Спасибо, Орочимару-сама

      Война заканчивается, когда Наруто едва исполняется семнадцать, через пару месяцев у него появляется собственный дом.       Дом куда хочется возвращаться.       А еще в этом доме есть человек… не сильно разговорчивый, скупой на эмоции и проявления чувств, но к нему Наруто тоже хочется возвращаться. Ему семнадцать и он наконец-то вернул Саске домой. К себе домой.       Они строят этот дом вместе, на руинах квартала клана Учиха, в дали от боязливых взглядов, осуждения и сплетен. Наруто знает, что его уважают, Наруто обещает, что в один день Саске перестанут ненавидеть, а еще он отлично понимает, что сколько бы раз не стал героем, его все равно будут бояться, как в детстве. Вот только ребенку можно плюнуть в лицо, а сильнейшему шиноби — нет. Страшно.       Поэтому Наруто строит дом вместе с Саске, перекрашивает стены в сотый раз, потому что они не могут прийти к общему цвету. Вот поэтому Наруто засыпает, крепко сжимая единственную руку Учихи, и просыпается рядом с ним. Вот поэтому Наруто хочет построить семью, перед тем как построить новый мир. Просто он так устал быть против всего это дерьма один.       В восемнадцать Наруто заявляет, что ничего по сути о нем не знает. Но если разбираться, то Саске сам о себе ничего не знает. У Саске больше не цели, но и злости больше нет.       Так Саске вспоминает, что любит фисташковое мороженое и узнает, что Наруто ест шоколадное, что спать он любит на правой стороне кровати, потому что она дальше от окна, а белобрысый идиот похоже вообще никогда не мерзнет.       Так Наруто узнает, что Саске любит поцелуи и прижиматься холодным носом к его спине, засыпая.       К девятнадцати Саске перестает быть таким невыносимым засранцем, к девятнадцати Саске перестает искать возможность расстаться с жизнью. Просто дома его ждет Наруто и он не хочет, чтобы это идиот отправился в ад вслед за ним. Наруто упертый, он Саске из-под земли достанет.       В этот же год Саске берет свою первую одиночную миссию, в этот же год Наруто начинает бояться, что он не вернется. Вместо двух месяцев проходит пять, а Наруто так и не чувствует успевшую стать родной чакру на границе деревни. За эти пять месяцев Наруто почти не приходит домой, закапываясь в бумаги, в кабинете шестого.       В этот год Саске впервые говорит ему, что любит его. Вернувшись спустя пол года, раненый и избитый Саске Учиха говорит, что любит его. Наруто бьет его по лицу наотмашь, разбивая губу в кровь и похоже выбивая красноглазому придурку челюсть. Наруто говорит, что едва не сдох без него, а потом чуть тише признается, что так и не научился готовить в его отсутствие. Саске смеётся, сплевывая кровь на землю и опираясь на его плечо, ковыляет до госпиталя. Он обещает приготовить Наруто рамен, а Наруто обещает, что, когда станет Хокаге, запретить ему ходить на такие долгие миссии.       Как выяснится потом, запретит ему ходить на эти миссии далеко не Наруто.       К двадцати одному Наруто становится Нанадайме Хокаге, Саске уверенно стоит за его спиной и цедит приглушенно «добе», когда белобрысое несчастье забывает слова, написанной заранее речи. Саске признает, что Наруто неплохо импровизирует, а еще, что гордится им. Это «гордится» он позже ночью выцеловывает на выступающих ключицах Узумаки, пока тот руками путается у него в волосах.       