Повесть о настоящей блондинке, или Операция "Терра"

Жизнь дается человеку только один раз. И прожить ее надо так, чтобы там наверху все охренели и сказали: "А ну-ка, повтори!" (С. Пуговкин) Вместо пролога …И наступило внезапно полное затмение, и погрузило во тьму многострадальную планету нашу, и множество народу поутру проснулось с сильнейшей головной болью. Но не с лютого бодуна, да не от ломки наркотической, а от того, что снизошли на них, слабых и обыкновенных, величайшие способности, человеческому рассудку непостижимые. И стали для одних те способности проклятием, для других же – благословением свыше. И пошел народ, способностями сверхчеловеческими наделенный, над обычными людьми глумиться да куражиться. Не понравилось то простым людям. И начали они отлавливать людей особенных да чистить им репу за кураж их пренаглый – вот мол вам, шуты гороховые! Крепко обиделись тогда люди особенные. И отделились они от людей обычных, и создали организацию свою сверхъестественную. И нарекли ее Карнавалом – именем шутовским да презабавным… Глава Первая, в которой повествуется об увлекательных похождениях трех мужиков в женской общаге – Ну что, Бэкки, докладывай, не стесняйся, – Самуэль нервно взъерошил свою шевелюру и зашагал по комнате. – Как у нас там обстоят дела с Клэр? Ребекка торжествующе улыбнулась. Ей было чем похвастаться на этот раз. – Я все сделала, как ты сказал, дядя Сэм. Ее соседка по комнате «выпала» из окна, девчонки шушукаются у нее за спиной, лучшая подруга уже пакует чемоданы! А видел бы ты, как я ее в скауты посвящала… – Ну, с посвящением ты, конечно, несколько перестаралась, но все равно – молодец. Итак, Клэр осталась одна. Она совершенно деморализована и подавлена. Думаю, что мне уже пора нанести визит этой удивительной девушке, – Самуэль по-привычке облизнулся, – еще немного, и она будет наша… – Точнее, ваша, дядя Сэм, – пробормотала Ребекка. – Ты, кажется, что-то сказала, дитя мое, – улыбнулся Самуэль. Сегодня он был само благодушие! – Нет, дядя Сэм, тебе это послышалось. – Ну вот и славненько. Возвращайся в общагу, Бэкки, и будь осторожна – Клэр может вызвать своего папашу, и тогда нам всем придется туго. И запомни, милая, – нравоучительно произнес он, – все, что я делаю – я делаю во благо Семьи! – Ну разумеется, дядя Сэм, – фыркнула Бэкки и удалилась. А Самуэль начал собираться. Его, как всегда, ждали великие дела. * * * Понедельник начался для Ноя Беннета с внезапного телефонного звонка. – Папа, – произнес спокойный, даже чересчур спокойный, голос его обожаемой Клэр. – Нужна твоя помощь. Я, кажется, влипла, и причем, по-крупному… Сказать, что Ной разволновался – это значит ничего не сказать. Старый чекист нюхом чуял – с его дочкой происходит что-то неладное. Оставалось выяснить, что. – Клэр, ничего не бойся, – заверил он в трубку. – Я приеду и все улажу, вот увидишь. Мы с Гаитянином надерем задницу всякому, кто посмеет обидеть мою девочку! – Факт, – мрачно произнес Гаитянин. ...Два часа спустя… Попасть в женское общежитие постороннему было крайне непросто, ведь двери охраняла не кто-нибудь, а мисс Анжелика Ратт, нервная и бдительная старушенция. С усердием, достойным лучшего применения, она устраивала вновь прибывшим форменный допрос – кто, к кому и за какой-такой надобностью, а также без малейшего стеснения шмонала паспорта, сумки, и разве что в карманы не лезла. Студентки боялись и ненавидели старую грымзу, но сделать ничего не могли – мисс Ратт была тетушкой самого коменданта, и, следовательно, терпеть ее предстояло еще очень-очень долго. Ной вздохнул, вылез из машины, и быстрым шагом направился к воротам общежития. Гаитянин бесшумно следовал за ним. Мисс Ратт, прищурившись сквозь очки, следила за ними с явным неодобрением. – Господа, а вы к кому? «Начинается»,– подумал Беннет. – Я – Ной Беннет, отец Клэр. Вы меня не узнаете, мисс Ратт? – Я вас прекрасно помню, мистер Беннет, – поджала губы Анжелика, – более того, я даже не стану проверять у вас документы, можете проходить. Но, мистер… э… э… – Рене, – подсказал Гаитянин. – Да, мистер Рене останется здесь и никуда не пойдет! Ной начал медленно закипать. – Это почему же еще, мисс Ратт? – А потому, что это ЖЕНСКОЕ общежитие, и посторонним мужчинам здесь нечего делать, если они, конечно, не родственники студенток! Или вы хотите сказать, что этот здоровенный негр ее двоюродный брат? – язвительно осведомилась Анжелика. – Мисс Ратт, – Ной сдерживался из последних сил, – словосочетание «он работает на правительство» говорит вам хоть о чем-нибудь? Рене, сделай одолжение, покажи ей свои «корочки»! Анжелика долго вертела в руках служебное удостоверение Гаитянина, то ли проверяя подлинность печати, то ли сличая оригинал с фотографией. Наконец, вдоволь налюбовавшись, швырнула документ на стойку. – Ладно, можете проходить. Оба. Но учтите, – крикнула вахтерша в удаляющиеся спины, – у нас с девушкой можно только до 11 вечера! Я лично проконтролирую! – Вот стерва-то, а, – пробормотал Ной сквозь зубы, – сколько крови мне уже попортила, и все никак не уймется! – Сэр, – вежливо пробасил Гаитянин, – а хотите, я ее… – Ни в коем случае, Рене! Даже и не думай об этом. Мисс Ратт, к нашему величайшему сожалению, не обладает никакими способностями, кроме вот этой потрясающей способности портить людям настроение. Такие, как она, находятся вне нашей юрисдикции. – Факт, – тяжело вздохнул Гаитянин. * * * – Ну, и как я выгляжу? – поинтересовался Самуэль, приглаживая перед зеркалом свои непослушные волосы. – Как всегда, потрясающе, – заверила его Лидия, – дай только галстук поправлю. Вот, теперь все. Удачи тебе! – Да уж, удача мне сегодня не помешает, – пробормотал Сэм, легким движением руки настраивая компас. Он весьма нервничал, что было неудивительно в его ситуации, но не спешил демонстрировать перед подчиненными собственную слабость. – Ну что, я готов. Поехали! И Самуэль почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что стоит на пороге студенческого общежития Клэр Беннет. К счастью, во дворе было безлюдно, и потому никто не обратил внимания на внезапно материализовавшего гражданина. Сэм стряхнул с лацканов пиджака воображаемые пылинки, поправил галстук и, придав лицу самое что ни на есть приветливое выражение, смело шагнул за порог… Мисс Анжелика Ратт мирно сидела за стойкой и вязала носки. Скрипнула дверь. Вахтерша насторожилась, отложила вязание и со злостью уставилась на вошедшего. Между тем посетитель вел себя весьма странно. Он уверенно подошел к мисс Ратт и вежливо поздоровался, улыбаясь ей, как старой знакомой. Затем, пристально оглядев ее с головы до ног, сделал несколько весьма изящных комплиментов. Вскоре между ними завязалась легкая, непринужденная беседа. Общительного незнакомца интересовало буквально все – погода за окном, политическая обстановка в стране, нравы современной молодежи, и даже способы вязания крючком. Говорил в основном Самуэль. Анжелика, ошалев от столь пристального внимания незнакомого, и, надо сказать, очень интересного мужчины, могла только улыбаться и поддакивать ему… Так прошло полчаса. Самуэль понял, что пора закругляться. – Мисс Ратт, а что вы делаете сегодня вечером? Вахтершу немедленно бросило в жар: – Мистер Салливан… Я, право, не знаю, что и сказать… – М-м-м, ну что ж, если вы свободны, я почту за честь пригласить вас отужинать со мной. Там мы и продолжим наше общение, если вы, конечно, не возражаете. А сейчас мне пора, – с этими словами Самуэль развернулся и направился к лифту. Анжелика провожала его взглядом, полным обожания. Внезапно что-то вспомнив, она выкрикнула: «Подождите!» и выскочила из-за стойки. – Мистер Салливан, вы забыли бейджик! – Благодарю вас, мисс Ратт. Ну, ну, не стоит так трудиться, я мог бы и сам… Но Анжелика, горя желанием хоть чем-то услужить, уже прикалывала на лацкан его серого пиджака бейдж с надписью «Visitor»… * * * – Я уезжаю, Клэр, потому, что боюсь за свою жизнь. Да, за свою гребаную жизнь, и не смей смотреть на меня такими глазами! Тебе хорошо, ты бессмертная, а я, между прочим, самый обычный человек. И если меня пырнуть ножиком, то из меня потечет кровь, а если вытолкнуть из окна, то я разобьюсь насмерть, как разбилась несчастная Эмми! Ты этого хочешь, да!? Дверь распахнулась, едва не хлопнув Гаитянина по лбу. Из комнаты Клэр выскочила рассерженная длинноволосая брюнетка и зашагала по коридору, волоча за собой сумку на колесиках. Ной с опаской заглянул в комнату дочери. Клэр лежала на кровати, уткнувшись лицом в белоснежную наволочку. У Ноя оборвалось сердце: – Доченька, ты плачешь? – Не, пап, я смеюсь, – меланхолично бросила в ответ Клэр, и замолчала, даже не повернувшись лицом к отцу. Ною это весьма не понравилось. Он осторожно принялся задавать наводящие вопросы. Клэр, продолжая делать вид, что ей все по барабану, последовательно жаловалась отцу на агрессивную Бекки, трусливую Гретхен, туповатых сокурсниц и злобного коменданта, установившего в родной общаге воистину драконовские порядки. Ной кивал и сочувствовал. Гаитянин слушал и сочувствовал тоже. –Так, Клэр, я все понял, – наконец произнес Ной. – Я пойду и разберусь с Ребеккой…как там ее? – Тейлор, папа. Ее зовут Ребекка Тейлор. – Ну, да, Тейлор. Я сейчас пойду и всыплю этой черномазой сучке, извини меня, Рене, по первое число! А ты сиди здесь и будь умницей – никому не открывай. – Хорошо, папа, – тихо ответила Клэр. * * * Ной Беннет, держа пистолет наизготовку, крался по коридору женского общежития. За ним бесшумной черной тенью следовал Гаитянин. Ударом ноги Ной распахнул дверь в комнату Ребекки. Комната была пуста, но он чувствовал – тут кто-то есть. – Бекки, мать твою, выходи, я знаю, что ты здесь, маленькая стерва! Молчание было ему ответом. – А, не хочешь, значит, по-хорошему, – произнес Ной, – ну, ладно, тогда посмотрим, как тебе понравится вот это! Кажется, десять тысяч вольт все-таки заставят тебя появиться! – Мистер Беннет, – произнес женский голос откуда-то из-за угла. – Я, вообще-то, переодеваюсь. Вас не шокирует, если я предстану перед Вами в неглиже? – Послушай, сучка, плевать я хотел на твои долбанные сиськи! – рявкнул в ответ Ной. – Выходи, или я буду стрелять! – Ладно, если уж вы так настаиваете… Увидев Ребекку Тейлор в костюме Евы, Ной вытаращил глаза и, тяжело дыша, уставился на нее самым неприличным образом. Казалось, немолодого чекиста вот-вот хватит апоплексический удар. Оскалив свои белоснежные зубки, негритянка продефилировала по комнате и вплотную приблизилась к мистеру Беннету. – Если ты немедленно не уберешься отсюда, старый козел, я закричу, – прошипела она, улыбаясь, – на мой крик сбежится пол общаги во главе с комендантом. И я скажу им, что ты пытался меня обесчестить. Да я тебя на весь город опозорю, богом клянусь! И Ной не выдержал. Красный, как вареный рак, он вылетел из комнаты Ребекки, роняя стулья, а вслед ему несся наглый задорный смех. * * * Клэр сидела в комнате одна и ужасно волновалась за своего героического папочку. Страшно представить, что могла сделать с ним эта полусумасшедшая невидимка, обладающая, к тому же, невероятной физической силой! Перед ее мысленным взором возникла страшная картина: Ной лежит на полу, раненный, истекающий кровью, а невидимая Бекки, дьявольски хохоча, заносит над его головой здоровенный тесак! Клэр тихо застонала. И в этот момент, о счастье, в комнату кто-то постучал. – Ура! – с восторгом завопила девушка и бросилась открывать. На пороге стоял худой темноволосый мужчина в новеньком костюме-тройке цвета мокрого асфальта. – Ой, а вы кто? – испугалась Клэр. Мужчина смотрел на нее и почему-то улыбался: – А ведь я представлял тебя совсем другой, Клэр Беннет! – Какой же? – удивилась девушка, совершенно сбитая с толку. – Постарше, и посерьезнее. Извини, что сразу не представился. Меня зовут Самуэль Салливан и я пришел, чтобы поговорить с тобою. Поговорить нам надо о многом. К примеру, о том, почему Ребекка Тейлор пытается тебя убить, хотя мы знаем, да, – повторил он, – мы с тобой знаем, что сделать это совершенно невозможно. Клэр тяжело вздохнула: – И откуда вы все обо мне знаете? Вы что, шпионите за мной в свободное от работы время? Ну хорошо, Самуэль Салливан, или как вас там по-настоящему зовут, вы проходите, присаживайтесь, в ногах правды нет. – И то верно, – согласился Сэм, и девушка, молча пододвинув стул незваному гостю, пошла закрывать дверь. Просто так, на всякий случай… Диавол, он же Люцифер Светоносный, недаром именуется в святых писаниях Отцом Лжи. Но наш Самуэль, поверьте, мог бы с большим основанием претендовать на этот малопочетный титул, ибо по степени воздействия на неокрепшие души ему не было равных. О, как профессионально он умел искушать! Одинокой и отчаявшейся девушке предлагалась любовь, дружба и веселый Карнавал в придачу. Место, где ее примут такой, какая она есть, и где все без исключения будут ей рады. Вечный праздник, счастье без обмана. А он, Самуэль Салливан – без сомнения, ее судьба, ее билет в счастливое будущее. Понимает ли она, какой шанс ей только что выпал? О, это покруче, чем выиграть Джек Пот! Это предложение, от которого невозможно отказаться! Клэр слушала его с неусыпным вниманием, периодически вставляя: «да что вы говорите», «как интересно, продолжайте, пожалуйста», «о, да кто бы мог подумать!» И Сэм, вдохновленный столь благодарной слушательницей, заливался соловьем. – Мистер Салливан, какой у вас красивый перстень, – неожиданно произнесла Клэр, прикоснувшись к его запястью. – Можно я посмотрю? – Пожалуйста, дорогая, – улыбнулся Самуэль. Хрупкие девичьи пальцы осторожно накрыли его ладонь. – Мистер Салливан… – Сэм, дорогая моя, для тебя – просто Сэм! Клэр, добродушно улыбаясь, откинулась на спинку стула: – А что, мы с вами уже на «ты»? Ладно, Сэм, вот ты так все красиво излагаешь – Карнавал-шмарнавал там, любовь, семья, то да се! Так хорошо, что даже не верится. Интересно, а с Ребеккой твоей чокнутой я тоже должна буду побрататься, да? И вообще – ты меня в секту хочешь пригласить, что ли? Так и скажи, а не юли, как лиса! – Что?! – поперхнулся Сэм. Битый час он тут распинался перед ней, и все, выходит, зря? Но тут же взял себя в руки и продолжил: – Клэр, солнышко, Карнавал – это место, где прощаются обиды, и, поверь мне… – Ну точно, секта, – умилилась Клэр, – Слушай, Сэмми, ты классный дядька, мы с тобой вполне могли бы подружиться, но только не надо держать меня за идиотку – я этого очень не люблю. И в этот момент в дверь постучали. – Клэр, я вернулся, открывай давай, – нетерпеливо дергал за ручку мистер Беннет. – Господи, да что ж это такое-то?! – Черт, это отец! – в ужасе прошептала Клэр и заметалась по комнате.– Если он найдет тебя здесь – хана нам обоим! Прячься, Сэмми, – и с этими словами она распахнула свой платяной шкаф. Самуэля не пришлось долго уговаривать. Словно Дон Жуан, застигнутый разгневанным отцом очередной соблазненной девицы, он юркнул в спасительный шкаф и плотно прикрыл за собою дверцы. Клэр перевела дух. – Иду, папочка! – крикнула она, запуская в комнату Ноя. Бывший чекист был красен и смущен. Он рухнул в кресло и тяжело застонал. В ушах его все еще звенел обидный смех бесстыжей негритянки и не менее обидные эпитеты, коими она его так щедро награждала. – Папочка, ты в порядке? – Клэр обеспокоенно склонилась над ним. – Ты, случайно, не ранен? – Господи, нет, с чего ты взяла? – Ной вымученно улыбнулся. – У меня все в порядке. И с Ребеккой… я решил вопрос. Больше она к тебе не полезет! Твой папа, – продолжал Ной, постепенно приходя в себя, – никому не даст в обиду свою девочку! Мы с Рене… Кстати, а где Рене? * * * Пока мистер Беннет доблестно сражался с голой негритянкой, верный Рене дожидался босса под дверью. Так велел Ной, на случай, если Ребекка попытается невидимкой улизнуть из своей комнаты. Но Ною, как мы уже знаем, не потребовалась помощь Гаитянина. Изрыгая трехэтажную ругань, наш поверженный вояка пулей вылетел из комнаты и унесся прочь в неизвестном направлении. Рене недоуменно пожал могучими плечами. «Нервничает, наверное», – подумал он. И быстрым шагом двинулся по коридору. Ему срочно понадобилось отлить… А вот и заветная дверь! С профессиональной осторожностью он огляделся по сторонам и вошел. Справив нужду, большую и малую, Рене, по привычке продолжая озираться, покинул студенческий сортир. Но не успел он сделать и пары шагов, как чья-то невидимая рука со страшной силой ударила его в спину. Гаитянин, хоть мужик он был неслабый, не устоял на ногах, и, открыв головою дверь, на всем скаку влетел в помещение, полное горячего пара и воды. Его оглушил пронзительный женский визг. Десять студенток, устроивших себе сегодня банный день, вопили как резаные, а затем в Рене полетели мочалки и тазики с водой. Внезапно наступила гробовая тишина. Наш герой стер с лица мыльную пену, и с изумлением обнаружил себя зажатым в плотное кольцо. Девчонки явно замышляли что-то нехорошее. – Мужчина, а вы что, куда-то торопитесь? – насмешливо обратилась к нему одна из них, рыжеволосая красавица, с веснушками, щедро рассыпанными по всему телу, – а вот мы, к примеру, не торопимся никуда! Ее товарки радостно заржали. Рене стало не по себе. Он развернулся и попытался убежать, от греха подальше, но не тут-то было. – Держите его, девки! – завопила рыжая и вцепилась Гаитянину в брюки. Бедняге удалось вырваться, но далеко он не ушел. Поскользнувшись в мыльной луже, Рене рухнул на пол под победные вопли осатаневших фурий. В то же мгновение на него навалилось сразу семеро. Рене почувствовал, как с него сдирают рубашку, брюки, да и все остальное тоже. Он слабо пытался сопротивляться, но силы были неравны… Сортир на первом этаже не работал, и потому мисс Ратт была вынуждена подняться этажом выше. Ее внимание неожиданно привлекли странные звуки, доносившиеся из душевой. Она вежливо постучала – ноль внимания. Она вошла, и не поверила своим глазам – ее студентки-первокурсницы вместе со здоровенным африканцем неистово предавались плотским утехам прямо на полу! Разыгралась безобразная сцена. Анжелика вопила, топала ногами и грозила немедленным отчислением из колледжа всех участниц этой возмутительной оргии. Девушки смущенно одевались, то и дело прыская в кулак. Рене, натягивая плавки, попытался объяснить вахтерше, что это недоразумение, но лишь привел ее в еще большую ярость… * * * – И где его, бездельника, черти носят? – задал Ной риторический вопрос и сам же на него и ответил. – Курит, небось, где-нибудь, прохлаждается, пока я тут жилы рву. Клэр, доченька, я зверски проголодался. Будь другом, сообрази мне пару бутербродов и чего-нибудь попить. Я умираю от жажды! – Хорошо, папочка, – Клэр послушно направилась к холодильнику и вернулась к отцу с бутылкой минералки. Руки у нее дрожали, а мысли метались в голове вспуганными зайцами. Как там Сэм? А что, если ее легковозбудимый папаша сунется в шкаф за какой-нибудь надобностью? Он ведь с перепугу сначала пристрелит Сэмми, а потом будет разбираться, что к чему… В шкафу было пыльно и душно. Вот уже полчаса Самуэль стоял, вытянувшись по стойке «смирно», среди дамских кофточек и туфель, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы ненароком не обнаружить свое присутствие. Прямо перед носом у него болтались большие розовые помпончики, которые сентиментальная Клэр