дача, телик, два ствола

— Выгружайтесь, ваше величество, — произносит Олег, остановив машину. — Прямо здесь? — Серёжа почти утыкается носом в стекло пассажирского окна. — Серьёзно, Олег? Деревня? — Не деревня, а село, — отвечает Волков, пожимая плечами. — Мы могли бы поехать куда угодно, в любую страну мира, но мы поехали в деревню, — Серёжа откидывается на спинку сидения и скрещивает руки. Лицо у него делается недовольным — он будто ребёнок, которому на день рождения вместо дорогой приставки купили деревянный меч. Невкусно и грустно. Олег смотрит на него с абсолютно непроницаемым лицом, а потом спокойно улыбается. — В любой стране мира нас будут искать — это слишком логичный шаг. А вот в Солнечном Лесу нас никто искать не будет. К тому же, тут свежий воздух, полезно для нервной системы, — объясняет Серёже, как ребёнку, отчего тот хмурится сильнее. — Смотришь на природу и чувствуешь, как расслабляется твой мозг. — Нет. Олег хлопает Разумовского по коленке и первым выходит из машины. Улыбается, когда Серёжа вываливается за ним. Подуется и перестанет, все равно же знает, что Волков прав. — У них здесь интернет есть, надеюсь? — Серёжа вырастает возле багажника и, уперев руки в боки, начинает допрос. — Почему мы приехали в самую жару? Почему ты не сказал мне, куда мы едем? — Интернета нет, — начинает Олег. — Серьёзно?! — перебивает его Разумовский прежде, чем он успевает перейти к другим вопросам. — Конечно нет. Серый, мы приехали в деревню, а не в восемнадцатый век, тут даже коммуникации все есть в доме. — Не в деревню, а в село, — Серёжа вздыхает. Потом открывает багажник и присаживается на край. — Ещё два вопроса. — Приехали в самую жару, потому что в самую жару на улице никого нет, особенно любопытных бабуль, — Олег кладёт руку на дверцу багажника, нависая над Разумовским. — А ничего не сказал я тебе потому, что был маленький шанс того, что ты предпочтешь залечь на дно где-то в Европе, и я уже не смогу отговорить тебя от этой затеи. — Ну, ты прав, — Серёжа внимательно смотрит на него. — И всё же, вот они мы, совсем даже не в Анталье, а в Солнечном Лесу. А магазины тут есть? — Есть один. — Ты все предусмотрел, как я вижу. — Ты сомневался? — Нисколько. Серёжа отрывает задницу от багажника, оказываясь буквально в паре сантиметров от Олега. Ему явно есть что сказать, но вместо этого он просто смотрит Волкову в глаза. Олег ждёт все эти несколько секунд, пока Серёжа ищет ответы на все вопросы. Потом он снова вздыхает, видимо, закончив с внутренней борьбой, слегка качает головой и хватается за ближайшую к нему сумку. — Вот этот дом? Стоит им зайти на порог, как Разумовский замирает. Оглядывается по сторонам, тянет шею, чтобы заглянуть с порога вглубь дома. Потом поворачивается к Олегу. — Стой, ты уже был здесь? — Конечно, — кивает Волков. — Нет, я имею в виду не в принципе, а просто чуть раньше? — Естественно. — А почему я не знал? — Серый, твоя работа — быть умным и вот это вот всё, а моя работа — решать вопросы. Я бы не повёз нас в какую-то глушь просто так, — Олег опускает на пол обе сумки, которые держал в руках и кладёт ладони на плечи Серёжи. — Слушай. Я правда обо всем подумал. Разумовский все ещё смотрит на него с прищуром, но Олег чувствует, как под его ладонями расслабляются плечи. — Я знаю. Знаю. После этого Серёжа пускается в экскурсию по дому, пока Олег заносит оставшиеся вещи и загоняет машину во двор. Разумовский осматривает все комнаты, а потом сообщает Олегу: — Так, всё, тут кабинет. Волков пожимает плечами — кабинет так кабинет. Зачем Разумовскому кабинет в деревенском доме, одному Богу известно, но звучит это забавно. Олег улыбается. Серёжа тоже улыбается одними уголками губ, забирает у входа два массивных чемодана (Олег так и не успел поинтересоваться, что там у него лежит) и скрывается в своём новоиспеченном кабинете, задернув за собой шторки — они во всем доме вместо дверей. Олег прикидывает: итого у них остаётся ещё одна спальня, небольшая комната с диванчиком и кухня со столовой. Ну, неплохо. Пока Серёжа возится в комнате, Олег занимается «организационными» вопросами — проверяет газовый баллон, просматривает счётчики, в том числе и на улице. Думает о том, что они совсем забыли про еду. Надо что ли поехать в магазин, пока не закрылся. На улице Олег сразу же замечает, как из-за забора за ним наблюдает любопытный синий платок. Наблюдает молча, выглядывая в щелочку забора издалека. Волков решает не подавать виду, просто занимается своими делами. — Серый, ты есть будешь? — кричит Серёже из кухни. — Нет, я не голодный, — доносится из кабинета. — Ну да, да, — закатывает глаза Олег. — Я в магазин, дом запирать не буду, но ворота закрою. — Ага. Олег готов поспорить, что Разумовский не понял ничего. Слишком уж отстранённым звучит его «ага». Ну, ничего, если потеряет — телефон есть. Олег ради любопытства открывает гугл и строит маршрут до магазина, удивляясь тому, что даже в такой глуши карте есть что ему показать. Возвращается из магазина он минут через сорок. Ехать недалеко, покупает он все тоже очень быстро, но около магазина его ловит какой-то дедуля и просит помочь погрузить в машину мешок картошки. Олег думает, что отказывать как-то невежливо, да и стоит ему это сделать, как растреплет дед, что приехали какие-то городские, нос задрали, думают что они тут хозяева. Все это понятно и ясно, не нужно быть Вангой, чтобы предугадать такой исход. — А чего это вы вроде в селе, а картошку покупаете? — спрашивает Олег, укладывая мешок в багажник. — Ох, сынок, сразу видно, что ты не местный, — вздыхает дед. — Времена сейчас такие пошли, неурожай. А мы-то поди не молодеем, сложно самим огород тянуть. — Понятно. — А ты откуда? Проездом или живёшь тут? Не видел никогда ни тебя, ни машину. — На лето приехали. — А! Тоже дело, — дед уважительно кивает, будто Олег рассказал ему какую-то тайну. — Ну, народ у нас тут хороший, так что ежели помощь нужна, я вот тут живу, ниже по улице. Машина будет возле дома стоять. Мы с женой скотину разную держим, так что… — Хорошо, отец, обязательно, — кивает Олег, еле сдерживая улыбку при мысли о Разумовском, содержащем, к примеру, свиней. Когда Олег подъезжает к дому, синий платочек тут же оказывается возле ворот, а потом и на улице, вместе с покрытой в него сухонькой бабулей. — А вы сосед наш новый, получается? — переходит она сразу к делу, когда Олег выбирается из машины, чтобы открыть себе ворота. — Здравствуйте! — И вам здравствуйте. — А то смотрю целый