Наруто устает. Он просто нечеловечески выматывается и, как бы не был крут Курама, даже он не справляется с такой нагрузкой, утробно рыча: «Иди домой, детёныш» . И Наруто идет, не только потому что все еще до усрачки боится Курамы, как нашкодивший подросток родителей, а потому что дома его ждут. Саске не всегда дожидается его возвращения, он, в конце концов, не послушная жена домохозяйка. Он герой войны, начальник АНБУ и один из двух сильнейших шиноби мира. Второй спит на левой половине кровати.       Наруто двадцать один и он думает, что счастье выглядит так, как его жизнь.        Наруто через три месяца двадцать два, когда он понимает что счастью чего-то не хватает. Понимает, когда возвращается в пустой дом, в наполовину отстроенном квартале клана Учиха, в дом, пропахший им, Саске и пастой для полировки оружия. Теме ушел на миссию, а у Наруто завтра выходной и он вспоминает, что панически ненавидит быть один. Без глупого теме даже спится хуже.       Саске возвращается через две недели, целый и невредимый, только с мешками под глазами, в которых можно кошек топить. На следующий день Наруто опаздывает на работу, зато впервые за две недели высыпается.       Наруто двадцать два и все начинают обзаводиться маленькими орущими людьми, Саске услужливо подсказывает ему, что этими «орущими людьми» являются дети. И спустя пять лет у Наруто и Саске впервые колет за грудной клеткой. У них детей никогда не будет.       А потом они знакомятся с Мицуки. Маленьким, тихим и бледным, как смерть, пацаном с глазами, в которых кажется плещется океан. Наруто переглядывается с Саске и тот неуверенно пожимает плечами. — Нужно спросить, — Наруто молча соглашается, а потом убегает из убежища — напуганный детеныш.       Правда в том, что Узумаки не знает, что делать с ребенком. Он не знает, что делать с ребенком и у него нет родителей, у которых он может спросить. У него их вообще никогда не было, кроме кратких минут посреди поля боя или мгновения в голове у Курамы.       Наруто боится.       Он будит Саске посреди ночи и утыкается носом в то, что осталось от плеча. Придурок не хочет новую руку. Наруто не хочет давить на него. Он начинает совсем тихо, не хочет спугнуть Учиху. — Какого это быть родителями? — Саске привычно хмыкает и проводит рукой по непослушным желтым волосам. — Откуда мне знать, добе, — Наруто этот ответ принимает…просто Саске по своему выражает поддержку. — А что делали твои родители? — этим вопросом Узумаки знает, что может взорвать бомбу, но Саске лишь покрепче прижимает его к себе, переворачиваясь набок и утыкаясь лбом в лоб. — Любили.       На следующее утро они выбирают цвет для стен в детской. Саске хочет бирюзовый, как утреннее море, а Наруто настаивает на зеленом, объясняя по своему криво. — Ну, знаешь, такой…как салат, — и главное Саске все понимает, потому что это же добе, он всегда его понимает.       Они красят напополам: одну стенку в салатовый, другую в бирюзовый.       Они по умолчанию думают, что это будет мальчик, но когда Орочимару передает им молочно белый, едва слышно сопящий сверток, Саске думает, что старый дурак шутит. Молочно белым свертком оказывается девочка. — Мама всегда хотела девочку. Она думала девочка сделает нас мягче, — Саске прижимает к груди крошечный сверток и уходит в гостиную. Наруто на пару коротких мгновений забывает, как дышать. Учиха обычно никогда не говорит о своей семье.       У Наруто стойкое ощущение, что они все делают правильно.       Узумаки кажется, что у него сердце разорвется от страха, когда Саске впервые передает девочку ему в руки. — Ты неправильно держишь, добе, — Наруто в шоке уже от того, что он её держит.       Саске она кажется чем-то несуразным и непонятным. Он вообще уверен, что все младенцы одинаковые. А потом она открывает глаза и все, что Учиха может сказать: — Красивая. Ксо, добе, ты видишь, какая она красивая.       