хранила еще со времен участия в группе поддержки. Мягкий пух заставлял слезиться глаза и невыносимо щекотал ноздри. Сэм не выдержал и чихнул. Ной моментально выхватил пистолет и принял боевую стойку. – Кто здесь? – спросил он грозным голосом, направив оружие на платяной шкаф. Самуэль понял, что попался. В панике он ударился головой о верхнюю полку, и на него немедленно посыпалось дамское белье. Сжимая в руке металлическую вешалку, наш герой приготовился дорого продать свою жизнь. – Негодяи, мерзавцы, да что ж вы здесь такое устроили! – дверь в комнату неожиданно распахнулась, и перед ошеломленным Ноем предстал мокрый, всклокоченный Рене. Из одежды на нем были одни трусы. За ним по пятам, издавая возмущенные вопли, семенила мисс Ратт, злая, как тысяча чертей. Ной едва успел спрятать пистолет за пазуху. – Вот, полюбуйтесь, мистер Беннет, на своего дружка! Я застала его, представьте себе, в женской душевой. И знаете, чем он там занимался? Развлекался с нашими девочками, бесстыжий! Чуяло мое сердце нехорошее, не хотела я пускать этого гориллу, но вы, мистер Беннет, под свою ответственность, вынудили меня сделать это. Рене, дрожа, как осиновый лист, спрятался за спину Ноя. – Босс, я не виноват, меня подставили, – только и смог вымолвить бедняга в свое оправдание. – К коменданту! – продолжала бушевать вахтерша. – Все трое! Писать объяснительную! – Но, мэм, – пытался возразить Гаитянин, – я не одет! – Не спорь с ней, Рене, – произнес Ной с безнадежной тоскою в голосе. – Иди, в чем есть. Пойдем, Клэр. Извини, дочка, что так получилось… Когда неумолимая мисс Ратт повлекла всю гоп-компанию на расправу к коменданту, Самуэль наконец-то смог перевести дыхание. Вознося хвалу небесам, горе-любовник попытался выбраться из укрытия, но тут послышались чьи-то шаги, и он снова замер. Это была Гретхен, вернувшаяся с полдороги. Она вспомнила, что забыла в комнате своей бывшей подруги дорогущие солнцезащитные очки Дольче Габана. А еще она, кажется, забыла извиниться перед Клэр. Комната была пуста. Гретхен, терзаемая чувством раскаяния, медленно направилась к шкафу. В шкафу кто-то зашуршал и негромко выматерился. Гретхен, бледная от страха, осторожно отворила дверцы. Сэм, запутавшийся в шарфиках и платьях, с ярко-розовой ночнушкой на голове, улыбнулся ей самым очаровательным образом и даже сделал нечто вроде попытки раскланяться. Очки от Дольче Габана, безжалостно сброшенные с верхней полки, хрустнули под его каблуком. И нервы у Гретхен окончательно сдали. Завизжав, она швырнула в Самуэля первым, что под руку попалось, и в панике выскочила из комнаты. * * * Мисс Анжелика Ратт сидела на своем рабочем месте, то есть на проходной, и пила валерьянку. Мистер Беннет со товарищи закрылись у коменданта, и разговор там шел, походу, не из приятных. А ей больше не хотелось волноваться – ведь сегодня вечером она шла на свидание! Погруженная в романтические грезы, Анжелика и не заметила, как к стойке неверной походкой подошел сам предмет ее тайных мечтаний. Но, боже мой, в каком виде! Под правым глазом нашего Дон Жуана красовался лиловый фонарь. Некогда элегантный пиджак был помят и щедро осыпан пудрой и золотистыми блестками, волосы всклокочены, а за чудом уцелевший бейджик зацепились, о ужас, розовые трусики-стринги. В довершение всего от галантного кавалера за километр несло Шанелью № 5, которую он умудрился таки раздавить, выбираясь из шкафа-ловушки. – Благодарю вас, мисс Ратт, – хрипло произнес он, протягивая бейдж вместе со стрингами оторопевшей Анжелике. – Вон отсюда, – еле слышно прошептала мисс Ратт, смертельно оскорбленная в своих лучших чувствах. – Вас понял, ухожу, – не стал спорить Самуэль. Здесь ему и вправду было больше нечего делать. Глава Вторая, в которой читатель знакомится со свойствами терракинеза – Лидия, сегодня я снова иду в город. Мне нужна свежая рубашка и костюм-тройка, – распорядился Самуэль. Ему предстояла нелегкая задача – завербовать на свой Карнавал самого Питера Петрелли. – И кто же на этот раз? – по-привычке вздохнула Лидия. – Питер, дорогая, разве ты забыла? Надеюсь, этот новичок сможет заменить нам покойного Джозефа. По щеке татуированной девушки покатилась одинокая слеза. – Никто не заменит нам Джозефа, – с горечью произнесла его верная боевая подруга, – не обманывай себя, Сэмми. – Я всего лишь имел в виду способности Питера, – мягко заметил Самуэль, – и ничего больше. Семья должна непрерывно расти, ты же знаешь правила, дорогая. Возразить тут было нечего, и девушка-тату отправилась в очередной раз гладить рубашку и чистить ботинки своему благоверному. Через полчаса, побритый, причесанный и наодеколоненный, он был готов к ответственным переговорам. Фингал, переливавшийся всеми цветами радуги, пришлось замазать тональным кремом, чтоб не сильно отсвечивал… Что ж, пора и в дорогу. Ногтями, черными от намертво въевшихся чернил, Самуэль слегка щелкнул по крышечке компаса. Стрелка завертелась как бешенная. Вновь привычно закружилась голова. «Три, два, один, ноль! Приехали», – Самуэль открыл глаза. Он сидел, привалившись к большому каштану посреди залитого солнцем госпитального дворика, а молодой человек, одетый в костюм парамедика, заботливо тряс его за плечо: – Сэр, с вами все в порядке? – Не волнуйтесь, друг мой, у меня все хорошо, – заверил Самуэль, поднимаясь на ноги, – просто я немного устал. И спасибо за беспокойство! Кстати, не будете ли Вы столь любезны, оказать мне еще одну услугу? В вашем госпитале работает один человек, его зовут Питер Петрелли… – А, старина Пит! – радостно откликнулся санитар. – Вы его поздравить пришли, да? Пойдемте, я вас провожу. После непродолжительного путешествия по длинным госпитальным коридорам, они остановились у кабинета, украшенного скромной табличкой «Ординаторская». – Пит, к тебе пришли, – возвестил молодой парамедик, бесцеремонно распахивая дверь. В ординаторской было накурено и шумно. Посреди комнаты был накрыт стол, буквально ломившийся от выпивки и самой разнообразной закуски. За столом, кроме Питера, сидело еще восемь санитаров. Народ, по всей видимости, что-то отмечал, и отмечал уже давно и с размахом. – О, какие люди, и без охраны! – приветствовал вошедших здоровый краснолицый бугай, в халате, расстегнутом до пупа. – Проходите, не стесняйтесь, к нашей честной компании присоединяйтесь! – Билл, я бы с удовольствием, но моя смена еще не закончена, – извинился провожатый, подталкивая Самуэля к празднично накрытому столу. – Вот, человек пришел поздравить именинника, прошу любить и жаловать! – Друг, тебя как звать-то? – весело поинтересовался у непрошеного гостя Питер Петрелли, откидывая со лба мокрую от пота челку. – Сэм, говоришь? Вина нашему новому другу Сэму! – Ребята, – растерялся Самуэль, – мне так неудобно… – Неудобно спать на потолке, одеяло сваливается! – выдал краснорожий Билл, и все дружно загоготали. – Я вообще-то к Питеру по делу пришел. Хотел предложить ему… э-э… интересную работу! – Да разве это дело? – пьяно удивился кто-то из присутствующих. – Вот это – дело! И на столе перед Сэмом появилась непочатая бутылка «Столичной». Наш герой тихо застонал: – Мужики, я правда не могу, два месяца уже, как в завязке! – Сэм, – с чувством произнес Питер, – а ты меня уважаешь? ...Четыре часа спустя… Самуэль с трудом оторвал голову от стола и попытался сосредоточиться. Картина, представшая его взору, была весьма удручающей. Здоровяк Билл уже давно спал лицом в салате. Его соседи вразнобой тянули «Ой, мороз, мороз…», пытаясь при этом отбивать такт оказавшимися под рукой столовыми приборами. Один бедняга ослаб настолько, что рухнул под стол, и лежал там, оглашая окрестности богатырским храпом. Скрипнула дверь. Питер, пошатываясь, возвращался из туалета. – Д-друг, мне пора, жена заждалась, ругаться б-будет, – сказал Самуэль, безуспешно пытаясь подняться. – П-пошли, Сема, провожу, – заплетающимся языком произнес Питер, смахнув со стола вазочку с винегретом. Только с третьей попытки Самуэлю удалось встать на ноги. Поддерживая друг друга, и то и дело ударяясь о стены да дверные косяки, бывшие собутыльники осторожно двинулись к выходу. Сэма, принявшего на грудь три бутылки «Столичной», окончательно развезло. Он прилег на стоявшую в коридоре каталку и попытался заснуть. Но безжалостный Питер тотчас же растормошил его. – Д-друг, – вопросил тогда Самуэль со слезою в голосе, – ты меня уважаешь? – Я г-горжусь тобой, Сема, – ответствовал ему Питер, – но надо идти! И они шли, шатаясь, как матросы на корабле во время качки, а медработники, попадающиеся им на пути, улыбались, понимающе кивали и отходили в сторонку… На свежем воздухе Сэму немного полегчало. – Пит, дружище, с-спасибо, что помог, но дальше я с-сам, – произнес он, пытаясь сфокусировать свой взгляд на собеседнике. – Ну, сам, так сам, – меланхолично согласился Питер, опускаясь на скамейку. Веки его неумолимо смыкались. – Ты, эта, будешь если в наших краях – так заходи еще, не забывай нас. – Нет, П-питер, лучше уж ты к нам, – с пьяной прямотой заявил Самуэль, – а то м-мне, сам знаешь, как хреново до вас добираться! Стемнело. Друзья обнялись на прощание, и Питер тут же захрапел, а Сэм, мотаясь из стороны в сторону, пошел прочь от госпиталя. У знакомого каштана он похлопал себя по пиджаку, проверяя, на месте ли еще компас, и уже приготовился было отбыть на Карнавал, как его пьяную голову озарила неожиданная идея – посетить особняк на соседней улице, где он когда-то жил с родителями и братом Джозефом… В старинном особняке, расположенном на маленькой тихой улочке, ярко горел свет в каждом окне, и раздавалась веселая музыка. Леди Виргиния, его новая хозяйка, женщина щедрая и хлебосольная, пригласила в тот вечер множество гостей на званый ужин. Все уже давно собрались, опаздывала только пожилая чета Джонсонов. Звякнул дверной колокольчик, и заботливая хозяйка самолично поспешила встречать дорогих гостей. Но к ее величайшему огорчению, вместо припозднившихся Джонсонов, она узрела у порога своего дома какого-то незнакомого мужика, пьяного в дупель. Перебравший гражданин со всей дури дергал за веревочку, вновь и вновь терзая несчастный колокольчик. Увидев леди Виргинию, пьянчужка весь подобрался. – М-мадам, – произнес наш герой, с трудом ворочая языком, – я р-родился и вырос в этом доме! Мой отец был д-дворецкий, мама работала гор…горничной… Я из простых людей, не из г-графьев каких-нибудь! – И что же вы от меня хотите? – вежливо поинтересовалась леди Виргиния. Сэм в ответ покачнулся, дыхнув на нее густым перегаром: – Прек-красная леди, я прошу о т-такой малости…всего лишь походить по в-вашему до…дому, осмотреться, понос-стальгировать, побывать на…например, в Каретном дом-ме. Сделайте од-должение, пжалста! – Вообще-то, у нас званый ужин! – невозмутимо заметила хозяйка особняка. – А вас мы, между прочим, не звали, и к тому же вы находитесь в нетрезвом состоянии. – Можно подумать, у вас там все т-трезвые, – огрызнулся Самуэль. – О, черт, меня приперло! И, совершенно не стесняясь присутствующей дамы, он расстегнул ширинку и принялся мочиться на цветочную клумбу. Ни один мускул не дрогнул на лице леди Виргинии. Молча захлопнула она дверь перед наглым простолюдином, даже не удостоив его ответом. Карие глаза Самуэля потемнели от обиды. – Брезгуешь, сука! – страстно выкрикнул он в тишину ночи и погрозил кулаком своему бывшему родовому гнезду. – Кровопийцы, ик…иксплататоры проклятые! Ну, щас я вам покажу! Он сжал кулаки, и, повинуясь его воле, задрожала земля, а по особняку побежали огромные трещины… * * * В ту ночь вся полиция Нью-Йорка была поставлена на уши. В дополнение к таким родным и привычным ежедневным кражам, угонам и разбойным нападениям копам предстояло найти и обезвредить особо опасных террористов, полностью уничтоживших особняк на Бэдфорд авеню. В том, что это теракт, а не природный катаклизм, не сомневался никто – по словам очевидцев, особняк рухнул за считанные секунды, а в соседних зданиях даже люстры не покачнулись. Полицейский участок на Манхэттене, ближайший к месту совершенного теракта, гудел, как потревоженный улей. Стражи порядка, буквально вытащенные из своих теплых постелей, проклиная начальство на все лады, спешно разбирали табельное оружие. Лаяли собаки, натасканные на взрывчатку. Озаряя темное небо разноцветными всполохами, истошно выли сирены. К воротам полицейского участка подкатила очередная патрульная машина. Бравые стражи порядка выволокли из нее изрядно помятого гражданина. Задержанный нетвердо стоял на ногах, глупо хихикал, обдавая присутствующих винными парами и норовил упасть носом в землю. – Вот дерьмо, – выругался полицейский, обращаясь к напарнику, – зачем мы только взяли это чучело! Посмотри, Джон, он нам всю машину заблевал! – Не ссы, Гарри, – ответствовал ему товарищ, захлопывая дверцы. – Сам знаешь, наш босс распорядился обыскивать прилегающие к месту взрыва кварталы и арестовывать всех подозрительных личностей, а этот чудик валялся там прямо через дорогу. – Джонни, ты идиот, – тяжело вздохнул коп, – по-твоему, этот алкаш может быть причастен к теракту? Да он на ногах не стоит! И, словно в подтверждение сказанному, пьяный осел на землю и захрапел, привалившись к грязному колесу. – Е… твою мать, Джонни! Ну-ка, подмогни мне, – с этими словами патрульные подхватили пьянчужку под белы руки и волоком потащили по ступенькам… Дежурный офицер Адам Кравчик с трудом оторвал красные, воспаленные глаза от горы бумаг и зло уставился на вошедших. Патрульные ввели, а точнее, внесли в помещение и бесцеремонно толкнули на скамью какого-то в стельку пьяного гражданина. – Разрешите доложить, сэр, задержанный по вашему приказанию доставлен! – бодро отрапортовал дежурному один из копов. – Гарри, мать твою, где ты подобрал этого алкаша?! – рявкнул офицер. – Осмелюсь доложить, сэр, – осторожно заметил Гарри, – задержанный находился в непосредственной близости от места происшествия. Вы сами понимаете, после случившегося 11 сентября лучше уж перебдеть, чем недобдеть. – Да, – поддержал товарища Джонни, – задержанного надо допросить, он мог видеть тех, кто закладывал взрывчатку. – Я все понимаю, придурки, лучше вас обоих, вместе взятых! – Адам Кравчик воздел глаза к потолку. – Ну скажите мне, как я это чудо сейчас буду допрашивать? Он же лыка не вяжет, идиоты! – Не, у нас он заговорит, – успокоил офицера Гарри, – я его живо в чувство приведу! И с этими словами доблестный защитник правопорядка взял со стола хрустальный графин с водой и аккуратно вылил его на голову мирно спящего пьянчуги. – Ну не на-адо, я не хочу купаться…– запротестовал несчастный, но экзекуция продолжалась. К водным процедурам добавилась пара энергичных затрещин, которые окончательно привели в чувство нашего героя. Он открыл мутные глаза и с немым упреком уставился на полицейских. Допрос начался с выяснения личности задержанного. – Как, говоришь, тебя зовут? Са-му-эль Сал-ли-ван, – по складам повторил офицер, – черт, ну и имечко, язык сломаешь. Ты, случаем, не еврей, нет? А морда-то жидовская…Так, пошли дальше. Где живешь, чем занимаешься? Не понял! Что еще за странствующий карнавал? Нынче здесь, завтра там? Ладно, так и запишем – «лицо БОМЖИЗ», то есть Без Определенного Места Жительства И Занятий. Э, голубчик, ты что за карман хватаешься? Гарри, обыщи его! «В карманах у задержанного обнаружены следующие предметы, – продолжал заполнять протокол Кравчик, – компас старый, треснутый – 1 штука, записная книжка – 1 штука, очки черные – 1 штука, подводка для глаз – 2 штуки. Предметов, запрещенных к ношению, при нем не обнаружено. Сильнейшую степень алкогольного опьянения задержанный объясняет тем, что накануне был в гостях, где и употреблял спиртные напитки, после чего пошел домой, заблудился и упал. Больше задержанный ничего не помнит. Уверяет, что пришел в себя только в отделении». – Так, все, закончили! – Адам Кравчик отложил в сторону протокол допроса. – Спасибо, ребята, можете идти. – Сэр, а что нам делать с задержанным? – поинтересовался Гарри. – Может, отпустим, а? – В «обезьянник» его! – распорядился офицер. – До утра пусть посидит, а там придет начальство, и решит, что с ним делать дальше. А теперь идите, ради бога, идите! * * * Так наш герой оказался за решеткой. Спать ему уже расхотелось, и остаток ночи Самуэль решил скоротать за беседой с сокамерником, длинноволосым парнем лет восемнадцати по имени Джереми, который показался ему смутно знакомым. Парень, походу, был слегка не в себе. Он то плакал, то бился головой о железные прутья, умоляя, чтобы его выпустили, то начинал разговаривать сам с собою, уверяя, что не хотел убивать свою обожаемую мамочку и не менее обожаемого папочку. Несколько раз в его бессвязном диалоге промелькнула фамилия «Беннет» и Самуэль насторожился. Хмель понемногу выветривался у него из головы. – Ной Беннет? – уточнил он у метавшегося по камере Джереми. – Да, – тихо произнес парень и в глазах его загорелась надежда, – а ты что, его знаешь? – Ну, разумеется, – не растерялся Самуэль, – мы с ним общались, и не раз! При каких обстоятельствах происходило общение, Сэм благоразумно умолчал. – Скажи, друг, – умоляюще прошептал Джереми своему сокамернику, – ведь ты не натворил ничего серьезного, правда? И тебя скоро должны выпустить? – Ну, это как сказать, – уклончиво произнес Самуэль. – Послушай, как только ты выйдешь на свободу, передай Ною, что меня держат здесь! Пусть вытащит меня отсюда как можно быстрее, иначе я – труп! В этот момент наш стремительно трезвеющий герой вдруг понял, где же он все-таки видел этого странного юношу. Перед его глазами встала обнаженная Лидия, на спине которой чернильные узоры складывались в лица особенных, которым рано или поздно предстояло присоединиться к Карнавалу - Клэр, Питера, и вот этого, тогда еще неизвестного ему парня. Сэм понял, что Джереми надо спасать, и чем скорее, тем лучше. Он сунул руку в карман, и в этот момент вспомнил, что компас у него отобрали на допросе, а это значит, что домой они сегодня вряд ли попадут… Наш герой испытал неподдельное отчаяние, которое вскоре сменилось кратковременной вспышкой ярости. Теперь уже Джереми с изумлением наблюдал, как Самуэль, рыча, словно дикий зверь, тряс решетку, осыпая проклятиями Адама Кравчика и всю доблестную нью-йоркскую полицию заодно… Офицер Кравчик сидел за столом и перебирал бумаги. Он не спал уже вторые сутки, и его мучила мигрень. Дикие вопли, несшиеся из тюремной камеры у него за спиной, действовали ему на нервы. Головная боль стала невыносимой. – Компас! – орал в отчаянии Сэм. – Верни мне мой гребаный компас, ты, урод! – Да подавись ты своей жестянкой! – взорвался офицер полиции. – На, только заткнись, христа ради, заткнись! С этими словами он схватил лежавший на краю стола компас и со злостью швырнул его в крикуна. Целых пятнадцать минут после этого Адам Кравчик наслаждался абсолютной тишиной. А затем он услышал странный хрустящий звук и стул под ним завибрировал. Он еще успел увидеть бегущие по потолку гигантские трещины, а потом бетонное перекрытие рухнуло ему на голову, и наступила темнота… Когда над ним начал рушиться потолок, Джереми решил, что пришел его последний час. Крепко зажмурившись от страха пред неминуемой кончиной, парень упал на колени и начал страстно молиться. Он ждал, а смерть все не приходила. – Вставай, дружище, похороны отменяются, – услышал он голос своего сокамерника, и дружеский тычок ботинком под ребра заставил его открыть глаза. Камеры вокруг него не было. Кругом парили, медленно вращаясь в воздухе, обломки бетонных плит и стальной арматуры. Их держал, не давая опуститься на землю, невысокий человек с растрепанными волосами, в грязной порванной рубашке, без галстука и пиджака. Держал одним лишь усилием воли. От изумления Джереми не мог произнести ни слова. – Что, терракинеза никогда не видел? – самодовольно ухмыльнулся Самуэль.