Свет и Тьма

      Тьма вокруг. Сырая, холодная, окутывающая… Шелест лапок по камням. Стук сердца, слишком медленный, чтобы принадлежать живому человеку. Пустота в душе, впитавшая остатки воспоминаний. Тело, до этого невесомое, словно опоясало дух и стянуло его тугим корсетом, обретая тяжесть. Я открыла глаза, с трудом возвращаясь в этот мир. Сквозь маленькое окошко виднелось ночное небо. Месяц кусочком сыра висел в вышине, одаривая холодным светом. Звёзды, такие знакомые, казалось, подмигивали одинокому путнику. Да, я знаю их: это небо Равки. Я села, опираясь на каменную стену. Комната полностью пустая. Кажется… я в темнице! Значит, Дарклинг всё еще на троне. Лишь он один воспринимал мой поступок как зло. Для простого народа я святая, а теперь еще и герой. Меня пугало будущее, которое сейчас находилось в его руках. И он не преминет распорядиться им по-своему.       Глаза понемногу привыкали к темноте. На мне была одежда, в которой я сбежала от Дарклинга, грязная и порванная. Кровь на коленках размазалась, раны покрылись корочкой, щиколотка настойчиво ныла, напоминая о растяжении. Я провела шершавым языком по губам: сухие и потрескавшиеся. Из меня словно вытянули всю влагу до последней капли, так хотелось пить.       Воспоминания по крупицам возвращались ко мне, пока в один момент не нахлынули словно ливень в ясную погоду, неожиданно и безжалостно окатывая ледяными волнами и разбивая иллюзии. Каньона больше нет, но как я выжила? Мал погиб. Я убила его. Мысли метнулись к тем мгновениям. Его последние слова, его взгляд, его прикосновения… Он любил меня. Я убила мужчину, который любил меня. Только сейчас я поняла это, и разряд мучительной боли прокатился по изможденному телу, отзываясь в каждой клеточке. Единственный человек, которого я знала с детства и кому могла доверять. Неужели я ещё не заплатила за всё сполна?       Я коснулась шеи: ожерелья из рогов больше не было, усилители сыграли свою роль и рассыпались в прах, но пальцы наткнулись на что-то гладкое и неприятное на ощупь. На руках были браслеты, широкие и темные. Я взялась за пластину, пытаясь сдвинуть её, но она словно вросла в кожу. Чудовищные догадки заставили тело содрогнуться. Я вытянула руку перед собой и потянулась к тому единственному, что у меня осталось, - моей силе, однако зов провалился в пустоту. Я падала вместе с ним, не достигая дна, наполняясь всё большим ужасом. Внутри ничего не было. Я попыталась создать крошечный сгусток света, но сила молчала. Браслеты и ошейник отдались болью, они словно поглощали меня, высасывали душу. Магнит гришей! Неужели… Я схватилась за окову, пытаясь сломать её, но даже не смогла поцарапать гладкий металл. Сколько я пролежала здесь? Я долго не ела и у меня не было сил действовать. Резкий приступ тошноты скрутил меня, и я бы опустошила желудок, если бы там что-то было. Как я еще держусь? И зачем? Цель достигнута, дальше я не надеялась зайти, но мир подарил мне жизнь. И лишь один вопрос вертелся у меня в голове. Зачем?       Я сидела, прижавшись спиной к холодным камням, и смотрела в окошко, совершенно не шевелясь. Абсолютное равнодушие и смирение наполнили меня, сменяя все чувства. Я слушала своё дыхание, ровное и спокойное, растворяясь в тишине вокруг.       Постепенно на полу и стенах я смогла разглядеть трещинки и шероховатости: приближалось утро, и солнце, такое родное и яркое, заглянуло в мою темницу. Я подставила ладонь, наслаждаясь теплом, которого так не хватало ночью.       