Они называют её Джиа*. У Джии огромные голубые глаза, как два крошечных неба. У Джии глаза Наруто.       У Саске стойкое ощущение, что они все делают неправильно. И, кажется, впервые в жизни Учиха засовывает свою гордость поглубже в зад и просит помочь, потому что теперь есть вещи поважнее, чем его безразмерное эго.       У него есть дочь.       Они с Наруто ни хрена не разбираются в пеленках, бутылочках и подгузниках. Сакура берет отгул в госпитале, она там главная, она, в конце концов, может себе это позволить, и живет с ними неделю. Объясняет, в какой пропорции смешивать смесь для кормления, зачем использовать присыпку и почему не нужно дежурить у детской кровати по ночам. — Она не перестанет дышать, если вы перестанете на неё смотреть.       Джиа почти не плачет и не капризничает, только если плохо себя чувствует или что-то болит. Саске с Наруто все равно смотрят на неё по ночам. Иногда. Они все еще плохо верят. Девочка в детской кроватке напротив — их дочь.       Теперь Саске не ходит на длительные миссии, а Наруто работает строго до семи.       Джиа растёт, а вместе с этим растёт и беспокойство о ней.       Все дети трещат без остановки, выдавая свой лепет за слова со скоростью восемь в секунду, а Джиа все время молчит, согласно кивает и отрицательно качает головой. Джиа все понимает, но все равно не говорит.       Они приводят ее к Орочимару, потому что лучше родителей Джию знает только ее создатель.       Джиа необычный ребёнок. Она особенная девочка.       Она буквально выращена в пробирке из генов последнего представителя клана Учиха и джинчурики девятихвостого лиса.       Джиа, думает Наруто, их маленькое чудо.       Они собираются прикончить, стоящего напротив, один из них с удовольствием вспоминает, что разочек все-таки его убил, а потом слушают его, как перваки на открытие Академии, раскрыв рот и внимая каждому слову.       Орочимару козел и урод, но он подарил им дочь. — Она умеет говорить, просто не хочет. Ей есть в кого не любить поболтать, — змеиный саннин не двусмысленно намекает на Саске. А брюнету хочется одновременно размозжить ему череп и поблагодарить. С его дочерью все в порядке.       Джие полтора года и они вообще не справляются. Виною этом не Джи, она девочка вдумчивая, просто Саске боится что с ней что-то случится, а Наруто понимает, что никто из них этого не переживет.       Джие полтора года и они ничего не успевают. Сакура напоминает, что им нужно следить за Анбу и целой деревней, а еще спать и есть хотя бы дважды в день. Сакура напоминает, что они взяли ответственность не только за эту крошечную жизнь.       Она находит им няню. Камэ-сан — крепкая женщина средних лет, которая силком выгоняет их на работу и готовит лучше, чем Саске.       Наруто будит Саске посреди ночи и у второго стойкое желание пропустить сквозь него чидори: он весь день разбирался с бумагами, а потом целый вечер сидел с книжками развивашками. Видит Бог, Саске ненавидел книжки развивашки. — А если она спросит, почему у неё нет мамы? — Саске отворачивается от него на другой бок, раздражённо цедит сквозь сжатые зубы какой Наруто добе и находит ответ сам собой. — Скажем, что у неё два папы, а это круче, — из уст Саске «круче» звучит почти, как ругательство, но Наруто этот вариант вполне устраивает и он притягивает брюнета к себе поближе.       Джиа начинает говорить и так Саске становится ото-саном, а Наруто — папой. Весь следующий день они спорят, что из этого лучше.