– Слышь, Джерри, хватит тут намаз совершать, нам домой пора. А вот твоим дружкам-полицейским таки да, как говорится, « со святыми упокой». Ладно, они сами напросились. Давай руку, Джерри! – Что? – бедняга Джереми никак не мог прийти в себя. – Руку, говорю, давай, бестолковая твоя башка, – рассердился Сэм, – думаешь, мне эту хрень на весу удерживать – это как два пальца об… асфальт? Да все может рухнуть в любой момент, пока я тут с тобой демагогию развожу! Джереми лихорадочно вскочил на ноги и в ужасе вцепился в Самуэля. Наш герой поднес компас к его лицу: – Видишь вот эту стрелку? Джереми кивнул. – Смотри на нее, не отрываясь, и тогда не почувствуешь Переход. Стрелка вращалась все быстрее и быстрее, сливаясь в сплошной черный круг. У Джереми внезапно закружилась голова, заложило уши, словно в самолете, и, не выдержав, он потерял сознание… Он пришел в себя в какой-то незнакомой комнате, на мягкой кушетке. Над ним склонилась светловолосая женщина весьма приятной наружности. Джерри слабо улыбнулся: – Я уже на том свете, или еще на этом? – Сэм, скорее иди сюда, – крикнула Лидия, – новичок очнулся! * * * Потом они все вместе пили чай с черничными блинчиками, а Джереми решился высказать другу то, что давно мучило его: – Сэм, я видел, что ты за несколько секунд сделал с полицейским участком. Я слышал от офицера, что ты сделал с особняком на Бэдфорд авеню. Но ведь ты был пьян тогда, Сэмми, пьян, как свинья, извини за прямоту! Мне страшно представить, что бы ты сделал с Нью-Йорком, будучи трезвым. Сэм смущенно отвернулся. За него ответила Лидия: – Ничего бы он не сделал, Джерри. – Как это – ничего? – А вот так. Наш Самуэль владеет терракинезом только лишь, э… как бы это помягче выразиться… находясь под воздействием горячительных напитков. А чем выше градус, тем с большей силой он может проявлять свою замечательную способность. Не мне судить, к добру это, или к худу, но трезвый он и мухи не обидит. На этой оптимистической ноте поздний ужин (а, точнее сказать, ранний завтрак) был окончен. За окном занимался рассвет, и наши герои разбрелись по фургончикам – отсыпаться. Глава Третья, в которой Клэр понимает, что совершенно не хочет учиться После того, что произошло в колледже, Ной с Рене неделю не разговаривал. Обиделся. Еще бы - его, ветерана Компании, словно провинившегося школьника, на глазах у собственной дочери отчитывал какой-то общажный комендант. А он, Ной Беннет, только краснел и извинялся за недостойное поведение своего коллеги. Под конец ему, чтобы замять скандал, пришлось поднести коменданту так называемого «барашка в бумашке». Нехилого такого барашка – веселое приключение Рене потянуло на полторы тысячи долларов. – Да как можно? Да я при исполнении…– закатывал глаза комендант, всем своим видом изображая оскорбленную невинность, но деньги все-таки взял, и клятвенно пообещал ничего не сообщать начальству мистера Беннета. Впрочем, это не помогло. То ли комендант не сдержал клятву, то ли девчонки проболтались, кому не нужно. В-общем, слухами земля полнится… Похождения Ноя и Рене в женском общежитии тут же стали темой для бесчисленного количества анекдотов и искрометных шуток. Начальство при встрече с Ноем отводило глаза, словно это он сам, заслуженный сотрудник Компании, кувыркался с девочками в душе. Женская часть коллектива шушукалась по углам и пыталась выведать у Рене подробности грехопадения. На третьи сутки мистер Беннет не выдержал, и, взяв краткосрочный отпуск за свой счет, засел у себя в квартире. На душе его было препогано. А тут еще и Клэр… Ох уж эта Клэр! – Папа, нам нужно с тобой серьезно поговорить. Как всегда, она выбрала самый неудачный момент для разговора. Ной, мрачный как туча, с пультом в руках возлежал в кресле перед телевизором, и, мелкими глотками прихлебывая баночное пиво, переключал каналы. – Папа, я хочу оставить колледж. Я долго думала, и поняла, что это – не мое. – Та-ак, начинается, – Ной отставил в сторону пиво и протер очки, – не хочу учиться, хочу жениться! И каковы ваши дальнейшие жизненные планы, мисс Беннет? – Ну, для начала мне хотелось бы немного попутешествовать. К примеру, съездить в Европу… Пап, да ты не волнуйся, – поспешно заверила Клэр, увидев, что у отца от гнева уже побагровели залысины, – я устроюсь на работу, все будет нормально! – Да ничего не будет нормально! – рявкнул Ной, хлопнув кулаком по столу.- Я потратил кучу времени, чтобы подобрать тебе нормальный колледж! Я заплатил за твою учебу сорок тысяч, гребаные сорок тысяч баксов, которые из-за твоей очередной прихоти идут псу под хвост! У Клэр задрожали губы: – Папа, не кричи на меня. Я же сказала, что устроюсь на работу и верну тебе твои сорок тысяч. – Да не в деньгах дело, – произнес Ной, несколько успокаиваясь, – а в том, что ты не можешь жить по-человечески, Клэр. В очередной раз ты готова бросить все и сорваться в неизвестном направлении. Скажи мне, ну куда тебя опять нелегкая понесла? Клэр осторожно присела на краешек дивана: – Пап, мне очень сложно объяснить тебе… Она ненадолго задумалась. Действительно, что она могла объяснить отцу? Что три дня назад к ней в общагу приходил какой-то незнакомец, наплел кучу арестантов и исчез в неизвестном направлении, не оставив даже номера своего мобильного телефона? И что теперь она день и ночь думает о том, как разыскать этого незнакомца? – Так, все понятно. Дело ясное, что дело темное, – подытожил Ной. – Понимаю, что запрещать тебе что-либо бесполезно, ты все равно все сделаешь по-своему. Морали читать – попросту поздно, ибо, как гласит пословица, «учи дитя, пока поперек лавки лежит». Я не знаю, что ты задумала, Клэр, но убежден в том, что ничем хорошим это не кончится, помяни мое слово. И если ты снова влипнешь в какое-нибудь дерьмо, то на мою помощь можешь больше не рассчитывать. Выпутывайся сама, как знаешь. Я тебя предупредил. – Ой, пап, какие ты страшные вещи говоришь, – в притворном испуге всплеснула руками Клэр, – знаешь, давай-ка лучше сменим тему. Я подумаю насчет колледжа, ладно? – А я в свою очередь обещаю подумать над твоим турне по Европе этим летом, идет? – улыбнулся Ной. И, не получив ответа, добавил. – А еще я приглашаю тебя завтра отметить День Благодарения, так сказать, в тесном семейном кругу. – Насколько тесном? – уточнила Клэр. – Ну, во-первых, я пригласил Лорен… – О, Лорен… Какое красивое имя! Это твоя новая герл-френд, да, папочка? – невинно осведомилась Клэр. – Нет, эта моя старая знакомая. По Прайматеку. Кроме того, – продолжал Ной, как ни в чем не бывало, – к нам придет твоя мама и мистер… – Мистер Магглз?! – Нет, Клэр, мистер Даг, – терпеливо произнес Ной, – ее нынешний супруг, ты его знаешь, он уже был у нас в гостях. – Мистер Даг, – поморщилась девушка, – господи, какая гадость! Лучше бы мама привела Мистера Магглза, чем этого альтернативно одаренного! – Клэр, как тебе не стыдно… – Мне – не стыдно. Это моей маме должно быть стыдно появляться на людях со своим мистером Догом. И не надо на меня так смотреть, папочка! От этого типа пахнет псиной, и говорит он исключительно о собаках, так что Мистер Дог для него – самое подходящее имя. – Клэр, – тяжело вздохнул Ной, в очередной раз щелкая пультом, – я понимаю твои чувства, дочка, сам не в восторге от этого Дага. Иногда он раздражает настолько, что хочется взять и треснуть его по башке чем-нибудь тяжелым. Но мы же цивилизованные люди! Как видишь, я не бросаюсь на соперника с кулаками, не оскорбляю его, даже за глаза. Я просто терплю и тебя призываю сделать то же самое - немножко потерпеть, и не устраивать… гм, балаган, как в прошлый раз, когда ты организовала Дагу экзамен по высшей математике и теории вероятности… – Я всего лишь хотела показать мамочке, что он полный идиот! – Она это и без тебя прекрасно знает! – нахмурился Ной. – Или как в позапрошлый раз, когда подложила ему на сиденье резиновую подушечку с неким акустическим эффектом… – Да, она издавала такие забавные звуки, когда он пытался присесть на стул! – радостно подтвердила Клэр. – И, можешь себе представить, он трижды подскакивал, краснел и извинялся за якобы испорченный воздух, прежде чем догадался убрать подушечку! – Клэр, все это было очень весело и забавно, только потом ты слиняла на занятия, а краснеть и извиняться за твое поведение пришлось мне. Итак, ты можешь пообещать своему отцу, что больше ничего подобного не повторится? – Пообещать-то я могу, – глубокомысленно заметила Клэр, – а вот выполнить обещанное… – Эх, дочка, дочка, когда же ты, наконец, повзрослеешь, – обреченно вздохнул мистер Беннет и поплелся на кухню – размораживать индейку. * * * Двадцать пятого ноября, в шесть часов вечера в квартире Ноя Беннета прозвенел звонок. Клэр, отряхивая на ходу заляпанный мукой фартучек, бросилась открывать. На пороге стояла ее мать под руку с ненавистным Дагом, а у ног Сандры – вот сюрприз – радостно вилял хвостиком сам Мистер Магглз! – Мамочка, я так рада! – и, небрежно чмокнув Сэнди в напудренную щечку, Клэр раскрыла свои объятия маленькому шпицу. – М-м-м, как у вас тут вкусно пахнет, – закатила глаза Сэнди. – Это индейка, фаршированная чесноком, мамочка, – объяснила Клэр, – а на гарнир к ней – рис, приправленный бобовым соусом. – О, я обожаю бобовый соус, – жизнерадостно встрял в разговор мистер Даг. Клэр сделала круглые глаза: – Мамочка, ни в коем случае не позволяй мистеру Дагу есть бобовый соус! От бобов пучит живот, а у старины Дага такой слабый желудок! Мы все помним, как… Лицо Сандры пошло красными пятнами: – Клэр, ты опять?! – А что я такого сказала, мамочка? – притворно изумилась Клэр и на всякий случай ретировалась в гостиную. Из кухни выглянул Ной: – Привет, Сэнди! О, я вижу, Клэр, как всегда, в своем репертуаре. Его бывшая жена поджала накрашенные губы: – Да, дорогой, вот они – плоды твоего либерального воспитания. – И твоего, между прочим, тоже, – парировал Ной. Внезапное появление Лорен, выплывшей из кухни с подносом в руках, предотвратило ссору, готовую вот-вот вспыхнуть между бывшими супругами. – Ужин готов, пожалуйте к столу! – торжественно объявила девушка. – О, Ной, ты нанял повариху, – всплеснула руками Сандра, – как это мило! Лорен натянуто улыбнулась: – Кажется, меня приняли за прислугу… – Так, – попытался разрядить обстановку Ной, – позвольте представить – Сандра, Даг – это Лорен Гилмор, мы с ней… гм… когда-то работали вместе. Лорен – это Сандра, моя бывшая жена, и мистер Даг, ее новый супруг. А теперь пойдемте же, наконец, ужинать! – Да, – поддержал его мистер Даг, – давно пора! Моя сладенькая малышка уже успела проголодаться! Ути-пуси, моя заинька, иди скорее к папочке! Клэр сочувственно покачала головой: – Мама, за что он с тобою так? – Клэр, это он не ко мне обращается, – произнесла Сандра с плохо скрываемым раздражением,- мистер Даг пришел в гости со своею Пенелопой. Из-за пазухи Дага между тем на свет божий высунулась беленькая пушистая мордочка, и, засмущавшись, тут же спряталась обратно. – Позвольте представить вам Мисс Пенелопу Лавгут, – торжественно провозгласил мистер Даг, – участника городских выставок, бронзового призера, обладательницу многочисленных наград. Кстати, именно благодаря ей мы с Сандрой и познакомились. Это произошло в собачьей парикмахерской, мы с Пенелопой там очень часто бываем. – В собачьей парикмахерской… Как интересно, мистер Даг, – заметила Клэр, – теперь я понимаю, откуда у вас такая замечательная стрижка! – Клэр, прекрати, – вновь вспыхнула Сандра, – дорогой, не обращай на нее внимания. Пойдемте лучше к столу, пока индейка вконец не остыла! * * * Прежде чем приземлиться на стул, мистер Даг аккуратно ощупал сиденье и с нескрываемым беспокойством покосился в сторону Клэр. Девушка фыркнула и демонстративно отвернулась. – Друзья мои, – объявил Ной, усаживаясь во главе стола, – сегодня День Благодарения, день, когда положено благодарить бога за все то, что с Его помощью удалось нам достичь в этом году. Итак, начинаем. Кто первый? – Я благодарен Нашему Господу, – бодро начал Даг, – за двух своих очаровательных женщин – мою дорогую супругу Сэнди и Мисс Пенелопу Лавгут! А еще я благодарен за то, что с божьей помощью могу заниматься своим любимым делом – разводить померанских шпицев. Аминь! И с этими словами он подоткнул за воротник льняную салфетку и с чрезвычайно набожным видом приступил к своей трапезе. – О, да, – поддержала его Клэр, – разводить померанских шпицев – это очень круто! Вы так хорошо разбираетесь в собаках, мистер Даг! Слушайте, давно хотела у вас спросить – а правда ли, что кастрированные кобели становятся менее агрессивными, а также перестают метить свою территорию? – Я так и знала, что она скажет какую-нибудь гадость, – простонала Сандра, откладывая в сторону вилку. Мистер Даг оживился. Про собак он мог говорить часами, и в ответ на каверзный вопрос выдал Клэр целую лекцию о преимуществах, а также негативных последствиях собачьей кастрации. Клэр с трудом сдерживала смех: – Вы так интересно рассказываете, мистер Дог, простите, мистер Даг, что мне даже самой захотелось взять и … – Захотелось что? – уточнил Ной. – Взять маникюрные ножницы и кастрировать Мистера Магглза? Или… мне даже предположить страшно… – Ной, и ты туда же, – устало вздохнула Сандра, – вот теперь я понимаю, в кого наша дочь выросла такой хулиганкой. Даг, она провоцирует тебя, неужели ты не видишь? – Дорогая, – растерянно произнес Мистер Даг, – я уверен, что девочка не имела в виду ничего плохого. Наверное, она вдруг поняла, что хочет поступить в мединститут и стать ветеринарным врачом… А почему вы все смеетесь? – Кстати, о врачах, – как ни в чем не бывало, продолжала Клэр, – помню, дружила я с одним студентом, будущим проктологом, и, представляете, как-то задали ему домашнюю работу… – Клэр, – попросила ее мать, – давай сменим тему, я не желаю больше слышать за столом разговоры о проктологах, кастрациях и прочих малоприятных вещах. У нас сегодня День Благодарения! И я хочу, чтобы ты сейчас встала и сказала по этому поводу хотя бы несколько слов. – А мне не за что благодарить Господа! – с вызовом бросила Клэр, вставая из-за стола. – Я не такая, как все, понимаете? А общество не любит фриков. Три дня назад от меня ушла лучшая подруга. И поверьте, у нее были причины так поступить. А еще я прямо-таки притягиваю всяких маньяков, сумасшедших и прочих нестандартно мыслящих личностей. Они меня за свою считают, понимаете? За столом повисло тяжелое молчание. Родители не нашли, что сказать юной бунтарке, зато весьма некстати пожелал высказаться мистер Даг: – Клэр, я тебя прекрасно понимаю! В твоем возрасте мне тоже казалось, что я не такой, как все, меня тоже бросали лучшие друзья, и врагов было предостаточно. Но я вырос, и все изменилось. Поверь мне, и у тебя все пройдет! Клэр нехорошо улыбнулась: – Ну, разумеется, мистер Даг, со временем все пройдет, кто бы сомневался! Даже такое, – и с этими словами она, продолжая улыбаться, перерезала себе горло от уха до уха острым как бритва ножом. Кровь фонтаном хлынула из перебитой артерии, заливая праздничный стол и всех за ним присутствующих. Даг побледнел как полотно и рухнул со стула. Ужин был сорван. Сандра причитала над поверженным Дагом. Мистер Магглз и Мисс Пенелопа Лавгут, на короткий срок предоставленные сами себе, с задорным лаем носились по квартире. Лорен и Ной, не теряя времени, взялись за тряпки. – Пап, я сейчас тут все уберу, – пробулькала Клэр отрастающими голосовыми связками. Отец отмахнулся от нее, как от назойливой мухи… * * * – Спасибо, тебе, дорогой, за прекрасно проведенный вечер, – ядовито шипела Сандра, легонько подталкивая к дверям все еще пребывавшего в прострации мистера Дага, – мне этот День Благодарения запомнится надолго. И не пытайся оправдываться, Ной! Ноги моей больше здесь не будет! За мной, Мистер Магглз! Пошли, Даг. Ной молча разглядывал свои безупречно начищенные ботинки. Он и не думал оправдываться. Он устал до чертиков, и все, что ему сейчас хотелось – так это прилечь на диван перед телевизором с баночкой пива и спокойно отдохнуть. Едва за обиженными супругами с шумом захлопнулась дверь, Лорен обняла его за плечи: – Ной, не сердись на нее. Это всего лишь переходный возраст, подростковый максимализм. Это действительно пройдет, надо только немного потерпеть. – Сколько мне еще терпеть!? – взорвался Ной. – Год, два, пять лет? Лорен, я устал, я измучен, я живу с ней, как на пороховой бочке – никогда не знаешь, что она выкинет через пять минут! Клэр испуганно выглянула из соседней комнаты. – О, а вот и наша неубиваемая девочка, – окончательно разошелся мистер Беннет. – Что ж, Клэр, поздравляю, сегодня ты превзошла саму себя! И в это момент в дверь позвонили, коротко и настойчиво. Ной и Лорен переглянулись. – Мистер Беннет, это я, простите, что немного опоздала! – на пороге стояла Гретхен, собственной персоной. Клэр не могла поверить своим глазам: – Папа, ты пригласил ее на ужин, и ничего мне не сказал?! Ной смущенно протер очки: – Я хотел сделать тебе сюрприз, дочка. – Папа, ты, ты… – и задыхаясь от избытка чувств, Клэр повисла на шее у отца. – Ной, мне пора, – напомнила Лорен, – ты, кажется, обещал проводить меня? – Да, дорогая, – оживился мистер Беннет, – уже иду! Клэр, я скоро вернусь, и мы еще поговорим о твоем поведении! – Ого, – присвистнула Гретхен, – оказывается, я многое пропустила, подруга! Что у вас там опять произошло? Клэр в ответ лишь пожала плечами: – Да так, ничего особенного… * * * Они сидели на диване в гостиной и щелкали фисташки. – А потом, – весело рассказывала Клэр, – он хлопнулся в обморок, и, падая, умудрился сдернуть со стола скатерку – а там тарелки, бокалы, индейка, наконец, эта злосчастная. И все это добро рухнуло ему прямо на голову! – Бедный мистер Даг, – меланхолично заметила Гретхен. – Бедная я! Теперь отец неделю, не меньше, будет читать мне нотации, и Новый Год я, походу, буду встречать дома, а не на Кипре. А таких, как мистер Даг, надо курощать и низводить, вот! – Да, у тебя это великолепно получается, – улыбнулась Гретхен, – может, и меня научишь? Шучу, конечно. Слушай, Клэр, – неожиданно попросила она, – а у тебя не найдется анальгина? Голова прямо-таки раскалывается, наверное, из-за погоды. Клэр понятия не имела, где у отца могут храниться лекарства. Она добросовестно перерыла весь сервант, поискала в комоде. Наконец, настал черед заглянуть в святая святых – письменный стол мистера Беннета. Клэр выдвинула верхний ящик, и, как ей показалось, сразу же обнаружила искомое – небольшую круглую коробочку с многообещающей надписью «SOS». Но вместо лекарств в коробке лежал компас, самый обычный магнитный компас с черной стрелкой на белом фоне. Клэр почувствовала, как ее сердце ухнуло куда-то в пятки. Она вспомнила, что точно такой же