день, то ли залез кто, то ли купил дом. Года три уж тут никого не было. — Купили, ага, — Олег думает о том, как удачно они выбрали время для прибытия. Если бы они приехали сейчас, тут бы уже вся улица глазела на них с Сережей. — Ой, ну и хорошо! — восклицает бабуля. — А то мы уморились уже за двумя участками следить. — А зачем за двумя-то? — спрашивает Волков. — Ну как это?! За своим обязательно и за вашим, чтобы с него к нам сорняки не попадали. Олег чешет затылок, думая как лучше сказать бабуле, что они с Разумовским тоже не планировали что-то делать с огородом. — Ох, а что же я в самом деле?! Меня баб Машей можете звать. — Олег. — А вы один к нам, Олег? Или с семьёй может? Волков улыбается — почти. — С другом, — отвечает он. — Весь год в офисе горбатились, захотелось настоящий отпуск устроить. — А, ну вы значит у нас свободный молодой человек, да? — Ну, если можно так сказать. — Ой, ну вы идите, а то я вас тут задержала со своими допросами. Вы ж приходите, если помощь будет нужна. — Обязательно. Придя домой, Олег пару минут осматривает себя в зеркале прихожей. Неужели он выглядит так, словно ему хочется предложить помощь? А если бы баб Маша увидела пистолет под рубашкой или нож на голени, стала бы предлагать помощь? Впрочем, меньше знает — крепче спит. — Это я, — кричит Олег с порога. — Ага, — отвечает Серёжа ровно таким же тоном, как и некоторое время назад. — Ты оттуда выходил вообще? — Ага. Олег все же приходит к нему в комнату с тарелкой макарон по-флотски. Приподнимает брови, разглядывая раскинувшуюся перед ним картину — Разумовский, в окружении многочисленных запчастей, стоит на четвереньках и что-то крутит под столом. За все то время, что Олег его не видел, он успел собрать два монитора и системный блок, и теперь возится с ним. — Да это не кабинет, это прям какая-то каморка сисадмина, — усмехается Олег. — А я кто? — Ну да. На вот, поешь, — Волков выбирает самое свободное место на столе и ставит туда тарелку. Он даже не пытается спрашивать, откуда Разумовский все это взял. Скорее всего, он не взял какие-то вещи, но обязательно — свои железки. — Да не хочу, потом, — отмахивается Серёжа, но из-под стола выбирается — и слава Богу. — Серёжа. Я не спрашивал. Ешь давай. Разумовский вытягивает шею, смотрит, что Олег там ему принёс, а потом берет тарелку и усаживается прямо на пол, прислонившись спиной к столу. — Ладно, мам. — Вот, так бы сразу, — произносит Олег. — Хороший мальчик, — добавляет он и выходит, краем уха улавливая, как Серёжа давится воздухом после его слов. Остаток дня проходит незаметно. Уже ближе к полуночи Олег устраивается на кровати и принимается проверять последние новости. Серёжа приходит ещё через час, когда Волков открывает в телефоне книжку, чтобы отвлечься и уснуть. — Я на диване спать не буду, — сообщает Разумовский и устало проводит ладонью по лицу. Он напоминает Олегу Серёжу-студента, сидящего за какой-то работой ночи напролёт, разве что волосы короче. Разве что во многом он уже совсем другой человек. — Так никто и не заставляет, — отвечает Олег и хлопает ладонью рядом с собой. — Что пишут? — Серёжа почти падает на кровать. — Холодно тут как-то, — бурчит, забираясь под одеяло. — Лето на дворе, Серый, какое холодно?! — на свою реплику Олег получает только недовольное бухтение. — Ничего не пишут. Пока тихо. — Ну и отлично, — Разумовский подползает ближе, устраиваясь у Олега под боком. Правда замёрз, пальцы на ногах ледяные. — Я там с компьютером закончил. Интернет тут хреновый, кстати. — Ну, какой есть. — Ага. Насыщенный день — Серёжу вырубает мгновенно, хотя обычно именно он вертится по полночи. Олег привык засыпать и просыпаться мгновенно. Давняя привычка — кто знает, когда удастся поспать в следующий раз. Когда в доме раздаётся грохот, Олег подрывается мгновенно. Пистолет будто сам собой появляется у него в руке. За окном уже светает, поэтому Волков решает обойтись без фонарика. Кивает Серёже, сидящему на кровати, мол, схожу проверю. Разумовский, надо отдать ему должное, выглядит абсолютно бодрым. Он кивает Олегу в ответ, а сам поднимается на ноги. — Блять, — громко ругается Олег, заглядывая в кухню. С плиты на него смотрит большой чёрный кот, позарившийся на остатки макарон. Волков тяжело вздыхает. Не подумал сразу в холодильник убрать, теперь подскакивай посреди ночи и разбирайся. — Отбой, это кот, — говорит он Серёже, чьи шаги слышатся в коридоре. — Иди сюда, выгонять будем. Ну, или ловить. Кот, услышав это, решает мгновенно ретироваться тем же путем, что и забрался сюда — через открытое окно в новоиспеченном кабинете Серёжи. — Ещё бы ты не замёрз, окно же нараспашку, — бурчит Олег, со скрипом закрывая деревянную раму. — И гости вот, воспользовались положением. — Я забыл, — отмахивается Серёжа, но Олег замечает в его глазах мимолетную панику. Он наверняка представляет, кто ещё мог оказаться на месте этого кота. — Ладно, пошли спать. Конечно, после такого пробуждения снова заснуть становится трудно. Олег кожей чувствует, как нервничает Серёжа, хотя он изо всех делает вид, что спит, повернувшись к Волкову спиной. — Ну что? — спрашивает, наконец, Олег. — Почему мне кажется, что это плохая идея? — отвечает Серёжа, точнее, его спина. — Потому что ты параноик. — А ты — нет? — буквально через пару секунд Олег оказывается под упрямым взглядом голубых глаз Разумовского, присевшего на кровати. — Я взвешиваю риски, — отвечает Олег, усаживаясь ближе к Серёже. Тот выглядит так, будто ждёт от Волкова аргументов. Почему подобные разговоры всегда возникают именно в такое время? — Послушай, Серёж. Я все понимаю — для тебя это выглядит как очень плохой план. Давай так: завтра мы проснёмся, ты все проверишь, и если тебе покажется, что есть какой-то другой, лучший вариант — пакуем вещи, едем. Разумовский смотрит на него исподлобья. Олег буквально видит, как ругаются и спорят между собой тараканы в его рыжей голове. Он нервно ведёт головой, а потом все же выдаёт: — Я не могу просто сделать вид, что все нормально и мы просто в отпуске. Оно всегда тут сидит, — он тычет пальцем в висок. — Я знаю, — отвечает Олег. — Скажи, ты мне доверяешь? — Да, но я не об этом. — А я об этом. — Да. — Ну и хорошо. Завтра проверишь всё, но я ещё раз говорю, что все продумал. Это не самая худшая ситуация, в которой нам пришлось побывать. И если всё прошлое нас не убило, почему какая-то деревня должна вдруг? — Село. — И оно тоже. Давай спать. — Я не могу, мне не спится, — Серёжа хмурится. — Может сейчас