Тот, кто любит, носит шрамы

— Не знаю, что такого гэгэ нашёл в дырке из-под глаза, — несмотря на продолжительные уговоры снять повязку, Хуа Чэн оставался непреклонен. Он пресёк пару попыток принца снять её самостоятельно, а после в самой доброжелательной манере старался отвадить старшего. Это было действительно долго, потому что Се Лянь оказался особенно настырным сегодня. Обычно его упорство превращалось в раскаивание, стоило подать знак, что тема эта вовсе не приятна, однако даже так он искал любой возможный предлог, чтоб сдёрнуть чёрную ткань, будто под ней его ждало самое настоящее сокровище, а вовсе не пустая глазница, исполосованная шрамами. — Дело вовсе не в этом, Сань Лан, — юноша чуть было не стукнул по чужому плечу раздосадованно, мол, «как ты не поймёшь», но вовремя сдержался. Напротив, его ладони мягко легли на щёки демона, чуть надавив так, что лицо Хуа Чэна приняло довольно забавный вид. Хотя и так его единственный целый глаз недобро блестел алым заревом. Он, конечно, ничего не сможет сделать Се Ляню. Если только не свяжет его Жо Е и не бросит куда-нибудь на широкую кровать отбывать наказание, раз уж его руки такие вездесущие. — Ты видел меня таким... Таким разным. Ты видел меня на вершине моей славы. И видел в моменты, когда я был слишком уж сильно подавлен. — Последнее звучало столь натянутым тоном. Как будто он назвал подавленностью желание испариться или стереть целое Королевство в прах. — Ты видел меня, когда я только вернулся на Небеса и даже не знал имена новых богов. Видел мои канги, видел меня даже в момент, когда я был отравлен на Земле Блаженства... Но я не разделил с тобой ничего больше нескольких дней. Хуа Чэн цыкнул. — Того, что сделал Его Высочество, более чем достаточно. И он в самом деле так считал. Иначе не ждал бы возвращения Се Ляня столько унылых тёмных столетий. Всего нескольких фраз хватило, чтоб подарить ему надежду жить и быть счастливым. Не цепляться за принца было равно смерти, так что Князь Демонов всё ещё имел привычку хвататься за того, пусть теперь ему приходилось быть куда осторожней — острые когти врезались в чужую грубоватую кожу и могли оставить нехилые отметины, когда Хуа Чэн не контролировал это. Впрочем, случалось такое редко. Редко он чувствовал себя настолько беззащитным, чтоб безмолвно впиться в руки Его Высочества, ища чего-то по-старому надёжного. И когда Се Лянь укрывал его объятьями, позволив уронить голову на плечо, осознание желания владеть божеством било с невероятной силой. Возможно, он чуточку помешан на Се Ляне. Возможно, он просто хочет остаться в этой сказке, но страшится открыть глаз в одиночестве храма Цяньдэн. Ему в самом деле неважно, чего от него хочет принц, будь это хоть самоубийство — он согласен. Главное, чтоб Се Лянь, Се Лянем, Се Ляня... Всё вокруг него. Бог Войны помотал головой в ответ. Его пальцы принялись оглаживать бледную прохладную кожу, чувствуя, как нагревается с каждой секундой Хуа Чэн. Он бывал чертовски горячим, если дело касалось его Высочества. — Это не то же самое. Сань Лан сделал для меня так много, и я хочу отплатить ему. — Гэгэ может отплатить поцелуем? — С искоркой озорства в глубине зрачка спросил младший. По его меркам поцелуи могли перекрыть любые невзгоды былых лет. А если он имел право претендовать на большее, то сердце, разбуженное нежностью любви, как будто останавливалось вновь, не желая верить в реальность. — Сань Лан!.. Я поцелую тебя, если позволишь увидеть, что под повязкой. Я правда хочу этого, тебе не стоит переживать о чём-то, поделись этим со мной. Се Лянь убрал завившуюся пушистую прядь тёмных волос за ухо мужчины, цепляясь пальцами за серебряные цепочки серёжек. Он ободряюще улыбнулся. Пусть атмосфера всё ещё оставалась напряжённой, но под натиском ласковых рук Хуа Чэн несколько расслабился, подпустив принца ближе. — Как я могу, — он удручённо покачал головой, и не сразу стало понятно, что