко стало очень жарко, лицо жгло так, будто я бежал километровый кросс, причем на скорость. Щеки запылали, зажглись самым ярким огнем, а ладони в перчатках резко стали очень чувствительными, видимо, легкое онемение, что было от тридцатиградусного мороза, резко пропало, вслед которому пришла горячая волна. Ладошки даже вспотели. Господи, что же это со мной? В последний раз я себя так чувствовал, когда бабушка пичкала меня горячим супом летом. Его темно-зеленые глаза сводили меня с ума, буквально гипнотизировали, казалось, что этот момент длился вечность. Минута, длинною в пару часов. Я не мог поверить, что смог испытать такое чувство в такой конченной ситуации. Хотя, я бы даже осмелился сказать, что оно того стоило. Да. Стоило потраченных нервов на Бабурина и страха, принесенного этой шайкой. То, что я сейчас испытал, было самым лучшим и одновременно худшим чувством. То самое ощущение спазма в области живота не казалось таким противным, как в первый раз. Оно было словно печка, которая топит все мое тело, заставляя вздрагивать от приятного чувства. Я поднял взгляд на Рому, щеки снова предательски загорелись, немного выдавая меня, но почему-то мне даже не хотелось их спрятать от глаз Ромки. Мне хотелось, чтобы он увидел. Чтобы он почувствовал тоже самое. Кажется, я схожу с ума. — Че ты так на меня палишь? — он уже полностью развернулся и засунул руки в карманы. У него не было перчаток. Стоп. Почему я вообще думаю о ледяных Роминых руках? — Не собираюсь я тебя бить, — Ромка, это произнес… Обиженно? О, он не хотел меня пугать? Стоп. Ну тогда я уже ничего не понимаю. — Я не бью больных, а у тебя сегодня весь день лицо красное, как у рака. Температура, наверное, — какой же вежливый хулиган, ей-богу, эта мысль заставила мое сердце стучать в разы сильнее и быстрее. Я буквально чувствовал каждый удар. Стоит ли ему говорить, что я здоров? Просто немного смущен. Ага, немного. Вру уже самому себе. — И вообще, это не мое дело, махаться тебе все равно не со мной, так что я сделал свою работу. Не по понятиям это, бить людей, которые даже стоять ровно не могут, — я понял, что мои коленки тряслись. Увидев мое лицо, Ромка рассмеялся. — Боже, ха-ха, — он прикрыл рот рукой, она немного посинела от холода, я про себя хмыкнул. — Давай я тебя провожу, что ли, — посмотрев на меня еще раз, он уже более дружелюбно улыбнулся. — Да не очкуй, выглядишь, как баба. Ты разговаривать-то хоть умеешь, Тоха? Умею, я бы тебе столько всего сказал, только вот не хочу, чтобы мой труп нашли весной. — Умею, — мято пробубнил я, пряча щеки под капюшоном. — Спасибо. — А все-таки ты круто ему врезал, — Ромка повернулся в мою сторону и широко улыбнулся, знакомые чувства новой волной атаковали мой разум, а тело стало подчиняться желаниям. Я пошатнулся и, твердо встав на ноги, шагнул навстречу Пятифану. Строго посмотрев в его растерянный взгляд, схватил его за край рубашки, выпирающей из пуховика, и притянул к себе. Его обветренные, сухие и ледяные губы слегка расслабились, идя на встречу и укутывая мои. Он подхватил инициативу и подался мне навстречу. Господи, я не верю, что это происходит. В голове пусто, разум конкретно отключился. В ледяном лесу расцвели деревья, во мне непрерывно бились бабочки. Я подался вперед, запрокидывая руки на шею Ромки. Я расцвел, и теперь я уверен, что это было. Он не хотел меня бить, спас от нерадивого дружка. Черт, какой же он… — Это че за дела, на..? — раздался голос где-то за сосной. Наши губы отстранились от жаркого танца друг друга, и мы резко, даже синхронно развернули голову на Бяшу.