пойдём? — Нет, не пойдём, — Олег взбивает подушку и укладывается на свое место, а потом распахивает объятия. — Иди сюда. Серёжа устраивается у него на груди. Олег утыкается носом в его волосы, а потом целует в макушку. Разумовский вздыхает. — Я просто чувствую, что ничего не контролирую. А мне не нравится так, ты же знаешь. Я ничего здесь не знаю, — Серёжа обнимает Олега, а его прохладные пальцы забираются под футболку. — Тогда завтра идём гулять, осматривать окрестности. — Люди будут пялиться. — Они будут пялиться ещё сильнее, если мы будем целыми днями сидеть дома. Решат ещё что мы какие-нибудь наркоманы, участкового вызовут. — И куда мы пойдём? Была бы у нас собака, мы могли бы сделать вид, что выгуливаем её и обойти все кругом, а так… — Ну сходим в магазин. — Ты же был уже, разве нет? — Я сказал сходим, ножками. Заодно и прогуляемся, осмотримся. — Ладно, — Серёжа вдруг задирает голову и тянется к Олегу. Целует его невесомо в самый уголок губ, а потом уже смелее. Волков улыбается в поцелуй — успокоился, значит, хоть немного. — Расскажешь мне, что у них тут интересного? Ты же уже что-то узнал. — Могу про соседей рассказать. Олег успевает пересказать Серёже события до встречи с баб Машей, когда тот засыпает. Волков ещё минут двадцать лежит просто так, для верности, а потом отрубается сам. Спят они ровно до тех пор, пока солнце не начинает светить в окно сквозь светлые, совершенно от него не защищающие шторы. По крайней мере, просыпается Олег. Он целует спящего Серёжу в макушку и выбирается из постели. Выходит на крыльцо, чтобы покурить и замечает за забором баб Машу, увлечённо с кем-то болтающую. — Ты ж мой хороший, мой замечательный, самый сладкий, — приговаривает она. Олег пытается сквозь щели в заборе разглядеть, кто же является предметом её обожания, и цепляется взглядом за черную шерстку. Спешно докуривает сигарету — вдруг бабуле не нравятся курящие — и подходит к забору. — Доброе утро, баб Маш, — произносит он, опираясь на столбик. — Ой, Олежа, ты меня напугал! — бабуля тут же отпускает кота и хватается за сердце. — И тебе не хворать. — Ваш разбойник? — Волков кивает в сторону кота, кидающего на него неоднозначные взгляды. — Мой, мой, Маркизом звать, — кивает бабуля, а потом резко хмурится. Лицо её приобретает беспокойное выражение. — А чего случилось? — Да залез к нам ночью в дом. — Перепугал небось? — Ну, было неожиданно. — Ой, он у нас такой. Соседи уже все привыкли, кто-то даже подкармливает его, дармоеда такого, — баб Маша грозит коту пальцем. Даже как-то не верится, что пару минут назад она его только что не целовала. — Ну вы его не ругайте, он просто любопытный. — Да мне просто интересно стало. — А вы как, вещи-то разобрали, устроились? — Устроились, — кивает Олег. — Ну и славно. — Ладно, пойду я, ещё надо что-то на завтрак сообразить. — Ох, а вы ещё не ели ничего? — Проснулись только. — Ой, ну городские ребятки, что тут скажешь, — бабуля разводит руками. — Стой, Олежа, погоди. С прытью, удивительной для её возраста, бабуля убегает куда-то, но тут же возвращается с охапкой огурцов. Передаёт их Олегу над забором. — Вот, держи огурчики. Свежие, только из теплицы. У вас таких в городе нет! — Не стоило, — вздыхает Олег, но огурцы все же забирает — не ронять же их на землю. — Ешьте-ешьте, у нас полно. — Спасибо, баб Маш. Домой Олег возвращается с огурцами и улыбкой на лице. Бабуля чудная. Интересно, с чего это она вдруг решила задобрить его? Вряд ли из-за кота. Волков усмехается себе под нос. Будет забавно, если бабка — главный шпион всея деревни и просто копает под их парочку. Звучит как сюжет какой-то очень плохой комедии. Огурцы с жучками в таком свете перестают казаться шуточкой. Но помыть их все же стоит, от земли и вполне себе живых жучков. Даже сквозь шум воды Олег слышит, как Серёжа шлепает в кухню босыми ногами. Впрочем, если бы Разумовский хотел быть скрытным, у него бы легко это получилось. Олег не поворачивается, продолжает старательно отмывать огурцы. Он просто знает, что будет дальше. Серёжа прижимается к нему сзади, обвивая руками торс Олега, кладёт голову ему на плечо. Сначала стоит молча, не двигается, а потом любопытно заглядывает в раковину, уперевшись подбородком в плечо Волкову. — Слушай, мы в деревне только день, а ты уже решил заняться закрутками? — произносит Серёжа ещё сонным голосом и улыбается. — Какой ужас, а завтра что, начнёшь строить беседку? — Смейся-смейся, — отвечает Олег. — Сам не заметишь, как разобьёшь тут пышную клумбу и будешь за ней ухаживать. Очнешься в один прекрасный день, а в руках у тебя тяпочка. — Ужасно. — Я тут ему сервис устраиваю, свежие овощи, все дела, а он… — Олег щёлкает Серёжу по носу огурцом. — Неблагодарный. — Ой, простите. Я поставлю вам пять звёзд по такому случаю, — Серёжа, наконец, от Олега отлипает, напоследок поцеловав его в шею. — Уж пожалуйста. Ваш отзыв очень важен для нас. Кстати, на завтрак макароны. — Да я не очень хочу есть. — И огурцы вот. А если не съешь, баб Маша тебя лично покарает. — Вот подружку нашёл, — вид у Серёжи намеренно раздраженный. — Завидуй молча. — Я так не умею, — Серёжа скрывается за дверью, а Олег надеется, что он все же пошёл надевать носки. После завтрака Разумовский тут же скрывается в своём кабинете и минут через двадцать зовёт к себе Олега. — Фотография твоя тут не самая удачная, — комментирует он происходящее на экране. Там — какой-то узко-специализированный сайт, их фото, и кругленькая сумма под ними. — А почему за меня три миллиона просят, а за тебя пять? — хмурится Олег. — Давай я тебя им сдам, а мне два ляма в качестве сдачи дадут. — Размечтался. Смотри, тут вот откликаются всякие. Всего за последнюю неделю тебя видели тридцать три, а меня сорок пять раз. В Москве, в Питере, конечно, в Мехико, в Танзании, во Владивостоке и на Мальдивах. Даже в Саратове. — И где ты без меня ошиваешься? — На Мальдивах, конечно. Знаешь, Олег… — М? — Наверное, все это было не такой уж плохой идеей. Здесь явно никто не будет разыскивать. Только не надо мне тут «я же говорил». — Но я правда говорил. — Да знаю я, знаю. И все бы ничего, только осознание это явно не помогает Разумовскому жить. Этой же ночью Олег просыпается от того, что рядом никого нет. Он находит Серёжу на крыльце. Тот сидит на ступеньках и ковыряет старую краску на перилах. Олег вздыхает, берет с окошка сигареты и усаживается рядом. — Опять? — спрашивает он Серёжу, а потом закуривает. Разумовский кивает и кладёт голову ему на плечо. — Сначала