Дверь скрипнула, и я резко повернула голову. Ко мне зашел человек в черной одежде, наверно, опричник и поставил миски с хлебом и водой. Он задержал на мне взгляд, но быстро ушел, не дав сказать ни слова, будто боясь, что я заговорю с ним. Я посмотрела на тарелки с едой, видимо, баловать меня не собирались, чтобы не дать прийти в себя. В последний раз в том разрушенном постоялом дворе я подралась не с одним гришом, так что мою опасность представляла не только сила. Но ты снова ошибся, Александр. Мне незачем бежать. Я вспомнила его лицо, когда он склонился надо мной, держа мою руку. О чем он думал? Наверное, он злился на меня. Я усмехнулась, переведя взгляд на темные браслеты. Определенно злился. Я сломала его планы, превратив в ничто, и я всё еще жива, но мне совсем не хотелось знать почему. А также какое наказание придется понести за мои подвиги.       Я потянулась за миской с водой, чувствуя, как жажда проникает всё глубже, заставляя меня слабеть. Влага оказалась холодной и такой приятной на вкус, она наполнила меня жизнью, приводя в чувство даже больше, чем я ожидала. Руки тряслись, и я расплескала часть, с жадностью смотря на капли, которые упали на каменный пол. Я не знала, когда мне принесут следующую порцию и принесут ли, поэтому не могла позволить расточительство. Я выпила всё, хотя изначально хотела оставить часть на потом, но не могла заставить себя оторваться. Я облизала губы, еще влажные и холодные. К хлебу я не притронулась, есть совсем не хотелось. Голова была тяжелой, с густым потоком мыслей, которые неохотно сменяли одна другую, не вызывая никаких откликов и чувств. Наверно, если бы я услышала сейчас объявление о своей казни, то даже не моргнула бы. Настолько все равно мне было.       Я осознала, что браслеты и ошейник совсем не доставляют мне ужасных ощущений, как тогда, в пещере. Даже держа небольшой камень, я чувствовала, как из меня вытягивают силы, а сейчас – ничего. Может, во мне не осталось сил? Неужели я потеряла свой дар? Я больше не гриш, не отказник… Никто. Это странное чувство безграничности, как будто тебе не надо выполнять чью-то роль, ты свободен быть кем-то или никем. Я закрыла глаза, утопая в этой тишине.       Чьи-то лапки топали по камням. Я услышала попискивание. Мышь шмыгнула к миске с хлебом, но это было моё единственное пропитание, и я не хотела его с кем-то делить. У меня не было никаких планов, но, возможно, силы еще потребуются. Воскреснуть, чтобы умереть здесь, - плохая идея. Через время голод и правда цепко схватился за тело, и я с удовольствием проглотила хлеб, заставляя себя жевать медленнее. Куски жесткой краюхи царапали горло, но приятное ощущение от сытого живота перекрывало их с лихвой.       Жизнь показалась не такой паршивой, и даже стены темницы перестали давить, словно пытаясь съесть меня. Я стала думать о том, как выйти отсюда. Сбежать у меня едва ли получится, еще и с этими оковами, но меня не будут держать здесь вечно. Я, конечно, не могу знать планов Дарклинга досконально, но если он захочет меня казнить, то сделает из этого показательное представление, а если предложит сделку, то для её исполнения мне придётся отсюда выйти. Правда, скорее всего в цепях, но начать стоило хотя бы с этого. Убедившись в своих догадках, я стала ходить по комнате, чтобы размять затёкшие конечности. Сейчас бы на полосу препятствий Боткина, но я бы не прошла её до конца.       Между толстых железных прутьев проникали лучи летнего солнца, но меня бросило в холодный пот. В сердце кольнуло, и оно зачастило, заставляя и дыхание стать поверхностным и урывчатым. Я опустилась на пол и обхватила колени, сжимая их руками. На меня надвигалась волна ужаса. Тревога набросилась словно хищник на стадо овец, нещадно разрывая на куски. Я провела рукой по волосам, а затем еще раз… Клок волос. Светлый? Я перебросила волосы вперед, только сейчас заметив, что они побелели. Я с испугом выпустила их. Кожа тоже была бледной, хотя мы столько путешествовали по Сикурзою. Приступ заставил меня согнуться: позвоночник словно вытягивали. Отдельные участки кожи пульсировали, будто под ними что-то находилось. Я никогда не испытывала нечто подобное, и оттого страх, не ограниченный разумными доводами, разрастался в душе как вьюнок на полях.       