компас вертел в руках Самуэль, сидя у нее за столом, при этом он сказал… – Клэр, ты скоро там? – раздалось из соседней комнаты. О, господи, как некстати! Дрожащими руками девушка вынула компас из коробки и поставила на стол. Стрелка пришла в движение… «Этот компас приведет тебя к Карнавалу, моя дорогая Клэр, – зазвучал в ее голове тихий, вкрадчивый голос, – все очень просто – стрелка указывает нужное направление, главное – не сворачивать с дороги. Я буду ждать, если ты вдруг… решишься». – Главное, не сворачивать с дороги… Чушь какая-то! – пробормотала Клэр и сунула компас в карман. В конце-то концов, она ничего не теряет, последовав его совету, подумалось ей. * * * – Клэр, это же безумие! – только и сумела произнести Гретхен, выслушав ее сбивчивый рассказ. – Знаешь, как это называется – пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. – Ну почему же, я знаю, что, а точнее, кого мне нужно найти, – возразила Клэр. – Господи, ну хорошо. Допустим, найдешь ты свой карнавал, и дальше что? Что ты хочешь от этого Самуэля? Клэр тяжело вздохнула: – Сначала я хочу извиниться. А потом просто сесть и поговорить с ним. По-человечески. В первый раз у меня этого… не получилось. – Ну, зная твою склонность «курощать и низводить» я подозреваю, что у тебя не получится и во второй раз, – ехидно заметила подруга. – Грета, ради Бога, не трави душу, мне и без того погано, – не выдержала Клэр. – Хватит с меня и отцовских нравоучений – туда не ходи, то не делай, это не трожь, тому не звони! А я возьму, и сделаю – назло ему, назло всем вам! – Клэр, – улыбнулась Гретхен, – нельзя все время жить кому-то назло! Назло матери издеваться над ее новым мужем, назло отцу удирать из дома. Это несерьезно, понимаешь. – Это называется нонконформизм, – буркнула Клэр, отворачиваясь. – Это называется глупость. Пора начинать жить своей жизнью, Клэр. -Именно это я и пытаюсь сейчас сделать – начать жить своей жизнью, – тихо произнесла девушка. – Пойми, Гретхен, я собираюсь на Карнавал не потому, что этого не хочет отец, а потому, что этого хочу я. И мне очень нужна твоя помощь… В десять часов вечера от дома мистера Беннета медленно отъезжал черный минивэн. За рулем была Гретхен, справа от нее сидела присмиревшая Клэр, крепко сжимая в руках заветный компас… Впереди их ждала долгая дорога. Глава Четвертая, в которой Самуэль совмещает приятное с полезным, а Гретхен разучивает украинский – Двадцать один час за рулем, о майн готт, как мы еще живы! – Гретхен вылезла из машины, разминая затекшие ноги. – Ну что ты там застряла, подруга? Все, приехали, конечная! Не хочешь полюбоваться на свое чудо? Клэр, бледная как смерть, медленно приоткрыла дверцу: – Гретхен, я… – Укачало, подруга? – Я боюсь, – произнесла Клэр с тихим отчаянием в голосе. – Знаешь, столько раз представляла этот момент… А сейчас… не могу заставить себя войти в эти ворота. Вот что, Гретхен, поехали обратно. Я уже все поняла. – Ах, вот значит как, – не на шутку разозлилась Гретхен. – Черт возьми, мы ехали почти сутки, по грязи, по бездорожью! Прокололи колесо, чуть не попали в аварию, я еле живая от усталости! И ради чего?! – Гретхен, прости! – О, теперь я вижу, что ты только языком работать горазда, а как доходит до дела, сразу прячешься в кусты! «Прости меня, Гретхен, но я боюсь», – зло передразнила она. – Чего ты боишься? Этих дурацких аттракционов? Этого приставучего Сэма? -Меня и вправду нечего бояться, милые леди!- раздался за спиной Гретхен мягкий вкрадчивый голос. Девушка так и подпрыгнула от неожиданности. Улыбаясь, как Чеширский Кот, Хозяин Карнавала обнял ее за плечи и укоризненно произнес: – Клэр, ты так и будешь сидеть в машине до скончания века? Выходи, обещаю, что драться не буду. Кстати, у тебя такая миленькая подружка… – Ру-ки!- прошипела Гретхен, вырываясь из его крепких объятий, – убери руки, я сказала! Клэр выскочила из машины: – Сэм, оставь ее в покое! Тебе нужна я, а не она! – Что, даже так? – удивился Самуэль. Гретхен, освободившись, немедленно залепила ему звонкую пощечину. Клэр не выдержала и расхохоталась. Сэм с глуповатым видом потирал ушибленную щеку. – Вот так всегда, – пожаловался он, присаживаясь на капот, – не везет мне, дорогая Клэр, в личной жизни! Устал я греться у чужого огня, – затянул он, прищелкивая пальцами в такт. – Есть ли в мире сердце, что полюбит меня! Гретхен, ты жестокий человек! Теперь смеялась не только Клэр... На нашу троицу стали оборачиваться люди. Сэм спрыгнул на землю: – Ну что, шутки в сторону! Карнавал приветствует вас, мои дорогие! На ближайшие пару часов я в вашем полном распоряжении! – Нет уж, спасибо! – фыркнула Гретхен. – Клэр, я оставляю тебя наедине с этим клоуном, думаю, что вы с ним быстро найдете общий язык. А мне в этом балагане делать абсолютно нечего! – Грета, Сэмми просто пошутил, пошли, он больше так не будет! – затормошила подругу Клэр. – Два часа сидеть в душной машине из-за одной неудачной шутки? – А по-моему, так очень даже удачной, – ухмыльнулся Самуэль, – вон как ожила наша Царевна Несмеяна! Ладно, милочка, даю честное благородное слово, что больше не стану покушаться на твои прелести. – Какая я тебе «милочка», – возмутилась Гретхен, – ты, шут гороховый! – Ничего не поделаешь, такая уж у нас, шутов, профессия – людей развлекать, – философски заметил Самуэль. – И все-таки, как насчет аттракционов? «Веселые горки», «чертово колесо», попкорн и сахарная вата в неограниченных количествах – и все за счет заведения! Сладкоежка Гретхен не смогла устоять перед таким заманчивым предложением. И вскоре вся наша троица уже входила в ворота, над которыми сияла вывеска «Sullivan Bros. Carnival». * * * Карнавал встретил их негромкой музыкой и разноцветными огнями светодиодов. От обилия аттракционов разбегались глаза – карусели, большие и малые, фокусники, тир, комната смеха и, наконец, гигантское чертово колесо. – Ну, что, красавицы мои, решайте, куда мы отправимся в первую очередь, – любезно предложил Самуэль. – Я выбираю огненное шоу, – объявила Гретхен, запуская руку в пакетик с попкорном. – А потом Сэмми отведет нас в тир, – добавила Клэр, – и мы узнаем, кто из нас троих самый меткий стрелок. – А после тира, – продолжил Самуэль, – я веду вас в кафе на свежем воздухе, ибо одним попкорном сыт не будешь. Впрочем, далеко он их не увел, ибо буквально через пару минут его окликнул один из карнавальщиков, одетый в аляповатый клоунский костюм с деревянной дудкою на шее. После непродолжительного общения с дудочником Самуэль извинился перед дамами и исчез, пообещав прислать в провожатые кого-нибудь другого. Клэр огорчилась, а Гретхен наоборот воспряла духом: – Слава богу, что ушел! Очень скользкий и отвратительный тип этот твой Самуэль. У меня от него мурашки бегут по коже – прикинь, сам улыбается, любезничает, а глаза-то злые-презлые… – Он такой же мой, как и твой, – перебила подругу Клэр. – И вообще… Ой, Гретхен, смотри! К ним не торопясь, вразвалочку – приближался какой-то толстяк в цилиндре и белом костюме с золотыми пуговицами. Это был кукловод Эрик Дойл, собственной персоной, старый знакомый нашей Клэр. Личность, надо сказать, весьма колоритная. Выходец с Запорожья, эмигрировавший в Соединенные Штаты три года назад, он до сих пор говорил по-английски с неподражаемым украинским акцентом, что крайне затрудняло понимание. – Клэр, донечка, скильки зим, скильки рокив! – отдуваясь и вытирая пот со лба, пропыхтел Эрик, – як же ти розцвила, як же похорошела, донечка! От, пан Семен прислал, казав, щоб ми разом подивилися на наш Карнавал. – Эт-то что еще за пугало? – удивилась Гретхен. – И чего он там бормочет, я ни слова не разберу! – Это Эрик Дойл, он украинец, – весело улыбаясь, объяснила Клэр. – Самуэль прислал его нам в качестве гида! – Час от часу не легче! Ладно, будешь переводить мне речи этого… Тараса Бульбы! – блестнула своими познаниями Гретхен. – Скажи ему, что мы хотим посмотреть на пирокинез. – Як же, пирокинез! – всплестнул руками Дойл. – Зараз отведу, пани! Вскоре они уже наслаждались завораживающим огненным шоу. Алые языки пламени бились в руках у артистов, выводя на черном небе диковинные узоры, такие, что глаз было невозможно оторвать. – Господи, какая красота! – восхищенно вздохнула Гретхен. – Яка краса, – пробубнил у нее над ухом не менее восхищенный Дойл. – Тьфу ты, зараза, весь кайф обломал, – выругалась Гретхен, – пошли-ка, Клэр, отсюда на фиг! И они побрели в тир, палить по мишеням, а заглядевшийся на огненное шоу Эрик бежал за ними с криком «Почекайте, панночки, я с вами!» – Слушай, этот хохол когда-нибудь отвяжется от нас или как, – с тоской произнесла Гретхен. – Или как, – пожала плечами Клэр, – знаешь, что, подруга, ты иди в тир, постреляй в свое удовольствие, а мы с Дойлом пока у входа постоим, поболтаем, тебя подождем… – Коли Компания булла уничтожена, – волнуясь, рассказывал Эрик о своем нелегком житье-бытье, – мене розшукав пан Йосип и запросив на цей Карнавал, донечка. Я и побиг, не було иного выходу! А ты як тут виявилася? – О, эта долгая история, – задумчиво протянула Клэр, – долгая и очень печальная. Ты лучше скажи, Дойл, тебя здесь не обижают? Не хочешь отсюда уйти? Эрик покачал головой: – Ни, не обижают. Тут же уси мои друзья, мене поважають, з паном Семеном горилку пьем, куда мене тикати? – Ты научил его пить горилку? – прыснула от смеха Клэр. – Дойл, ты просто прелесть! – Пан Семен сам кого угодно пити навчить, донечка, – на полном серьезе ответствовал Эрик. Из тира вышла Гретхен, вся в расстроенных чувствах: – Блин, продулась вчистую – десять выстрелов из десяти, и все – «в молоко». Да, подруга, сегодня явно не мой день. Ну, куда теперь идем? – Пани, будь ласка, – запыхтел Эрик, – теперь вам треба сходить до жинки Семена, пани Лидии. Мабуть, она хочет передати вам щось дуже важливе! – Гретхен, он предлагает нам сейчас пойти к жене Самуэля, – перевела подруге Клэр, – она хочет сказать нам что-то важное. – О, так твой Сэм еще и женат, – присвистнула Гретхен, – а по нему и не скажешь… Пошли, Клэр, мне охота посмотреть на ту ненормальную, что согласилась выйти за него замуж! * * * В палатке царил легкий полумрак. Спиной ко входу на деревянном табурете сидела ослепительно красивая женщина с алой бархатной накидкой на точеных плечах. – Подойди ко мне, Гретхен, – прозвучал в тишине ее мелодичный голос. Накидка соскользнула на пол. – Возьми меня за руку и подумай о том, что волнует тебя сейчас больше всего… На спине у Лидии медленно проступали какие-то узоры, складываясь в формулы, уравнения. Гретхен напряженно вглядывалась… – Я так и знала! Билет № 64! – радостно завопила наша студентка-недоучка. – По алгебре мне достанется билет № 64! Ну-ка, Лидия, а что у нас там ожидается по геометрии? Сессия на носу, Клэр, –объяснила она недоумевающей подруге, – а у меня в конспектах конь не валялся! – Теперь твоя очередь, Клэр, – то ли произнесла, то ли пропела Лидия. Девушка осторожно взяла ее за руку, присмотрелась повнимательнее и тотчас же густо покраснела. – Лидия, ЧТО ЭТО ТАКОЕ? – прошептала Клэр в состоянии, близком к полуобморочному. Леди-тату глубоко вздохнула, закрыла глаза, вглядываясь в неизведанное, и тоже покраснела. – Это мое будущее, да, Лид? – жалобным голосом произнесла девушка. – Нет, Клэр, это твоя извращенная фантазия, – покачала головой Лидия. – Так, вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – любопытная Гретхен попыталась заглянуть подруге через плечо, но Клэр, красная, как вареный рак, разжала руку и пулей вылетела из палатки. Картинки исчезли. Гретхен бросилась вдогонку: – Клэр, подожди, так что там было, на этих картинках-то? – Этого, подруга, тебе лучше не знать, – выдохнула Клэр, – это кошмар, понимаешь, кошмар! Я только успела подумать… а она уже все изобразила… в подробностях! Мне так стыдно… – Да, Клэр, я, кажется, догадываюсь, что там было нарисовано, – задумчиво протянула Гретхен, – и ты знаешь – это действительно кошмар. Такой ночью приснится – трусами не отмахаешься… Ой, Клэр, смотри, наперсточники! – Кручу-верчу-обмануть хочу! Угадай, где шарик? – обратился к подругам какой-то тощий паренек с бегающими глазками. – А ну, геть отсюда, – рыкнул на него Дойл, и парнишку словно ветром сдуло. – Ну, что, Клэр, попкорн у меня заканчивается, да и время практически истекло, – подытожила Гретхен. – Давай-ка еще на чертово колесо сходим, и по домам. И, перехватив умоляющий взгляд подруги, добавила: – В смысле, что я поеду домой, а ты останешься здесь и будешь последовательно реализовывать свои самые грязные фантазии. А Самуэль тебе в этом поможет… * * * Чертово колесо распласталось на полнеба, словно гигантский паук. Подруги уже садились в кабинку, когда их окликнул бледный, испуганный Дойл: – Милостивые пани, я не можу с вами кататися, тому що боюся высоты! – И слава богу! – удовлетворенно заметила Гретхен. – Тебя нам тут только недоставало для полного счастья! – Но пан Семен велев доглядати за вами! – сокрушался Эрик. – Що я йому скажу? – Передай своему пану Семену мой пламенный привет, – хмыкнула Гретхен. – Поехали! Колесо медленно пришло в движение, и Дойл, перекрестившись, на ходу заскочил в соседнюю кабинку. Люлька поднималась все выше и выше, раскачиваясь от резких порывов ветра. Под ними проплывал Карнавал, полный разноцветных огней. Люди с такой высоты казались муравьями. Внезапно в недрах чудовищного механизма что-то заскрипело, и колесо остановилось. Гретхен перегнулась через перила: – Да, с такой высоты хлопнешься – костей не соберешь. Клэр, к тебе это, конечно, не относится! – Ратуйте, люди добры! – надрывался в соседней кабинке перепуганный толстяк. – Знаешь, подруга, – произнесла Гретхен, задумчиво вглядываясь в даль, – а ведь Самуэль в качестве экскурсовода – это еще не самый плохой вариант… * * * – Ну, и что мы будем делать дальше? – поинтересовалась у подруги Гретхен, едва вся наша троица вновь ощутила под ногами твердую землю. Клэр в ответ лишь пожала плечами: – Грета, ты, кажется, домой собиралась. Вот и езжай с богом, а то время уже позднее, а до ближайшего мотеля еще пиликать и пиликать. – Клэр, глупая, я же пошутила, – улыбнулась Гретхен и широко зевнула, – если я уеду, то кто тебя потом обратно отвезет? Нет уж, подруга, я не брошу тебя на произвол судьбы, даже не надейся! Мы с тобой еще наведем тут шороху, еще повеселимся! – Если Дойл нам не помешает, – благоразумно заметила Клэр. Гретхен наклонилась к ней и зашептала с видом театрального заговорщика: – Я, кажется, придумала, как нам вывести из строя нашего надзирателя. Слушай сюда, Клэр… – Про що ви кажете, пани? – заинтересовался Эрик. – Слышь, толстый, – небрежно бросила Гретхен, – твой хозяин обещал нас в кафе сводить, угостить шашлыками с водкой. Ты любишь шашлыки? – А як же, пани, – заторопился Дойл, – зараз пошли вечеряти! * * * – Ну, что будем заказывать? – услужливо обратился к Клэр человек за прилавком. – Водки. На первое, на второе и на третье, – решительно ответила девушка. Гретхен подпихнула ее в бок. – И крабовый салат с яблочным соком для моей подруги. – А як же сало с хлибом? – огорчился Дойл. – И сала, само собой разумеется, – добавила Клэр, – под водочку оно очень хорошо идет. Они уселись на широкую скамью под сенью столетнего вяза, и Клэр распечатала бутылку. – Ну, Эрик, твое здоровье! – Твое здоровье, донечка! – и взволнованный Дойл опрокинул в рот первую стопку. И понеслось! Клэр, чей организм позволял пить не пьянея, хлестала водку как воду, рюмку за рюмкой, не закусывая. Дойл поначалу не отставал. – Як же ты, донечка, така молода гарна дивчина, а пьешь як… – тут он ненадолго задумался, – як пан Семен! – Она тебе и пана Семена перепьет, – фыркнула Гретхен, ковыряясь в своем салатике. Время шло, под лавкой росло количество выпитых бутылок. Дойлу стало душно в плотном пиджаке с галстуком-бабочкой. – И-эх! – грянул он кулаком о лавку, скидывая пиджак. – Гуляти так гуляти! Душа музыки просит! Клэр сделала знак бармену, и из колонок грянула разудалая плясовая: Гоп, гоп, гоп чи й не гоп, а ми спiваєм! Гоп, гоп, гоп чи й не гоп, а ми танцюєм! Гоп, гоп, гоп чи й не гоп, ми весєло спiваєм! Дойл, набравшийся до самых бровей, рванулся из-за стола, с твердым намерением продемонстрировать Клэр, как у них на Украине танцуют гопака, но зацепился за скамью и с шумом грянулся оземь. Вскоре его зычный богатырский храп уже разносился по всей округе. – Ну вот и все, подруга, кончился наш Тарас Бульба, – с коротким смешком произнесла Гретхен. – Как говорится, помер, вышел весь. Осторожно переступая через Эрика, распластавшегося на земле наподобие морской звезды, девушки двинулись к выходу. – Далеко собрались, мои красавицы? – неожиданно произнес чей-то знакомый голос, и из темноты выступил сам Хозяин Карнавала, собственной персоной. – Сэмми, – невольно улыбнулась Клэр, – а мы тебя так ждали! – Вижу, – заверил ее Самуэль, подпихивая ботинком голову мирно спящего Дойла. – Ну-с, и кто у нас автор этого безобразия? О, кажется, я догадался! – Креститься надо, когда кажется, – буркнула Гретхен. – Шлялся два часа черт знает где, пока мы тут с Клэр… Ай, пусти руку, ты, ненормальный! – Грета, милочка, я очень не люблю, когда со мной разговаривают в таком тоне, – объяснил Самуэль, аккуратно прижимая девушку к стенке кафетерия, – а еще больше я не люблю, когда на Карнавале что-то идет не так, как я хочу. Тогда я начинаю… сердиться! Клэр осторожно подергала его за рукав: – Сэм, пожалуйста, не надо… – Надо, Клэр, надо, моя дорогая, – ухмыльнулся Самуэль, – чисто в воспитательных целях! На счастье Гретхен, в этот момент к кафетерию подошел один из карнавальщиков: – Босс, я понимаю, что вы сейчас… гм… очень заняты, но у нас проблемы! Там наперсточники обыграли вчистую одного лоха. Терпила скандалит, хочет видеть босса, то есть вас. – И что, кроме меня его некому утихомирить? – возмутился Самуэль. – Ладно, уже иду. Пока, Грета! – Псих ненормальный, – шепотом произнесла ему вслед Гретхен, дрожащими руками поправляя растерзанную кофточку. – Клэр, я не представляю, как ты можешь желать общения с этим придурком! Давай, пока он там свои вопросы разруливает, ноги в руки – и домой! Еще не поздно… Клэр, ты куда?! * * * – Это ты здесь главный? – Да вроде бы я. Перед Самуэлем стоял тот самый лох, полчаса назад так красиво обобранный профессиональными карнавальными мошенниками. Лох был красен и зол, а еще он был слегка подшофе и потому ничего не боялся. Самуэль излучал спокойствие и дружелюбие, а на лоха у него были свои планы. – Верните мне мои деньги, – угрожающе сжал кулаки пострадавший, – или вы все об этом пожалеете! – Друг мой, – мягко произнес Самуэль, переступая с ноги на ногу, – я вас понимаю, сегодня вам не повезло. Вы расстроены и хотите поскандалить. – Слышь, ты мне зубы-то не заговаривай, – терпила сделал еще пару шагов вперед. Теперь он стоял в полуметре от Хозяина Карнавала, – верни деньги, не испытывай мое терпение! Самуэль сочувственно покачал головой: – Ничем не могу помочь, друг мой! Ты сам виноват в своей неудаче. – Ах вот ты как! Короткий удар в челюсть, и Самуэль полетел на землю. Карнавальщики, окружившие наших дуэлянтов плотным полукольцом, с нетерпением ждали от него знака, чтобы растерзать того, кто осмелился поднять руку на их вожака. Но знака не последовало. Сэм встал, кротко