я не мог уснуть, потому что было слишком тихо. Я так не привык, мне кажется будто мои мысли становятся громче, чем все вокруг. А потом стало светать, а потом проснулись эти долбаные птицы. — Что ты имеешь против птиц? — Они противные до невозможности. Может в обычное время и нет, но когда ты не спишь и пытаешься уснуть, то они хуже ночного кошмара. — Некоторые люди специально включают себе звуки леса, чтобы уснуть. — Знаешь, волче, некоторые люди едят собак, но это же не значит, что их должны есть все. Олег усмехается — аргумент. — Ну и что нам с тобой делать? — Не знаю. Посижу немного, может усну потом. Ты иди давай, нечего меня пасти. — Я так не умею. Тем не менее, он оставляет Серёжу в покое. Докуривает сигарету, поднимается, треплет рукой взъерошенные волосы Разумовского и уходит в дом. Утром Олег просыпается как обычно. Серёжа, на удивление, обнаруживается не за компом, а рядом с ним — лежит на спине и будто не дышит. Он не реагирует даже на то, что Волков встаёт с постели, хотя обычно или тянется за ним, или отворачивается на другой бок, чтобы обнять одеяло. Олег занимает комп на время, завтракает, отжимается, разбирается со старенькой стиральной машиной с вертикальной загрузкой — он такие видел только на картинках. Разбирается, но решает пока не включать, раз такое дело. Разумовский выползает из комнаты ближе к обеду, и Олег едва сдерживает себя от шутки про то, что он выглядит помолодевшим. — Кто я? — стонет Серёжа. — Где я? Какой год? — он бахается на диван рядом с Олегом, читающим книжку в телефоне. — Давно я так не спал. — Согласен, — замыкает Олег. — Раскроешь свой секрет? — Баб Маша. — Ты что, съел ее? — Ну ты утром ушёл же, а я остался на крыльце сидеть, задумался. Не знаю, сколько я там просидел. А потом бабуля из-за забора меня окликнула, — Серёжа потягивается. — Ты же говорил «будь дружелюбным», поэтому я с ней поговорил, познакомился. Она мне: «Чего не спишь в такую рань?», ну а я сказал, что в принципе плохо сплю. И она мне дала какой-то травы, — заключил Разумовский. — Чаю в смысле. Ну я заварил и что-то так хорошо стало, сонно. — А на меня ещё говорил. Я хоть огурцы отхватил, а ты сразу траву. — Это подозрительно. — Она просто пенсионерка, Серый. — Она слишком добрая. — Они все такие. — Да ладно? Скажи это бабкам у подъезда, которые нас пидорами и наркоманами называли. — Хорошо, не все, но многие. — Все равно подозрительно. Коварный план баб Маши становится ясен через несколько дней, когда она с утреца вылавливает Олега, охотящегося за мелкими зелеными яблочками. В саду нет забора между участками, только импровизированный — из кустов малины, поэтому она возникает за спиной Волкова как ниндзя. — Олежа! Доброго утречка! А Сережа где? — Да дома, спит еще, — пожимает плечами Олег. — Он от вашего чая спит как младенец теперь. — Ой, ну я еще могу дать, — всплескивает руками бабуля. — Слушай, Олежа, у меня к тебе дело на миллион. Волков усмехается. Обычно ничем хорошим такие заявления не оборачиваются. В особенности, упомянутым миллионом. Хотя будет забавно, если бабушка достанет из своего фартука кейс с деньгами. — Это какое же? — Олег на пару секунд отвлекается на аппетитное яблочко, висящее прямо над ним. — Да я по весне посадила полторы тысячи кабачков. Мучаюсь-мучаюсь с ними, сил уж нет, да и вид товарный они уже потеряли. Помоги убрать, а? — Как же вы их умудрились посадить в одиночку все? — Внучка приезжала, помогла. А сейчас у нее там экзамены, занята, в общем, некогда бабушку навестить. Олег машет рукой. — Ладно уж. — Вечерком тогда давай! Мы с тобой вдвоем быстро управимся, а потом я ужин приготовлю. — Мы с вами? Давайте я Сережу позову, — произносит Олег, а сам предвкушает восторги Разумовского. — Ой, а Сережа мне обещал починить телевизор! Вот, займется. — Правда, пообещал? — Ага. — Ну ладно тогда, до вечера, баб Маш. — Ой, спасибо тебе, Олежа! Олег возвращается домой, думая о том, что из всех возможных вариантов развития событий случился именно этот, где они заводят дружбу со старушкой, знакомятся с соседями и вообще, вливаются в деревенский коллектив пенсионеров. Волков уже пару раз натыкался на гуляющую по улице колонну бабушек и дедушек, которые провожали его взглядами и шепотком. Пару раз сам, а еще пару раз с Сережей. Но, пусть у пенсионеров есть и свои минусы, плюсов все же больше. Они меньше осведомлены о том, что происходит в стране (за исключением того, что показывают по телевизору), больше склонны тебе доверять и вообще, составляют более приятную компанию. — Доброе утро, — Олег треплет встречающего его сонного Разумовского по волосам. — Время работать за еду. — Слушай, я думал, я отрабатываю свою порцию, — бурчит Сережа. — Сегодня мы рабы баб Маши. — А, блин, телик… — Так ты уже заключаешь контракты на стороне? — усмехается Олег. — Меня загнали в угол. — Ну-ну. Время до вечера пролетает незаметно. Разумовский за компьютером изучает строение допотопных телевизоров, а Олег наблюдает за этим действом с довольной лыбой. Периодически Сережа смотрит на него испепеляющим взглядом и с возгласом «ЧТО? Я программист, а не ремонтник!» запускает в него первым попавшимся под руку предметом. Волков несколько раз ловит его телефон, очки, консервную банку, которую он приспособил под пепельницу (пустую). Мелкие детальки типа болтиков и винтов он даже не пытается ловить, потому что Разумовский, даже не целясь, все время запускает их в волосы Олега. Баб Маша пытается накормить их еще до огорода, но Олег торопит ее, мол, быстрее начнем, быстрее закончим. Сереже вручается кружка травяного чая, яблоко и телевизор, в три раза старше его самого. К удивлению Волкова, справляются они и вправду быстро. Точнее, справляется он сам, потому что баб Машу он отправляет домой минут через двадцать после того, как они выходят в огород. Он ждет, пока она выдаст ему ТЗ, расскажет, что нужно делать, а потом убеждает ее, что он прекрасно справится сам. И не с такими нагрузками справлялся, что ему какой-то огород. Правда, часа через полтора Олег понимает, что с таким противником ему еще не приходилось иметь дело. Спина начинает потихоньку отваливаться, но Волков не сдается и еще через полчаса заваливается к баб Маше домой и буквально падает за стол. — Ох, Олежа, шо ж ты так уработался, — начинает кудахтать бабуля. — Можно же было завтра прийти еще. — Знаете, баб Маш, это не то удовольствие, которое хочется растягивать, — бурчит Олег, потирая поясницу. — Спину потянул? Я тебе мазь дам, ты скажи