***

      Джию нельзя назвать спокойным или шумным ребёнком. Джиа вдумчивая. Она тихо рисует за низким столиком в кабинете отца, раскладывая карандаши по цветам, она не бежит показывать законченную работу, а откладывает ее в сторону. У папы много работы, когда он освободится, обязательно посмотрит.       Джиа носится в саду на заднем дворе, едва ли не падая в искусственный пруд, когда у папы выходной и он может беситься вместе с ней, кидать мяч или лезть на дерево. Папа никогда не ругается за разбитые локти и коленки, он сам их часто любит разбивать.       Джиа не любит долго спать, перед ней целый мир возможностей и новостей, несправедливо будет их проглядеть.       Папа в свой редкий выходной любит спать до полудня, а иногда может и дольше. У папы много работы, у папы большая ответственность и ему нужно хорошо отдыхать. Папа не хочет подвести людей, которые так на него надеются, которые так в него верят.       Джиа не хочет подводить папу, поэтому она тихо выбирается из своей постели, неумело заправляет кровать, рассаживает игрушки у подушек и с новой книжкой спускается вниз.       Ото-сан тоже не любит долго спать или просто не может — это дело привычки, и если он возвращается из своих путешествий к выходным папы, то забирает Джию с собой в гостиную, сажает к себе на колени и вслух, не громко, чтобы не разбудить папу, читает ей книжки или рассказывает о странах, деревнях, горах и людях, которых он видел.       Джиа любит слушать истории ото-сана, а еще он всегда обещает, что возьмёт её с собой, когда она подрастёт. Джиа слишком торопится подрасти, она очень хочет помогать папе и ото-сану.       Иногда ото-сана не бывает слишком долго и Джиа начинает забывать его запах, потом папа находит ее спящей в шкафу, спрятавшись в куче рубашек.       Джиа всегда помнит его голос и иногда, во сне, ей кажется, что он говорит с ней. Когда ото-сан возвращается, она рассказывает ему об этом, он улыбается и касается двумя пальцами ее лба. Это не очень приятно, но Джиа уже привыкла, папа говорит, что так ото-сан говорит, что любит.       Джиа думает, что необязательно всегда говорить, ведь когда касаешься, слышать друг друга легче.       Папа и ото-сан редко разговаривают друг с другом, но всегда сидят очень близко, касаясь друг друга плечами, а потом улыбаются или смеются.       Джиа тоже хочет когда-нибудь начать кого-то так слышать.       У них дома есть правила, это правила, по которым живет их семья. Джиа любит правила, этим она похожа на ото-сана. Папа правила не любит, поэтому вместо них, рисует на доске зелёным маркёром картинки. Ото-сан злится, а Джиа смеётся и рисует картинку поменьше рядом.       Правило ото-сана: не спрашивать у папы, когда ото-сан вернётся из путешествия       Правило Джии: привозить подарки из путешествий, если ото-сан уезжает надолго       Правило папы: кривой лис, пытающийся укусить себя за хвост.       Джиа часто бывает в госпитале, раз в месяц она приходит на осмотр к красивой девушке с розовыми волосами и именем, похожим на цветочное дерево. Девушку зовут Сакура и она часто ругает за что-то папу или ото-сана.       После осмотра Сакура всегда дарит ей веточку белой камелии, Джиа прячет ее между страниц толстенной книжки в кабинете ото-сана.       У неё таких веточек уже много.       Иногда Джиа видится со странным человеком с длинными чёрными волосами и бледной кожей. Он говорит, как змейки ото-сана, и задаёт ей много вопросов. В его доме холодно и Джие жалко мальчика по имени Мицуки, который живет вместе с ним, ей хочется показать Мицуки солнце.       Джиа растёт и ото-сан постоянно ссориться с папой. Ото-сан хочет чтобы она стала воином, он хочет чтобы она пошла в Академию. Папа против, он говорит, что это опасно, он говорит, что она не похожа на других детей.       Джие нравится быть особенной, но папу это почему-то расстраивает.       