Игровое поле твоей жизни

      Аня просыпается от настойчивых губ, что ласкают еë, оголившийся из-под ночнушки, животик. Тëплые ладони скользят по бокам, ныряют под одежду, сжимая грудь… Такого пробуждения она не ожидала, аж дыхание перехватило от близости любимого человека.  — Ммм, Юра, ты чего?  — Доброе утро, зая. Как спалось? — Его голос с приятной хрипотцой, на губах играет улыбка — знает ведь, какая она тактильная и что парочки подобных действий заставят её растечься лужицей.  — Теперь отлично, не отвлекайся. — Никитина улыбается в ответ и давит на его затылок, тем самым возвращая к такому приятному делу…  Нет ничего лучше утреннего секса, особенно, когда знаешь, что весь последующий день будет проведëн за зубрëжкой и повторениями. Завтра у Ани последний экзамен — история. И если, например, в литературе можно было бы положиться на тонну прочитанных книг и хорошую фантазию, то тут — скучные и такие одинаковые даты, названия и имена бесконечных правителей. Аня очень переживала именно за этот предмет, вчера легла с квадратной головой, а Юра, видимо, решил её немного расслабить перед предстоящим напряжением.  Завтракают довольные, держаться за руки, целуются при любой удобной возможности и наулыбаться никак не могут. Даже не верится, как много они пережили вместе за такой короткий срок. Казалось, будто уже лет двадцать вместе, не меньше.  — Что у тебя по планам? — Аня откусывает кусочек пирога, что Юра вчера приготовил. Очень старался, чуть не спалил кухню, но в итоге получилось вполне сносно. Никитину несколько не смущало, что он готовит лучше, даже радовало — не всё же её слипшиеся макароны есть.  — Сегодня на встречу по работе, — Музыченко в миг посерьëзнел, откладывая еду, — я пару дней назад звонил нашему главному, он пожелал лично попрощаться со мной. Якобы, желает поговорить напоследок. Очень странно это всё, но куда деваться.  — А как он отреагировал на то, что ты решил уйти?  — К счастью, спокойно, но меня это напрягло. Либо я такой мнительный, либо он что-то задумал.  — Ох, надеюсь, что нет.  Они редко разговаривали о Юриной работе. Он просто говорил, когда уезжал и на сколько, без подробностей. Недавно обсуждали тему его ухода из «бизнеса», мужчина действительно был настроен на переезд в Питер и в углублении в учëбу. Ему хотелось отучиться оставшиеся два года достойно, чтобы в Питерских театрах взяли без проблем. О заработке сильно не волновался, утверждая, что откладывает на переезд уже давно, а праздники и необходимые там аниматоры, будут всегда.  — Завтра отвезу тебя с утра в деревню и вечером заскочу в театр. Посидим с ребятами, надо будет обсудить сценарий новой постановкой. Вроде Пашка заинтересовался, расскажет что там по чëм.  — А ещё ведь после экзамена к родителям, не забыл?  Аня исправно звонила маме каждый день, даже если совсем не было времени, хотя бы на пять минут, рассказать, что всё хорошо и спросить про их дела. С недавнего времени она прямо-таки настаивала, чтобы они с Юрой посетили их вдвоём. Ну и кто Аня такая, чтобы отказать. Хотела сегодня сходить в магазин, взять их любимый тортик и завтра зайти на огонëк после ненавистной истории. Было волнительно, но Музыченко так спокойно на это реагировал, что и девушка невольно расслабилась, в конец концов, не съедят же их, максимум косые взгляды постреляют.  Они сидят на кухне ещё пол часа, и Юра начинает собираться по делам. Аня домывает посуду и, стараясь не мешаться под ногами, усаживается за своё излюбленное место в горе учебников. Глаза бы не видели все эти задания, тесты, варианты… Как же радовало, что это последний рывок — ещё завтра и всё, только ожидание результатов.  — Зай, я пошëл. К часам шести вернусь.  — Только будь осторожен и позвони, как будешь подъезжать, я ужин разогрею.  Девушка целует в небритую щёку и наслаждается приятным весом Юриных рук на своей талии. Чувствовала себя дома и в настоящей безопасности только в его объятиях.  — Обязательно, Анечка. До вечера.  Что ж, выдыхает счастливо — посуду помыла, парня проводила, можно и за даты. Только бы опять головную боль не заработать.  — Здорово. Ну что там, приехал? — Музыченко пожимает Кикиру руку, понизив голос, чтобы слышал только он, интересуется об обстановке и окидывает взглядом местность.  Какие-то заброшенные гаражи на окраине города, вокруг сплошные поля и вышки высоковольтных передач. Всё в мусоре и земле, на железных конструкциях уже слои ржавчины, в воздухе же запах гари и металла. Не самое внушающее доверие место, но куда деваться.  — Минут пять назад. Сказал звать тебя, как только увижу, так что пошли без перекура.  Саша стоял у дороги, ведущей к гаражам, ему было поручено встретить Юру и проводить куда надо. Хотелось подбодрить друга, нервозность в воздухе так и витала.  — Блять, что-то волнуюсь, как в первый раз. — Мужчина вытирает вспотевшие ладони о джинсы и послушно идёт за товарищем.  — Да не ссы, Борисыч даже не при параде сегодня. Задорный такой приехал, я сам удивился, но, значит и прессовать не должен.  Главарь их группировочки и правда оказался одет не как обычно, в гражданском, без привычного костюма тройки. Налысо бритый, только с густыми усами. Небольшого роста и крепкого телосложения он внушал уважение одним своим видом. Если не знать какую он должность занимает, можно подумать, что просто солидный мужчина предпенсионного возраста. Чей-то добрый дедушка и хороший друг. На деле же, всё было не так просто.  — Здравствуйте, Михаил Борисович. Сколько лет.  — Здравствуй, Юрочка, здравствуй. Действительно давно не виделись.  Мужчины жмут друг другу руки, не отводя глаз от собеседника. У Юры от этого аж мурашки по спине бегут, но вида он не подаёт. Начальник, к счастью, не затягивает, переходит сразу к делу:  — Так что же, говоришь, покинуть нас решил?  — Решил. — Юра привык в таких беседах отвечать предельно ясно, без красноречия. Кивает, а сам удивляется снисходительности, видимо, за то время, что они не виделись, шеф растерял боевую хватку. В другие же времена, разговор бы был короче и жëстче.  — Девчонку себе нашëл, говорят, симпатичную?  — Нашëл, Михаил Борисович. — От упоминания Ани внутри всё сжимается. Только бы всё обошлось, пусть лучше с ним что хотят делают, только её не трогают.  — Рассказывал ей что-то про нас или сам решил в увольнительную податься?  Юра чувствовал себя как на ковре у директора. Одно неверное словно и несдобровать, расценят как блеф или недосказанность почуют и долго думать не станут. Вокруг с десяток чëрных машин с водителями, у которых рожа кирпичом. По обе стороны от Борисовича стоят телохранители под два метра ростом и держат руки под полами пиджака — уже плохой знак. Довольно странно, ведь все свои, это не разборки какой-то мафии, не сходка наркоторговцев, фактически. Так зачем тогда эта церемониальность? Неужели Юре не доверяют.  — Сам. Хочу доучиться и в Питер. Я свой долг отдал, три года на вас работал за болтливость друга. — Почувствовал, как Саня сбоку от него поëжился, но чего таить, и так все всё знали, смыла прикрывать его жопу уже нет, всё равно в одном котле варятся. — Думаю, мой исправный труд всё покрыл.  — Что ж, верно думаешь. Ничего не могу поделать, Юрий Юрьевич, придётся отпустить такого хорошего сотрудника. — Шеф разводит руками и чуть улыбается, а глаза серьëзные, чуть с прищуром.  Юра в ответ молчит, даже глазом не дëргает. На таких встречах всегда напряжение зашкаливало, несмотря на всю видимую дружелюбность оппонентов. Мозг подкидывает прошлый опыт таких встреч — всё всегда обходилось плюс-минус хорошо, так отчего же сейчас не должно?  — Хочу тебе напоследок подарок сделать, ты не против?  Шеф улыбается, обнажая зубы с золотыми коронками и ждёт ответа. А Музыченко лишь ещё больше нервничать начинает, под лопаткой уже сосëт. Была бы его воля — прямо сейчас бы дал дëру, но это не оценят, да и он не такого склада. Но что значит подарок, откуда такая честь, или это метафора такая? В любом случае всё это кажется крайне странным и неправдоподобным. Парень подозрительно глядит на Борисовича и почти одними губами произносит: — Наверное, не против… — Отлично! Витя, будь добр, подари Юрочке от меня на память. Шеф делает знак одному из своих телохранителей и буквально тут же, всех оглушает громкий хлопок. Юру вдруг прошибает резкая боль, он падает на колени, не в силах удержаться, а затем и на землю, прямо к ногам главаря.  В это время, Анечка, уже с конкретной головной болью, решает отвлечься от занятий. В конце концов, перед смертью не надышишься. Чем дольше она зубрила, тем больше мешались даты и события в голове. Фотографии военных, правителей, историков, слились в один размытый образ и это стоило остановить, пока мозг совсем не отказался варить и различать изобилие информации.  Звонит мамочке, общаются пол часа ни о чём особо важном. Она рассказывает сплетни про соседок, про дела на папиной работе. Аня делится мыслями о переезде в Питер, но вскользь, просто заранее закидывая удочку и даже боясь сглазить. Они ведь с Юрой и сами ещё толком ничего не обсуждали, просто делили на двоих мечту и придавались ей пару раз перед сном.  После разговора, девушка спускается в магазин на первом этаже, берёт там «Прагу», самый классический, от того и любимый торт в их семье, завтра ведь официальное знакомство с родителями, не хотелось ударить в грязь лицом. С самого утра настроение отличное, всё благодаря Юре и его профессиональному умению будить. Даже предстоящий последний экзамен не портил картинку.  Аня переодевается в домашнее, когда начинает настойчиво звонить телефон в коридоре. Она ведь хотела поставить на беззвучный, так как собиралась опять сесть за учебники, странно, что забыла.  На дисплее высвечивается «Кикир» и Аня удивлённо вскидывает брови, обычно, их разговоры по телефону, не сулили ничего хорошего.  — Алло?  — Ань, я скинул тебе адрес смской, приезжай скорее, пожалуйста, тут Юрку подстрелили.