Казнь

В жизни Дрейвена было немало сложных и неприятных ситуаций. Да и как иначе, если учесть, что он вырос сиротой на улицах Ноксуса, города смерти? Одинокому, голодному ребенку выжить в таком месте невероятно сложно; неоткуда ждать помощи или защиты, надеяться приходиться лишь на себя. К счастью, случай Дрейвена был немного проще – с ним всегда был старший брат, без которого он точно бы пропал. Дариус, возможно, был не самым любящим и добрым братом, но зато в нем с первого взгляда виднелись сильная воля, гибкий ум, жесткость и решительность. Стальной несгибаемый стержень духа Дариуса долгие годы поддерживал и его, и Дрейвена, пока они росли и мужали – а позже позволил самому Дариусу возвыситься до позиции правой руки негласного правителя Ноксуса, Иерихо Свейна. К сожалению, сказанное выше следует понимать буквально – стержень внутри старшего брата действительно был единственной опорой младшего. Сам Дрейвен ни одним из вышеперечисленных качеств, присущих его единственному оставшемуся родственнику, не обладал – там, где Дариус проявлял настойчивость и целеустремленность, Дрейвен искал обходной путь попроще. Когда братья повзрослели, это отразилось и на том, кем они стали – если фельдмаршал Дариус был известен за счет громких побед, умения принимать тяжелые решения и изобретательности, то о его брате говорили как о самом необыкновенном и оригинальном палаче в Ноксусе; и в общем-то были правы. Профессия исполнителя судебных приговоров подошла Дрейвену как никакая другая: убивать людей, не способных защититься, издеваться над несчастными, не имеющими возможности ответить, было вполне себе в его духе. Ах, как любил он заставлять очередных обреченных убегать от него через тюремный двор, позволяя им поверить в иллюзию свободы, после чего одним метким броском топора вершил правосудие (если таковое существует в Ноксусе). Постепенно новоиспеченный палач входил во вкус, калеча своих жертв перед тем, как добить – например, подрубая им ноги или отсекая руки. Все это всегда происходило с несравненным эпатажем; мало-помалу представления Дрейвена начали собирать толпы людей, жаждущих поглазеть на очередной праздник смерти, где он всегда был центром внимания; он любил броско одеваться, произносить длинные речи и даже беседовать со своими жертвами, полушутливо спрашивая у них, какой части тела они предпочтут лишиться первой. Все немного изменилось, когда Ноксус начал войну с Ионией. Дариус вынудил брата отправиться на фронт, где тот старался не лезть в пекло битвы и занимался в общем-то любимым делом – казнил. На сей раз – пленных. Под категорию последних попадало и любое мирное население, оказавшееся в зоне конфликта; любых попавшихся в руки солдат Ноксуса сразу тащили в дрейвеновский лагерь, где тех ждала немедленная смерть от руки палача. Эти публичные казни серьезно поднимали дух ноксианских солдат и вызывали ужас у ионийцев. Как-то раз Дрейвену пришла идея отправлять тела казненных обратно ионийцам посредством катапульт. Идея немедленно была подхвачена, и ноксианские командиры даже ввели сие действо в обиход. Для Дрейвена никогда не было разницы, кого убивать, главное, чтобы этот кто-то боялся, кричал и бежал. Чем быстрее, тем лучше – ибо тем красивее будет его смерть. Он не делал различия между мужчинами, женщинами, детьми иль стариками – враги должны были умереть, и чем больше их он успеет убить, тем лучше. Командиры постарше и посерьезнее – вроде его брата Дариуса – считали это чем-то вроде детских забав и относились с откровенным презрением к “герою эшафота”, как в насмешку прозвали палача, который за всю войну так ни разу и не вышел на поле боя. Его собственная битва шла в его лагерях – битва, в которой у противника не было шансов на выживание, не то что на победу. Из всего вышесказанного должно быть понятно, что к участию в настоящих боевых действиях Дрейвен был не готов и не способен. Еще в начале войны он твердо решил для себя, что в пекло никогда не полезет. Никто особенно и не возражал – учитывая, какая у палача была репутация, ничего важного ему все равно никто бы не доверил. Включая Дариуса. Но время шло, Ноксус войну неуклонно выигрывал; ионийские войска, поначалу не отдававшие без боя и миллиметра родной земли, все чаще просто отступали или сдавались. Власти государства слали к ноксианским генералам послов с предложениями заключить мир, которые Дариус доселе вежливо отвергал, зная, что он все еще может извлечь из войны больше для Ноксуса, просто двигая войска вперед. В армии царило праздничное настроение – завоеватели знали, что побеждают. Мало-помалу смелел и Дрейвен. И когда военные силы, ведомые его братом, наконец подошли к центральным районам страны, палач решил, что может немного позабавиться в поле. Взяв с собой отряд своей гвардии, воины в котором, как на подбор, были все расфуфыренные, хвастливые и самоуверенные, аки сам Дрейвен, он, никому ничего не сказав, двинулся прямиком к линии фронта. Нет, он не намеревался вступать в настоящий бой. Целью Дрейвена было найти ионийцев, укрывшихся от воинов дариусовского авангарда. И он их нашел. ***** - Вроде все спокойно, - прошептал Ремо, повернувшись к друзьям. – Мы с Вергларионом быстро перебегаем улицу, врываемся внутрь; Даори, ты прикрываешь из этого окна – обзор неплохой. Если там и правда никого – мы вам знак подадим, если же все плохо…бегите. Не вздумайте только нам на выручку бежать! В реальной схватке с ноксианцами у нас ни шанса, - повторил он в который раз уже за этот день. И Ирелия знала, зачем. Ремо просто любил ее злить. Дочь мастера Лито была уверена, что ни одному солдату захватчиков против нее в честном поединке не выстоять. Отец, пока еще был жив, нередко говорил ей, что талант у нее в обращении с клинком поистине невероятный; в такие моменты ее переполняла гордость, к которой примешивалась жалость к вечно скрипящему на заднем плане Зелосу, который, несмотря на все старания, таких похвал от отца не удостаивался никогда. Ее брат, правда, любил какое-то время тешить себя надеждами, что Лито так выделяет его сестренку только потому, что она девочка – но, повзрослев, Зелос понял наконец, что его отцу, лучшему мастеру клинка во всей Ионии, без разницы, чья рука держит клинок – истинное мастерство тот различал с первого взгляда. Так что брату пришлось смириться…а ей оставалось развивать свои навыки, то и дело чувствуя на себе неодобряющие взгляды консервативных ионийских граждан, нередко за глаза попрекающих Лито за подобные глупости – разве годится прекрасной юной даме танцевать не с кавалером, а клинком? И пусть ей никогда не приходилось по-настоящему биться насмерть, она не сомневалась в своих силах. Перышко – ее обоюдоострая сабля – была остро наточена и, Ирелия чувствовала это, готова