Орнейские хроники 2

Мохноногий монтанеро шумно фыркнул и, шагнув к обрывистому краю, потянулся мордой к ярко желтым цветам разросшегося крестовника. Лара привычным ментальным сигналом вернула коня на тропу. - Мы уже в Альби, - за спиной раздался голос Раймона. Она оглянулась на подъехавшего мужа. Его лицо впервые за пять дней озаряла легкая улыбка - К вечеру доберемся до Квилиана, остановимся в крепости на ночь, там нас уже ждут. Люди нуждаются в хорошем отдыхе. Вы тоже должны восстановить силы, - негромко добавил он. - Благодарю вас, - она улыбнулась в ответ, - Я прекрасно себя чувствую. Раймон взглянул пристальнее, однако возражать не стал. Кивнув, он сжал коленями бока Нера, посылая коня вперед. Лара проводила взглядом мужа. Тяготы последних седмиц закалили ее, или дар питал силы, но она действительно почти не ощущала усталости, очередной привал вызывал лишь досаду. Затем ее накрывало изнеможением людей и животных, и она корила себя. Гасила тревогу солдат, успокаивала начавшихся вдруг пугаться любой тени лошадей. А едва выдавалась возможность, пыталась сосредоточиться. Однако поток был путанным, рваным. В скупо освещенной армейской палатке Раймон склонялся над картой, по бесконечным дорогам шагали колонны солдат, пистолет подрагивал в унизанной перстнями руке. Поразительно похожий на Уно подросток отбивал тесак галейца, светловолосая девушка с перерезанным горлом оседала на землю. Полыхали крытые дранкой крыши деревни и вновь наползал на Квилиан смертоносный туман... Образы терзали разум, и Лара стискивала зубы, чтобы удержать крик. Тщетно она искала способ даже не изменить, а постигнуть грядущее. Видения рассыпались, подобно осколкам витража, и не собрать, не восстановить рисунок. Вновь одолевали сомнения — какой прок от ее дара, ведь она не может внятно предсказать замысел врага? В том, что Звезда оказалась в руках Беласко тоже была ее и лишь ее вина... Лара надеялась на мудрость магистров. И что в обители Пастыря у нее хоть что-то получится. До следующего полнолуния еще больше двух седмиц. Когда им открылась долина Венаско, по бледному небу уже плыли огненные перья облаков. Истончившийся серпик взошедшей луны бросал на воды Арьега палевые отблески, оглушительно стрекотали кузнечики. Крепость ярко освещали факелы, соблазнительные запахи жаренного мяса и свежего хлеба далеко разносились в теплом воздухе, мешаясь с запахом скошенной травы. Солдаты воодушевились, Лара видела, как меняется их настроение — тускло-стальное облако над отрядом расцветилось красками. Майор Тоне встречал гостей на крыльце своего дома. Он обменялся крепким рукопожатием с Раймоном и поклонился Ларе. Стоявшая немного позади него Тильда недоуменно уставилась на нее, будто не узнавая, затем поспешно присела в реверансе. Присмотревшись, Лара поняла, что возлюбленная коменданта беременна, в ее ауре смешивались любовь к еще нерожденному ребенку и его отцу и подавляемый страх. Болезненного кольнуло сердце. Лара дала себе слово настоять на том, чтобы Тильда уехала в безопасное место. Раймон и Тоне сразу же ушли в кабинет, а Тильда, продолжая опасливо коситься, проводила Лару в спальню. Служанки успели приготовить ванну, чему Лара необычайно обрадовались: она не рассчитывала на подобную любезность. Одна из девушек помогла ей раздеться, и через миг Лара с наслаждением погрузилась в горячую воду. Заботливые руки распустили волосы и принялись осторожно мыть ей голову настоем мыльного корня с душистыми травами. Лара прикрыла глаза, чувствуя как уходит напряжение последних недель. И только в этот миг осознала, что смертельно устала. После купания веки начали смыкаться, но она заставила себя сьесть кусок мясного пирога, почти не замечая вкуса, а затем омут глубокого сна поглотил ее. Разбудило ее карканье ворона. Сразу же пришло ощущение опасности и тяжкой беды, показалось, что шаман вновь опутывает ее разум нитями кошмара. Лара рывком села на кровати. Наступило утро, снаружи и в самом деле раздавалось карканье, но это была обычная птица, устроившаяся на коньке крыши, а не исчадие Тьмы. Впрочем, тягостное чувство никуда не делось. Вздохнув, Лара огляделась. Неброская обстановка, массивная мебель темного дерева, круглый столик у стены, на нем — небольшое зеркало, незаконченная