Сереженьке перед сном, он тебе помажет. — Кого помажу? — в кухню высовывается любопытная голова Разумовского. Видок у него озадаченный. — Да друга своего неугомонного, — баб Маша скрывается за занавесочкой и принимается греметь посудой. — Обычно неугомонный — это я, — Серёжа усаживается напротив Олега и заглядывает ему в лицо. — Так, все, больше я этой женщине тебя не отдам, — произносит он вполголоса и — господи — улыбается так тепло, что у Волкова перехватывает дыхание. — Ну, конечно, когда она выжала из меня все соки… — Я думал, что нужно все же больше, чем одна бабуля, чтобы выжать из тебя все соки. — Ага. Бабуля и ее огород. Как там телевизор? — интересуется Олег, на что Серёжа тут же хмурится. — Никак, я его только разобрал. Олегу не удается сдержать смешок. По выражению лица Разумовского легко понять, какую фразу он готовится сказать. Как хорошо, что дом чужой, а Сережа не будет просто так швырять чужие вещи. К тому же, у Олега производственная травма — бить его нельзя. К тому же, приходит баб Маша с тарелками. — Ну вы ешьте, ребятки, а я пойду мазь искать, — произносит она, вытирая руки о фартук, а потом скрывается в глубине дома, что-то причитая в процессе. Сережа мстит ему позднее, перед сном, когда в руки ему попадает заветная мазь. Он рассказывает Олегу все подробности своего рандеву с телевизором, старательно разминая напряженные мышцы. Иногда даже очень старательно. Волков при этом пыхтит в подушку, стараясь выглядеть так, будто он вообще ничего не чувствует. — Я этот телевизор починю обязательно, — заключает Разумовский. — Я хоть и не ремонтник, но я, между прочим, сам Сергей Разумовский. И я не дам груде железа меня победить. На следующий день Серёжа встаёт раньше Олега, даже готовит завтрак себе и Волкову. Ну, или некое его подобие. Сначала минут пять сидит за столом, наблюдая за жующим Олегом с блаженным лицом, а потом чмокает Волкова в макушку и скрывается в своём кабинете. Наверняка, чтобы найти способ победить груду железа. Олег решает не попадаться ему под руку. Проверяет уведомления в телефоне, отписывает пару сообщений. Через время наблюдает за тем, как, спешно собравшись, Разумовский убегает к соседке. Олег выходит за ним на крыльцо. Закуривает сигарету. Стоит, наверное, больше дышать свежим воздухом и меньше смолить, но отказаться от вредной привычки не так-то просто. На улице жарко, даже слишком. Олег думает о том, что можно попробовать потащить Серёжу на озеро. Что за поездка в деревню без окунания в местный водоём? Волков вздыхает и усмехается сам себе — так и забыть можно, что в данный момент за их головы готовы отдать восемь миллионов. Не так уж и много, кстати. Олег бы только на Серёжу поставил больше. Хотя, нет. Разумовский никому не по карману. Упомянутый Разумовский появляется на пороге примерно через полчаса, сияющий, как начищенный пятак, да ещё и с пакетом овощей в руке. — Победил? — интересуется Олег. — Конечно, — Серёжа улыбается самодовольно. — Ты что, сомневался во мне? — Да, знаешь, были кое-какие сомнения, — усмехается Волков и тут же уворачивается от летящего в него огурца. — Едой не разбрасывайся! Серёжа, на удивление, довольно быстро соглашается на озеро. Олегу даже не приходится сильно стараться, чтобы его уговорить. И то, кажется, будто Разумовский ломается только для того, чтобы Олег его уговаривал. — Только пойдём пешком. — Ну Олееег… — Это полезно. — Тебе мало физических нагрузок? — Мне — в самый раз. В итоге, идут пешком. Разумовский, как один из самых опасных людей современности, по дороге быстро соображает веночек из травы и цветов. Олег не успевает открыть рот, чтобы спросить где он этому научился, как венок оказывается у него на голове. Серёжа довольно любуется на результат своих трудов. — Цветочный волче, — произносит он. — Плюс сотка к твоей голове из-за эстетики. — Сотка? — Ну, я бы сотку накинул. — Это же ты. Другие не так сентиментальны. — Подумаешь. Они просто не понимают. Когда приходят на место, Олег понимает, что оставить машину дома было отличной идеей. Один берег озера полностью заставлен транспортом, а люди на берегу разве что не друг на друге купаются. — Мм, романтика, — протягивает Серёжа при виде всего этого великолепия. — А пойдём на ту сторону? Он указывает на противоположный берег. Там тоже есть небольшой пляжик, немного более бесхозный и безлюдный. Олегу думается, что это из-за его расположения — подъехать туда на машине трудно, надо делать круг и продираться сквозь высокую траву. — Ну пойдём. Олег, если честно, теряет счёт времени. Он вспоминает о нем только когда солнце начинает клониться к горизонту. Они с Сережей сидят на берегу. Олег сидит, вытянув ноги, а Разумовский щурится и, уложив голову к нему на колени, смотрит в небо. А Олег смотрит на то, как красиво солнце отражается в его медных волосах. Впервые за долгое время он видит Сережу таким умиротворенным. — Я не могу перестать думать о том, как тут спокойно, — произносит Серёжа. Улыбается. — Такое ощущение, что мы тут, в пузыре, а вокруг нас ничего не происходит. Будто мы реально укатили в отпуск, правда, не в совсем привычный. — Ну, почти. — Мне кажется, будто где-то подвох. Олег не отвечает ему, только поджимает губы. Через время он замечает неподалёку движение. Основная масса людей к этому времени уже разъехалась, и на той стороне осталась всего пара машин. А к ним направлялась какая-то компания молодых людей. — Вот обязательно было говорить про подвох? — качает головой Олег, а Серёжа сначала хмурится, а потом поднимается, чтобы самому увидеть, о чем говорит Олег. — Ладно, я не это имел в виду. К ним подходят пятеро. Олегу даже не нужно напрягаться, чтобы заметить, что они пьяные и безоружные. — Здарова, мужики, — говорит один из них. — Сигаретки не найдётся? — Не курим, — Серёжа отвечает прежде, чем Олег успевает что-то сообразить. — Да ладно? — удивляется мужик — хотя, скорее, пацан. — Точно? А может просто делиться не хотите? — А может быть, — голос Серёжи становится каким-то слишком спокойным. Олег пока не встревает, просто напрягается. — А вы что, оттуда сюда за сигареткой шли? — Слыш, ты какой-то борзый. — Поговорить надо. — Вы че, не местные? Мужики заговорили одновременно, но потом один решил перейти в наступление. — А мы так посмотрели, че-то вы подозрительно тут сидите. Думаете спрятались и не видно че вы тут делаете. Пидоры, что ли? — А ты завидуешь, что ли? — Серёжа улыбается, но не той тёплой улыбкой, как некоторое время назад. Эта улыбка