План говно, я не хочу в этом участвовать!

В голове как-то неприятно загудело, зажжужало, перед глазами поплыло, а отвечать на вопросы медиков, когда их лица перед тобою не больше, чем просто расплывчатое нечто было боязно. Хотелось собрать все свои мысли в кучку. Но они не собирались. Назойливо ускользали одна за другой прочь, лишь бы не дать Хистории сохранить рассудок. Девушка ведь так и не поняла, что произошло. Все это было как в тумане, подобно сну, какому-то далекому и мутному, и ты, как бы не старался, все не мог его вспомнить, возможно, там даже было бы что-то интересное. В глотке пересохло. Хотелось пить. Глотает с тяжестью, выдыхая горячий воздух вокруг себя, но ей было совершенно не холодно, несмотря на то, что медики, кажется, входя, неплотно закрыли дверь и она теперь пропуская сквозняк, с грохотом ударяется о порог. Нет, наоборот. Чувствует жжение в ноге и будто что-то стекало с нее, словно вода, только, к счастью, не журчало как родник, но где-то на подкорке сознания, прикрыв отяжелевшие глаза, отвлекается лишь на секунду. « Какая подушка удобная» — думается женщине, когда едва повернула голову чуть вбок и мягкий локон коснулся ее щеки. Кровь загудело в висках, сердце, забившись, словно метаясь, хотело было что-то сказать. Ей так хочется спать. Спать и ни о чем не думать. Где там Эрен? Она так устала засыпать ночами одна, с ласкою и распирающей чужую грудь чувством одиночества, поглаивать чужую подушку, иногда даже позволяя себе набрать пару раз уже давно выученный до цифры номер и пару сообщений, совсем невинных, но таких важных для нее самой. «Ты где?», «Ты скоро?», « У тебя есть ключи? Я ложусь спать, Эрен, ладно? Возвращайся побыстрее, ключ под ковриком, я закрылась» Хистории очень не хватало этого. Ответной ласки и тепла, но Йегер не был холоден к ней, у него скорее такая своеобразная любовь. Такая, какую понять было пока не под силу. Это гнетет иногда. Честно. В закоулках его широкой, бездонной, такой запутанной, разбитой на осколки души, быть может, найдется хоть немного места для маленькой Хистории? Это ведь был обычный день, совсем ничем не примечательный. Сколько сейчас времени? По ощущения часа три ночи, а на самом деле? К ним сегодня снова пришел Зик. Нет, ни то, чтобы Райсс была против таких неожиданных визитов, она просто ничего не могла с этим поделать — перечить Зику бесполезно. Они друг для друга никто. Не хотелось бы портить отношения, в тайне лелеявшие Хисторией как очень продолжительными, она бы хотела, чтобы их семьи стали еще ближе. Максимально ближе. Возможно, если бы Эрен хоть как-нибудь, криво да косо сделал бы Кристе предложение, то его брат был бы для Хистории не просто парнем с серьезным взглядом, но и деверем. Эти двое сидели на кухне и что-то очень серьезно обсуждали за очередной полторашкой пива. Стены в квартире тонкие, слышно все очень хорошо. Женщине всегда приходилось уходить, если к возлюбленному кто-то приходил, не хотелось его стеснять да и чисто на эмоциональном уровне чувствовала, что она там явно лишняя. « Хочется быть хорошей » — промелькнула тягучая, но до того избитая мысль в голове женщины, когда она, присев на диван в соседней комнате, поджала под себя ноги, встретившись глаза в глаза с рыжехвостым котом. -А ну-ка иди сюда, — белые руки с ласкою гладили животинку по холке, он, отвечая на ласку, с теплотой едва замурлыкал, головой упираясь в чужую грудь, навстречу ласки. На кухне то замолкали разговоры, то возникали вновь. Зик сидел на табуретке, чуть сгорбившись, уткнувшись в телефон и линзы очков его как-то по-особенному красиво в этот момент отражали синий свет. За пределами дисплея в такие моменты для Йегера старшего ничего не существовало, он увлеченно перелистнул еще одну веб-страницу. Эрену казалось, что брат над ним издевается. Ни говоря ни слова, чуть пододвинулся, скрипнув ножками стула, к нему поближе, опираясь локтем о стол, подпер смуглую плиту скул