Я легла на спину и вытянулась, надеясь, что это облегчит боль, но это не спасло. Меня затошнило. Нет. Нет-нет-нет. Мне нельзя терять влагу и еду. Я прижала ладонь тыльной стороной ко рту, пытаясь дышать медленнее. Это помогло, я стала вставать, но тут же меня резко стошнило и всё оказалось зеленоватой жижей на полу. Меня словно выворачивали на изнанку, с такой силой мой желудок освобождался от еды. Руки и ноги затряслись, став пористыми и слабыми. Я села к стене. Юрда-парем. Это именно то, что мне нужно. Прямо сейчас. Я подожду, когда кто-нибудь войдет и попрошу порошок.       Света казалось так много, даже сквозь это окошко. Он словно обратился против меня, накидывался и прожигал до костей. Я коснулась глаз, потирая их рукой. Кожа на лице стала липкой, покрываясь бисеринками пота. Жажда вернулась с новой силой, словно понимая, что мне её не победить. Взгляд метнулся к пустым мискам. Меня оставили здесь умирать. Тревога сменилась яростью, и я подошла к посудине, взяв её в руки. Это нечестно! Нечестно! Я бросила миску об стену, и осколки разлетелись во все стороны. На мгновение мне стало легче, я прошлась по темнице, а затем обратно. Силы, появившиеся из ниоткуда, зудели под кожей, требуя выхода. Я остановилась у окошка и вцепилась в железные прутья, они были очень толстые и едва ли я могла с ними что-то сделать. В меня словно вселился мятущийся дух. Я должна вырваться отсюда, любой ценой. Пробить каменную стену или перегрызть решетку, всё что угодно. Я пнула оставшуюся миску и её осколки рассыпались по полу, смешиваясь с обломками от первой. Я ненавидела всех за то, что я здесь. Я это не заслужила. Я спасла их, и как они относятся ко мне? Хотелось наброситься на Дарклинга и разорвать на куски. Они все не правы, все ошиблись, но всё же они – там, а я – здесь, истязаемая страхами, яростью и тревогами.       - Эй! – я подошла к двери. - Я хочу пить! Принесите мне воды!       Я прислушалась, но ответом была лишь тишина.       - Эй, когда я выберусь отсюда, я сожгу вас всех! За то, что бросили меня здесь, наслаждаясь будущим, которое я создала для вас!       Мой голос эхом пронёсся по пустым коридорам, и ярость пошатнулась, сбиваемая страхом. Что-то сломалось во мне после каньона, и я боялась. Боялась остаться наедине с собой. Словно бы это могло меня уничтожить, растворить, будто я и не существовала. Вычеркнуть из мироздания.       Я схватилась за решетку на двери, пытаясь ее раскачать, но она даже не дёрнулась. Моей ярости не хватило, чтобы потревожить её. Я снова прислушалась, но ко мне никто не шел. Я ударила в дверь, вымещая всю ярость. Затем снова. Я била, пока костяшки пальцев не окрасились кровью, оставляя рисунок моего отчаяния на двери. Мне просто становилось легче. Вспышка стихала, словно уходящий ураган, оставляя меня на руинах души. Я села в угол, обессилев от бушевавших эмоций. Они хуже, чем магнит гришей, выкачали силы. Ничего не оставалось как поддаться им, позволив пройти через меня.       Так хотелось воды. Любой. Даже из лужи на дороге. Я смотрела в окошко, солнце уже поднялось высоко, но никакие звуки не доносились с улицы. Наверное, гриши на лекции или тренируются. Или у них обед. Я бы не отказалась сейчас даже от селедки.       Никто не пришел ко мне в этот день. Никому нет дела, что я здесь умираю. Глаза закрылись, погружая меня в мир ощущений и воспоминаний. Солнце уже скрылось, позволяя сумеркам ознаменовать приход ночи. Однако жар словно остался, чтобы и дальше мучать меня. Я не ощущала холода камня за спиной и под ногами. Что будет завтра? И будет ли оно? Я боролась с чем-то бОльшим чем тьма вокруг. Я сражалась с бездной внутри. И победить шанса не было, только сдержать.       