больше похожа на оскал. Он поднимается на ноги. — Ну так ты дружков своих попроси, они тебя быстро обслужат. — Ах ты, блядь, — мужик дёргается в сторону Серёжи, но его отчего-то оттягивают за руку. Олег выходит из-за спины Разумовского, чтобы стать рядом. Вперед не лезет, чувствует, что ему лучше побыть страховкой. Все ещё наблюдает внимательно за Сережей и за оппонентами. Но рыжего будто забавляет все происходящее. Правда, исключительно внешне. Олег чувствует, как от него исходит напряжение. — Вы че-то попутали, нах! Приехали, выебываетесь. В Москве своей будете выебываться, пидоры. — Ой, боюсь, — прикрикивает Серёжа, не прекращая улыбаться. Олег жалеет, что не взял пистолет. Переживает, правда, скорее за мужиков, чем за Разумовского. Он, в отличие от них, абсолютно трезвый. — Хуле ты лыбишься, блядь, сюда иди, — последние слова практически не разобрать, потому что мужик бросается на Серёжу. Им хватает буквально нескольких минут, чтобы уложить этих ребят на лопатки. Олег дерётся почти на автомате, благо, что пацаны не слишком стремятся возвращаться в строй, а вот Серёжа будто пар выпускает. Впрочем, как и всегда. — И мы вообще-то, не из Москвы, — выдыхает он, когда его кулак с противным хрустом врезается в нос того мужика. Он берет его за ворот футболки и бьёт коленом в живот. Наклоняется и начинает что-то говорить на ухо. До Олега долетают только обрывки фраз. — Если я ещё раз… перестреляю всех… на зоне… вот и посмотрим, кто из нас пидор. Он оставляет мужика в покое и хватает с земли рюкзак. — Волков, пойдём. Олег ещё раз окидывает взглядом мужиков, дёргается в сторону одного, с удовлетворением наблюдая, как тот отползает в сторону. Догоняет Серёжу, стараясь держать мужиков в поле зрения. — Я больше не разрешаю тебе высказывать свои опасения вслух, они почему-то подтверждаются, — произносит Олег, забирая у Разумовского рюкзак. Произносит спокойно, потому что вид у Серёжи мрачный. — Да мне таких… в тюрьме хватило, — Серёжа вытирает тыльной стороной руки разбитую губу — все-таки пропустил удар. — Зато больше не полезут. — Откуда знаешь? — Знаю. Олег вздыхает. Раньше, когда они были ещё маленькими, он всегда лез в драку за Серёжу, а Разумовский потом охал, разглядывая его ссадины и царапины. С одной стороны, тот факт, что теперь Серёжа умеет за себя постоять, как-то греет душу, но все это омрачается тут же всеми остальными фактами, о которых Олегу сейчас не хочется думать. Помахали кулаками и отлично — подойдёт в качестве разминки. До дома идут молча. Серёжа держится чуть впереди — шагает, засунув руки в карманы своих шортов. Когда они приходят домой, Разумовский порывается скрыться в своём кабинете, но Олег ловит его за запястье и тащит на кухню. Усаживает за стол и лезет за аптечкой. — Олег, я же не маленький, — бурчит Серёжа, но остаётся на месте. — Конечно, не маленький, — соглашается Волков. — Уделал вон сколько уебков вот этими голыми руками. Серёжа цокает языком. Морщится, когда Олег поливает костяшки перекисью. Поджимает губу, будто пряча её. Волков приседает перед ним на корточки и долго смотрит снизу вверх, держа пальцы Серёжи в своих. — Не смотри на меня так, — хмурится Разумовский. — Как? — Не знаю, — тон у Серёжи упрямый. — Будто ты меня жалеешь. Олегу хочется его задушить. Вместо этого он щёлкает Серёжу по носу и тоже хмурится. Вот как ему объяснить все, что Олег чувствует? Да и не выразить такое словами. — Дурак ты, Серый. Вот прямо дурачок. Серёжа выпутывает свои пальцы, тянется, чтобы Олега обнять, но таким макаром они оба очень быстро оказываются на полу. Волков вытягивает ноги, а Серёжа нависает над ним сверху. — Ну а как я их, правда? — вдруг выдаёт он. — Одной левой. Олег улыбается. — Нет, все же двумя. Идиот, — добавляет он. — Романтично лежим, да? — Серёжа улыбается в ответ. Его пальцы касаются лица Олега — нежно, почти невесомо. — Да пиз… Волков не успевает закончить фразу, потому что Сережа его целует. Сначала коротко, шипит из-за разбитой губы, а потом глубже. Олег кладёт руки на бедра Разумовского, тянется к нему, игнорируя неудобное положение. Постепенно его ладони поднимаются выше, задирая футболку Серёжи — тот обрывисто вздыхает, когда пальцы Олега оглаживают его бока. Волков снова тянется ближе, целует подбородок Серёжи, потом скулы, шею. Жадно, с чувством, будто в первый раз. — Расположились мы как-то неудачно? — выдыхает Серёжа. — Сменим обстановку? — Да, пожалуйста. Позже, под утро, Олег просыпается от того, что Серёжа толкает его в спину во сне. Волков поворачивается, чтобы поинтересоваться, что такого ему понадобилось, но вместо этого только вздыхает. Разумовский спит, хотя это сложно назвать полноценным сном. Он хмурится, качает головой, что-то неразборчиво бормочет и хнычет. Олег понимает сразу, что снится Серёже — он рассказывал ему, и не раз. — Кошмары? — спрашивает Олег, прибежавший в комнату на крик. Серёжа смотрит на него исподлобья, виноватым, затравленным взглядом. — Если бы. С его жизнью любой кошмар может показаться детской сказкой. Волков аккуратно толкает его в плечо. — Серый, — и ещё раз. — Серёжа, — ещё. — Серёжа. Разумовский дёргается, мгновенно просыпается и подскакивает в постели. Видит Олега рядом с собой и снова дёргается, будто пугается его присутствия. Смотрит на него, будто на привидение. Волков даёт ему возможность отдышаться, прийти в себя, потому что Сережа будто не верит, что он здесь. Его глаза бегают по лицу Олега, спускаются ниже, а потом обратно. — Олег? — выдыхает он. Двигается ближе и тянет к нему руку. Проводит кончиками пальцев по лицу Олега, дотрагивается до его груди. Вон оно что. Опять. — Всё хорошо, — произносит Волков. Серёжа выглядит так, будто ему дали под дых. Смотрит на Олега, будто пытаясь что-то сказать, и в итоге выдает: — Олег… Прости меня. Теперь удар ниже пояса чувствует уже Волков. Он кивает Серёже, прикрыв глаза. Резко хочется курить. — Всё хорошо, — снова повторяет он. Разумовский будто не верит ему. Подаётся вперёд и утыкается лбом в предплечье Олега — достаёт только туда. Волков качает головой — один битый, другой битый, они друг друга стоят. Свободную руку он запускает в волосы Серёжи, легонько треплет рыжие пряди. — Может водички? — чувствует, как Разумовский отрицательно качает головой. — Точно? — теперь утвердительно. За окном уже светает. Олег хмурится — вряд ли после такого получится вернуться ко сну как ни в чем не бывало. Ему вот надо покурить, обязательно. — Олег. — М? — Не уходи. — Куда же я