улыбаясь: – Друг мой, иди проспись. И приходи попытать удачу уже на трезвую голову! Новый удар. Самуэль поднялся с земли, размазывая по лицу кровь. Третьего удара не последовало… Словно дикая кошка, Клэр с отчаянным визгом бросилась на здоровяка, и повисла на нем, кусаясь и царапаясь. Карнавальщики одобрительно загудели. Самуэль довольно улыбнулся. Краснорожий взвыл и попытался оторвать от себя эту разъяренную фурию, но не тут-то было. Он лупил ее кулаками по голове, дергал за волосы, но все было тщетно – Клэр вцепилась намертво. – А-а-а, уберите от меня эту ведьму, она выцарапает мне глаза-а! – в панике ревел краснорожий. Сэм, которому это шоу уже порядком поднадоело, с некоторым трудом оттащил Клэр от ее жертвы. Верзила, всхлипывая и причитая, немедленно бросился бежать… * * * Они сидели в обнимку на узкой, продавленной тахте, и Клэр мягкой тряпочкой осторожно смывала кровь с его лица. – Поздравляю тебя, моя дорогая, с боевым крещением, – улыбнулся Самуэль, морщась от боли, – считай, что ты выдержала испытание, и теперь принадлежишь Карнавалу. – Скажи, Сэмми, а обязательно было испытывать меня таким… таким экстремальным образом, – поинтересовалась девушка, споласкивая в тазу окровавленную тряпку. – Без этого никак, Клэр, – произнес Сэм со всей серьезностью, – я не беру на Карнавал, кого попало. Я должен был убедиться, что не ошибся в тебе, что ты действительно тот человек, который мне нужен. – А кто тебе нужен, Сэмми? – прошептала Клэр, – и почему ты так уверен, что я захочу остаться с тобой, на Карнавале? – Еще тогда, в общаге, когда ты спрятала меня в шкаф от своего папаши, – мечтательно произнес Самуэль, – я понял, что, очевидно, не безразличен тебе. – Ой, только не надо вспоминать про общагу! – смутилась девушка. – Я повела себя тогда… не самым достойным образом. – Ладно, я тоже был далеко не идеален…Черт, осторожнее, Клэр, такое ощущение, что этот громила сломал мне челюсть! – Господи, Сэм, – Клэр чуть не плакала от жалости, – скажи, я могу тебе хоть чем-нибудь помочь? Самуэль покачал головой: – Солнце мое, я же сказал – испытание закончилось. И я не имею никакого права просить тебя о чем-нибудь еще. Хотя… есть один способ, но он тебе не понравится. Клэр в упор посмотрела на него: – Ты так уверен? И что же это за способ, хотелось бы мне знать? – А разве ты еще не догадалась, моя дорогая? – промурлыкал Самуэль, бережно касаясь ее щеки. – О, какая у тебя нежная кожа, Клэр… Девушку бросило в жар: – Сэм, я д-догадалась, я готова прямо сейчас… только чтобы ты не страдал… И с этими словами она лихорадочно начала расстегивать блузку. Самуэль где-то с полминуты наблюдал за ней со всевозрастающим изумлением: – Клэр, а что это за стриптиз ты мне тут устроила? Я, конечно, понимаю твои чувства, но сейчас это несколько…несвоевременно! – Ну, ты же сам сказал, что это должно помочь… – прошептала Клэр, опустив голову. – О, боже! – Самуэль возвел глаза к потолку, словно призывая в свидетели самого господа бога, – я не знаю, что ты там себе нафантазировала, но я-то имел в виду совершенно другое! Твоя кровь, Клэр, – вот что мне сейчас нужнее всего! Она целебна, она обезболивает, она затягивает самые глубокие раны, только что с того света не возвращает. Разве ты об этом не знала? Девушка медленно покачала головой: – Сэм, если бы я знала, то уже давно предложила бы тебе свою помощь. – Ну, вот и славненько, – засуетился Самуэль,- так, значит, ты не откажешь мне? – Сэм, запомни раз и навсегда – я никогда и ни в чем тебе не откажу, – решительно заявила Клэр. – И еще я хочу, чтобы ты знал… Ой, Сэмми, у тебя опять кровь пошла, нужно лед к переносице! Запрокинь голову и не вставай, я сейчас! Клэр стрелой метнулась к холодильнику, за кубиками льда, затем – к серванту, за чистым носовым платком. Хозяин Карнавала, развалившись на тахте, наблюдал за ней с весьма самодовольным видом. – Клэр, – окликнул он ее на полпути, – будь добра, детка, если не сложно, посмотри, там, в верхнем ящике, должна быть опасная бритва. Принеси ее мне... * * * – Клэр, открывай, я знаю, что ты здесь, мне сказали! – Гретхен отчаянно барабанила кулаками в запертую дверь фургончика. – Я замерзла, я устала, я зверски хочу спать! Дверь открылась так быстро, что девушка едва успела отскочить в сторону. – О, кого я вижу, – прямо с порога распахнул ей свои объятия гостеприимный Хозяин Карнавала, – ну что, соскучилась по мне, моя дорогая? – Н-не подходи, я з-закричу, – в ужасе попятилась Гретхен. Самуэль медленно, словно смакуя, слизнул кровь с верхней губы и переложил опасную бритву в правую руку. – Кричи, – разрешил он, – мне очень нравится, когда ты кричишь... – Сэмми, – высунулась из фургончика полуголая Клэр, – как тебе не стыдно! Зачем ты опять пугаешь мою лучшую подругу? Грета, заходи, погрейся, он тебя не тронет! – Клэр, а что у тебя с рукой? – севшим от страха голосом произнесла Гретхен. Рана на запястье, рассеченном опасной бритвой чуть ли не до кости, затягивалась прямо на глазах, превращаясь в тонкую, еле заметную полоску. Клэр вытерла руку о входную занавесь: – Бандитская пуля, подруга! Ну что, так и будем разговаривать через порог? – Хорошо, только скажи своему бандиту, чтобы держался от меня на расстоянии, – съехидничала Гретхен, – а то я за себя не ручаюсь! – А если я тэбя савсэм нэ больно зарэжу, да? – выдал Самуэль с неподражаемым грузинским акцентом, и все трое расхохотались. Клэр, накинув на плечи цветастый халат, засуетилась у плитки: – Грета, хочешь чаю? – Я бы не отказался, – ответил за нее Самуэль, присаживаясь к столу. – Да неужели? – с притворным изумлением воскликнула Гретхен. – А я-то подумала, что ты решил переквалифицироваться в вампиры! – О, да, я – ужас, летящий на крыльях ночи! – произнес Сэм загробным голосом. – Клэр, передай мне тарелку с вафлями… Моим именем пугают непослушных детей!.. И две ложки сахара в чай, будь добра… Гретхен смеялась так, что подавилась вафлями. – Да, Клэр, – сообщила она подруге, вытирая слезы, – с вами тут явно не соскучишься! Однако, хорошего понемногу. Клэр, мне действительно пора домой. Ты едешь со мною, или как? Клэр и Самуэль переглянулись. – Или как, Грета, – печально улыбнулась Клэр. – Черт, а вот это уже не смешно, – разом посерьезнела Гретхен. – Так, подруга, пошли, проводишь меня до машины, а по дороге и поговорим… * * * Стоя на площади у карнавальных ворот, Самуэль Салливан молча наблюдал за тем, как Гретхен уводит к машине свою подругу. Откуда-то из темноты неслышно подошла Лидия. – Сэм, отпусти ее. Клэр совсем еще ребенок, зачем она тебе? – тихо произнесла татуированная леди.- К тому же, судя по твоему цветущему виду, все, что хотел от нее, ты уже получил. – Да что ты такое говоришь, Лидия, – деланно возмутился Самуэль, – отпустить даму, не дав ей перед этим изведать… высшего наслаждения – это как-то не по-джентльменски, ты не находишь? – Значит, сегодня она ночует у тебя в фургончике, – вздохнула Лидия. – Вот именно, моя дорогая! – осклабился Самуэль, по-хозяйски обнимая ее за талию. – Ну да, – усмехнулась Лидия, высвобождаясь из его цепких объятий. – Сэм, ничего у тебя с ней не получится, помяни мое слово. Клэр совершенно другой человек… – А почему ты так уверена, что сегодня ночью у нас с ней ничего не получится? – удивился Хозяин Карнавала. – Сэм, речь идет не о сегодняшней ночи. Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду. – Лидия, не говори глупостей, – нахмурился Самуэль, – помоги-ка мне лучше убраться в трейлере. Мы там немного… наследили. * * * – Клэр, подумай еще раз, подумай хорошенько – это твое окончательное решение? – Гретхен внимательно посмотрела на подругу. Клэр не отвела глаз: – Грета, я давно уже все решила, еще по дороге на Карнавал. Если Самуэль примет меня, то я остаюсь, а дальше – будь, что будет. Поэтому и в машине по приезде сюда был такой мандраж, ну, ты понимаешь, о чем я. – Во дела-то, – растерянно протянула Гретхен, – похоже, подруга, ты совсем голову потеряла со своим Сэмом. И что я теперь скажу мистеру Беннету? Блин, он же меня живьем съест! – Придумай что-нибудь, – равнодушно пожала плечами Клэр, – скажи, к примеру, что я здесь только на пару дней, а в понедельник вернусь к учебе, чтоб не искал и не беспокоился. Короче, протяни время, сколько сможешь. – Да, Клэр, задала ты мне задачку! Ладно уж, выкручусь как-нибудь, не впервой, – Гретхен вставила ключ в замок зажигания, и двигатель загудел, разогреваясь. – Ну, что стоишь, давай прощаться, подруга. Девушки обнялись на прощанье. Гретхен захлопнула дверцу, и черный минивэн мягко тронулся с места, увозя домой нашу путешественницу. А Клэр, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, медленно побрела к воротам Карнавала… Самуэль ждал ее на том же самом месте. Двумя пальцами он взял Клэр за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. – Ты чем-то расстроена, моя дорогая, – участливо осведомился Хозяин Карнавала, – или мне это только кажется? – Тебе кажется, Сэм, – девушка через силу улыбнулась, – я в полном порядке. Ну что, ты, помнится, обещал мне на сегодня большую культурно-развлекательную программу? – Дитя мое! Какая культурно-развлекательная программа в два часа ночи! – с деланным возмущением произнес Самуэль. – В такое время все порядочные люди уже давно спят. И нам с тобой тоже пора… – он плотоядно облизнулся, – в кроватку! Он щелкнул пальцами, и огни Карнавала стали гаснуть один за другим, словно рампы на огромной театральной сцене… Глава Пятая, в которой Ной и Питер едут на Карнавал – Так, а это что такое, Гретхен?! Что это такое, я тебя спрашиваю?! – с этими словами мистер Беннет помахал перед лицом девушки смятым тетрадным листком, на котором неровным почерком было выведено: «Папа, прости. Я уезжаю, чтобы найти себя. Не ищи меня, это бесполезно – я сама не знаю, куда еду. Не ругай Гретхен, она здесь ни при чем. Твоя Клэр». – Вот эту писульку я обнаружил два дня назад в комнате своей дочери. Я поднял на уши всю Компанию, я пробивал координаты ее мобильника через спутниковую систему, я допрашивал всех ее друзей и знакомых – результат нулевой. Клэр как сквозь землю провалилась! А сегодня ко мне заявляешься ты… Мистер Беннет перевел дыхание и залпом выпил стакан минералки: – Заявляешься, как ни в чем не бывало, и говоришь, чтобы я не беспокоился – Клэр погуляет и вернется. Погуляет и вернется! Боже мой, я не сплю уже двое суток, я на грани умопомешательства! Гретхен, не лги мне. Я имею право знать, что произошло с моей дочерью, пусть даже эта правда окажется для меня невыносимой. Гретхен с жалостью посмотрела на него: – Мистер Беннет, я говорю вам правду. Ваша дочь жива и здорова, ее не пытают и не держат в заложниках. Просто у нее сейчас любовный роман в самом разгаре, и я боюсь, что Клэр будет не в восторге, если вы разыщете ее. Ной схватился за голову: – Хорошо, если все так замечательно и чудесно, то почему Клэр мне ничего не сказала, а ограничилась какой-то дурацкой запиской? «Сама не знаю, куда еду» – она что, издевается надо мной?! – Она пыталась с вами поговорить, мистер Беннет, но вы даже не пожелали выслушать ее, – парировала Гретхен. Ной весь как-то обмяк и скукожился: – Хорошо, Гретхен, пусть я плохой отец, раз не сумел достичь взаимопонимания с собственной дочерью. Да, временами я был резок с ней, резок и несправедлив. Но я люблю ее и желаю ей только добра. И она прекрасно это знает. Никогда, ты слышишь, никогда, Гретхен, она бы не убежала из дому, не позвонив мне на следующий день и не сообщив, что с ней все в порядке! Гретхен отвела глаза: – Мистер Беннет, там, где сейчас находится Клэр, очень плохо с телефонной связью… Ной побелел как полотно и схватился за сердце: – Что, черт возьми, это значит? Где моя дочь, Гретхен?! – Мистер Беннет, вы только не волнуйтесь, – засуетилась девушка, – Клэр на Карнавале, может, вы слышали о таком – Странствующий Карнавал Братьев Салливан. Он кочует по всей Америке уже много лет подряд и не останавливается нигде дольше, чем на сутки. – Да, я где-то слышал об этом уникальном шоу, – понемногу приходил в себя мистер Беннет, – и что, Клэр устроилась туда в качестве цирковой артистки? – Если бы! – фыркнула Гретхен. – Просто мою непутевую подругу угораздило по уши втрескаться в одного местного клоуна, то есть, простите, хозяина этого… гм, богоугодного заведения. И, похоже, у них там все серьезно! Ной внимательно посмотрел на девушку: – Гретхен, а вот мне почему-то не смешно. Давай договоримся так: ты сейчас сядешь, и подробно расскажешь мне все, с самого начала – и что представляет из себя этот Странствующий Карнавал, и почему моя дочь уволокла туда компас, и, наконец, самое главное – где мне ее сейчас искать. А я, в свою очередь, обещаю не применять к ней никаких репрессивных мер, идет? И Гретхен сдалась. Она рассказывала долго, со всеми подробностями, и с каждым ее словом мистер Беннет становился все мрачнее и мрачнее. – В-общем, Клэр совершенно потеряла голову, – закончила свой рассказ Гретхен. – Как бы она ее совсем не лишилась, – пробормотал Ной. – Вы что-то еще хотите услышать от меня, мистер Беннет? – вежливо поинтересовалась девушка. – Ничего, Гретхен, спасибо, – задумчиво произнес Ной, – теперь мне все ясно. И если хотя бы половина из того, что ты рассказала, является правдой… – Мистер Беннет, помните, что вы мне обещали! – Да, да, Гретхен, слово офицера, – успокоил Ной, вежливо выпроваживая ее за дверь. Оставшись один, наш герой погрузился в тяжкие раздумья. Блудную дочь надо было срочно спасать, но как? Компас Самуэля, единственная ниточка, ведущая к Карнавалу, был утерян, а без него определить местонахождение этого чертова цирка не представлялось возможным… В дверь позвонили, коротко и настойчиво, и мистер Беннет, недоумевая, кого это еще принесла нелегкая, поплелся открывать. На пороге застенчиво переминался с ноги на ногу Питер Петрелли, собственной персоной. Тонкий нюх мистера Беннета уловил отчетливый запах алкоголя. Старый чекист поморщился. – Ну, проходи, чего стал, – весьма негостеприимно буркнул Ной вместо приветствия. – Да я, эта, к тебе ненадолго, – замялся Питер, – дело есть небольшое… – Тем более, проходи. Знаю я твои «ненадолго»! – и мистер Беннет отправился на кухню заваривать кофе. * * * – Ну, что, Пит, говори, зачем пожаловал, – проворчал Ной, размешивая ложечкой сахар, – и проваливай поскорее, у меня дела! – Слышь, свояк, – произнес Питер, старательно пряча глаза, – не одолжишь червонец до получки, я, эта… – Ох, Питер, Питер, – покачал головой мистер Беннет, – ты же мне еще прошлый долг не вернул. И куда у тебя только деньги уходят! – Так я с первой же получки все разом и верну! – зачастил Петрелли-младший. – Ной, будь другом, выручи в последний раз, мне ж кроме тебя больше не к кому обратиться! Нейтан меня теперь и за порог не пускает… – И правильно делает, что не пускает, – одобрительно заметил Ной, – стыдится, небось, такого родственничка! Посмотри, на кого ты стал похож, Питер Петрелли! Способности свои ты уже наполовину пропил, с работы вот-вот турнут…Тебе самому не стыдно, а? – Стыдно, Ной, – опустил голову непутевый дядя его единственной дочери, – если б ты знал, как мне стыдно перед людьми! Я, может, со стыда сегодня и напился, вот! Ной тяжело вздохнул: – Вот что, Питер, деньги я даю тебе в последний раз. С условием, – добавил он, увидев, как с надеждой загорелись глаза у Петрелли-младшего, – что завтра же сходишь к хорошему наркологу и закодируешься! И с этими словами наш добрый самаритянин пошел в прихожую, за кошельком. По возвращении он обнаружил своего гостя внимательно изучающим какой-то листок бумаги. Это был рисунок того самого злосчастного компаса, выполненный дотошным мистером Беннетом с мельчайшими подробностями. – Глянь-ка, свояк, – похвастался Питер, закатывая рукав, – а у меня такой же есть! И точно – на правой руке нашего парамедика красовалась синяя татуировка-компас, в точности воспроизводящая рисунок Ноя Беннета. Бывший чекист насторожился: – Друг мой, – произнес он как можно более небрежным тоном, – а откуда у тебя это? Питер оживился: – Слушай, свояк, ты не поверишь! Отмечал я на прошлой неделе днюху. Ну, все как положено, мужики на работе накрыли «поляну», закуска там, водочка опять же. Сидим, культурно выпиваем… И тут, эта, заходит какой-то фраер при пиджаке и при галстуке, я его первый раз в жизни вижу, говорит, что мол, поздравить меня пришел. Ну, мужики ему и налили. Он давай отнекиваться, я мол, непьющий, а потом ничего, втянулся… – Питер, – перебил его Ной,- ты мне не про пьянку рассказывай, а про свой татуаж! – Подожди, до татуажа я еще не дошел. Так вот, на чем я остановился? Да, на том, что выпил этот фраер рюмку, выпил другую… Ной начал тихо звереть: – Короче, Питер! – И говорит он мне тогда: «Слушай, друг, жалко мне тебя, надрываешься ты здесь в госпитале, света белого не взвидя!» Я ему – работа как работа, деньги платят, и ладно. Но он не унимается. Я, говорит, пришел предложить тебе дело, настоящее, достойное тебя, Питер Петрелли! Прямо так и сказал, представляешь! – Представляю. Дальше, Питер. – Я, говорит, ищу по всему свету людей особенных, со способностями, навроде как у тебя – телепатия там, телекинез, хронокинез и тому подобная фигня, и собираю их всех на свой Карнавал. Ну, выпили мы за Карнавал, потом, опять же, за телепатию… – Мать твою, Питер! – не сдержался Ной. – Не перебивай, свояк, а то обижусь. Я ему и говорю – обмозговать надо твое предложение, такие вопросы, бля, с бухты-барахты не решаются. Ну, мы с ним еще усугубили водочки, и тут этот фраер берет меня за руку, и словно бы иголкой какою колет! Смотрю, у меня на руке вот эта хрень проступила. Я в панике за стакан, а он смеется, зараза! Это, говорит, специальный карнавальный компас, ты по этому компасу завсегда теперь меня найти сможешь. Заходи, если надумаешь, в любое время дня и ночи. А теперь, говорит, друг любезный, давай-ка мы еще выпьем! Ной почесал затылок: – Так, Питер, а твой случайный собутыльник не объяснил тебе, как же все-таки попасть на Карнавал при помощи этого вот рисунка? – Почему же не объяснил? Объяснил! Тут первым делом надо выпить… – Питер!!! – …И дыхнуть хорошенечко на стрелку, она и покажет, куда путь держать, – и с этими словами Питер Петрелли наглядно продемонстрировал принцип действия карнавального компаса, то есть попросту дыхнул себе на руку. Стрелка пришла в движение… * * * Они ехали не останавливаясь уже шесть часов подряд. Ной, умирающий от тоски и бессонницы, гнал машину, как проклятый. На заднем сиденье притулился Питер с заветной поллитровкой в обнимку. Наш герой периодически прикладывался к горлышку, регулируя компас и не позволяя машине сбиться с курса… Когда за очередным поворотом показались огни Карнавала, Ной не поверил своим измученным глазам. Наши герои припарковали машину на стоянке у самых ворот, и Ной Беннет, сжимая в одной руке пистолет, а другой придерживая под локоток Питера Петрелли, быстрым шагом вошел под арку с сияющей всеми огнями надписью «Sullivan Bros. Carnival». Поймав за шиворот какого-то разряженного как новогодняя елка карнавальщика, Ной без обиняков потребовал вести их прямиком к Самуэлю Салливану. И был немало удивлен немедленно полученным согласием… Хозяин Карнавала, в красной цыганской рубахе и с банданой на голове, ждал наших героев у чертова колеса. Настроение у него было преотличное. – Карнавал приветствует вас, друзья мои! – с торжественным видом провозгласил он. – И тебя, друг мой Питер, и тебя, друг мой Ной. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя здесь как дома. – Я тебе не друг, Самуэль Салливан, – с ненавистью произнес старый чекист. – Где моя дочь, ты, крыса карнавальная?! Отвечай, или я пристрелю тебя прямо здесь, мне уже терять нечего! – Э-э, свояк, ты чего, – забормотал потрясенный Питер, хватая за пиджак обезумевшего Ноя, – это же Сема, мы с ним вместе водку квасили! Ной, не говоря ни слова, врезал ему под дых. Питер, хватая воздух ртом, шлепнулся в придорожную пыль. – Что ж ты так со своими-то, Ной? – со слезой в голосе выкрикнул Петрелли-младший, проверяя, цела ли еще припрятанная за пазухой бутылка. – Я ж к тебе со всем уважением, а ты… – Вот именно, – поддержал его Самуэль, – у нас на Карнавале не принято размахивать оружием и устраивать драки. Ной, сейчас ты ведешь себя очень некрасиво. – А девушек похищать у вас принято? – сквозь зубы процедил мистер Беннет. – Успокойся, папа, меня никто не похищал, – раздался у него за спиной знакомый голос. Ной подскочил, как ужаленный. – Клэр… Господи Иисусе, – хрипло произнес он, – да что ж вы, сволочи, со мною делаете! – Все нормально, пап, – успокаивающе похлопала его по плечу непутевая дочка, – сейчас мы пойдем к Сэму в фургончик, сядем там и спокойно поговорим. Я тебе все объясню. И, пожалуйста, спрячь пистолет, а то еще выстрелит ненароком, убьет кого-нибудь! – Я буду очень рад, если этим «кто-нибудь» окажется твой обожаемый Самуэль, – огрызнулся Ной, но пистолет все-таки спрятал. * * * Сидя за дощатым столом прямо напротив Сэма, Ной внимательно изучал убогую обстановку фургончика. Мебель еще со времен Второй мировой, латанные-перелатанные занавески на окнах, одеяло из разноцветных лоскутов, под которым сейчас мирно похрапывал пьяный в доску Пит… «Цыгане, блин, – с досадой подумал он, – этому Самуэлю только серьги в ухо не хватает, да золотого зуба». – Что, Клэр, от сессии до сессии живут студенты весело? Ну, рассказывай, как ты тут веселишься, может, и у меня настроение поднимется, – добродушно улыбаясь, предложил он дочери. Клэр робко улыбнулась: – Пап, а ты правда уже не сердишься? – Я не сержусь, Клэр. Я тебя очень внимательно слушаю. – Папа, – волнуясь, начала девушка, – я никуда отсюда не уеду! Сэмми – добрый и порядочный человек, и мы все его очень любим! Он спасает людей, он… – Да неужели, – усмехнулся Ной, – а я-то и не знал. Да, доченька, хорошо тебе голову задурил этот Сэмми! «Добрый и порядочный», как же! Ты еще скажи, что твой дружок со своей карнавальною шайкой грабит богатых и раздает деньги бедным, защищает сирот и утешает вдов. Прямо Робин Гуд какой-то получается, не так ли? – Папа! – А я, Клэр, в таком случае – злой шериф из Ноттингема, и пришел, чтобы арестовать твоего благородного разбойника и наказать по всей строгости закона! Руки на стол, Самуэль Салливан! – неожиданно скомандовал мистер Беннет, вынимая из-за пазухи пистолет. – Ты что, гад такой, о себе возомнил, а? – ласково осведомился бывший чекист, защелкивая наручники на запястьях Хозяина Карнавала. – Думаешь, я сюда приехал полюбоваться на твою рожу и дать вам с Клэр свое отеческое благословение? Если так, то ты жестоко ошибаешься. А теперь шагай к машине, и не вздумай мне тут фокусы устраивать – пристрелю, как собаку! И с этими словами наш доблестный чекист, пинком распахнув двери фургончика, вывел арестованного на свет божий. Клэр в панике метнулась за ними. Впрочем, далеко им уйти не удалось. Дорогу мистеру Беннету преградила высокая светловолосая женщина с холодными льдистыми глазами. Пистолет дрогнул в руке нашего героя. – Трейси? – прошептал потрясенный Ной. – Как ты здесь оказалась? – А как ты здесь оказался, Ной? – улыбнулась ему Ледяная Дева. У мистера Беннета вспотели ладони: – Я, э-э…решаю здесь свои семейные проблемы! – А я, представь себе, тоже! Теперь она стояла совсем близко… – Вот это, – Трейси обвела рукой карнавальную площадь, – моя Семья, Ной. И Клэр, и Самуэль – тоже. И если ты причинишь вред кому-нибудь из них, мне будет очень больно. Отпусти его, Ной. Ради меня. Пожалуйста. – Трейси, – просипел мистер Беннет, – я не могу… – А почему, Ной? – льдистые глаза смотрели на него с недоумением. – Гордость не позволяет, что ли? – Трейси, прекрати! – вспыхнул мистер Беннет, – здесь же Клэр! Давай не будем выяснять отношения при дочери. – Хорошо, Ной. Давай не при дочери, – Ледяная Дева мягко взяла за руку нашего доблестного чекиста. – Давай пообщаемся наедине, Ной. Нам надо о многом поговорить. А арестовать Сэма ты всегда успеешь, куда же он денется со своего Карнавала! – Ладно, я согласен, – устало произнес Ной. Дикое напряжение последних дней давало о себе знать – у мистера Беннета стучало в висках, перед глазами плыли цветные круги. Он просто-напросто боялся позорно грохнуться в обморок, так и не дойдя до машины. – Вот, возьми ключи, Клэр, и сними наручники с этого шута. И – с глаз моих долой. Оба. Господи, – в отчаянии простонал он, простирая руки к багровому от заката небу, – как же вы мне все надоели! * * * – Черт возьми, Трейси! Я ехал сюда с одной мыслью – поставить раком весь этот гребаный Карнавал и спасти свою дочь! – горячился Ной. – А что в результате? Сначала моя дочь отказывается уезжать, потом вмешиваешься ты со своими дурацкими семейными ценностями… Трейси, я сейчас чувствую себя полным идиотом! – Ной, – терпеливо произнесла его бывшая напарница, – я уже устала повторять тебе – ты сделал все, что мог. Все, что было в твоих силах, и даже сверх того. Ты нашел свою дочь, ты убедился, что с ней все в порядке, что ты еще хочешь? – Я хочу, чтобы она вернулась домой, Трейси, неужели не понятно? – простонал мистер Беннет. – Оставаясь здесь, она, мягко говоря, совершает очень большую ошибку! – И как же ты планируешь вернуть ее домой? – поинтересовалась Трейси. – Наденешь на нее наручники, как на Сэма и посадишь под домашний арест? Пойми же ты, наконец, нельзя сделать человека счастливым против его воли! Пусть она ошибается – это будут ее ошибки. На ошибках, как известно, учатся. – Вот только умные учатся на чужих ошибках, а дураки – на своих, – парировал Ной, – и вообще, моя дочь еще слишком мала, чтобы что-то решать в этой жизни. Пока она не достигнет совершеннолетия, за нее решаю я. А Клэр мне еще потом спасибо скажет! – Ной, она возненавидит тебя за это решение, – тихо произнесла Трейси, – ты потеряешь ее любовь, она перестанет тебя уважать. Ты этого хочешь, Ной? – Хорошо, что ты мне предлагаешь? – в волнении вскочил со стула мистер Беннет. – Оставить Клэр здесь, в этом балагане, так? Что я скажу ее матери, ты подумала об этом? Ах да, я и забыл, это же не твои проблемы! – Скажи, что за ней здесь присмотрят… – начала было Трейси. – Присмотрит кто? Этот ваш Самуэль, что ли? Или ее запойный дядюшка, который и за собой-то присмотреть не в состоянии? – горько усмехнулся Ной. – А как насчет моей кандидатуры? – улыбнулась Трейси, вкрадчиво заглядывая в глаза нашему герою. – Я не пью, не курю, коварных планов не вынашиваю... – Ладно, уговорила, – Ной широко зевнул, – я рассмотрю твою кандидатуру… завтра, утром. А сейчас все, что я хочу – это как следует выспаться! * * * Поутру Ноя Беннета провожали с почетом, как самого дорогого гостя. На его проводы собралось, наверное, полкарнавала – всем не терпелось воочию убедиться, что опасный сумасшедший, вчера чуть не застреливший Самуэля, наконец-то уезжает. Клэр, вытирая слезы, пообещала Ною навестить его при первой же возможности. Трейси задумчиво вздыхала, вспоминая их совместно проведенную ночь. Питер, маявшийся с тяжкого похмелья, пожимал ему на прощание руку и в сотый раз клялся, что завтра же закодируется. Хозяин Карнавала благоразумно отсиживался в собственном фургончике… Глава Шестая, в которой появляются инопланетяне Ной уехал, и жизнь на Карнавале потекла своим чередом. В последующие недели Самуэль Салливан развил весьма бурную деятельность по привлечению в свою Семью людей, обладающих Способностями. Теперь и дня не проходило, чтобы в лагере не появлялся новичок. Сайлар, Великий и Ужасный, путешественник во времени Хиро Накамура, полицейский-телепат Мэтт Паркмен, Эмма Кулидж, чья способность заключалась в материализации звуков, и многие другие, чьи имена уже и не припомнить – всех их собрал Самуэль под свои разноцветные карнавальные знамена. Армия была готова вступить в битву – но против чего? Или против кого? * * * Леди-тату аккуратно подкрашивала свои густые ресницы, когда в фургончике, как всегда внезапно, и как всегда, без стука, возник ее давний друг Эдгар. – Я так больше не могу, Лидия. Все, мое терпение лопнуло. Я увольняюсь отсюда к чертовой матери! – сходу выпалил метатель ножей. – Эдгар, не горячись, – спокойно произнесла татуированная леди, – я сто раз слышала от тебя эту фразу: «я увольняюсь». На сто первый раз она меня уже не впечатляет. Неуловимым для человеческого глаза движением Эдгар переместился к окну: – И совершенно напрасно! На этот раз я действительно ухожу и пришел сюда не для того, чтобы поплакаться тебе в жилетку. Можешь передать своему мужу… – Эд, перестань метаться, у меня в глазах уже рябит, – попросила Лидия. – Давай сядем и спокойно поговорим. Что у вас там опять произошло с Самуэлем? – О, сегодня наш Великий Кормчий превзошел самого себя! – с издевкой протянул Эдгар, присаживаясь на стул. – Он потребовал от меня, заметь, Лидия, даже не попросил, а потребовал, чтобы я порезал в лоскуты одного чувака. Согласно его гениальному плану, это должно было подтолкнуть к вступлению в Семью очередного Способного. – И ты, конечно же, ослушался… – Лидия, я его телохранитель, а не наемный убийца! Пусть идет и ищет себе другого киллера – я так ему и сказал, а Сэм… – Эдгар перевел дыхание, – а Сэм воткнул мне в руку перо со своими погаными чернилами и пытался меня задушить! – Я согласна, Эд, – примиряющее заметила Лидия, – в последнее время Самуэль стал какой-то нервный – кричит на нас по поводу и без повода, отдает приказы, противоречащие друг другу, без конца всем недоволен. Он словно ждет чего-то, того, что должно произойти в самое ближайшее время. Ждет и очень боится. – Если нервный – так пусть лечится, – буркнул метатель ножей, – почему мы все должны страдать от его закидонов? А то я тоже сейчас так разнервничаюсь! Господи, во что он превратил Карнавал… – Эдди… – Что – Эдди? Я не имею права высказать свое мнение? Да, при Джозефе было лучше. Не было этого безумного количества новичков, и этих хаотичных метаний, без плана, без какой-либо внятной цели – тоже не было. При Джозефе на Карнавале был «сухой закон», а теперь у него что ни день – то очередной банкет! – Очевидно, это все входит в его план… – Да нет у него никакого плана, Лидия, разве ты еще не поняла! – со злостью выкрикнул Эдгар. – Он дурит вас всех уже третий месяц подряд, а вы ему почему-то верите! И что самое обидное – ему веришь ты… Лидия, ответь мне, только, ради Бога, не лги – тебя устраивает такая жизнь? Жизнь с человеком, который не ставит тебя ни во грош, который без конца унижает тебя, который, наконец, изменяет тебе без стыда и совести! – Прекрати, Эдгар, – Лидия чуть не плакала, – кто ты такой, чтобы я перед тобой исповедовалась?! Метатель ножей тяжело вздохнул: – Я – тот, кто имел несчастье в тебя влюбиться. И только поэтому я до сих пор работаю с твоим чокнутым… – Как ты меня сейчас назвал, Эдгар? – прозвучал в фургончике мягкий, вкрадчивый голос. – Повтори, а то я не расслышал! Лидия испуганно вскочила на ноги: – Сэм, он только пришел сказать… – Я уже понял, зачем он пришел, – перебил ее Самуэль, – подбивать клинья к моей жене. А приди я минут на десять попозже – м-м, какую интересную сцену я бы застал! Эдгар побагровел: – По себе людей не судят! – Неужели? – изумился Хозяин Карнавала. – Эдди, да ты спишь, и видишь, как бы занять мое место – и во главе Карнавала, и, разумеется, в постели Лидии. И не надо тут рассказывать байки о своей несчастной любви – звучит очень неубедительно! – Я убью тебя… – хрипло произнес метатель ножей. – Попробуй, – невозмутимо пожал плечами Самуэль. В крошечном фургончике повисла напряженная тишина. Соперники молча сверлили друг друга взглядами. Первым не выдержал Эдгар: – Сволочь ты, Сэм, какая же ты… все-таки… сволочь! И с этими словами несчастный метатель ножей за считанные доли секунды пропал из трейлера. Самуэль громко расхохотался. – Сэм, а тебе еще не надоело издеваться над ним? – осторожно поинтересовалась Лидия. – Доиграешься ты вот так когда-нибудь… Хозяин Карнавала не успел ничего ответить. Входная дверь со страшным треском распахнулась, и в фургончик буквально ворвался Питер Петрелли с таким видом, словно за ним черти гнались. – Сэм, ОНО здесь! – в ужасе прошептал бедолага, и, опустившись на четвереньки, полез прятаться под кровать. – Все, приехали, «белочка», – констатировал Самуэль, – вызывайте скорую! * * * ...За два часа до вышеописанных событий… Посреди площади были плотно сдвинуты большие деревянные столы, прямо-таки ломившиеся от снеди и огромного количества разнообразных горячительных напитков. Карнавальное братство принимало в свои ряды очередную партию новичков, и это событие, естественно, следовало хорошенько обмыть. Бывалые карнавальщики вперемешку с неофитами непринужденно травили анекдоты, вели между собой неспешные беседы «за жизнь» и дружно поднимали полные до краев стаканы за процветание родного Карнавала. За одним из столов в тот знаменательный день клевал носом, безуспешно пытаясь бороться со сном, Питер Петрелли. Припекало незлое декабрьское солнышко, стрекотали цикады в зарослях кустарника, и нашего никогда не просыхающего героя окончательно разморило… – А Питеру больше не наливать! – услышал он сквозь сон чей-то голос, и все дружно рассмеялись. – Чего ржете-то, – обиженно пробормотал он, с трудом отрывая голову от дубовой столешницы, – устал человек, что ж тут такого? – С чего бы тебе уставать, ты ж ни хрена не делаешь, – весело удивился его сосед, – только водку ведрами глушишь! – Это точно, Пит в руках ничего тяжелее стакана не держал, – еще пуще развеселились карнавальщики. – Так что, я, по-вашему, дармоед? – вскинулся Питер. – А кто ж еще-то? – пожал плечами один из его собутыльников. – Ты, друг любезный, хоть одну охапку хвороста принес, хоть единожды за водой к источнику сходил, а? Толку от тебя, братец, как с козла молока. Питер надулся и замолчал. – Пит, а в самом-то деле, почему бы тебе немного не поработать на благо Семьи? – вкрадчиво поинтересовался у дядюшки Клэр какой-то хмельной карнавальщик, незаметно подмигивая окружающим. – Сходи-ка ты, друг мой, к местному источнику. У нас практически закончилась вода, посуду после завтрака помыть будет нечем! – И схожу! – с вызовом произнес наш герой, извлекая из-под стола грязное железное ведро. – И принесу! – Смотри, не заблудись, дружище, – напутствовал его заботливый карнавальщик, давясь от смеха, – а то тут один такой храбрый пошел за водой, так его потом полночи с фонарями разыскивали! – А лично я планирую вернуться через полчаса, – заверил своих собутыльников Питер Петрелли, – и смотрите, не вылакайте тут все без меня! И с этими словами он решительным шагом двинулся к воротам Карнавала, за которыми на многие мили вокруг простиралась безбрежная пустыня Мохаве… * * * Он плутал по холмам где-то около часа, выискивая заветный источник, прежде чем понял, что его безбожно обманули. Питер сел на перевернутое ведро и пригорюнился. Возвращаться в лагерь налегке, к вящему восторгу своих товарищей, ему совершенно не хотелось. «Черепаху им изловить, что ли, – мучительно раздумывал он, – пусть хоть суп черепаший к обеду приготовят». Но его благим намерениям не суждено было осуществиться. Откуда-то сверху послышался странный гул, и прямо перед Питером, в полуметре от поверхности земли, возник черный плоский диск с большим куполом сверху. От диска исходило яркое свечение, и Питер невольно зажмурился. Когда же он открыл глаза, то увидел, как из люка летающей тарелки по стальному трапу к нему спускается НЕЧТО. Это НЕЧТО представляло собою помесь бородавчатой жабы и осьминога с восемью щупальцами. Ростом оно было около трех метров, окрас имело бледно-зеленый и передвигалось рывками, отталкиваясь от земли нижними короткими щупальцами и затем подтягивая свое туловище верхними. Наш герой застыл как соляной столп. «Допился!» – промелькнуло у него в голове. Между тем жабо-осьминог, оставляя за собой склизкий след, подполз уже довольно близко. Верхними щупальцами он дотронулся до небольшой серой коробочки, висевшей на его бесформенной шее. – Приветствую тебя, землянин! – послышался из коробочки негромкий голос с характерными металлическими интонациями. – Ма-ма, – только и смог произнести Питер, – мамочка… Дрожащими от страха руками он сжал дужку своего ведра, и это на миг придало ему уверенности. – Кыш, уродина! – выкрикнул наш герой и замахнулся ведром на жабо-осьминога. – Мир, дружба, землянин! – строго прозвучало из коробочки, а одно из верхних щупалец, молнией метнувшись к Питу, выхватило у него ведро и отбросило далеко в сторону. Из корабля пришельцев вырвался сноп яркого огня, и сей предмет, так опрометчиво использованный Питером для самообороны, был на лету уничтожен. Питер, мгновенно протрезвевший от ужаса, бросился бежать сломя голову, не разбирая дороги… * * * В тот знаменательный день жители Карнавала стали свидетелями удивительного зрелища. Сначала в карнавальные ворота с криками «Спасайся, кто может!» влетел Питер Петрелли, а за ним, следуя на незначительном расстоянии, подпрыгивая и отвратительно дергаясь на ходу, вползло невообразимо мерзкое зеленое страшилище. Оставляя за собой скользкий след, инопланетный монстр пополз за Питером по улице Карнавала. Среди Особых поднялась страшная паника. Визжали женщины, плакали дети, захлебывались в лае местные сторожевые псы. Сбивая друг друга с ног, народ ринулся врассыпную. Затравлено озираясь, наш герой из последних сил рванулся к ближайшему фургончику, коим оказался фургончик татуированной леди. – Сэм, ОНО здесь! – прошептал обезумевший от ужаса Питер Хозяину Карнавала и тотчас же поспешил укрыться под кроватью. – Все, приехали, вызывайте скорую, – невозмутимо констатировал Самуэль, – похоже, наш дорогой друг допился-таки до белой горячки! Лидия издала нервный смешок. В этот момент в распахнутую настежь дверь просунулись зеленые щупальца, и всем находящимся в трейлере стало резко не до смеха. – Контактер скрылся, – резюмировало зеленое страшилище, рывком подтягивая свою тушу на середину комнаты, – ты, – одно из его щупалец дернулось в сторону Самуэля, – будешь контактером! – Скажи, землянин, – обратился инопланетный монстр к окаменевшему от страха Сэму, – где находится лидер вашей организации? У меня есть для него важное сообщение. Хозяин Карнавала, бледный, как смерть, медленно поднялся на ноги: – Ну, что, Лидия, это, похоже, по мою душу пришли… – Я здесь главный, – обреченно произнес он, загораживая собою супругу, – чего ты от меня хочешь, пришелец? – Ты – Джозеф Салливан? – прощелкала коробочка. – Нет, я – Самуэль Салливан, его