На следующем приеме у Сакуры, Джиа спрашивает, может ли она сделать ей обычной девочкой. — Почему ты этого хочешь? — у Сакура голос мягкий и пахнет от неё всегда приятно. Джиа ей улыбается и протягивает вперёд ручки, чтобы Сакура смогла их осмотреть. — Тогда я смогу стать шиноби, как хочет ото-сан, а папа сможет не волноваться, — и уже тише добавляет, — Тогда им больше не нужно будет ругаться.       Сакура крепко ее обнимает, вытаскивает из шкафчика с наклейками в виде жирафа и слона фломастеры и альбом. Она просит Джию нарисовать ей рисунок, пока будет разговаривать с её родителями.       Джиа любит рисовать, только не фломастерами, а карандашами, но она хочет сделать приятное Сакуре, чтобы рисунок висел у неё в кабинете, прям как у ото-сана и папы.       Сакуре хочется убить двух идиотов, стоящих за дверью. — У неё повышенная выносливость и высокая скорость регенерации. Да, ее организм и тело по внутреннему строению отличается от привычного, но она может тренироваться и ходить в Академию. — Я же говорил тебе, добе, — Саске огрызается в сторону Наруто, как ребёнок. Как будто им все ещё по тринадцать, как будто за дверью не сидит их общий ребёнок.       Сакура отвешивает ему душевную затрещину и цедит сквозь зубы. — Вы расстраиваете ее своими ссорами, — они оба затыкаются, как по команде, и стараются не смотреть на Сакуру, — И запомните уже наконец: она особенная, а не больная. Вам не нужно приводить ее ко мне каждый месяц.       Джиа протягивает Сакуре рисунок, когда она возвращается в кабинет. На рисунке розоволосая девушка держит за руку маленькую девочку, а внизу кривым детским почерком, старательно выведено: «оба-сан»*       И Сакура едва сдерживает себя, чтобы не расплакаться. Она целует Джию в макушку и отпускает к родителям.       Папа предлагает поесть рамен, ото-сан что-то недовольно бурчит под нос, а Джие интересно, сможет ли она потом съесть мороженое, на улице жарко, и она обещает ото-сану, что будет есть аккуратно и не запачкает сладостью сарафан. Джиа любит шоколадное, такое же ест папа.

***

      Этой же осенью Джиа идет в Академию и Саске понимает, что у ребенка есть битком набитая медицинская карточка, но нет даже свидетельства о рождении. Сделать его не проблема: Сакура глава новенькой детской больницы, Наруто и вовсе чертов Хокаге. Проблема начинается с того, что в свидетельство нужно вписать фамилию. Они сидят друг напротив друга, растерянные, как дети, и пялят в дурацкий листок. Камэ-сан заходит в гостиную, чтобы в сотый раз объяснить где и что лежит, смотрит на сертификат и стучит пальцем по виску. — Дайте ребёнку двойную фамилию, — они почему-то не думали о двойной фамилии. — А так можно? — задает вопрос Саске, молясь всем Богам за эту прекрасную женщину. — Я Хокаге, конечно же, можно, — потом они до ночи они даже не ссорятся, они срутся чья фамилия будет первой.       На следующее утро в приемной комиссии Академии лежит новенький сине-зеленый сертификат: «Узумаки-Учиха Джиа, первая детская больница Конохи, двадцать первое апреля»       Саске ненавидит старейшин, у него с ними старые счеты. Наруто держится до последнего, когда они запрещают Джии идти в Академию. — Этот ребенок бомба замедленного действия, — Саске совсем не нравится «этот» из их уст. Ему вообще не нравится, когда кто-то называет его дочь бомбой, — Вам повезло, что мы вообще позволили её оставить.       Позволили? Оставить?       Наруто почти тридцать, он Хокаге, спасший планету от падения Луны, а ему все еще кто-то должен что-то позволить.       Саске стоит за его плечом, крепко сжимая кулаки. Они не смотрят друг на друга, если посмотрят, разнесут здесь все к чертям.       Какаши выходит вперед и уже собирается сказать, что-то философское вроде: «Девочке нужно учиться», но в кабинет влетает пятая. Саске хочется сказать ей, что уже давно придумали пуговицы на блузках.       Цунаде, к всеобщему удивлению, трезвая. Её в последнее время без бутылки встретишь редко. Все переживают боль по разному, все уходят со своей скоростью.       Она посылает старейшин куда подальше, называя их старыми маразматиками.       