денусь, — отвечает Волков и устраивается поудобнее. Покурит позже, пожалуй. Потом выдается несколько спокойных дней, за ними еще и еще. Они тянутся уже ставшей привычной, чередой, пока одним спокойным и безмятежным днем Олега не выводит из душевного равновесия единственная фраза Разумовского: — Олег! — кричит он из кухни сидящему на крыльце Волкову. — А где вода? — В кране, Серёж, — отвечает ему Олег, спешно докуривая сигарету. — Нет её тут. Олег хмурится. Отправляет бычок в банку из-под тушёнки и заходит в дом. Серёжа с задумчивым видом курсирует между кухней и ванной, крутит краны и недовольно бурчит себе под нос что-то про то, что Олег, похоже, считает его совсем тупым. — Буквально пять минут назад все было нормально, а сейчас ничего. Ничего не происходит, — Разумовский поджимает губы. — Я даже чайник набрать не успел. — Ну, погоди, давай посмотрим, — Олег машет руками, мол, стой на месте, и выходит во двор. Идёт за дом, чтобы посмотреть на соседские огороды — вроде никто ничего не поливает. Им хватает недели, чтобы понять — если рядом кто-то надумал поливать свои грядки, то перебои с водой обеспечены. Но сейчас тихо и спокойно. Может потому, что воды на самом деле нет у всех сразу, а может из-за хмурого, затянутого сизыми тучами неба — надеются на дождь. Олег возвращается в дом. — Не знаю, вроде никого нет. — Может спросишь у баб Маши? — А сам? — Олег! — Ладно, сейчас схожу. Волков заходит к соседке через сад — так намного быстрее, да и она вроде не против. Бабуля встречает его с распростертыми объятиями, впрочем, как и всегда. Олег кратко излагает суть дела, на что получает только охи и ахи. Все ясно, они где-то проебались. — А вы чего, не успели ничего набрать? В кастрюлю какую, да хоть в чайник? — спрашивает бабуля, всплескивая руками. — Да мы и не собирались, — отвечает Олег, пожимая плечами. — Да как же вы не собирались?! — баб Маша замахивается на него полотенцем. — Объявления на столбах для кого вешают? — Какие объявления? — Уух, тьма, — ругается бабуля. — Там же написано было, что сегодня с обеда не будет воды, и ещё два дня потом. — Что совсем? — Ну, конечно! Олег вздыхает и чешет затылок. Интересно получается. Неужели придётся скупать всю имеющуюся в магазине воду? Или ехать в ближайший город? Не хотелось бы выезжать за пределы села. — Баб Маш, а достать где-то можно воды? — Ну вот я вам бутылочку дам, непутевым, хоть чаю попить. А вообще на другом конце села есть колонка, вы её найдёте, она рядом с водонапорной башней. Вот, возьмите чего-нибудь и езжайте туда за водой. — И что вы, всегда туда мотаетесь, когда воды нет? — Нет, Олежа, мы объявления читаем и заранее запасаемся. — Понял, — усмехается Олег. Вот же бабуля, еще и поучать успевает. — Воды два дня не будет, — сообщает Волков, вернувшись домой. — Но вот, бутылочку принес, — и ставит на стол двухлитровую бутылку из-под колы. — В смысле два дня? — морщится Сережа. — Ну, вот так, — Олег только пожимает плечами. Он бы и рад запустить эту башню водонапорную, чтобы она специально для Разумовского воду качала, да жаль только квалификация не та. — Баб Маша сказала, можно набрать где-то в колонке. Только куда… Олег усаживается на стул и подпирает голову рукой. Разумовский поджимает губы — думает о чем-то. — Слушай, ну там же рядом с продуктовым еще и хозяйственный магазин есть, — произносит Сережа. — Может там какие-то бочки продают, не знаю, или канистры. Они быстро собираются и выезжают из дома. С неба начинают падать первые крупные капли дождя — как назло. Постепенно пара капель оборачивается целым ливнем. Сережа сидит в машине и ёжится, видимо, предвкушая рандеву на улице под дождем. В магазине покупают две пластмассовые бочки средних размеров, отмахиваясь от замечания продавщицы о том, что им следовало запастись водой заранее. — Да мы уже поняли, — Сережа закатывает глаза и звучно шлепает купюрой по прилавку. — Ну и хорошо, — отвечает ему женщина, давая сдачу. — Понятливые. — Знаешь, им нужно какое-то приложение с оповещением о таких вещах, — задумчиво произносит Сережа, усаживаясь в машину. — Представь, как было бы удобно. — Ага, и баб Маша сидела бы в нем с тапка, — усмехается Олег, а Разумовский пожимает плечами в ответ. — Их столбы вполне устраивают. — А меня нет. — Ну, так с этого стоило бы начать. — В принципе, можно приложение заменить выделенной частотой и вести трансляцию по телевизору. — А можно объявление на столб повесить — дешево и сердито. — И примитивно! — Давай не будем говорить о примитивности, нам следующие два дня придется мыться в тазу. — У нас нет таза! — Я образно. Башню, как и дорогу к ней они находят сразу же, даже несмотря на дождь, а вот с колонкой возникают трудности. Олегу приходится выйти из машины под ливень, чтобы рассмотреть в низине небольшой железный столбик. — Слушай, Серый, я машину туда не буду гнать, мы потом не заедем обратно. — Ладно, пошли, — Разумовский снова морщится и выходит из машины. Не сказать, что у него есть другой выбор. Возле колонки обнаруживается, что их новенькие бочки под нее не помещаются. Сережа предлагает набирать воду сначала в бутылку, а потом уже в бочку. — Давай я буду держать ручку, а ты набирать, потом поменяемся, — предлагает Олег. Колонка старая, еще советская, с рычагом для подачи воды. Она начинает издавать странный гудящий звук после минуты работы. Разумовский заканчивает набирать вторую бутылку, а Олег бросает рычаг. — Давай меняться. — Ты все уже что ли? — усмехается Сережа, убирая с лица мокрую челку. — Посмотрим на тебя, герой. Сережи хватает на три с половиной бутылки. Волков считает, что он продержался исключительно на вредности. Он выглядит так, будто его только что уронили в реку — насквозь мокрый, да и сам Олег наверняка выглядит не лучше. Они меняются еще несколько раз, прежде чем набирают первую бочку. — Олег! — стонет Сережа, опираясь на бочку. — Может нам хватит уже на сегодня? Смотри, мы уже помылись, — для убедительности он проводит рукой по лицу и стряхивает воду, совсем как в душе. Волков кивает. Не хочется портить малину замечанием о том, что им эту бочку еще нужно до машины дотащить. — Знаешь, сколько я мог бы выручить за фотографию, на которой сам Сергей Разумовский падает в грязь лицом вполне буквально? — смеется Олег, когда они садятся в машину. Сережа только фыркает. — Очень жаль, что ты упал следом за мной и не смог сделать этот платиновый кадр. — Конечно, ты же меня за собой потянул! — Это не я, это карма. И снова — тихие, спокойные