Я свернулась калачиком на полу, пытаясь забыть кто я и где нахожусь. Сон не приходил, оставляя меня в бездне жажды парема, словно она избавила бы меня от боли. Через время, которое казалось бесконечностью, я стала проваливаться в короткие дрёмы, наполненные тревожными картинами. Руки были в крови, и я искала волшебный порошок, практически ощущая, как кристаллики сладковатым привкусом расходились по телу. Но сила не возвращалась ко мне. Даже во сне.       Я проснулась от того, что мышь задела осколок миски хвостом. Искала крошки, но я ничего ей не оставила. Солнце уже вставало, ознаменовав новый день. Ночь не принесла отдыха, я словно поднималась в горах, лезла по отвесным уступам за жар-птицей. Сегодня будет легче. Я надеялась, ничего другого мне не оставалось. Если так будет продолжаться, то я просто рассыплюсь в прах, как и усилители Морозова. Зато не достанусь Дарклингу. Он так и не пришел. Есть более приоритетные задачи. Когда каньон исчез, моя ценность для его контроля резко упала. Быть может Дарклинг вообще не планирует прийти. Тревога и облегчение одновременно промелькнули в душе. Я так и лежала на полу, не открывая глаз, чтобы не тратить последние крупицы сил. Даже дышать старалась медленнее. Дверь скрипнула, а следом раздался глухой стук посуды о камень. Я повернула голову и открыла глаза: замок уже защелкивали, но на полу стояли две миски. Это заставило меня подняться. Я подползла и увидела посуду с водой, а в другой лежали хлеб и сыр. Забыли принести ужин и решили компенсировать? Мне нужно есть очень и очень осторожно, хоть что-то должно задержаться внутри, а не остаться грязью на полу.       Глоток холодной воды заставил мышцы сократиться, но я не могла не отметить и удовольствие, которое получила от влаги, впитавшейся в меня за мгновение. Только не выпивать залпом. Я глотнула ещё немного и поставила её под солнце: пусть нагреется. Новый день впереди. Ещё день. Я старалась не думать, сколько таких может быть.       Я легла на пол и попыталась поспать. Кошмары отступили с первыми лучами солнца, ярость не возвращалась, оставив выжженную душу. Мне нужно отдохнуть, но сон не приходил несмотря на усталость. Жажда юрды-парема подтачивала глубоко внутри, не пробиваясь на поверхность. Я боялась, что это желание останется со мной навсегда. Что не смогу мыслить разумно, не ориентируясь на сладковатый привкус на языке, приносящий такое чудесное облегчение и состояние могущества.       Поспать не удалось, поэтому я решила расправиться с едой и водой. Сыр оказался таким же, как мы ели на завтраке в Малом дворце. Может, в следующий раз принесут картошку или даже мясо? Рассчитывать на это не приходилось, но тело благодарно отозвалось и на эти живительные кусочки пищи.       Я решила разбить и эти миски о стену. Буду осыпать темницу осколками, пока она вся ими не заполнится. Один весьма большой я спрятала в руке. Меня не тошнило, и это радовало. Я провела рукой по волосам, они уже покрывались колтунами. Не помню, когда в последний раз принимала ванну. Какая ирония, я в темнице на родине за поступок, из-за которого меня считают святой. Кто-нибудь знает об этом кроме Дарклинга и гришей? Я уничтожила каньон, тем самым подтвердив свою «святость» для простого народа. Более того, я воскресла. Думаю, они не одобрили бы моё нахождение здесь, но Дарклинг никогда не будет считаться с отказниками. Никогда.       Я села к стене и прикрыла глаза, быть может мне все-таки удастся поспать? На голодный желудок не очень получалось, и едва ли он сейчас сытый, но всё же. Я сжимала осколок в руке, проводя большим пальцам по острым граням.       Дверь отворилась уже со знакомым скрипом, и кто-то вошел ко мне. Мышцы напряглись, но глаза я не открывала. Осколки мисок захрустели под ногами, напоминая о моей ярости.       - Санкта-Алина, - он впервые назвал меня так.       