Саске хочется сказать, кто бы говорил, но он молчит. Она вроде как за них тут отдувается.       Цунаде на пальцах, читай, как для дебилов, разъясняет все физические особенности Джии и в красках описывает, что будет, если не научить её контролировать мощь, заложенную внутри, а потом недвусмысленно намекает, что старики свой век уже давно отжили.       Саске не знает, что более действенно: лекция или угроза. Плевать. Он все равно благодарен.       К концу разговора Джию принимают в Академию, но за ней будет приглядывать парочка Анбу. Когда Саске сообщает им эту радостную новость на собрании, обещает медленно и мучительно убивать в гендзюцу снова и снова каждого, кто облажается. По рядам элитных шиноби пробегает холодок и у Саске складывается ощущение, что набрали их по объявлению.       Джиа идет в Академию.       Она сдает свой первый экзамен.       Джию распределяют в команду и Саске кажется ироничным, что с Мицуки они как раз в одной команде. Еще там парень из Инузука и Саске этому даже рад, не приходится заводить собаку.       Джиа растет и тренируется.       Наруто дает команде номер четыре их первую миссию вне деревни. Он вот-вот готов сдохнуть от страха. Миссия совсем не опасная и даже для генинов несложная, но они с Саске все равно пропускают по рюмке саке вечером.       Её нет дома всего несколько дней, а Саске уже проклинает себя. Это он настоял на Академии. Лучше бы оставил её дома.       Они загружают себя работой, только так могут не думать о худшем. Сакура говорит, что они идиоты, склонные драматизировать.       Джиа возвращается со здоровенной царапиной на щеке и обиженно бурчит под нос, что просто хотела погладить котёнка. У Наруто сердце пропускает удар, а Саске готов дать отгул всему Анбу.       На следующий день они оба находят пару свободных часов, вытаскивают Сакуру из больницы и ведут Джию в парк на пикник. Им хочется подарить Джии детство. Они справляются, как умеют.

***

      Джиа взрослеет, из маленькой девочки превращается в девушку. У Джии густые черные волосы, она копия ото-сана, вот только глаза у неё голубые, такие же, как у папы. Джиа начинает следить за порядком в доме, когда не ходит на миссии, приносит обед отцам, который они постоянно забывают на столе в кухне.       Она все также сидит на угловом диванчике в кабинете у папы, в перерывах между тренировками или в выходные после миссий, только уже не с раскраской, а с книгой.       Она все так же не отвлекает папу. Джиа взрослеет, но остаётся такой же вдумчивой.       Джиа все реже появляется у Орочимару-самы, но теперь делает это в компании Мицуки. Мицуки называет её девочкой солнце и она заливисто смеется в ответ.       Орочимару-сама называет ее чудо ребенком и рассказывает о том, каким был её отец до четвертой мировой войны шиноби. Ото-сан не любит говорить о прошлом. Еще он рассказывает ей о воине, спасшем деревню и пожертвовавшим самым дорогим. Джиа не глупая девочка, она легко сопоставляет два и два.       Орочимару-сама даже начинает ей нравится.       Возвращаясь из убежища, он находит ото-сана в гостиной и набирается смелости, чтобы заговорить. — Ото-сан, расскажи мне об Итачи.       Он долго молчит, а потом хлопает по свободному месту рядом с собой, и Джиа, как в детстве, жмётся к нему всем тело, перекидывая ноги, через его колени. Ото-сан обнимает ее за плечи, говорит тихо и спокойно, а Джиа делает вид, что не замечает, как произнося имя брата глаза ото-сана начинают предательских блестеть, даже спустя столько лет.       Саске не уверен, что стоит говорить ребёнку, а что нет, поэтому рассказывает всё, лишь не вдаваясь в подробности политики Конохи. Он говорит о том, каким Итачи был замечательным братом, как защищал свою деревню и своих товарищей. Он говорит, что любит его, несмотря на то, что Итачи убил их клан.       Джиа больше не задаёт вопросов и молча благодарит ото-сана, сжимая его руку в своих ладонях.       Джиа думает, что когда у неё появится сын, она обязательно назовет его Итачи.