впиться в живую плоть. Оружие ей подарил отец, сковал он его собственноручно в свои последние дни – когда неизвестная хворь, неподвластная даже целительным чарам Сораки, быстро пожирала его изнутри… Пожалуй, не обернись все вот таким образом, Ирелия долго бы горевала об отце – но иная боль притупила горечь утраты. Война. Она знала, что сотни людей Чудесного Острова Ионии умирали каждый день от рук захватчиков; знала, что плодородные земли охвачены пламенем, что священные реликвии загажены и осквернены, что богатства увозятся на уродливых дредноутах в Ноксус, и, что самое главное – она прекрасно понимала, что Иония стремительно проигрывает войну. По ее мнению, немалый вклад в скоротечное поражение сделал правящий Совет Мудрецов – своим бездействием, изредка прерывающимся вялыми попытками заключить мир. Но что она могла сделать? Был бы Зелос тут, может, им вдвоем и удалось бы как-то вдолбить в седовласые головы якобы мудрых Советников, что еще не все потеряно, что нужно биться – но в первые же дни войны Зелос отбыл на континент, направившись в Демасию. Девушка искренне надеялась, что он не бежал, а искал помощи у Джарвана Третьего. А она сейчас с группой своих друзей пыталась пробраться к центру города через разоренные окраины; дом пришлось бросить на растерзание мародерам – всем, что Ирелия сумела спасти, было великолепное оружие ее отца – четырехлучевая звезда, разделяющаяся на четыре отдельных клинка (этим свойством, однако, Лито не пользовался никогда – рук не хватало). Весила сия штуковина на удивление немного для своих размеров, так что особо с ней морочиться не пришлось. Ремо, правда, ругался, и даже пытался заставить ее бросить реликвию, но тут Ирелия была непреклонна. Если бы отец узнал, что его славное оружие угодило в руки ноксианских псов, он бы ее не простил. Никогда. Ремо и Вергларион уже пересекали широкую улицу; темноволосый, низкорослый Даори положил арбалет на оконную раму и внимательно наблюдал за окрестностями. Еще двое членов их маленькой группы – Сейон и Фраки – были двумя братьями-близнецами, совсем еще детишками лет одиннадцати от роду. Они почти ничего не говорили, только кивали и моргали своими огромными голубыми глазами; Ирелия подозревала, что ребятки осиротели сегодня утром, когда штурмовые отряды вражеской армии вихрем пронеслись по окраинам города, опрокидывая неуверенное сопротивление. За этими тяжелыми полками шли “чистильщики” – легкая пехота, задачей которой было именно что подчищать оставленное штурмовиками – сгонять в кучи пленное мирное население, сжигать дома и добивать раненых врагов; конечно же, на деле эти скоты по большей части лишь мародерствовали и лили ионийскую кровь. Спустя несколько минут томительного ожидания Ремо наконец показался в окне напротив и помахал им рукой. Даори, вздохнув с облегчением, перемахнул через подоконник, близнецы последовали за ним. Ирелии пришлось постараться, чтоб протащить звезду через оконный проем. Едва она вошла в этот дом, как ее охватило неясное чувство тревоги. Даори, судя по всему, тоже что-то такое ощущал – парень вскинул арбалет и посматривал встревоженно из стороны в сторону, медленно продвигаясь по коридору. Ирелия была знакома с Даори – и с Вергларионом – уже более шести лет. Эти бравые ребята впервые повстречались ей на празднике летнего солнцестояния; все произошло внезапно – вроде минуту назад еле знали друг друга, а вот уже и разговорились… Годы шли, молодые люди взрослели, глубже начинали ощущать друг друга и мир вокруг; Ирелия знала, что нравится им уже и не только как друг, что было вполне естественно… Тем не менее, в конце концов все разрешилось само собой – еле-еле тлевшие чувства Даори вконец угасли, а вот Вергларион однажды предложил ей вступить с ним в романтические отношения. Так Ирелия познала своего первого – и на сей момент единственного – мужчину; к сожалению, все слишком скоро закончилось – чувства, бурно кипевшие первый месяц, потом как-то сами собой утихли, и вот всего несколько месяцев назад молодые люди окончательно решили прекратить роман – но друзьями остались, пусть теперь связь между ними и была несколько иной. Ремо вышел из-за угла столь внезапно, что Ирелия подпрыгнула, а Даори чуть не спустил болт. - Придурок? – возмутился арбалетчик. С Ремо из их компании хорошо знаком был только Вергларион; светловолосый блондин с вечной нагловатой ухмылкой на роже был сыном кого-то из Советников, и являл собой в общем-то парня вполне себе умного, хитрого, гибкого; Ирелию он пытался поначалу затащить в постель, но вскоре понял, с дочерью Лито ему не светит ничего – настолько резко она отвергала все его намеки, да и Вергларион злился, пусть и не показывал этого в открытую. В этот день Ремо как-то автоматически стал лидером компании – мужчина, казалось, знал наверняка, что им нужно делать, чтобы выжить, а уж его знанию этих районов Ионии завидовала даже Ирелия, выросшая здесь. - Быстрее! – прошипел Ремо, поманив их рукой. Даори раздраженно хмыкнул, но указанию последовал; Ирелия и близнецы тоже ускорили шаг. Блондин пропустил их вперед, напряженно вглядываясь в оставшийся за их спинами дверной проем. Коридор, в который они попали, шел насквозь через все здание. Они продвигались по нему быстрым шагом, практически беззвучно; Верглариона Ирелия так нигде и не увидела, но предположила, что он ждал их на выходе. Спустя несколько минут девушка случайно задела одним из лезвий Звезды стену, из-за чего ей пришлось остановиться на мгновение, чтоб перехватить оружие поудобнее. Она не видела стоящего за ее спиной Ремо, но и его шаги тоже затихли; Даори с ребятами же в тот момент уже подходили к выходу. Ирелии пришлось опереться на стену, чтобы сподручнее было управляться со Звездой; мгновением позже девушка похолодела – мрамор под ее пальцами был покрыт чем-то влажным и теплым. Она скосила глаза; света в коридоре хватало, чтобы различить красное пятно на белой поверхности стены. Кровь, конечно. И в этой крови остался еще и клок курчавых рыжих волос. “Вергларион…” - Ремо? – она лишь начинала поворачиваться, когда стоящий за ее спиной мужчина сильным пинком под колено вынудил ее потерять равновесие; спустя миг тяжелый кулак его обрушился на ее висок, из-за чего перед глазами заплясали звезды. Но Ремо не дал ей упасть; парень развернул ее к себе и завершил дело мощнейшим ударом под дых, лишив Ирелию на какое-то время возможности не то что сопротивляться – дышать. Со звоном упала наземь Звезда; уголком сознания Ирелия понимала, что должна дать отпор, должна вытащить из ножен верное Перышко – но тело отказывало ей. Ремо быстро тащил ее вперед по коридору; откуда-то доносились крики и звуки глухих ударов. Предатель наконец выволок ее на белый свет – длинную площадку