младший брат. Джозеф, он… умер три месяца назад. – Он успел передать тебе информацию о нашем Соглашении? – поинтересовался жабо-осьминог. – Нет, – честно сознался Самуэль, – но у меня оставалась его тетрадка. Там был список имен Особенных, которых следовало привлечь в Семью, и карта, на которой Джозеф отмечал места предполагаемых стоянок нашего Карнавала. Я все делал, согласно его плану, не пропустил ни единой стоянки, не упустил ни одного Особенного – все они теперь или мертвы, или находятся здесь, на Карнавале. – Я доволен твоей работой, землянин, – одобрил космический пришелец, – а теперь я должен рассказать тебе о Соглашении, заключенном между Джозефом Салливаном и представителями нашей цивилизации. А ты донесешь эту информацию до своего Карнавала. * * * Полтора часа спустя весь Карнавал в полном составе собрался на главной площади, перед эстрадной сценой, на которой обычно развлекали почтеннейшую публику местные музыканты. На эстраду вышел Хозяин Карнавала, и народ радостно загудел, приветствуя своего лидера. Самуэль поднял руку, призывая к тишине: – Друзья мои, в этот знаменательный день я собрал вас, чтобы сообщить вам… – Пренеприятное известие: к нам едет ревизор, – довольно громко произнес Эдгар, и на него зашикали. Самуэль укоризненно покачал головой и продолжил: – Чтобы сообщить вам радостную новость – наше странствие завершено! Тридцать лет мы скитались по городам и весям, тридцать лет мы терпели все лишения и тяготы кочевой жизни, многие из вас родились и выросли здесь, на Карнавале. Но сегодня, двадцать четвертого декабря, в канун светлого праздника Рождества Христова, ко мне пришел удивительный посланник – брат наш по разуму, житель планеты Аврора, что находится в далеком созвездии Тау Кита. – А Тау Киты такие скоты… – незамедлительно прокомментировал Эдгар, подмигивая своему боссу. – Этот посланник из глубокого космоса, – продолжил Хозяин Карнавала, не обращая внимания на хулиганские выходки своего подчиненного, – рассказал мне о том, что всем нам угрожает страшная опасность – ровно через неделю, тридцать первого декабря, в новогоднюю ночь, с нашей любимой планетой должен столкнуться гигантский астероид Апофис, что неминуемо приведет к жуткой катастрофе! Вздох ужаса прокатился по толпе… – Это и есть твоя радостная новость?! – возмущенно выкрикнул метатель ножей, но Самуэль продолжал: – Радостная новость, друзья мои, заключается в том, что нас с вами эта катастрофа не коснется! Ибо великодушные тау-китяне решили спасти всех наделенных сверхспособностями жителей планеты Земля! Для этого тридцать лет назад здесь, вот на этом самом месте, в пустыне Мохаве, состоялась историческая встреча моего брата Джозефа и посланника планеты Аврора. В тот день они пришли к Соглашению, по которому Джозеф должен был разыскать всех Особых, а тау-китяне – вывезти их на своем корабле незадолго до наступления часа Х. Так начался Карнавал… Самуэль перевел дыхание: – И вот этот день настал, друзья мои! Наша родная планета обречена, но стоит ли об этом жалеть? Человечество погрязло в грехах и активно уничтожает собственное будущее. На Земле идут нескончаемые войны, мы отравляем реки, вырубаем леса; не метеорит, так глобальное потепление рано или поздно погубит нашу порочную цивилизацию. Мы все нуждаемся в искуплении… – Какой текст, какие слова! – не унимался Эдгар. – М-да, тяжелый случай… Медицина такое не лечит! Сэм откашлялся и торопливо закончил: – Там, на планете, принявшей имя Утренней Звезды, будет основана наша колония. Там мы обретем свой новый дом и заново возродим человеческую цивилизацию! Вот и все, что я хотел сказать вам сегодня, друзья мои… У нас еще есть время морально подготовиться к этому величайшему событию в нашей жизни, а завтра в полдень мы с вами взойдем на борт космического корабля. Теперь же, мои дорогие, если у кого из вас есть вопросы ко мне – задавайте, не стесняйтесь! И с этими словами Хозяин Карнавала покинул свою импровизированную трибуну, дабы вдоволь пообщаться с народом. – Сладко поешь, Сэмми, – сверхбыстрый метатель ножей уже стоял рядом с ним, – вот только не верю я тебе отчего-то, ни единому слову не верю. Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. Нет, я все, конечно, понимаю, тебе, как всегда, хочется покрасоваться перед публикой, аплодисментов словить, но нельзя же так грубо, так беспардонно врать! – Да ты пьян, Эдди, – понимающе протянул Самуэль, – и когда, интересно, ты успел так набраться? С Питером, что ли, «соображали на двоих»? – Нет, с Илаем «на семерых», – буркнул Эдгар. – Я не знаю, что ты затеял, босс, но добром все это не кончится. О, Сэм, а вот и слушатели твои подтянулись, жаждут пообщаться. Ладно, пошел я, а то потом долго придется снимать лапшу со своих ушей! – Господи, вот идиот-то, – с тоской произнес Хозяин Карнавала, глядя, как Эд со сверхзвуковой скоростью исчезает в неизвестном направлении… * * * На Карнавал опустилась ночь. Будущие колонисты, ошалевшие от открывшихся перед ними радужных перспектив, расходились по домам. Клэр уже по второму разу подогревала ужин, ожидая припозднившегося Самуэля, когда за стенкою фургончика послышались голоса. Сэм возвращался, но не один. Девушка невольно прислушалась. Разговор между супругами шел на повышенных тонах. – Сэм, ну зачем ты опять солгал им? Какая колония, какой «цветущий сад на планете Утренней Звезды»! – горячилась Лидия. – Разве ты не слышал, что сказал этот тау-китянин?! Резервация, Сэм, жизнь на весьма ограниченной территории в центре одного из крупнейших мегаполисов этой самой Авроры. Жизнь под постоянным контролем в искусственно созданной для тебя среде обитания… Ничего не напоминает, а, Сэм? – Не солгал, а всего лишь немного приукрасил… мрачную действительность, – смущенно возразил ей Самуэль, – все равно выбирать-то нам, в сущности, не из чего… – Да, ты прав, – неожиданно согласилась татуированная леди, – мало кто, узнав об истинном положении вещей, решился бы плюнуть на все и остаться дома – мол, будь, что будет. Зато крику было бы… – Это точно, – ухмыльнулся Самуэль, – смотрю, понятливая ты у меня, женушка. Ладно, Лидия, поговорили, и будет. Я могу надеяться, что этот разговор не станет завтра достоянием общественности? Лидия тяжело вздохнула: – Сэм, ты же меня знаешь – я молчала, и буду молчать. Делай, что хочешь. Мне уже все равно. – Что ж, именно это я и рассчитывал от тебя услышать, – удовлетворенно произнес Самуэль, поднимаясь по ступенькам трейлера… * * * Утром следующего дня Карнавал пришел в движение. Готовясь погрузиться в космический корабль, люди спешно собирали свои нехитрые пожитки, и, нагруженные по самое немогу сумками и баулами, потихоньку подтягивались к карнавальным воротам, откуда вскоре должен был состояться Великий Исход. Хозяин Карнавала отдавал последние распоряжения своим подчиненным и поторапливал отстающих, всячески пытаясь скрыть свою нервозность. – Клэр, что ты там копаешься, – раздраженно бросил он своей пассии, рывком распахивая дверь в фургончик, – сколько я должен тебя ждать? Клэр Беннет, бледная после бессонной ночи, молча сидела на незаправленной кровати и, по всей видимости, никуда не собиралась. – Сэм, езжай один, – тихо прошептала девушка, отворачиваясь к стенке, – я никуда не поеду. – Та-ак, это что еще за новость, – поинтересовался Самуэль тоном, не предвещающим ничего хорошего, – я требую объяснений, моя дорогая! – Сэмми, я слышала, о чем ты вчера говорил с Лидией, – нерешительно начала Клэр. – На Авроре… – Клэр, а ведь подслушивать – нехорошо, – заметил Самуэль, присаживаясь к ней на кровать и осторожно обнимая за плечи, – я-то думал, что ты мне доверяешь, а вон оно как все оказалось… Ну, и что такого криминального ты успела обо мне услышать? – Лично о тебе – ничего, – грустно улыбнулась девушка, – но зато я узнала много интересного о том, что всех нас ждет по прибытии на Аврору… Жизнь в резервации, а попросту говоря – в клетке, строгий контроль и полное, абсолютное бесправие. Как ты мог согласиться на такое, Сэмми, как ты мог! – Клэр, – произнес Хозяин Карнавала, тщательно подбирая слова, – не стоит быть такой пессимисткой. Тау-китяне – это представители высокоразвитой цивилизации, и я думаю, что с нами будут очень хорошо обращаться… Клэр нервно рассмеялась: – Ага, как с подопытными кроликами. Самуэль, а ты знаешь, чего я боюсь больше всего на свете? Потерять свою свободу, Сэм, оказаться в такой ситуации, когда кто-то принимает за тебя решения. Это для меня, поверь, страшнее смерти! – Клэр, ты еще слишком молода, – мягко произнес Самуэль, – и многого в этой жизни не понимаешь. В сущности, что такое свобода, которую ты так высоко ценишь? Фикция, обман! Человек не может быть полностью свободен от обязательств перед обществом и перед другими людьми, мы все постоянно вынуждены кому-то подчиняться. Чтобы выжить, нужно научиться идти на компромисс, Клэр, вот мое мнение. – А я не хочу выживать, Сэмми, я хочу жить, – возразила девушка, – а то, что ждет нас на Тау Кита – это не жизнь. Сэм, я давно уже все решила, и не пытайся меня уговаривать – это бесполезно! Хозяин Карнавала тяжело вздохнул: – Так, не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Клэр, если ты не пойдешь на корабль своими ногами, я отнесу тебя туда связанной и с кляпом во рту. Ты этого добиваешься, да? – Да что ты говоришь, Сэм, – изумилась девушка, – наши высокоразвитые и цивилизованные братья по разуму не потерпят насилия на своем корабле. Как ты думаешь, для чего они договаривались с твоим братом, заключали какое-то там Соглашение, вместо того, чтобы попросту переловить нас поодиночке в свое время? Они ведь тоже за свободу выбора, Сэм. Мы сами, совершенно добровольно должны принять решение взойти на корабль. И это, Сэм, будет последнее решение, принятое лично нами. – А ведь ты не так глупа, как я думал, – пробормотал про себя Самуэль. – А вот я действительно идиот. Идиот, что с тобой связался, хотя Лидия меня и предупреждала… – Клэр, – произнес он, заглядывая ей в глаза, – я не могу тебе приказывать, я могу только просить… Дай мне руку, и пойдем со мною. Пожалуйста. Ради меня. У Клэр задрожали губы: – Сэм, это нечестно… Ты же знаешь, с тобой я готова и в огонь, и в воду, но только не за решетку зоопарка! Давай прощаться, Сэмми, а то я сейчас разревусь. – Прощаться, говоришь, – Самуэль внимательно посмотрел на нее. – Клэр, а ты не против, если я тебя еще немножко… поуговариваю? – Это, интересно, как? Он улыбнулся: – Ну, например, вот так! – и мягко толкнул ее на подушки… * * * А в это время неподалеку от Карнавала тау-китянцы готовили к старту свой космический корабль. Штурман проводил тестирование навигационных приборов, второй пилот вел наблюдение за аборигенами. – Командир, уже половина первого по местному времени, а они все не торопятся! Сгрудились у своих ворот, как стадо баранов, и ни туда, и ни сюда, – заметил второй пилот, – может, они передумали лететь? – Я выясню этот вопрос, – пообещал капитан корабля, захлопывая бортовой журнал… * * * – Ну как, Клэр, – произнес Самуэль, пытаясь отдышаться, – надеюсь, я был достаточно… убедителен? – Сэмми, – выдохнула девушка, – ты был очень, очень… убедителен со мной… Ты давно меня так… не убеждал. Но я все равно никуда не поеду, и не надейся! – Сэм, – в дверь просунулась взлохмаченная голова Питера Петрелли, – уже пора, наши все собрались, только тебя ждем… Ой, извини, дружище, что помешал! Привет, Клэр! Клэр ойкнула и натянула простыню до подбородка. Питер смущенно отвернулся, пробормотав, что родственников, вообще-то, можно и не стесняться. – Пит, передай нашим, что я уже иду, – мрачно сказал Самуэль, нашаривая на полу свою одежду, – пусть подождут еще немного. – Естественно, Сэм, куда ж мы без тебя денемся, – пожал плечами Питер. – Я скажу им, что ты… Ой, это опять ОНО! В дверь, как в фильме ужасов, просунулись зеленые щупальца, и наш любитель крепких горячительных напитков, рефлекторно дернувшись, зайчиком поскакал по ступенькам, прочь из трейлера. – Соглашение еще остается в силе? – пробулькал тау-китянин, уставившись на нашу парочку своими жабьими глазами. – Д-да, – с трудом произнес Самуэль. – Тогда торопитесь. Если через полчаса вы не подойдете к кораблю, мы будем считать, что Соглашение расторгнуто, и улетим без вас, – предупредил инопланетянин, – у нас очень плотный график, мы не можем ждать бесконечно долго. А своими… брачными играми вы вполне можете заняться и на корабле. Времени у вас будет предостаточно. И жабо-осьминог неторопливо выполз из трейлера. – Сэм, иди, а то опоздаешь, – заторопила Клэр Хозяина Карнавала, – иди, и не оглядывайся. Считай, что мы с тобой уже попрощались. Самуэль пристально посмотрел на нее и неожиданно захохотал: – Клэр, черт возьми, мы никуда не едем! Ведь Апофис можно остановить, я сам могу это сделать, этот зеленый намекнул мне еще тогда, при первой встрече! А догадался я только сейчас! Клэр, я – болван! – Сэм, с тобой все в порядке? – осторожно спросила его девушка. – Ты ведешь себя так, словно лишился рассудка… – Клэр, я в порядке, я в полном, абсолютном порядке, – Самуэль лихорадочно одевался, – осталось только договориться с этим, братом по разуму! Черт, времени практически не осталось! В одних штанах и шлепанцах на босу ногу он вылетел из трейлера и понесся вдогонку за тау-китянином с криком: «Стой, гуманоид! У меня, мать твою, есть для тебя важное сообщение!» Карнавальщики, ставшие невольными свидетелями этого экстраординарного зрелища, слегка оторопели. Эдгар покрутил пальцем у виска. – Ну вот, что и требовалось доказать, – удовлетворенно обратился он к своей татуированной спутнице,- я же говорил тебе, Лидия, что твой муж окончательно сошел с ума, а ты мне не верила. Вон, носится по поселку полуголый, в одних штанах. Скоро и без штанов бегать начнет. Он позорит тебя, Лидия, и неужели ты… – Эд, – перебила его девушка-тату, – а ты знаешь, почему я никогда не выйду за тебя замуж? Потому, что ты только и делаешь, что ноешь и ноешь все время, рассказываешь всем и каждому, какой плохой у меня муж, и какой замечательный у меня ты. Эдгар, надо жить самому, а не рассуждать о том, как должны жить другие. Напейся ты хоть раз в зюзю, или закрути роман, нет, не со мной, а, к примеру, с Бекки, или сходи, набей морду Сэму, раз уж ты так его ненавидишь – я разрешаю. Действуй, Эдгар, а не разглагольствуй, в конце-то концов! Впрочем, кому я это говорю… * * * Два часа Хозяин Карнавала, закрывшись в космическом корабле, вел переговоры с пришельцами, и два часа ждал его Карнавал. Наконец, все было решено… – Друзья мои, – объявил Самуэль своим карнавальщикам, – сегодня, двадцать пятого декабря, в этот, не побоюсь этого слова, исторический день, между нами было достигнуто новое Соглашение! Старое, соответственно, аннулируется. – Новый Год, друзья мои, мы будем отмечать здесь, на Земле, на Карнавале, в нашем тесном дружеском кругу. И, смею вас заверить, этот Новый Год вам запомнится надолго! Глава Седьмая, в которой Карнавал отмечает Новый Год, а Сэм совершает подвиг – Итак, друзья мои, – объявил Самуэль, – сегодня между землянами и жителями созвездия Тау Кита было достигнуто новое Соглашение. Апофис можно остановить. Ибо наши с вами способности, друзья мои, были даны нам не от господа бога, и даже не от самого дьявола. Они – плод воздействия на наши головы излучения, исходящего вот от этого прибора! И с этими словами наш герой продемонстрировал окружающим плоскую черную коробочку, с рядом разноцветных кнопочек по бокам. – Это, друзья мои, – генератор способностей. Полвека назад он был впервые применен нашими собратьями по разуму на территории планеты Земля. Облучению подверглись практически все земляне, но лишь у небольшой части людей это облучение вызвало появление Способностей. Только такие люди и были интересны тау-китянам в качестве… – тут он замялся, – в качестве колонистов! Так вот, друзья мои, к чему я клоню весь этот разговор. Способности, которыми мы все обладаем, можно многократно усиливать. И соответственно, может быть многократно усилена и моя способность, о которой все вы прекрасно знаете – это терракинез! Среди аудитории послышались смешки и Самуэль улыбнулся. – Я догадываюсь, почему вы смеетесь, друзья мои. Все мы знаем, что своею способностью я владею исключительно в состоянии алкогольного опьянения, и потому она практически бесполезна для Карнавала, ведь что хорошего может сделать пьяный человек, совершенно не контролирующий свой рассудок и свою Способность? – Ничего! – выкрикнул Питер Петрелли, и все засмеялись. – Однако сегодня, друзья мои, – продолжал Самуэль, – эта практически неконтролируемая способность – единственная возможность остановить дьявольский Апофис и спасти мир! Благодаря этому прибору, она будет усилена до самого предела, кроме того, друзья мои, не забывайте – я ведь еще и выпью, Новый Год, все-таки! С вашей помощью, с вашей поддержкой мы сдвинем Апофис с его траектории, и отправим обратно в темные глубины космоса, откуда он к нам и пришел. – Сэм, а можно вопрос, – поинтересовался у Хозяина Карнавала недоверчивый Эдгар, – а почему ты раньше нам этого не сказал? Грузил какими-то байками об искуплении грехов, о цивилизации, которую мы будем возрождать на Авроре, а сейчас вдруг так резко повернул на сто восемьдесят градусов…Что-то здесь нечисто, Сэм. Ты опять что-то скрываешь от нас, как пить дать, скрываешь! Самуэль улыбнулся обезоруживающей улыбкой: – Мне нечего скрывать от вас, друзья мои! Я не святой. Все вы знаете о том, какую слабость я питаю к качественным винам и красивым женщинам. А сегодня утром я узнал страшную новость… Он в упор посмотрел на Клэр, делая драматическую паузу. – Страшную новость, друзья мои! На Авроре действует «сухой закон» и с одной из своих милых привычек мне придется распрощаться! Я не смог этого вынести, и потому провел переговоры заново. Мы остаемся здесь. Новый Год, друзья мои, мы будем отмечать на Земле, на Карнавале, в нашем тесном дружеском кругу. И, смею вас заверить, этот Новый Год вам запомнится надолго! * * * Итак, договоренность с пришельцами была достигнута, и неудавшиеся колонисты, вернувшись по домам, начали усиленно готовиться к празднованию Нового Года, до которого оставалось всего ничего. Литрами закупалась выпивка для праздничного стола, килограммами закупалась закуска. Все окрестные кустарники были украшены гирляндами елочных огней и увешаны хрупкими елочными игрушками. Девушки шили новогодние карнавальные костюмы, дети разучивали стихи и песни, не всегда приличного содержания. Хозяин Карнавала тоже не терял времени даром. Сидя в летающей тарелке, которая на время стала его штаб-квартирой, он изучал сведения об Апофисе, любезно предоставленные ему тау-китянами. Ибо врага надо знать в лицо. – Астероид Апофис – 99942 Apophis-2004 MN4, о как! – прокомментировал Самуэль и отхлебнул из горлышка пива. – Так, идем дальше. Длина его составляет всего 350 метров, да, это немного, а вот масса – аж 21,4 миллионов тонн. Нет, – засмеялся он, – я столько не выпью!.. И как только этот астероид, братья мои по разуму, – запанибратски обратился он к тау-китянам, – приближается к Земле на расстояние в 37500 километров, то я уже вполне смогу до него дотянуться, так? – Так, землянин, – подтвердил немногословный гуманоид. – А