это очередная шутка. — Если я не заслужил поцелуя просто так, то как я могу?.. Се Лянь тихо посмеялся в ответ, чувствуя тёплое смущение на щеках. Его муж никак не хотел поддаваться на уговоры, но он был настроен слишком уж серьёзно, чтоб отступать теперь. Принц прильнул, обхватив мужчину за шею, и потянул завязки так, словно получил разрешение. Однако в самом деле Хуа Чэн не противился. Почти смирился, прикрыв и здоровый глаз. С одной стороны, для Се Ляня это ничего страшного. С другой, для Князя Демонов явить своё слабое место, не отличающееся красотой, было отчасти унизительно, отчасти его просто пугала ответная реакция на шрам. За столько лет почти нетронутое веко обросло приличным количеством ресниц. Ничего, кроме небольшого пореза не напоминало о том, что под тонким слоем кожи глубокая выемка вместо глаза. Се Лянь всё равно хотел увидеть. Ему как никогда прежде было необходимо заставить Хуа Чэна открыться. И пусть тот всегда был честен в пределах возможного — сейчас он лишь пугливо прикрыл часть лица ладонью. «Не смотри» кричал его мечущийся взгляд. Только теперь принц заметил, как явственно потряхивало его спутника. Но это не остановило. Се Лянь мягко сжал чужое запястье, отводя его в сторону, и уставился на открывшуюся картину с серьёзным лицом. — Сань Лан, — он ласково позвал, кончиками пальцев свободной руки коснувшись бледной кожи. Огладил бровь и линию ресниц, прошёлся вниз по щеке. — Тебе не о чем переживать. Для меня ты самый невероятный. Не только самый искренний и самый умный, не только самый сильный, но и самый красивый. Превосходный. Разве я стал бы врать? — Нет, гэгэ не стал бы... — Хуа Чэн неуверенно сглотнул. Обречённо, убито, так, словно Се Лянь не повязку с него снял, а заветное кольцо раздавил в пыль и развеял по ветру. Непроизвольно рука напряглась, пытаясь снова скрыть шрам, однако юноша удержал её. — Ты ведь помнишь, что ты мне обещал? Всегда быть на моей стороне, — он сказал уверенно, практически обвинил демона в обратном, и тот ещё больше понурился, свободной рукой вцепившись в бок старшего. — Не смею забыть, да и не хочу. — Таково моё желание. Моя сторона в том, чтоб помочь Сань Лану чувствовать себя принятым в своём настоящем облике. Се Лянь подождал достаточно, прежде чем Хуа Чэн сдался окончательно, разлепив веки, чтоб явить затенённое углубление с парой глубоких рубцов. Он, должно быть, очень старался, когда делал это. И несмотря на такую рану, лицо его оставалось приятным, по крайней мере для Его Высочества. Для него любой Сань Лан был идеален. С двумя глазами, с одним, хоть без обоих вовсе — то было неважно. Важным оставался сам Хуа Чэн, преданный ему всеми душой и сердцем. Мальчик, который перенёс столько трудностей и потерь ради него, заслуживал непомерного вознаграждения. Но всё, что Се Лянь мог ему подарить, это нежный поцелуй прямо в раненое веко. — Сань Лан самый красивый демон во всех трёх мирах, — шёпотом, убедительно. Хуа Чэну нужно было воздать ещё столько ласки за прошедшие года, а пока им необходимо научиться принимать не только друг друга, но и самих себя. Это то, чем они займутся. Се Лянь так решил, запрятав повязку в широкий рукав. Сегодня Князь Демонов будет с ним настолько открыт, насколько никогда прежде не бывал. — Гэгэ немного льстит мне, я думаю, — голос мужчины звучал низко и тяжело, когти до боли впивались меж рёбер, а потому Се Лянь прижал того поближе, ладонью прочертив меж лопаток. — Ничего подобного. Мой муж самый лучший, не правда ли? Младший смущённо улыбнулся и ткнулся лбом в чужой лоб, чтоб слиться в мягком поцелуе. Это было довольно странно, однако его привычно белые щёки, кажется, приобрели розовый оттенок, и губы были такими горячими, что каждое прикосновение обжигало. Довести Непревзойдённого демона, страх всея Небес до подобного состояния многого стоило. — Сань Лан? — Правда-правда, — наконец Хуа Чэн позволил себе расслабиться.