перед этим злосчастным домом; вокруг стояло около полутора десятка людей в украшенных яркими цветами и лентами доспехах; Вергларион, Даори и близнецы лежали на земле одной кучей, судя по всему – живые, но неспособные сражаться. Ремо, однако, подтащил ее не к ним, а к одному из людей на площадке – высокому фигуристому мужчине в особенно ярких доспехах, таких, в каких обычно выступают на парадах; его маленькие злобные глазки смотрели на нее с презрением и чувством превосходства, пухлые розовые губы изгибались в жестокой улыбке, пышные намасленные усы чуть-чуть подрагивали на ионийском легком ветру. - Вот, милорд Дрейвен, - раздался сверху голос Ремо. – Ирелия, дочь мастера Лито. Как я и обещал вам. Чуток побитая, но иначе не вышло бы, эта сволочная баба знает в потасовках толк. Видите, меч даже носит. – И Ремо подтянул свою бывшую спутницу вверх, поставил на колени перед ноксианцем. - Ха, вот как? – раскатисто гаркнул тот. – Меч? – он наклонился и одним движением сорвал Перышко с пояса Ирелии. – Откуда у тебя это, милочка? – поинтересовался он с насмешкой. Ирелия промолчала. Если она правильно расслышала, и этого ноксианца действительно зовут Дрейвеном, то дело ее плохо. От пленных ноксианских солдат ионийцы знали, что брат великого и ужасного Дариуса – не солдат и в военном деле ничего не смыслит; война для него – способ наживы, ибо профессия его – палач. И если такой человек выбрался на линию фронта, значит, войска Острова загнаны глубоко вглубь города. И говорить с ним ей не хотелось. Лучше вообще игнорировать. Он отвесил ей легкую пощечину. Голова Ирелии мотнулась в сторону; она знала, что на щеке расцветет синяк. К черту. Ее нельзя ни унизить, ни покорить, пока она не позволит, пусть она и на коленях. - В общем-то какая мне разница. У шлюх оружия не должно быть. – изрек Дрейвен, передавая ножны с клинком Ремо. – Это тебе, паренек, службу ты сослужил хорошую. Блондин принял меч, изогнувшись в легком полупоклоне, и отошел в сторону. Девушка немедленно вспылила: - Этот меч мне…ох! – еще один удар ладони Дрейвена прервал ее тираду в самом начале. Она почувствовала солоноватый привкус крови во рту. - Значит, ты и есть дочурка того прославленного мастера клинка, который сдох, не дождавшись прихода нашей армии, - заговорил вновь Дрейвен. Его грубые пальцы обхватили ее подбородок, дернули вверх; взгляды их встретились – и, очевидно, Дрейвен подтверждение своим словам увидел: ни одна другая девушка в Ионии так на него бы не посмотрела. - Счастлив буду сообщить, что ты теперь моя пленница, - ухмыльнулся он, продолжая изучать выражение ее лица. – Говорят вон, ты неплохо управляешься с мечом. Это тебе пригодится, пусть теперь это и будет другой меч…мой! Его солдаты дружно загоготали над пошлой шуткой. Ирелия же уставилась в лицо Дрейвену немигающим взором, сохраняя достоинство, пытаясь как-то отрешиться от происходящего. Ремо предал их. В голове Ирелии все никак не могло уложиться, что человек, родившийся и выросший на ионийских просторах, мог в самом деле так поступить – переметнуться на сторону врагов, разоривших его родной дом. Насколько нужно быть…бесчувственным, черствым, низким человеком? - Поднимите паренька того! – крикнул тем временем палач, указывая на Даори. Двое солдат пинками подняли арбалетчика. Он выглядел почти невредимым; разве что щека одна была порвана чьей-то латной перчаткой. Это, однако, не помешало ему смачно плюнуть в сторону Ремо. - Ты знаешь, кто я, парень? - Ты – Дариусовский пес. Остальное меня не волнует. – молвил Даори со злобой в голосе. - Пес? Нет-нет, ты ошибся. Я его брат. А тебя как звать? – Дрейвена происходящее определенно забавляло. Да и как иначе? Ирелия начинала припоминать различные россказни об этом человеке; якобы он умел из казни сделать представление, из чьей-то смерти – развлечение; с легкой руки этого человека умерли сотни пленных ионийцев. Все сходилось к тому, что он был редкостным мерзавцем. - Даори меня звать. – ответил тем временем ее друг. Голос его чуть подрагивал. Их пленитель жутковато улыбнулся. - Даори. Хорошее имя. В общем, слушай, Даори. Я решил, что ты можешь жить. Беги. – и Дрейвен махнул рукой в сторону дальнего конца площадки, где открывался выход на одну из центральных улиц. - Что? – непонимающе воззрился на палача арбалетчик. - Беги, или я передумаю. – ухмыльнулся Дрейвен. Взгляд Ирелии скрестился с взглядом Даори. Он знал, что все равно умрет. Он знал, что ей Дрейвен уготовил куда более страшную судьбу. Она читала это в его глазах, понимая, что он, с одной стороны, хочет броситься в безнадежную схватку, попытаться спасти свою подругу, если не себя…а с другой – верил в наличие у него шанса на спасение. И Даори побежал. Сначала неохотно, словно бы в нем боролись два разных человека – разумный трус и безрассудный храбрец; но, очевидно, верх одерживал первый – арбалетчик ускорял шаг, и вот в последний раз он обернулся, в глазах его сквозили беспомощность и ужас; и он бежал, бежал прочь от своих друзей, вероятно, утешая себя мыслями вроде “я приведу кого-нибудь на помощь…’, но этого Ирелии, конечно, узнать было уже не суждено. Даори почти пересек двор, когда правая рука Дрейвена взялась за рукоять укрепленного у него на спине метательного топора. “Не на таком же расстоянии,” – мелькнула мысль у Ирелии. Она подозревала, что уйти Даори не дадут, но не думает же этот ноксианец, что достанет его с такого расстояния?.. Оказалось, и вправду не думал. Знал наверняка. Топор полетел с низким гудением, разрубая воздух; оружие вращалось так быстро, что казалось одним стальным кругом. Палач оказался мастером своего дела, бросок был фантастически сильным и точным – тяжелое лезвие мощно ударило в середину спины Даори, швыряя его наземь. Мужчина на удивление тонко, высоко закричал,с лету ударившись о твердую мостовую. Руками иониец тяжело молотил по камням, но встать у него не получалось – зоркие глаза Ирелии ясно различали, что ноги арбалетчика не двигались. Дрейвен перебил ему хребет. - Нет, - беззвучно прошептали ее губы. Второй топор понесся сквозь воздух, но по иной траектории – куда выше и круче; этот вонзился в тело несчастного чуть выше первого – и крики Даори мгновенно смолкли. Ирелия не так давно пережила смерть горячо любимого отца. Да, Лито погиб не на поле брани; прожив всю жизнь с клинком в руке, смерть он встретил, по мнению многих, неподобающую и уродливую; три дня и три ночи метался ее отец в насквозь промокшей от его пота постели, выкрикивая бессвязные слова; болезнь сделала из гордого и мудрого мужчины развалину, неспособную самостоятельно даже отойти по нужде. Он и в самом деле заслуживал иной встречи со смертью – и все же то, что увидела сейчас Ирелия, было в сто раз хуже, противнее и мерзостнее, ибо