***

      Джиа продолжает ходить на миссии и ранг растет вслед за её способностями. Наруто и Саске лично тренируют её и иногда, засыпая Саске честно признается, что жалеет о том, что она стала шиноби. Наруто притягивает его ближе к себе и говорит, что время сейчас мирное. Саске знает, что он врет. Саске знает, что он тоже жалеет.       Мицуки входит в кабинет Хокаге, весь пропитанный страхом и раскаянием. Саске лично отправляется на поисковую миссию, обещая притащить ублюдков в деревню за шкирку, и только это сдерживает Наруто отправиться за Анбу следом. Одного из виновных они находят быстро и Наруто одним взглядом выгоняет всех из отдела дознания.       Вообще-то из них двоих Саске плохой парень, но зрачки у Наруто вытягиваются в два черных ромба, а на щеках алеют полоски. От него злостью и темной чакрой несёт за версту, и по-хорошему Саске должен бы испугаться, дурное влияние на джинчурики и все в этом роде, но тепло разливается по венам и Саске чувствует себя в безопасности.       Наруто защищает семью.       Второй отряд находит Джию спустя пару дней, на ней лишь пара синяков, царапин и одежда местами порвана, а еще непривычная темнота в голубых глазах. Она была нужна похитителям живой, но это вряд ли смягчило ситуацию.       Саске долго держит её в своих объятиях и Джиа впервые за долгое время плачет, а ночью пробирается в спальню отцов и, как в детстве, засыпает между ними.       Наруто больше не дает их команде миссий, пока Какаши не приходит и не говорит о тупости и гиперопеке. Наруто не кому было гиперопекать и он не знает, что вообще после случившегося делать.       Время идет и все постепенно встает на свои места. Джиа снова ходит на миссии, а Саске и Наруто почти не спят, ожидая её возвращения. Они тоже были детьми шиноби, шиноби в более опасное время, но нужного успокоения это совсем не приносит.       Наруто смотрит на детей своих друзей и радуется, что похоже подростковая буря прошла мимо них. Радуется он ровно до понедельника.       Джиа влетает к папе в кабинет без стука и едва ли не прирастает к полу, когда видит у стола ещё и ото-сана. Она собиралась поговорить сначала с папой, а потом с его помощью рассказать все ото-сану. — Милая, все в порядке? — папа обеспокоен, у Джии глаза круглые, как две монетки, а паника в них, как море в шторм плещется. Ото-сан заметно напрягается и подходит к ней, аккуратно дотрагиваясь до дрожащего плеча. — Меня позвали на свидание, — Джиа произносит это так быстро, что даже не сразу понимает. Папа облегченно выдыхает, а ото-сан, кажется, напрягается ещё больше. — Это же здо… — начинает папа. — Кто? — Джиа догадывается, что ото-сан серьезно подумывает об убийстве. Потому что она его дочь и никто вообще не должен смотреть в ее сторону так, не то чтобы лезть с вопросами о свидании.       Приходится подключить Сакуру и её фантастическое умение ставить отцов на место.       В шестнадцать Джиа впервые идет на свидание и возвращается домой, держа в руках цветы. Ото-сан называет парня идиот: Джиа совсем не любит розы.       Наруто громко смеётся. Саске и самому отчасти смешно: он помнит любимые цветы своей дочери. Кажется, он все делает правильно.       Джиа девочка вдумчивая, но порой информацию выдает совершенно спонтанно, иногда совершенно не к месту. Так за завтраком она заявляет, что впервые поцеловалась, продолжая, как ни в чем не было, разрезать блинчики на маленькие кусочки, а желание в Саске убить этого парня разгорается с новой силой. Наруто сидит не менее ошарашенный, а потом переводит взгляд в окно.       Разгорается новый день. Кухня, на которой они сидят, больше не выглядит новой, на косяке виднеются зарубки кунаем с датами и подписями в сантиметрах. Джиа без умолку болтает, Саске привычно и как-то по домашнему возмущается, а Наруто улыбается.       Он счастлив.       Они все делают правильно.