Справимся

Я стою на краю обрыва, смотря вдаль. Безмятежное, сладкое, нежно напоминающее о себе и теплотой отдающее… О, Детство, куда ты ушло, а главное — зачем? Тебе же просто остановиться, вернуться, пригладить по голове, обнять крепко-крепко, как мама перед сном? Зачем ты спешишь и уносишь свой свет, когда он так нужен? Ведь мне всего четырнадцать, я не хочу быть взрослым, я не хотел всё понимать так рано! Я хочу вновь бегать наперегонки с ребятами, смотреть на всё так же доверчиво, хочу к маме с папой, чтобы они успокоили меня, поцеловав в лоб. Я так много прошу? Я не знаю, как дальше быть. Эштем показал мне другую сторону медали, злую, жестокую, пропитанную ложью. Он играл со мной, как с марионеткой, а я, глупец, повёлся, послушно исполняя поручения, как пёс. Играл он не как дети. Как взрослый. Он продумал всё наперёд, прочувствовал все мои слабые точки, воспользовался моментом моего отчаяния. А я ведь верил. Верил, что мне только кажется жутким его смех, что его слова о том, что я никогда больше не стану прежним, — преувеличение. Как же я ошибался, дурачок. Но назад ничего не вернуть. Хотелось бы думать, что это лишь кошмарный сон, что затянулся, что вот, я сейчас закрою глаза, а открою — снова буду в своей комнате, на столе опять будет записка отца, что он задержится и чтобы я ложился спать один. Чтобы снова придти в школу и увидеть улыбающегося Вальта, снова лепечущего о вчерашнем дне и недавней игре с ребятами. Ох, ребята… Я так вас подвёл. Я обещал вам, что со мной всё будет хорошо, что буду писать вам, звонить. Я даже говорил, что стану лучшим, стану сильным. И кто я сейчас? Стою на краю, сломленный виной, слабак, глупец, попавшийся на удочку. Не лучший, далеко нет. Не лучший друг, не лучший блэйдер, не лучшая версия себя. Я лишь мальчишка, которого решили бросить на дорогу взрослой жизни, но которого, почему-то, никто не подобрал, и он всё стоит, пытаясь поймать пролетающие машины-воспоминания, но они ускользают вдаль, мчась со световой скоростью. Я не знаю, почему мне сейчас так плохо. Всё же хорошо: Вальт освободил меня от оков Спрайзена, друзья готовы раскинуть руки, вновь приняв в объятья, Луи побеждён, я — вице-чемпион, вот только внутри так пусто и темно. Будущее покрыто мраком, и я не готов к нему, всё ещё пытаясь ухватиться за веточку детства, которое было таким прекрасным и которое так резко прервалось. Ты тихо подходишь сзади и кладёшь руку на здоровое плечо. Молчание не было неприятным, чужим и пугающим. Оно словно и вовсе не было молчанием: мы переглянулись и поняли всё, что творится в наших головах. Ты тихо вдыхаешь вечерний воздух, щуря от солнца, что падает вниз, завлекая тьму на небеса, свои глаза цвета молочного шоколада. Ты склоняешь голову, но я всё равно вижу слёзы, которые ты так стараешься изо всех сил спрятать. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но слова застревают в горле пробкой, и вырывается лишь всхлип. Нос щипает, и попытка остановить слезы проваливается с треском. Мы даже не смотрим друг на друга, не разговариваем, не воем от боли и тяжести, просто капли стекают по нашим лицам, и в этот момент всё словно останавливается: время, движение. Даже солнце ещё цепляется за небосклон, даря нам последние тёплые лучи, будто это поможет и успокоит нас. Вдруг ты разворачиваешься и ныряешь мне под руки, не прекращая рыдать и отчаянно хватаясь ладошками за мою жилетку. Чувствую, как тебя трясёт, словно осиновый лист на ветру и тоже обнимаю, поглаживая твои синие топорщащиеся волосы и приговаривая бесконечные извинения, прикрыв глаза. Всё разрушилось, но мне теперь кажется, что мы всё восстановим, и, словно услышав мои мысли, ты посмотрел на меня красными от усталости и слез глазами, прошептав: — Мы справимся. Всегда справлялись. Да, сейчас всё ещё не так радужно, но мы всё исправим, ты и я. — Боль сквозит в твоём дрожащем голосе, и я крепче прижимаю тебя к себе. Да, мы раздавлены, но знаешь что? — А если не получится, то мы будем пытаться. — Снова и снова, — ты выдохнул эти слова, слегка отстраняясь и заглядывая мне в глаза. Ты поджимаешь губы, видя, что теперь мой взгляд иной, повзрослевший. Печаль на мгновение вновь овладевает тобой, но ветерок, слегка подувший, заставляет тебя взбодриться. Твои глаза внезапно мультяшно расширяются, и ты начинаешь быстро тараторить, глядя на мокрое пятно на моей рубашке: — О боже мой, и-извини меня, Шу, я не хотел, я сейчас вытру, честное слово, только дойдём до ближайшего корпуса! — Я тихо рассмеялся, и ты вслед за мной тоже хихикнул, вновь улыбаясь мне лучисто и знакомо. Да, всё определённо будет хорошо.