произойдет это, дай Бог памяти, 31 декабря в 23 часа 50 минут по местному времени, то есть аккурат в тот момент, когда мы с товарищами уже вовсю будем отмечать, – развеселился наш герой. – А вы уверены, что я в такой ответственный момент буду еще что-то соображать, и не перепутаю ваш астероид с Луной, к примеру? – Не уверены, – честно ответил пришелец, – но выхода у тебя все равно другого нет. Как гласит ваша земная пословица: «Назвался груздем – полезай в кузов». – И то верно, – со вздохом согласился Самуэль. * * * И вот наступило тридцать первое декабря. С самого утра на карнавальной площади кипела работа – белоснежными скатертями накрывались дубовые столы, женщины шинковали оливье в тазики, мужчины жарили шашлыки. Самуэль, покинув летающую тарелку, целый день бродил с друзьями по своему Карнавалу. Он, если честно, не был уверен, что сумеет выполнить задуманное. Тау-китяне предупредили его о том, что вероятность сдвинуть Апофис с опасной траектории составляет всего лишь какие-то жалкие десять процентов, не более того. То есть его шанс увидеть завтрашний день был один к десяти. Негусто. Но Самуэль не был трусом. Пьяницей, бабником, негодяем, лжецом, да кем угодно – только не трусом. А еще он был игрок по натуре, и, честно говоря, в душе наш герой ликовал, впервые в жизни получив возможность сыграть в русскую рулетку с самой смертью в обличье астероида, названного именем бога мрака и разрушения… В шесть часов вечера все жители Карнавала сели за столы. – Друзья мои, – произнес Хозяин Карнавала, поднимаясь из-за стола с бокалом красного сухого вина,- через шесть часов наступит новый, 2010 год. Сегодняшняя новогодняя ночь будет самой необычной в вашей жизни, ведь к Земле приближается Апофис. Без десяти минут полночь он окажется прямо над нашими головами, на расстоянии в 37500 километров! Если посмотреть на него, так сказать, невооруженным глазом, то мы ничего не увидим, и будем оставаться в неведении до тех пор, пока эта громада не рухнет нам на головы. Если же посмотреть на Апофис вооруженным глазом, – продолжал наш герой, поднимая бокал к вечернему небу и вглядываясь сквозь него на звезды, – то я думаю, что мы сможем засечь его еще на подходе и дать симметричный ответ этому глубоко несимпатичному нам камушку. Так выпьем же за то, чтобы встретить этот Новый Год во всеоружии! Карнавальщики дружно подняли бокалы, и празднование началось… * * * А в это время космический корабль пришельцев вышел на земную орбиту, с безопасного расстояния, с помощью сверхмощной оптики наблюдая за разгульем, царившим на Карнавале. – Товарищ капитан, разрешите обратиться! – вытянулся перед старшим по рангу штурман летающей тарелки. – Обращайся, – махнул зеленым щупальцем командир корабля. – Не кажется ли вам, капитан, что давая в руки дикарям высокоточный прибор и подробно инструктируя их о возможности его применения, вы несколько превышаете свои служебные полномочия? – издалека начал штурман. – В своем решении я руководствовался параграфом № 49 главы 18 Космического Устава, который гласит, что в случае, если интеллект аборигенов достиг соответствующей отметки, они имеют право получить разъяснения, – спокойно отвечал командир, – тем более что цели у этих дикарей самые благородные – спасение родной планеты. – Однако, – продолжал штурман, – каким же образом вам удалось сделать вывод о высоком уровне интеллекта, которым якобы обладают эти высшие приматы? Вы не проводили тестирование, я знаю! – Мне и без тестирования было все понятно, – командир начал фиолетоветь от нарастающего гнева, – я беседовал с этим землянином… – И вы сделали вывод на основании одной только беседы? – всплеснул щупальцами штурман,- вопиющая, непростительная халатность! Я буду вынужден указать это в своем рапорте Великому Императору! Капитан корабля стал фиолетовым до самых кончиков щупалец: – Указывайте. Ваше право. А мое право – выписать вам сейчас десять суток ареста за пререкания с командиром. Ваша задача на этом корабле – навигация и технические работы, моя – контакт с аборигенами. Так что занимайтесь своим делом, а я буду заниматься своим. Кстати, а что сейчас делают эти аборигены? * * * А веселье на Карнавале было между тем в самом разгаре. – Тост, пусть Питер скажет тост! – ревели карнавальщики, подталкивая под бок нашего красноносого героя. Питер Петрелли дремал, макая в оливье свою длинную челку, и не сразу понял, что от него хотят. – А он с утра начал к Новому Году готовиться, – выкрикнул кто-то, – и сейчас как во время еды – глух и нем. Тоста вы от него не дождетесь! – Эт-то почему же? – поднялся из-за стола пьяненький Питер. – Скажу с уд-довольствием. Вы знает-те, – обратился он к присутствующим, – когда от водки мне становится… очень плохо, то в таких случаях ко мне приезжает с-скорая, а когда, наоборот… очень хорошо, то едет почему-то полиц-ция… За столиками дружно заржали. – Так вот… – продолжал наш герой, – сейчас мне очень хор-рошо… А это значит, что к нам щас приедет кто? Прально, полиция… Ой, что-то я совсем запутался, за что надо в так-ком случае пить…За полицию, что ли? Не… Ну, двайте, выпьем прос-сто – за все хорошее! – Сдается мне, друг, что ты хочешь меня оскорбить, – поднялся из-за соседнего стола Мэтт Паркмен, – не забывай, что я полицейский, хоть и бывший! – А что, я кого-т-то тут об-бидел? – пьяно удивился Пит. – Мэтт, друж-жище, прости, ежели чего не так! Давай лучше вместе вып-пьем! На брудершафт! – На брудершафт! – поддержал его краснорожий Паркмен. * * * – Кэп, – вежливо поинтересовался второй пилот, – а зачем мы вообще наблюдаем за этими приматами? Мы уже давно должны были быть на базе, а торчим почему-то здесь, на орбите Терры, уже который земной день! – Я должен отчитаться перед Императором о проделанной работе, – кратко отвечал ему командир, – для этого нам необходимо зафиксировать все, что будет происходить на Карнавале до того самого момента, как к ним приблизится Апофис. Потом мы уходим с орбиты и дальше ведем наблюдение уже за астероидом. – Да, согласно параграфу № 6 Главы 14 Космического Устава, – процитировал штурман, – после отказа аборигенов погрузиться на корабль, наша единственная функция – наблюдатели. Поэтому мы вынуждены наблюдать все это безобразие! – махнул он зеленым щупальцем в сторону экрана, на котором продолжалась развеселая карнавальная пьянка. * * * Время шло, градус веселья на Карнавале неуклонно возрастал. – А теперь – дискотека! – выкрикнул кто-то из карнавальщиков, и к диджейскому пульту со светомузыкой вышел местный DJ Джерри с зеленым ирокезом на голове и пирсингом в носу. – Хай, чуваки! – возгласил он. – Сегодня мы с вами оторвемся на полную катушку! Ну что, вы готовы? Поехали! Не валяй дурака, А-ме-рика, Вот те валенки – мёрзнешь, небось. Что Сибирь, что Аляска – два берега: Баня, водка, гармонь и лосось! – понеслось над окрестными холмами, распугивая койотов. И те из карнавальщиков, кто еще мог держаться на ногах, пошли в плясовую. Сайлар, набравшись до самых до бровей, внезапно вспомнил о своих грузинских корнях. С криками: «Асса, асса!» он зажал в зубах столовый нож и пошел танцевать между столиками лезгинку. – Я – Горец, – ревел Сайлар, – нэ подходи, зарэжу! – Вах, дарагой, – поддержал его Эдгар, и, заскочив на стол, неожиданно для всех выдал зажигательный танец с саблями. Тарелки с оливье летели во все стороны, только успевай уворачиваться, народ радостно ржал и хлопал в ладоши. Жили-были два кувшина, Вай-вай! Высотою в два аршина, Вай-вай! Молоко в одном держали, Вай-вай! А в другом – вино "Гурджани", Вай! – переключился ди-джей на кавказскую тематику… * * * – До приближения Апофиса осталось два земных часа, – заметил штурман, – может, прекратим наблюдение? Ведь совершенно ясно, что эти обезьяны не смогут остановить астероид. Я уверен в этом на 99,9%. – Ну, лидер-то их пока еще под стол не свалился, – хмыкнул второй пилот, – так что, понаблюдаем еще немного… * * * Самуэль, пошатывась, поднялся из-за стола: – Друзья мои, в этот прекрасный день, то есть, тьфу, в эту прекрасную ночь, я хочу сказать вам одну очень важную вещь – я люблю вас всех! Даже Эдгара… И не поймите меня превратно… Я уже здорово пьян, друзья мои, и долго говорить не могу… Но за меня все скажут стихи… Соловьи на кипарисах и над озером луна, – начал Самуэль, вцепившись в столешницу, чтоб не упасть, Камень черный, камень белый, много выпил я вина. Мне сейчас бутылка пела громче сердца моего: Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его! Я бродяга и трущобник, непутевый человек, Всё, чему я научился, всё забыл теперь навек, Ради розовой усмешки и напева одного: Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его! Вот иду я по могилам, где лежат мои друзья, О любви спросить у мертвых неужели мне нельзя? И кричит из ямы череп тайну гроба своего: Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его! – Черт, а дальше я забыл, – растерянно пробормотал он, – впрочем, это уже не важно… * * * – А ведь стихи-то неплохие, – задумчиво произнес командир летающей тарелки, почесывая щупальцем свою жабообразную голову, – у этих аборигенов, конечно, очень своеобразная культура… – О какой культуре Вы говорите, капитан, – возмутился штурман, – это же совершеннейшие дикари, стоящие на самой низшей ступени эволюции! И место им – в императорском зоопарке, а не на свободе! Нет, вы только посмотрите, что они там устроили! * * * – Сне-гу-роч-ку! Сне-гу-роч-ку! – дружно скандировал народ, и к карнавальному застолью присоединилась традиционная новогодняя пара – Дед Мороз (в миру Эрик Дойл) с посохом и здоровенным мешком за плечами и Снегурочка, в роли которой сегодня выступала Аманда, четырнадцатилетняя дочка Лидии. – Здрастуйте, дити! – пробасил наш украинский Дед Мороз, поправляя свою ватную бороду. – Поздоровляю вас з Новим Роком! – Гони подарки, дед, – со смехом кричали ему карнавальщики, дергая Дойла за мешок. – Якие ж вы нетерпеливые, – отмахивался от них посохом Эрик,– подарунки им подавай, а елочку хто запалювати буде? – Так елочки-то нету, дедуля, – веселился народ, – климат у нас чересчур сухой, не живут елки в таком климате! – А це що? – громко вопросил Дед Мороз, указывая посохом на разнаряженные кусты. – Це и есть елочка! Ну-ка, раз, два, три, елочка – гори! Снигурка, запалюй! Пирокинетик Аманда взмахнула руками, и куст вспыхнул ярким пламенем… На Карнавале стало еще веселее. Словно в ночь на Ивана Купала, люди, взявшись за руки, прыгали через костер: Гори, гори ясно, Чтобы не погасло, Гори, гори ярче, Лето будет жарче, А зима теплее, А весна милее! – Як же у вас пекуче, – пропыхтел Дед Мороз, распахивая новогодний тулуп, – выпити б чого-нибудь! – Горилки деду! – засмеялись карнавальщики, увлекая Дойла за праздничный стол. – Э, дед, ты мешок-то не зажимай! Вместо подарков, из огромного мешка Деда Мороза на стол было извлечено великое множество спиртного, и праздник продолжался. * * * – «Терра», «Терра», я «Аврора», прием, как слышно? – раздалось из корабельного громкоговорителя, и штурман, вздрогнув, уронил на пол питательную таблетку. – «Терра» на связи, слышно хорошо, прием, – откликнулся в микрофон капитан космического корабля. – Император интересуется, как проходит порученная вам операция, – вещал громкоговоритель, – он крайне обеспокоен вашим длительным отсутствием! – В ходе выполнения операции возникли… некоторые накладки, о которых я подробно укажу в своем рапорте Великому Императору, – твердо произнес капитан. – Ясно. Когда вы планируете вернуться на базу? – В самое ближайшее время, – капитан коснулся щупальцем небольшой кнопки, расположенной рядом с громкоговорителем, и связь прервалась. – Так Император еще не в курсе? – в панике воздел свои щупальца штурман, пожелтев от страха. – Командир, из-за вашего самоуправства мы все пойдем под трибунал! Согласно параграфу №1 главы 4 Космического Устава… – Не надо мне тут цитировать Космический Устав, я и сам его прекрасно помню, – перебил капитан своего подчиненного, – ты же знаешь, что у нас связь заработала только пятнадцать минут назад по земному времени! У меня не было возможности доложить Императору о происходящем, и потому я действовал на свой страх и риск. – Но командир… – Заткнись и продолжай наблюдение! – рявкнул окончательно выведенный из себя капитан. * * * До наступления Нового Года оставалось пятнадцать минут. Апофис неумолимо приближался… – Д-друзья мои, – произнес Самуэль, с трудом ворочая языком. Он был мертвецки, безобразно пьян, и уже мало что соображал. – Шутк-ки в сторону, дело принимает сер-рьезный оборот! Да! К нам приближается Апоф… Апок…Апофик… А, ну его на фиг, в самом-то деле! Ну, п-примем еще по сто гр-раммов для рывка, и я пракчич… практичски готов… к труду и об… обороне… Клэр, единственный трезвый человек на этом празднике жизни, пощелкала пальцами у него перед носом, чтобы привлечь внимание: – Сэм, хватит, ты уже и так влил в себя столько, что вот-вот потеряешь сознание. Сосредоточься, пожалуйста! – К-клэр, а ты меня уважаешь? – строго спросил Самуэль, норовя при этом съехать под стол. – Уважаю, но выпить больше не дам, – и с этими словами Клэр отодвинула рюмку, так некстати поднесенную одним из карнавальщиков, – пока нам угрожает Апофис… – Г-гребаный ас-стероид, – разозлился Самуэль, – нах его отсюда! – Правильно, Сэм, – поддержали собутыльники, – убери этот булыжник к чертовой матери и продолжим отмечать! – Но пасаран…– прошептал в ответ наш герой, запрокидывая голову к звездному небу. И содрогнулась земля, и попадали со стола бутылки… * * * – Командир, там… там… – от волнения второй пилот не мог говорить, он только показывал щупальцем в иллюминатор. – Ну что – «там»? – передразнил его капитан, увеличивая резкость изображения на обзорном экране. – Да, Апофис уходит. Я знал, что они справятся, эти забавные аборигены… А ты, – обратился он к раздосадованному штурману, – еще сомневался! * * * Карнавальная ночь между тем продолжалась. В пьяном угаре никто и не заметил того, что произошло. Просто Карнавал слегка встряхнуло, да посыпались наземь фарфоровые тарелки, да кого-то из присутствующих облило шампанским в этот воистину исторический момент. Самуэль рухнул лицом в салат. Силы окончательно покинули его. – Сэмми, на брудершафт! – тормошили Хозяина Карнавала веселые собутыльники, но наш герой их уже не слышал. Он спал крепким пьяным сном, сном праведника, сном человека, сделавшего большое и нужное дело. Он не слышал новогоднего боя курантов, доносящегося из старенького репродуктора, не видел фейерверков, взметнувшихся в полночь над карнавальной площадью, и не чувствовал, как Клэр вместе с Лидией тащили его из-за праздничного стола в родной фургончик… * * * На следующее утро… Самуэль открыл глаза и понял, что вроде бы еще жив. Он лежал в собственной кровати на чистых простынях и мучительно пытался вспомнить, что же с ним было вчера. Воспоминания были нечетки и обрывочны… Сэму было очень, очень плохо. Его тошнило, ужасно хотелось пить, а дневной свет, с трудом пробивавшийся в тусклое окошко, больно резал ему глаза. Он осторожно попытался подняться, но голова дико закружилась, и наш герой со стоном рухнул обратно в постель. «Господи, ну почему я не умер вчера!» – промелькнула шальная мысль. Клэр, умничка, тотчас же кинулась к нему, дабы оказать страдающему от похмелья герою первую медицинскую помощь. Привычно полоснув себя острым лезвием, наша сестра милосердия прижала окровавленное запястье прямо к пересохшим губам страдальца… Самуэль сделал пару глотков. Внезапно лицо его исказилось. – Что… это… за гадость? – только и смог произнести несчастный. Шатаясь, он с превеликим трудом поднялся на ноги, и, сделав несколько шагов, буквально-таки выпал из фургончика. Его выворачивало наизнанку. А Клэр тупо смотрела на свою так лихо располосованную руку. Рана и не думала заживать… * * * Космический корабль возвращался на базу. – Капитан, Вы что, так и не осознаете того, что натворили? – в отчаянии произнес штурман. – В лучшем случае, нас разжалуют в рядовые, а в худшем… – Когда будешь писать свой доклад Великому Императору, – усмехнулся командир, хлопая по плечу ярко-желтого от страха штурмана, – пожалуйста, не забудь указать, что аборигены, присутствовавшие в ту ночь на Карнавале, были повторно облучены генератором GS-4, вследствие чего растеряли все свои выдающиеся способности. Я думаю, что это несколько утешит Великого Императора. И поможет избежать нам, гм… самого худшего! * * * Кое-как перебинтовав запястье первой попавшейся тряпицей, Клэр шла по утреннему лагерю. А Карнавал болел после вчерашней бурной ночи, Карнавал страдал от столь неожиданно утраченных способностей. Тут и там слышался плач и горькие стенания – несчастные карнавальщики один за другим осознавали, сколь тяжкую утрату понесли они в новом году, сколь многого они лишились. Клэр постучала в фургончик к своему дядюшке. Питер Петрелли, бледный и опухший, покачиваясь, встретил ее на пороге и, страдальчески морщась, предложил сесть за стол. – Болею я, племяша, – заметил он, трясущимися руками наливая себе традиционный утренний стакан. – Худо мне. Вот, вишь, сижу, здоровье поправляю. Угощайся, племяша! Нет? А зачем тогда пришла? – Пит, у тебя случайно алкозельцера не найдется? – смущенно произнесла Клэр. – Сэму сейчас очень плохо… – Случайно не найдется, – отрезал Питер, – думаешь, одному Сэму сейчас плохо? Весь Карнавал болеет, однако. До тебя еще человек пятнадцать алкозельцер просило. Все раздал! Клэр тяжело вздохнула. – Да ты, племяша, того, не расстраивайся, – успокоил ее наш свежеопохмелившийся герой, – у меня для друга Сэма припасено кое-что получше, чем алкозельцер! Вот! И с этими словами он торжественно поставил на стол трехлитровую банку огуречного рассола, уже наполовину пустую: – Забирай, племяша! Для нашего Сэма мне ничего не жалко! – Спасибо, дядя Пит, – вежливо поблагодарила его девушка, – ну что, я, пожалуй, пойду потихонечку… – Клэр, е-мое, – неожиданно воскликнул бывший парамедик, только сейчас заметив набухшую от крови повязку на запястье своей обожаемой племянницы,– где ж тебя так угораздило? – Бандитская пуля, Питер, – подмигнула ему Клэр, – или, если угодно, производственная травма! Не беспокойся, дядя, до свадьбы, я думаю, заживет. – До какой свадьбы! – всполошился Пит. – У тебя же не сегодня-завтра начнется заражение крови! Рану надо немедленно обработать антисептиком и по всем правилам перебинтовать. И не возражай, Клэр, я медик, я лучше знаю! После проведения всех необходимых медицинских процедур, Клэр со свежей повязкой на руке и с банкой огуречного рассола подмышкой, возвращалась домой, в свой родной трейлер, и на душе ее было легко… Вместо эпилога А тем временем, в далеком созвездии Тау Кита капитан космического корабля докладывал Великому Императору (да не отсохнут вовек его восемь зеленых щупалец!) о полном провале порученной ему операции под кодовым названием «Терра». И ругался Великий Император, и грозил отдать нерадивого под военный трибунал. А за спиной императора в стеклянных аквариумах копошились, безуспешно пытаясь выбраться на свободу, презабавные лилипутики, вывезенные сердобольными тау-китянами из созвездия Альфа Центавра. Ибо две недели назад несущийся со страшной скоростью метеоритный поток полностью уничтожил их родную планету…