вышивка в пяльцах, мотки ниток вперемешку со шпильками и гребешками. На стуле возле кровати - одежда, мужская, не женская. Рубашка, темно-бордовый колет и черные штаны. Лара слабо улыбнулась: наверняка, муж распорядился. Из полуоткрытого окна доносились голоса и звяканье металла; заржала лошадь. Краткая передышка закончилась, пора собираться в дорогу. Лара встала с кровати и потянулась, запустив пальцы в  пушистые после мытья волосы,  затем подошла к столику. И замерла, поймав свое отражение в зеркале. На нее смотрела незнакомка. И дело даже не в загаре и не в заострившихся чертах лица. Она  не предполагала, что настолько изменилась за неполный месяц. Как будто прошло несколько лет. Меж бровей  и возле губ залегли складки, изменился взгляд, стал жестким, непримиримым. Понятно, почему Тильда не сразу узнала ее и даже испугалась.   - Каким будет твой путь? - прошептала она. Вся прежняя жизнь теперь тоже была лишь отражением в мутном стекле. И Раймон принял произошедшие в ней изменения. Бесконечно предупредительный во время похода, при этом он не выказывал нежности; ростки страсти, которые были в начале их брака, уступили место беспокойству о ее благополучии и окрашенной в теплые осенние тона симпатии. Лара чувствовала, что ему так... проще. К лучшему. «Что значат все наши терзания и устремления, страсть и вражда... - вспомнились ей слова Арно: - Пусть короток век человеческий, но все же мы находим мужество чтобы сражаться до самого конца за себя и за тех, кто нам дорог. И любить...» Она позволила чувствам взять верх над долгом, но как знать, без опоры в любви к Арно и его любви к ней, смогла бы одолеть Беласко? «Горек хлеб одаренных, ибо всему есть плата, и особенно должны платить те, кому даровано больше других» - как-то процитировал магистр Вальен одну из старинных летописей. Встряхнув головой, Лара взяла гребень и принялась расчесывать спутанные пряди. К часу ласточек она успела одеться, заплести волосы в тугую косу, при этом отказавшись от услуг присланной Тильдой служанки, и позавтракать. Одежда оказалась великовата, но, пожалуй, в мужском костюме было куда удобнее, чем в пышном платье. Пробил гонг, и как только умолк протяжный звук, в спальню вошел Раймон. Окинул жену внимательным взглядом и поклонился: - Доброе утро, Лара. Если вы готовы, мы можем отправляться в Карду. Аша уже ждет вас во дворе. - Пусть весь день будет добрый, Раймон. Но я должна сказать вам одну вещь. В прошлое полнолуние нападения не было. Насколько сейчас сьер Тоне верит в мое предсказание? В крепости есть та, что ему не безразлична. Она... носит ребенка, - голос на мгновение дрогнул. - Тильда не захочет уезжать. - Я полночи обсуждал с Тоне как лучше защитить крепость. Он знает об опасности и верит в ваше предсказание. - И пусть другие женщины и дети тоже покинут ту деревню, что внизу... Это важно. Они должны уехать достаточно далеко и заранее. Людей придется убеждать или заставлять. Вряд ли они по доброй воле оставят поля и дома. - Мы говорили и об этом. Тоне сделает все, чтобы уберечь не только Тильду, но и всех слабых и беззащитных, - спокойно проговорил Раймон. - Не тревожтесь. Но Лара чувствовала его нетерпение. - Хорошо, - она отвернулась к окну, не желая, чтобы муж видел ее слезы. Запирая их глубоко в себе. Навсегда. Не должно Искре плакать, даже если в глаза попала морская вода. Она кивнула скорее себе, чем Раймону. Затем снова взглянула на него и глухо сказала: - Я готова. Майор Тоне рассыпался в пожеланиях доброй дороги, и Лара, легко коснувшись его разума, увидела, что он действительно проникся серьезностью угрозы. Тильда же принужденно улыбалась и отводила глаза, в ее ауре читалась почти неприязнь — судя по всему, она уже знала о неизбежности расставания с любимым и винила в том странную гостью. «Горек хлеб одаренных...» Тоне, пробормотав, что сьер полковник «сей же час придет», проводил Лару до коновязи. Аша поприветствовала хозяйку высоким заливистым ржанием и начала бить передним копытом, напрашиваясь на ласку. Лара потрепала кобылу по шее и, уловив присутствие позади себя, обернулась. Незнакомая худощавая женщина бросилась к ней через двор крепости и упала на колени, простирая руки. Из-под чепца выбивались полуседые волосы, в глазах застыла