Знакомый голос заставил мой пульс подскочить. Я не хотела смотреть в его глаза, потому что знала, что в них увижу. И в этот раз мне нечего ему противопоставить.       Я поднялась на ноги, открывая глаза и бросив взгляд на лицо с точеными скулами и кварцевыми глазами. Мне было всё равно, но не в этот раз: я не хотела, чтобы он смотрел на меня сверху вниз. Сердце ёкнуло, когда наши взгляды встретились. Было неприятно признавать то влияние, которое он до сих пор имеет на меня. Словно я вернулась в прошлое. Столько всего изменилось и я в том числе, но не этот факт.       - Я надеялась, что хоть кто-нибудь из нас двоих сдохнет.       Он усмехнулся.       - Но как видишь мы оба живы. Чего не скажешь о твоём следопыте, которого ты, кстати, сама и убила. Он оказался третьим усилителем? Честно признаться, такого даже я не предполагал. Скверна сыграла злую шутку не только со мной.       - Это твоя вина! Я спасла тебя, а ты… ты…       - А я тебя об этом не просил. Ты разрушила мои планы, на которых я строил оборону Равки. Ты понимаешь вообще, к чему это может привести?       - Понимаю. И лучше, чем ты. По крайней мере теперь ты не убьёшь никого в неморе.       - Зато погибнет много людей на границах с Фьердой и Шуханом, но это ведь совсем другое, да, Алина?       Он снова начинал сравнивать вещи, которые нельзя сопоставлять, тем самым пытаясь выбить землю у меня из-под ног. Но сейчас я была слишком измождена и зла на него, чтобы начать сомневаться в своих поступках.       - Ты столько лет прожил, столько времени потратил на изучение сил гришей, а так и не понял, что скверна…       - Скверна вернула тебя к жизни, как и сестру моей матери, - серьезно сказал он. – Её можно использовать.       - Нет.       Я не хотела верить, что и в моём случае это была скверна. Хотелось избавиться от неё, поставить точку, забыть про это. Я должна была стать завершающим звеном, но почему-то я здесь. Стою и дышу.       - Зачем ты пришел?       - Ты звала меня, и вот я здесь.       Я вздрогнула, осознавая, что он знает о моих криках и приступах. О моей непозволительной слабости.       - Нет. Ты что-то хочешь от меня. Вопрос только в том – что, - я ухмыльнулась, снова заставляя свой мозг просчитывать ходы Дарклинга. – Что может тебе понадобиться от меня? Особенно сейчас.       Я прижалась спиной к стене, чувствуя, как ноги слабеют и подкашиваются. Мне хотелось юрды-парема, снова ощутить эту силу без границ, а не эти треклятые браслеты. Я бросила взгляд на них.       - Вижу ты их оценила. Новые оковы для Заклинательницы Солнца. Первое время весьма неприятно, но затем – терпимо. О таких браслетах ты просила Давида? – он с вызовом посмотрел на меня.       Вот как? Неужели Давид всё ему рассказал? Дарклинг может быть очень убедительным и не только из-за своей силы.       - Ты просто неблагодарный…. Будь ты проклят!       Волна ярости снова затопила меня, также неожиданно, как и ушла в прошлый раз. Я думала, что брошусь на Дарклинга, но не успела. Он первым подошел ко мне, и схватил за горло, сжимая его пальцами. Неровное дыхание стало еще более порывистым.       - Мне… же… больно, - прохрипела я.       - А мне не было больно, когда ты предала меня? Когда уничтожила моё творение? – он еще сильнее сжал пальцы и у меня всё поплыло перед глазами. – Чужие раны не болят, да, Алина?       Алина. До меня донеслось моё имя. Я сжала осколок в ладони и замахнулась, как мне показалось быстро, но Дарклинг перехватил руку и выбил оружие. Запястье пронзила боль. Он ударил меня об стену и перед глазами заплясали огоньки. Я уже обмякла в его руках, когда он отпустил меня. Воздух был затхлым, но сейчас я радовалась и ему. Картина перед глазами понемногу обретала четкость, но сил стоять на ногах у меня не было. Я медленно опустилась на пол, не в состоянии больше продолжать наш разговор.       - Уйди. Оставь меня, - я спрятала лицо в ладони, пытаясь отстраниться от этого мира.       Но я не услышала удаляющихся шагов и скрипа двери. Он ждал. Как и я. Желудок снова подпрыгнул к горлу, и я согнулась в рвотном позыве. Меня трясло. Я стояла на четвереньках у его ног, содрогаясь от собственной слабости, осознания как жалко я выглядела. И от желания. Мне нужна юрда-парем. Она прекратит весь этот кошмар.       - Стоило ли воскрешать ради… этого?       Слова ударили как хлыст. Мои глаза расширились, а жажда юрды-парема усилилась до предела, заставляя думать только о ней. Я чувствовала её запах, будто она была совсем рядом, стоило только высыпать себе на язык и…       - Юрда-парем… юрда-парем… юрда-парем… - мои губы еле шевелились.       - Что?       Я подползла к нему и схватилась за кафтан, боясь, что он уйдет прямо сейчас и оставит меня одну.       - Юрда-парем, дай мне её, Александр. Принеси мне хоть немного… умоляю…       Я подняла взгляд: его лицо исказилось в недоумении, но мне было все равно, только порошок был важен сейчас. Он хотел одернуть одежду, но я схватилась сильнее.       - Пожалуйста, я всё сделаю, только принеси его…       Он выдернул полы кафтана из моих рук и пошел к двери. Безнадёга и ужас охватили меня. Я останусь одна со своими кошмарами. Снова. Голосок шептал мне, что всё будет только чудовищнее в этот раз, что муки будут хуже смерти.       - Нет, пожалуйста, дай его мне, хоть немного. Александр, я люблю тебя! Я сделаю всё, что хочешь, только дай его. Я клянусь! Я создам новый каньон, если хочешь!       Слёзы хлынули из глаз, и картинка передо мной подёрнулась пеленой. Он остановился у двери, замерев при моих словах. Призрачная надежда заставила моё сердце пропустить удар. Где-то еще осталась юрда-парем, обязательно осталась.       Мгновение Александр помедлил, а затем вышел, даже не обернувшись.       Когда дверь закрылась, жалость к самой себе затопила меня как река, которой открыли дамбу. Я заплакала, совсем не понимая, почему мне так больно. Что со мной? Поможет ли кто-нибудь? Больше нет. Зачем приходил Дарклинг? Я не знаю и вряд ли теперь узнаю. Каждая новая ситуация превращала жизнь в кошмар, бОльший чем я могла преодолеть. И сейчас для этого не было ни сил, ни желания.       Я подползла к стене и села к ней. Тишина. Даже мышей не было. Солнце стало клониться к закату, свет почти не проникал сюда. Я коснулась стены рукой, водя по шершавым камням. Кто здесь был до меня? Быть может он также сходил с ума. Я царапала камень, заставляя концентрироваться на физической боли, чтобы не думать о другом. Я скребла и скребла рукой, обдирая ногти и кожу. Я боялась того, что впереди. Придет ночь, а вместе с ней и ужасы, которые проглотят меня.       Я с тревогой смотрела, как последние крохи света покидают мою комнату, оставляя меня наедине с тьмой. Без сил, без цели, без поддержки. Без юрды-парема. Мысли снова и снова возвращались к ней. Тьма здесь словно загустела, тени оживали, сменяя формы. Я начала рассказывать сказку, свою любимую, которую помнила еще с детства.       - Были времена, когда… лес поблизости… - слова давались мне с трудом. Сознание было разрозненным, но я заставляла себя возвращаться к сказке, которую просто не могла забыть. - … деревни Дува пожирал девочек.       Легенда была не самой веселой и радостной, но я хотела напомнить себе, что героиня смогла справиться с невзгодами. Не зря же она мне так нравилась. Я продолжала говорить, слушая хриплый голос. Тьма становилась не такой страшной, словно прислушиваясь к моему рассказу и успокаиваясь. Я легла на пол, подобрав руку под голову, было холодно, но я не дрожала. Я продолжила шептать сказку, проваливаясь в сон, в котором так отчаянно нуждалась. Последние мысли донеслись до меня, когда я еще находилась между сном и явью: я всегда тебя найду.