Даори был убит совершенно бесцельно и максимально подло… Убит. Вот она и произнесла это, пусть и про себя. Вновь холодное дыхание смерти задело ее, забрав ее товарища, человека, который был ей близок и дорог. В глазах защипало. “Только не плачь,” – приказала она себе мысленно. – “Только не это.” Краем уха она услышала довольное цоканье языком, сопровождаемое аплодисментами - ноксианцы хлопали своему предводителю. Тот отвесил шутливый полупоклон. И такие люди в Ноксусе допускаются к власти? Да даже старые маразматики из Совета смотрятся на его фоне хорошо… - Надеюсь, милая леди, вы довольны? Я старался вас развеселить, между прочим! – вновь Дрейвен силой заставил ее посмотреть на себя. Его свиные глазки искрились весельем. Безумным. Жестоким. - Жалкий трус. – четко выговорила Ирелия, глядя сквозь него. Его это явно только позабавило. Ирелии внезапно стало страшно. Что он сделает с Вергларионом? С близнецами? Впрочем, рано она списала своего оставшегося друга со счетов. - Да, жалкий трус! – эхом отозвался Вергларион. – Убить в спину легко. Убить безоружного или связанного – тоже. Верни мне меч и сразись со мной – я хочу узнать, так ли хороши ноксианские чемпионы! Дрейвен хищно прищурился. - Вот как? – произнес он. – Хочешь посоревноваться со мной в умении, парень? Это можно, это можно. Поднимите его! Двое людей палача грубо дернули ионийца вверх, поставив на ноги. Взгляды Верглариона и Ирелии пересеклись. “Давай”, – беззвучно прошептала она одними губами; если Дрейвен действительно даст ее другу клинок, если только он будет настолько самоуверенным, то у них появится шанс – если не на спасение, то хотя бы отомстить за Даори и сотни других невинно убиенных. - Но! – воскликнул тем временем ноксусский полководец. – Я ведь палач, а не воин! Мое искусство к фехтованию отношения не имеет. Так что мы посоревнуемся на расстоянии. Из какого оружия ты стреляешь? Ирелии захотелось вскрикнуть от радости. Вергларион был превосходным лучником, из тех, что на охоте ложат нескольких птиц одной стрелой. Удовлетворения не смог скрыть и сам иониец – со вздохом облегчения он произнес: - Лук. Один из ноксианцев ловко скинул с плеча изогнутый лук и вынул из колчана пару стрел; оружие он передал Верглариону с резким смешком. Рыжеволосый подергал тетиву, взвесил на ладони стрелы, провел рукой по гладкой дуге; наконец с губ его сорвалось одобрительное хмыканье. Подняв голову, он поинтересовался: - С какого расстояния стреляться будем? Дрейвен картинно вытаращил глаза: - Стреляться?! С тобой что ли?! О, ты не так меня понял. Что-то внутри Ирелии тяжело ухнуло вниз. Нутром девушка чувствовала: дело принимает дурной оборот. Палач же продолжал: - Я не могу так рисковать, дружок; ты только представь, как будет горевать мой братец, ежели я так глупо погибну! Нет, мы будем соревноваться в меткости иным образом. - Каким?.. – нервно поинтересовался Вергларион, тоже заподозривший неладное. - Поднимите мальчишек. – распорядился ноксианский командир наигранно-веселым тоном. Ирелию словно ударили по голове. Мальчишек?! - Нет! – вскрикнула она. Нет, он не имел права вовлекать их в такое! Она попыталась было рвануться вперед, но рука Ремо, жестко вцепившаяся ей в волосы, не позволила. – Нет! Они же дети! - Заткните шлюхе пасть, - велел Дрейвен, и предатель исполнил его указание – вторая ладонь залепила пленнице рот. Ирелия немедленно вцепилась в нее зубами; с криком Ремо отдернул кровоточащую руку и с силой ударил девушку кулаком в висок. Перед глазами на мгновение потемнело; сила удара бросила Ирелию наземь, краем глаза она поймала взгляд Верглариона – опустошенный, полный страха и растерянности. - Объясняю! – воскликнул палач, вскидывая руку. – Мелкие засранцы побегут отсюда туда же, где сейчас лежит этот глупый Дори или как там его. Мы с товарищем Рыжиком, – отвесил он издевательский поклон Верглариону, - будем по ним стрелять. Задача – снять цель, когда она как можно ближе к трупу. Ты берешь того, что повыше, Рыжик. Если твой результат будет лучше, я тебя отпущу. - И ее тоже. – тихо произнес Вергларион. - И ее тоже. Но сначала я ее трахну. – заметил Дрейвен. – Ну что же, не будем медлить. Эй, шелудивые, а ну быстро рванули отсюда! Сейон и Фраки с места не двинулись; первые уставился непонимающим взором в лицо палачу, второй беззвучно плакал. Такие маленькие, такие беззащитные. Неужели Вергларион и правда будет по ним стрелять? Неужели он на это способен? “Он же делает это ради меня,”- пришло вдруг осознание. – “Он мою жизнь ценит выше, чем их. Но это не оправдание. Если Вергларион выстрелит, он…он предаст все то, что мы любим, ценим, во что верим. Не стреляй, прошу.” Последняя мысль, похоже, вырвалась вслух – ибо солдаты загоготали, а крепко сжавший челюсти Вергларион отвернулся. - Я сказал, бегите. Иначе руки поотрубаю прямо тут! – пригрозил Дрейвен. И тут плачущий Фраки, подняв глаза, жалобно спросил: - Зачем вы это делаете? На миг ноксианец задумался над ответом. У самой Ирелии дух перехватило от трагичности и безнадежности в тоне мальчика. “Нет, даже его это должно пронять. Одумайся, палач!” Но – нет. - Потому что я могу. – глумливо отозвался Дрейвен. – Побежал! Что-то изменилось в детских лицах; близнецы развернулись, взялись за руки и…зашагали. Медленно. Спокойно. Приобняв друг друга, преодолевали они метр за метром, не ускоряя шага и не замедляя его. Нимало не беспокоились они о том, что было позади – эти дети, вынужденные повзрослеть в одночасье, прекрасно понимали, что все происходящее – лишь смертельная игра, в которой удача не на их стороне, ведь играли они на чужом поле и правила им диктовал противник. Но осознание этого, осознание безысходности ситуации стерло страх из их маленьких сердец; в предсмертные мгновения братская любовь соединила их, дав возможность забыть обо всем и зашагать вперед с чистым сердцем. И эта картина – палящее солнце, застывший с опущенным луком Вергларион, раскручивающий свой топор Дрейвен, безмолвные ноксианцы, и, конечно, идущие маленькие ионийцы – в сознании и памяти Ирелии запечатлелась раз и навсегда, как символ победы вечного, чистого и искреннего над подлым и злым; ибо, как ни крути, битвы, сражения и целые войны, выигрываются не в поле, а в человеческих умах и душах. У детей не было шансов выиграть в игре Дрейвена, но в своей они одержали сокрушительную победу. А потом топор помчался, пущенный горизонтально; казалось, он летел медленно, чуть покачиваясь в воздухе, являя собой некую жестокую, варварскую, но красоту. Вот вращающееся лезвие нагнало ребят; бритвенно-острый край взрезал тонкую кожу шеи Сейона, пошел дальше, легко проходя сквозь плоть, мясо и кость, в мгновение отделяя белокурую головку от шеи. Кровавый фонтанчик брызнул