мольба. - Сандра, ты зачем здесь? - недоуменно спросил Тоне. Но женщина смотрела только на Лару. - Госпожа... - прошелестели бледные губы. - Милосердия... прошу. Комендант нахмурился, однако Лара ласково обратилась к женщине: - Чем я могу помочь тебе? - Сынок мой, Уно. Так и не опамятовался, - Сандра всхлипнула и прижала ладони ко рту. Лара покаянно покачала головой: считая парнишку погибшим, она не только не удосужилась при помощи дара проверить так ли это, но даже не спросила о его судьбе у мужа. - Сьера Лара, присмотрен Уно. Даст Странник — оправится, - попытался вмешаться Тоне. - Сандра, отведи меня к нему, - не обращая на него внимания, велела Лара Уно, какой-то усохший, похожий на маленького старичка, вытянулся на топчане в гарнизонном лазарете. От зала топчан отделял плотный полог. Умирающий не должен лишать присутствия духа остальных недужных. Лара слышала редкое, неровное дыхание парнишки, и гнев, в том числе на Раймона — и на себя саму! - охватывал ее. - Спасите моего сына, светлая госпожа, - прошептала Сандра и застыла, скорбно поджав губы. Материнское чуть ли ей подсказало или она что-то узнала о даре Искры — это не имело сейчас значения. Да и смысла хранить секреты Лара больше не видела. Она положила руку на голову Уно и закрыла глаза. И внутренним зрением увидела сизо-лиловую продолговатую массу в затылке, похожую на жирного слизня. Сосредоточилась. Ее пальцы окутало свечение, они как будто удлинились, стали призрачными, проникли сквозь плоть. Еще усилие — и она захватила мерзкое распухшее существо, затем резким движением отбросила прочь. Уно вздрогнул и пошевелился. Сандра, уже не сдерживая рыданий, вновь бухнулась на колени перед Ларой и заголосила: - О, пусть Странник никогда не оставит вас, светлая госпожа! - Полно, Сандра, - Лара не сводила взгляда с лица Уно. Щеки у того порозовели дыхание выравнялось. Тогда она улыбнулась. Все-таки лечить у нее получается лучше чем предсказывать. - Береги сына. Раймон ждал ее возле коновязи, рядом переминался с ноги на ногу Тоне. - Уно, - сказала Лара, предупреждая вопросы мужа. - Знаю, - сказал Раймон. - Я не счел возможным отвлекать вас... - Такой мелочью? - прервала его Лара и горько усмехнулась. - Вам не следовало скрывать, что сталось с Уно, ведь он не струсил, когда на нас напали. - Она видела смущение Раймона и — смутно — угрызения совести, но не собиралась беречь его чувства: - Я убрала опухоль из его головы. Он поправится. Ну а теперь — в путь. *** Полный муки — и одновременно неизъяснимого блаженства  крик заставил  Лару вздрогнуть. Она заозиралась по сторонам. Никто из солдат не проявлял ни малейшего беспокойства; все так же неторопливо, пофыркивая и встряхивая гривами, шагали лошади. Сквозь ветви лился солнечный свет, ароматы разморенного летней негой леса дурманили, обещая сладкую дрему. Но тем резче был контраст: будто огромное облако погасило погожий день. Крик повторился, и Лара поняла, что он звучит только в ее сознании. Она придержала Ашу и сосредоточилась, вслушиваясь в пространство. На севере, среди неприступных пиков Пиррея, закручивался вихрь. В глубине слабо мерцала синяя точка. Звезда?! «Кто ты?» И пришел ответ: из сердцевины вихря выметнулся черный клинок, ударил, сокрушая волю, подчиняя себе. От боли перехватило дыхание. Прижав руку к груди, Лара призвала свою Стихию. Серебрянная стена поднялась вокруг, клинок задрожал и истаял в струях воды. «Еще не время, но время придет...» - донеслось издалека. Бесконечно чуждое и  неуловимо знакомое  было в  рисунке ауры говорящего. «Джузе?»  «Джузе умер. Меня зовут Йахаб. Мы скоро встретимся, Искра!» - Что случилось? - услышала Лара встревоженный голос Раймона. Морок рассеялся, вновь вспыхнули яркие краски полдня. - Орсала призвал силу Звезды, - едва разжимая губы, проговорила она. - И он на стороне Тьмы. Лицо Раймона на миг исказилось. - До Карды не больше лиги. Но эта новость... Медлить нельзя. Сможете ли вы сразу же выехать в Талассу? - Да, - твердо ответила она. - Я пошлю гонца в Буртаж. Распоряжусь, чтобы подготовили вашу карету. Да поможет нам всем Странник, Лара. - Да поможет, - отозвалась она. Лара провела рукой по лбу, прогоняя остатки видения. «Медлить нельзя», - мысленно повторила она и выпрямилась в седле.