дни. — Ты что там делаешь, медитируешь что ли? — спрашивает как-то Олег Серёжу, сидящего напротив компьютера. Он забрался на стул с ногами, значит дело серьезное. Обычно он не отвлекает Разумовского в такие моменты, но он заходил минут десять назад, а Серёжа до сих пор на своем месте. — Ммм, — Серёжа неопределённо качает головой. — У меня есть какая-то идея, но я не могу ее развить. — Ладно, думай. Кофе будешь? — Ага, пожалуйста. Олег ставит чайник и выходит на улицу — покурить. Стоит ему только поджечь сигарету и из-за забора, как автобус по расписанию, появляется баб Маша. — Ой, опять смолишь, Олежа, — хмурится она и подзывает Олега жестом. — Сипишь вон как страшно, а все эту гадость в рот тянешь. Волков давится сигаретным дымом, а баб Маша назидательно тычет пальцем в воздух, мол, а я о чем говорю. — Да ладно вам, баб Маш, — отвечает он наконец. — Я здоров как бык. — Ой, бык, — тянет бабуля, качая головой. — Ладно, как знаешь. Я хотела спросить, у вас ворота закрыты? — Да вроде, — пожимает плечами Олег. — А что? — А то какие-то цыгане по селу ездят, ломятся ко всем, не знаю, что они хотят, — хмурится баб Маша. — Я вот вышла проверить, закрыто ли у меня, а тут ты. Дай, думаю, предупрежу. — Цыгане? — усмехается Олег. — А что им тут красть? Коня? — кивает на машину. — Или невесту? — на дом. — Вот шутишь все, — хмурится бабуля. — А люди знаешь какие бывают? И за меньшее убивают. Ухмылка быстро пропадает с лица Олега. — Да знаю, баб Маш, знаю. — Ой, ладно, пойду закрываться. И ты закройся! — А вы откуда узнали-то? — спрашивает Олег. — Мне Любочка с соседней улицы позвонила. Говорит, ездят на большой машине, по домам ходят. — А что хотят? — Да кто ж их знает. Тут всякие ездят, поди разбери. Волков все же бросает короткий взгляд на ворота — вроде закрыты. Он не успевает зайти в дом, как на улице слышится шум мотора и шуршание шин — совсем близко. Уже в дверях сталкивается с Сережей. У Разумовского обеспокоенный взгляд. — Олег! — вполголоса говорит он. — Я тут кое-что придумал и хотел тебе рассказать, а там машина. Мне это не нравится. — Ладно, сейчас разберёмся, — Олег тянется к вешалке для одежды, точнее, к полке над ней. Выуживает оттуда пистолет. — А в комнате?.. — Это другой. — Ты что, по всему дому оружие разложил? — А что, ты предлагаешь с собой таскать? Серёжа поджимает губы, мол, ладно, ты прав. Олег осторожно подходит к окну. Хорошо, что рядом растёт большое, раскидистое дерево. Пусть оно и закрывает часть обзора, но из-за ветвей его будет сложнее заметить в окошке. Рядом с их домом стоит чёрный микроавтобус. Олег хмурится. Такого не может быть. Открывается пассажирская дверь и оттуда выходит приземистый мужчина. Направляется, правда, куда-то дальше. К баб Маше что ли? Старушка-то причём? Волков тихо выходит на улицу, аккуратно подходит к воротам, держа наготове пистолет. Неужели он где-то ошибся? Слева слышится стук в чужие ворота. — Хозяйка, открывай! Подозрительно. Будь они наемниками или даже обычными ребятами, захотевшими наживы, вряд ли бы орали на всю улицу. Из окна, выходящего на улицу — кабинет сережин — высовывается морда этого самого Серёжи. Олег хмурится и машет головой, мол, скройся, но Разумовский упрямо качает головой в ответ. Он подзывает Олега рукой и скрывается за шторой только после того, как Волков проводит по горлу стволом пистолета. Точнее, закатывает глаза и злобно задергивает шторку. Там что ещё? — Хозяин! Есть кто дома? Олег хмурится ещё сильнее. Нет, подставлять под удар старушку он не готов. Он заводит руку с пистолетом за спину и открывает ворота. От машины закрывается дверью, сам на улицу не высовывается. — Чего ломишься? — спрашивает Олег. — Видишь, нет никого дома. — О, а мы решили отсюда начать, — разводит руками мужик. Олег быстро его оглядывает. Внешне он будто бы безоружен, движений подозрительных не совершает. Волков на всякий случай крепче перехватывает пистолет. Мало ли. Их дом вообще-то крайний. — А то тут сто лет уже никто не живёт. — Откуда знаете? — Часто бываем. — Соседки нет. Вам чего? — Матрасы есть старые? — Чего? — Матрасы, подушки, что-нибудь есть? Олег невольно подаётся назад. Какие ещё матрасы, что происходит вообще? — А вам зачем? — Купим у вас. Вы не местные что ли? — Н-нет. — Точно матрасов нет? — Точно, — рука с пистолетом расслабляется. — А подушек? — Они нам ещё нужны. — Ну тогда ладно, бывайте, — мужик кивает Олегу и направляется к машине. — Извините, что мы тут стали у вас. — Да ничего, — Волков окончательно расслабляется и закрывает ворота. Ждёт ещё несколько минут для верности, но машина заводится и уезжает. Олег возвращается в дом. — Ты что, идиот? — тут же налетает на него Серёжа, захлопывая дверь за его спиной. — Куда ты полез-то? — Нормально же все, это какие-то левые типы, — Олег пожимает плечами. — Я знаю, но что если бы они были не левые?! — Разумовский хмурится и легонько стучит кулаком по лбу Олега. — Герой, блять. — Погоди, что значит «знаю»? — Ну, — протягивает Серёжа. — Ты как только на улицу пошёл, я сразу к компу. Проверять нас полез. Там везде написано, что данные неактуальны. Некому за нас заплатить больше. Странно. Волков облегчённо выдыхает и улыбается одними уголками губ. Все-таки не ошибся. Он убирает пистолет на полку. — Так, стой, погоди, — палец Серёжи утыкается в грудь Олега. — Ты почему такой хитрый? Ты что-то знаешь об этом? — Я? — Олег пожимает плечами, перехватывает запястье Серёжи. — Может быть. Есть догадки, — целует его после каждой фразы. — Так, ты меня не отвлекай, — произносит Серёжа. — Какие догадки? — А кто отвлекает? — Олег притягивает Серёжу ближе, свободной рукой перехватывает его за талию. — Я не могу думать, — протестует Разумовский. — То есть ты хочешь сказать, что мы официально свободные люди? — Это ты мне сказал. — А, да, точно. Значит, можно возвращаться домой? — Можно. Серёжа хмурится, освобождает руку и обнимает Олега. — Надо же, а я только начал привыкать. — Никто же не мешает нам остаться, — замечает Олег и начинает потихоньку оттеснять Разумовского вглубь дома. — Правда? — Ага. — Тогда поехали на озеро, м? Олег улыбается и целует Серёжу в уголок губ. — Ты хотел поделиться со мной идеей. — Я по дороге расскажу. — Тогда пойду что-нибудь поесть сделаю. — Бегом. Теперь уже Серёжа тянется за поцелуем. Он отпускает Олега и тот скрывается в кухне. Разумовский идёт за ним и прислоняется к дверному косяку. Долго смотрит на Волкова и улыбается своим мыслям о том, насколько же ему повезло.