вверх, оросил сухую мостовую, капли крови заблестели на солнце, словно рубиновая россыпь – именно светлые капли, ничего схожего с темной лужей, расползшейся вокруг трупа Даори. Фраки остановился, нежно обхватил тельце Сейона руками и потащил дальше. Ирелия заплакала. - Чего же ты ждешь? Стреляй! – толкнул Дрейвен Верглариона в плечо. - Иди к черту, – с ненавистью произнес тот, отбрасывая лук в сторону с явным отвращением, словно то была ядовитая змея. Палач пожал плечами и молниеносным движением метнул второй топор. Ирелия отвела взгляд. Ей достаточно было мокрого шлепка, донесшегося с той стороны, чтобы понять, что Фраки присоединился к своему брату. Слезы лились ручьями, более она себя сдерживать не могла – и плотно сжатые губы раскрылись, изрыгая поток брани: - Грязный ноксианский выродок, как ты смеешь! Жалкий подонок, поганый ублюдок, животное! Таким как ты место в Пустоте! Ты… Да ты… - ее никто не перебивал, Вергларион глядел чуть изумленно, Дрейвен же остолбенел, ошеломленный такой яростью и ненавистью в голосе девушки – а она тем временем нашла нужные слова. – Я знаю! Твой брат – ноксианский полковник, человек жестокий, но великий и талантливый, и более того – сурово-справедливый, тогда как ты – жалкая на него пародия, самоутверждающаяся за счет других! Да Дариус, да не только Дариус, Сейон и Фраки стоили тысяч таких как ты, монстр! Не стоило ей упоминать Дариуса. Глаза Дрейвена налились кровью. Нечленораздельно взревев, палач рванулся вперед, выхватил из руки Ремо отобранный ранее у девушки клинок, и, обнажив его одним резким движением, опустил острием вниз. Тонкое лезвие погрузилось в грудь Ирелии настолько, насколько это было возможно, пригвоздив ионийку к земле. Но почему-то она не чувствовала боли – лишь отвращение обуревало ее, чувство сродни брезгливости, настолько сейчас презирала она эту жалкую тварь, зверя в человеческом облике, чье существование было бессмысленно и несправедливо. Мгновением спустя все – Дрейвен, Вергларион, ноксианцы, солнце, небеса и ее собственные мысли и эмоции потонули в темноте – и последним звуком, который услышала в своей жизни испуганная ионийская девушка, была фраза Ремо: “Да кажись, вы ее кончили…” Да, она опустилась во тьму, но почему-то больше ничего не происходило. Она не чувствовала ни ног ни рук – вообще тело ее словно бы исчезло, будто бы его и не было. Память отказывала ей – вспоминать ничего не хотелось, наоборот, воспоминания словно стирались из нее. Чувство умиротворения, осознание правильности происходящего наполнило Ирелию, и она позволила своему измученному разуму расслабиться. “Время пришло,” – сказала она самой себе. - Нет! Крик этот, преисполненный отчаяния, донесся словно бы из ниоткуда. Несуществующими глазами Ирелия огляделась и заметила в бескрайней тьме единую светлую точку. Что-то было там, во мраке, что-то светило ей, словно одинокая звездочка на ночном небе. - Не смей умирать! “Но я уже это сделала”, - непонимающе заметила Ирелия. Внезапное вмешательство расстроило и разозлило ее. - Ты нужна нам, Ирелия! “Кто ты? О чем ты?” - Ты спасешь нас всех, если выживешь! Не сдавайся! Зацепись за что-то, а остальное я сделаю сама! “В этом нет смысла.” - А как бы сказал твой отец? Отец… Он боролся с болезнью трое суток, хотя все целители Ионии пророчили ему смерть в первые же часы после того, как он слег. Он держался за жизнь всеми силами, упорно не желая уходить под руку со старухой с косой. Но у Лито были шансы выжить, тогда как она получила ранение в сердце. Это было слишком сложно. Ненужно. Ее время пришло… - А как же его меч? Меч… Ах, она совсем забыла о мече. Звезда… что же с ней станет? “Достанется этому…усатому. ” – поняла вдруг она. “Убийце детей. Интересно, а он…” И тут она вспомнила и поняла все. Иония! Ее страна, ее народ! Чудовища, подобные Дрейвену, опустошают Остров, пока она медленно уплывает во тьму…грабят, насилуют, жгут и убивают детей… В отчаянии Ирелия завертелась, забарахталась, отчаянно пытаясь зацепиться за что-то сильное, за важное воспоминание; тьма теперь тянула не нежно – теперь она дергала, словно бы впившись в девушку невидимыми щупальцами. Но зацепка нашлась – и это была Звезда. Четыре клинка, соединенные в рукоятях, ярко сияли, служа не то якорем, не то маяком. - Очень хорошо!.. – тихо уже прошептал кто-то над ухом. Вернулось вдруг ощущение тела. Кровь вновь потекла в ее жилах, мерно застучало сердце, легкие сделали первый вздох. Она возвращалась, чтобы свершить правосудие и спасти свой народ. Глаза Ирелии открылись. Дрейвен стоял к ней спиной. Судя по движениям его плеча, он кого-то методично избивал. Наверное, Верглариона. Вергларион? Ее друг. Конечно. Почему-то слово “друг” никаких эмоций не вызывало. Впрочем, и пылающий гнев тоже испарился бесследно. Изменился и мир вокруг – стал более четко очерченным, более резким, живым. Ирелия переродилась в смерти – и знала, что так и должно быть. Пружинистым движением она поднялась на ноги. Дрейвен и его люди, включая Ремо, дружно развернулись. У большинства немедленно отвисли челюсти – но только не у палача. Он смотрел ей прямо в глаза – и девушке оставалось только гадать, что же он там увидел, ибо сама она уловила исходящий от него животный страх. - Как так?! – проронил палач. У нее все еще не было оружия – но едва она об этом подумала, как позади нее из коридора с металлическим звоном вылетела Звезда Лито. Сама собой. Рукоятка аккуратно легла в руку; оружие оказалось неестественно легким и управляемым, а металл его, казалось, пульсировал под пальцами Ирелии. Рассмеявшись, девушка отпустила Звезду, и она повисла рядом, ярко блистая на солнце. - Я же тебя убил. – туповато проговорил Дрейвен. Некоторые из его людей обнажили оружие. - Ага. – согласилась Ирелия, мысленно скомандовав отцовскому оружию разделиться. Оно повиновалось мгновенно – четыре лезвия повисли в воздухе по обе стороны от нее. Оружие признало дочь Лито – и слушалось малейшего ее желания. - Но как же…а хотя…Брось эти штуки, не глупи, - мягко предложил Дрейвен. Судя по тому, что лихорадочный блеск из его глаз мало-помалу исчезал, ноксианец думал, что все под контролем. – Мы тебя оставим в живых и ты все же станешь моей личной шлюхой. Многие завидовали бы такой участи. Раньше это оскорбило бы ее, но только не теперь. - А то что? – поинтересовалась она. - А иначе изобьем и трахнем все по очереди, – сообщил ей палач. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Вот значит как, ноксианцы? - Вы сделали много зла. – промолвила она безэмоционально. – Настало время платить. Одна-единственная мысль. Не успела Ирелия сделать шаг вперед, как четыре клинка просвистели в воздухе, устремившись вперед. Управляемые одной лишь ее волей, они обрушились на воинов Ноксуса, вынуждая тех использовать свое оружие – но чего ради? Как биться с противником, который фехтует с тобой, находясь в нескольких метрах? Никак – но ноксианцы слишком поздно это поняли. Одно из тонких лезвий взрезало броню широкоплечего воина с булавой, словно бумагу; из его живота немедленно повалились ало-серые веревки кишок. Другое стремительным взмахом снесло голову с плеч того самого солдата, что давал лук Верглариону. Третье Ирелия с мстительным удовольствием послала по дуге к Ремо; тот бросился было бежать, но аккуратным движением клинок подрезал его сухожилия. Четвертый меч перерубил напополам какого-то худого бородатого воителя… Волшебные клинки являлись инструментом воли своей новоиспеченной госпожи; они резали, рубили, рвали, кромсали, били, кололи, не зная ни пощады, ни устали; кровь лилась на мостовую алыми реками, оставляя причудливой формы лужи и пятна, словно бы лезвия Звезды рисовали некую жутковато-прекрасную картину. Ирелия почувствовала тепло в нижней части живота; все существо ее было охвачено яростным возбуждением, ощущением своей силы и могущества, ощущением власти над четырьмя безжалостными орудиями смерти. Ничего хоть сколько-то сравнимого с этим она не испытывала никогда; а с каждым мигом ее навык управления клинками все совершенствовался, она начала позволять им больше – оружие, казалось, обладало и собственным разумом, всегда находившим слабое место в броне противника или уязвимую точку в его обороне; лезвия били всегда и только наверняка, не оставляя никому шанса выжить. - Останови это или я убью его! – проорал вдруг Дрейвен. Палач прижал к земле Верглариона; лицо последнего было все в крови. В одной из рук ноксианца был украшенный кинжал, прижимавшийся к горлу рыжеволосого ионийца лезвием. - Остановить что? – переспросила Ирелия. Покрасневшие мечи вернулись к ней, не оставив на улице ни одного живого противника, помимо Дрейвена да обездвиженного Ремо. – Ты припоздал. Ноксианец озирался, словно загнанная в угол крыса. - Отпусти меня, или я его прикончу. – перефразировал он. Ирелия улыбнулась. В прошлой жизни она бы пошла у него на поводу…но только не теперь. Теперь она видела палача насквозь, и знала, чего от него ожидать. - Не верю, что ты отдашь свою жизнь просто так. Отпусти моего друга – и, даю слово, ты останешься жить. Я даже верну тебя твоему брату. Взгляд поросячьих глазок Дрейвена заметался, отчаянно пытаясь избежать встречи с ее ледяным взором. Медленно, нехотя, Дрейвен встал; позолоченное лезвие кинжала отлетело в сторону. Как она и ожидала, он слишком уж ценил свою шкуру. - Вот! Довольна?! – вскрикнул он. - Пока еще нет. – отозвалась Ирелия. – Отойди в угол. Твоя очередь придет чуть позже. Тот повиновался без слов. Интересно, насколько же она его запугала? Легким шагом Ирелия двинулась вперед; реющие в воздухе клинки последовали за ней. Ремо извернулся в лежачем положении, все так же не в силах подняться; лицо его было искажено смесью ужаса и ненависти. Но первого было, определенно, больше. - Ремо. – произнесла она отстраненно, подойдя вплотную. Один из ее мечей тем временем отлетел в сторону и повис в воздухе рядом с Дрейвеном – на всякий случай. Предатель-иониец уставился в землю под ее ногами. С его губ сорвался слабый шепот: - Пощады! По-хорошему следовало прикончить его сразу же, без прелюдий – но в Ирелии взыграли эмоции. С мрачной полуулыбкой она спросила: - С чего бы это? - Я никого не убивал! Я…меня просто заставили это сделать! – начал оправдываться блондин. – Мне жизнь дорога! - Не убивал? Кровь Даори, Фраки и Сейона на твоих руках. - Это же он! – вскричал Ремо, указав своим длинным, тонким пальцем на Дрейвена. – Я…я понятия не имел, что он так поступит! Я… - Ты предал свой народ, свою страну, своих друзей и своих родителей. – холодно отчеканила Ирелия. – Едва ты понял, что ноксианцы подходят все ближе, ты полностью забыл обо всех этих вещах, позаботившись лишь о собственной шкуре. Ты не первый и не последний из таких людей, Ремо, но ты принадлежишь к худшим из них – ты не просто бежишь, прячешься или прислуживаешь новым господам – ты ведешь своих бывших друзей на смерть и обнажаешь против них свой меч. Ты – гнуснейшая тварь, Ремо, и по всем законам я обязана представить тебя перед ионийским судом, чтобы тебя заковали в цепи и заперли в темноте подземных камер на веки вечные… Краем глаза она заметила, что Дрейвен чуть подался в сторону. Клинок немедленно опустился пониже, чуть не уперевшись острием в голову палача. Тот немедленно затих. - Но на твое счастье, Ремо, я решила сегодня проявить милосердие. Тебе не придется гнить в карцере остаток твоей жизни. – с явным намеком в голосе сообщила она. - Нет! – завопил тот истошно, простираясь на камнях мостовой перед ней. – Я хочу жить! Я…прошу прощения, Ирелия! Я прошу пощады!..клянусь, я никогда больше…я не буду…я вернусь к… Всю эту дребедень Ирелия слушала вполуха. Легонько двинув Ремо носком сапога в губы, она заставила его замолчать. - Впрочем, я могу даже дать тебе шанс. Тебе понравилось представление Дрейвена, Ремо? Отвечай честно. Мужчина явно опешил. Она знала – он размышляет, солгать ли или сказать правду. К счастью для Ремо, ума у него хватило, чтобы выбрать второе. - Да. Но я… - Отлично. Тогда тебе понравится и мое. – проговорила она. – Знаешь ведь, где лежит труп моего друга Даори? Если сможешь доползти до него, пока я разбираюсь с Дрейвеном, останешься жить. Ремо, не будучи глупцом, чуть было сразу и не дернулся – но она его придержала. - Нет уж, ты не думай, что это будет так просто. С этими словами Ирелия уверенным движением поместила широкий каблук своего правого сапога на левую кисть Ремо и с силой надавила. Раздался резкий хруст, а вместе с ним и истошный вопль. Ионийка повторила несколько раз, дробя хрупкие кости пальцев и запястья, после чего перешла к другой руке. Несчастный вопил благим матом, но даже не думал особо сопротивляться. Впрочем, у него и возможности-то не было. Для острастки девушка добавила несколько сильных ударов по ребрам и плечам, добиваясь как можно более громких стонов. - Хватит, Ирелия… - раздался позади робкий голос Верглариона. - Верно. – кивнула она, и резко отвернулась. Громкое шуршание возвестило о том, что Ремо пополз вперед на локтях и коленях. Интересно, а успеет ли? Наблюдать за этим у нее желания не было – сейчас ее внимания требовал Дрейвен. А Вергларион подождет – в конце концов, сначала надо разобраться с врагами. - Ну что же, палач, что скажешь? – хмыкнула она, останавливаясь напротив него. - За меня дадут огромный выкуп. Дариус даже приостановит войну на пару дней. – с готовностью заговорил тот. – Я не знаю, что с тобой такое, девочка, но ты взяла меня в плен и пообещала мне жизнь. Воспользуйся этим с умом. Я – ценный… - Да. – пресекла она его разглагольствования коротким взмахом руки. – Но я же не могу просто вернуть тебя Дариусу, верно? - А просто возвращать и не надо. Проси денег. Отсрочек. Выменяй на пленных. Возможности… - Я о другом, Дрейвен. Я о расплате. - Расплате? – отшатнулся тот. - Да. Расплате за сотни невинных жизней, отнятых тобой. Дрейвен вальяжно рассмеялся. - Это война, милая моя. Люди всегда гибнут. – объяснил он ей нравоучительным тоном. Она не ответила. С десяток секунд она изучала его лицо своим холодным взором, после чего заговорила – и каждое ее слово металлически звенело: - Сначала я хотела пустить тебя побегать от меня. Как ты заставил Даори. - Но ты обещала… - оторопел он. Ирелия отмахнулась: - Обещала. Четыре клинка взметнулись в воздух вокруг нее. - Что ты… Я должен жить! Не смей! - Надоело. – отстраненно прошептала она. – Познай же боль, палач. И сверкающие лезвия устремились вперед, словно алчущие крови демоны из стали. Кровавыми поцелуями впились они в плоть Дрейвена, легко преодолев хлипкую защиту легкой брони и одежды. Ноксианец завопил страшным голосом, задергался, замахал руками в безуспешной попытке отогнать от себя бритвенно-острых мучителей, лишь усугубляя собственную участь – а она была поистине страшна, ибо воспаленный после перерождения разум Ирелии родил идею фантастическую по своей жестокости. Летели во всей стороны капли крови, ошметки плоти и осколки кости – ибо повинующиеся своей хозяйки безжалостные клинки короткими и быстрыми движениями отрубали куски от конечностей Дрейвена, словно бы нарезая окорока или свежие колбаски. Ирелия шинковала руки и ноги палача на мелкие куские – кисти, ступни, разрубленные на три-четыре куска лодыжки и запястья, суставы…все. Клинки замерли так же внезапно, как и рухнули на Дрейвена в начале экзекуции, а несчастный сполз по стене, оставляя широкий кровавый след. Его конечности теперь заканчивались на локтевых и коленных суставах соответственно, из-за чего отныне он походил в лучшем случае на жалкий обрубок человека. Громко вопящий. Ирелия смотрела на него, тяжело дыша. Приятное тепло разливалось по ее телу, одновременно приятное и пугающее – но девушка оправдывала получаемое удовольствие тем фактом, что она свершала справедливое возмездие. Затылком она почувствовала взгляд Верглариона – наверняка исполненный дикого ужаса вперемешку с почтением. - Вергларион, перетяни ему конечности. – скомандовала она. Вопли Дрейвена наконец пробились через обуревающее ее удовольствие, заставив болезненно поморщиться от раздражения. - Заткнись, - прошептала она. Реакции не было. Недолго думая, Ирелия с силой ударила Дрейвена в губы ногой сверху вниз, залепив тому рот подошвой сапога; во все стороны брызнули желтоватые кусочки передних зубов, крики стали приглушенными. Последнего она и добивалась. Вергларион замешкался на мгновение, прежде чем присесть рядом; трясущимися руками он начал раздирать полы собственного плаща на узкие полоски, которыми и были предназначены, чтоб перетянуть орошающие все вокруг алым ихором обрубки конечностей несчастного ноксианца. Дрожащим голосом он заговорил: - Ирелия, я… я никогда не думал, что ты на такое способна. - Разве он это не заслужил? – зло отозвалась она. - Может быть. Я к тому, что… Так поступать?..неужто в тебе и правда есть эта…жестокость? Она пожала плечами. У нее не было ответа. К тому времени, как Вергларион закончил с перетяжкой, крики Дрейвена наконец затихли; убрав ногу, ионийка наклонилась; одна рука ее нежно убрала волосы со лба Дрейвена, другая нашарила в пыли его тонкий кинжал: - Дрейвен, я красивая? – поинтересовалась она с невинным выражением на лице. Тот кивнул, всхлипывая. Наверное, он считал ее сумасшедшей – но какая к черту разница? - Отлично. Значит, последним, что ты увидишь в этой жизни, будет нечто красивое. Его глазные яблоки чуть не вылезли из орбит, а окровавленная дыра рта вновь распахнулась в крике; в следующий миг тонкое лезвие подхваченного ею кинжала осторожно вошло в кожу под его левым глазом. Охнул позади Вергларион, снова орал и дергался всем телом Дрейвен, но останавливаться Ирелия не собиралась; уверенными движениями выкорчевывала она око из глазницы; вновь заструилась по лицу ноксианца кровь… Когда она покончила с этим, у него не осталось сил даже на крик. Он просто тихо стонал и проклинал силы небесные за то, что они не дали ему отрубиться на время экзекуции; он клял последними словами и ее, и Ионию, и своего “не пришедшего на помощь” брата. Но она уже добилась того, чего хотела, и трогать его более не желала – буря эмоций внутри нее улеглась, возбуждение покинуло ее существо, угасли ненависть и справедливая ярость. - Подними его и неси за мной. – приказала девушка Верглариону, и бодро зашагала прочь от улицы, где жизнь ее сделала такой крутой поворот. Уже почти покинув ее, она вдруг резко развернулась, вспомнив кое-что важное. Ремо отчаянно тянулся рукой к трупу Даори, над которым уже вились мухи. Ему оставалась примерно четверть метра, когда первый клинок пригвоздил его кисть к земле. Но завопить он уже не успел – следующее лезвие вспороло его глотку. ***** Несколькими часами позже на балконе одного из центральных ионийских дворцов состоялся разговор, содержание которого никому и никогда не стало известным. Участники его были там совсем одни, и тему обсуждали деликатную. Известно лишь, что обе они были женщинами, пусть и совершенно разных возрастов – и не только их. - Она вернулась. Дочь Лито явилась из ниоткуда, а оружие ее отца слушалось ее так, как никогда не слушалось самого Лито. Ей даже не требовалось его касаться. – озабоченным тоном произнесло глубокое грудное сопрано. - Я знаю. Я видела раненых… - последовал ответ легкого тенора. - Ноксианцев? Ты выходила на поле боя? - Нет… мне их несут. Знают, что лечу всех. В палатах лазарета нет своих и врагов… - Понимаю. – холод в голосе старшей женщины свидетельствовал о неодобрении. – Но знаешь ли ты, какова она? - Догадываюсь. – сокрушенно отвечала вторая. - Она рвет и мечет, убивает, крушит, режет ноксианцев в огромных количествах. Она сумела сплотить ряды наших ополченцев и повести их в контратаку; особенно яро следуют за ней молодые, чьи сердца она завоевала безраздельно. Солдаты противника бегут, едва завидев ее; за несколько часов она оттеснила их на несколько километров. Фантастика. А еще говорят, на груди ее – удивительнейшая рана, колющий удар, несомненно, поразивший сердце… Сорака? - Я не хотела этого! - О чем ты? - Это я вернула ее! Я почувствовала, что она гибнет – настолько сильно всколыхнула ее смерть наш общий эмоциональный фон. И сумела вернуть ее на расстоянии…но, похоже, все пошло не так. Я просила ее зацепиться за что-то – за какое-то воспоминание об Острове и населяющих его людях, чтобы ей захотелось жить…а она, похоже, вспомнила лишь о клинке. Вот она и вернулась…оружием. Она бьет ноксианцев, Карма! но бьет бесчеловечно, ужасающе, утоляя, похоже, личную жажду крови и мести…это не та Ирелия! - Но она же побеждает нашего черного врага… - Да… Уподобляясь ему. ***** Дариус не любил выходить на фронтовую линию. Фельдмаршалу Ноксуса куда проще было командовать армией из тыла, получая информацию о положении в разных участках поля боя и суммируя его. Решил он поучаствовать в бою лично лишь под вечер, и, как выяснилось, зря. Он хотел возглавить атаку штурмовиков на врата, ведущие к центральной городской площади, но припоздал, и они умчались вперед без него. Пешочком Дариус со свитой двинулись вдогонку, но не прошло и десяти минут, как они увидели отряд тех самых штурмовых войск – изрядно поредевший и мчавшийся обратно во весь дух. На приказ остановиться они не реагировали – пришлось рубить; трусов Дариус в армии не держал. Один из непослушных бессвязно кричал: - Дева в алом! Дева в алом послала на нас стальной дождь!.. Дариус сплюнул. Опять эта чушь о непонятной девушке с летающими мечами. Идиоты. Наверняка вновь шалят ионийские маги – когда не остается сил на огненные шары, принимаешься за простенькие иллюзии… Ничего. Уж его-то не обмануть. А на улице уже показались ионийские ряды. Они бодро шагали вслед за своей предводительницей – девушкой в алом костюме, над головой которой реяли четыре сверкающих лезвия… - Невозможно. – прорычал Дариус. Она увидела его – и скомандовала остановку. Ионийцы встали; недобрые взгляды их метали молнии. - Фельдмаршал Дариус? – холодным, равнодушным тоном окликнула его девица. - Да. – лаконично ответил ноксианец, опершись на свой огромный топор. - Я тебя искала. Дариус фыркнул. На типичного заговаривателя зубов девчонка явно не походила; значит, еще одна одержимая праведным желанием отомстить. Среди ионийцев было немало смельчаков, пытавшихся проникнуть прямо в его ставку с целью его убийства; ни один из них, конечно же, не преуспел – в тех редких случаях, когда горе-убийце удавалось подобраться совсем близко, он умирал от руки самого фельдмаршала. В отличие от большей части ноксианских командиров Дариус не был мягкотелым рохлей, таскающим с собой по сотне телохранителей – он был истинным воином, закаленным во многих боях, безжалостным и могучим. Топор в его мощных руках рубил сталь любых доспехов, словно то была бумага, а один удар кулака гарантированно вышибал дух. И пусть эта дурочка поднимет в воздух хоть сотню мечей – бой с ним ей не пережить. Но следующие ее слова начисто перевернули возникшее у Дариуса представление о личности этой ионийки: - Мое имя Ирелия, и я защищаю Остров. – просто начала она. – Знай, фельдмаршал, что я не собираюсь идти на мировую или пытаться остановить войну. Я встала во главе оставшихся ионийских войск, чтобы убивать. Я сталью вырежу ноксианскую мерзость на Острове, а после и саму эту чертову опухоль на теле Рунтерры. Я буду бить вас, не зная отдыха; за каждую пролитую каплю крови вы заплатите стократно, но мне не хватит и этого; покуда цел хоть один ноксианец, я не остановлюсь. Придет день, Дариус, и я поднимусь на балкон дворца в Ноксусе и буду с улыбкой наблюдать за тем, как гибнет твой народ, в то время как ты, разбитый и уничтоженный, будешь валяться у моих ног и молить о пощаде. Ее голос был начисто лишен эмоций. Она сказала это совершенно мертвым тоном – и ясно было, что она в самом деле верит в сказанное. И тогда по спине Дариуса пробежал холодок, пусть он и постарался не показать этого. Но она еще не закончила. - А в доказательство серьезности моих намерений я приведу кое-что. Вергларион! Вышел какой-то тощий рыжеволосый иониец; через плечо у него был перекинут какой-то мешок. Сей мужчина с опаской покинул ряды своих друзей и бросил мешок наземь метрах в пяти от Дариуса, после чего вернулся в строй. - До встречи, Дариус. – молвила девица и развернула свои ряды. Воины Ноксуса рядом с фельдмаршалом засуетились, послышались предложения ударить сейчас – но одним лишь жестом командир остановил их. Твердым шагом подошел он к мешку и одним ударом ножа вспорол его. Дариус был бывалым и опытным воином, но увиденное заставило его побледнеть аки труп. - Брат. – проронил он тихо. Худшим оказалось другое. Жуткий обрубок человека, лежавший пред ним на крепком брезенте, внезапно дернулся. - Дариус! – фальцетом завизжал он. – Спаси меня, Дариус! Брат! Брат!.. – в голосе его звучали молящие нотки вперемешку с безумием. Фельдмаршал отшатнулся. - Поднимите его. – глухо приказал он. – И разошлите курьеров во все части. - С чем, командир? - Трубим всеобщее отступление. – и, ничего не разъясняя, Дариус двинулся прочь. За время своего общения с нынешним лидером Ноксуса, Иерихо Свейном, Дариус уяснил одну очень важную вещь: есть люди, с которыми лучше не связываться. Но до сих пор он знал только одного такого – самого Свейна. Теперь же… “Я не знаю, что ты такое, алая дева Ирелия, вероятно, демон или что похуже. Я не знаю, откуда ты вылезла и как добралась до моего брата. Я знаю одно: если Иерихо Свейн хочет Ионию, пусть он едет сюда сам и разбирается с тобой тоже сам. Ибо за твоим плечом тенью стоит сама Смерть, противник, которого ни мой топор, ни мой ум даже не рассмешат.” ***** Солнце клонилось к линии горизонта. Прохладный ветерок приятно овевал лицо Ирелии, провожающей закат на балконе брошенного хозяевами особняка. Где-то там, за горизонтом, Валоран. Где-то там, в далекой Демасии, Зелос заключает соглашение с Джарваном Третьим. Возможно, демасийские полки уже выступают. Она с улыбкой вспомнила те времена, когда взахлеб слушала рассказы заезжих путешественников о великих демасийских героях – несравненном наследнике трона, будущем Джарване Четвертом; брате и сестре Кронгард, объединяющих меч и магию ради победы в бою; мудром и талантливом Ксине Жао, демасийском сенешале… Возможно, когда она дойдет до Ноксуса, она их там встретит. Встретит и Зелоса. Что-то подумает он, увидев новую ее? - Ты…ты и правда собираешься вырезать Ноксус? Она резко обернулась. Клинки Звезды вспорхнули в воздух, нацелились атаковать – но она уже опустила их со вздохом облегчения. - Это то, для чего я вернулась. Он покачал головой. - Но ведь там невинные люди тоже есть. - Значит, пусть съезжают. Они услышат обо мне задолго до моего там появления. Вергларион почесал в затылке. - А знаешь, ты ведь совсем другой вернулась. - Правда? – усмехнулась она. - Да. Напоминаешь мне кое-кого теперь. - Кого же? – теряя интерес к разговору, поинтересовалась лениво Ирелия, вновь поворачиваясь к заходящему солнцу. - Дрейвена. – четко выговорил иониец. Со звоном упали на пол клинки.