кулаком, свободной рукой с глухим треском щелкая семечки и лишь изредка поправляя выбившиеся из нерасчесанного хвоста темные пряди. Буквально сверлил взглядом. Все ждал, когда же Зик наконец оторвется от своей пиликалки, чтобы по-нормальному поговорить. В такие моменты Хистории иногда становилось страшно, но и одновременно до одури интересно. Что там происходит? Почему они замолчали? Йегер старший уже очень давно мечтает о новой машине. Вот уже на протяжении четырех месяцев это его самая сокровенная мечта. Он всегда был таким, человеком, который, если ухватиться за цель, будет грызть землю зубами, во всех проявлениях этого смысла, но добьется. Деньги в нашем мире уже не такая уж и большая проблема. Кредиты никогда не пугали мужчину так, как остальных. Он, пожалуй, даже предпочитал не думать о последствиях. Потом- это потом. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Потом. Когда-нибудь. Очень далекое от него. А пока Зику очень нравилось листать модели машин. Сразу ощущаешь себя как в детстве, когда раскрашиваешь новую раскраску или находишь вкладыш. В детстве ему очень нравилось вырезать всякие картинки из журналов, буклетов и переклеивать их в свой сокровенный блокнотик или книжечку. У их отца были просто завалы этой макулатуры, кажется, Гриша, смягчившись, видя, какую радость это нехитрое занятие побуждает ощущать сына, специально таскал их с работы. Обычно это были какие-то медицинские журналы или энциклопедии, но чертовски страшные снаружи, и не менее ужасные внутри. Зик помнит, как однажды открыл одну из таких, а она, видно не выдержав тяжести всей этой бренной жизни, развалилась прямо у ребенка в руках. Мальчик тогда чертовски испугался. Это ведь была книга отца. Даже несмотря на то, что, наверное, много каких страниц в ней отсутствовало, все равно не отменяет факта — будет ругаться. С грохотом закрыл толстенную книгу обратно. Он не трогал ее. Потом еще несколько дней косился на огромное томище среди множества глянцевых журналов. Начал есть страх. А что, если узнает? А что, если откроет? Но Гриша не открыл. Эта энциклопедия, такая же, как и множество других книг предназначалась для Зика. « Картинки в ней все равно были черно-белые » — почему такое воспоминание всплыло в чужом мозгу сейчас? По сути, ничего интересного в буклетах отца не было, быть может, если здорово покопаться, то можно отыскать. Больше нравилось, когда мама разрешала брать ее журналы. Они даже пахли приятно. Потри страницу — ощути аромат. Но такая роскошь редко когда попадалась Зику, скорее всего уже после того, как какой-нибудь очередной каталог Avon или Oriflame был просрочен. Мальчику было все равно, что собирать и наклеивать, а больше влекло количество. А Дина с Гришей просто радовались, что из маленький застенчивый сынишка нашел для себя хоть какую-то отраду. Помнит, как засыпал с какой-то подобной книжечко-тетрадкой, кладя ее под подушкой или рассматривая перед сном, вслушиваясь в шуршания страниц — Зик.Зик.Зик- безынициативно и твердолобо, но громко, произнес Эрен, в конце- концов потеряв уже всякое терпение. Ты что мне, картина, чтобы тут на тебя любоваться? — А, да, да, — мужчина аккуратно положил свой телефон бледными мозолистыми руками дисплеем вверх, — К, — шмыгнув носом, произнес он, приближая картинку. Брат, сгорбившись, поглядел и недовольно пощурился. Видно не понравилось — Поищи еще, — сгребая остатки кожуры от семечек, констатировал Эрен -Тебе не нравится? — Причем здесь я? Тебе ведь на нем ездить, а не мне. Но я бы не взял, — обмерил брата высокомерным взглядом. Какой умный. Говорит « Не мне ведь ездить», но « не взял бы». Кажется, Йегер старший обиделся. Блондин поглядел в раскосые и уже здорово опьяневшие глаза брата. -Зик, ты не голодный? — с интересом в голосе, явно желая угодить, спрошивает Хистория, показываясь в длинном коридоре, приближаясь, грея тяжелого рыжего кота на своих руках. -Нет, спасибо, — мужчина потер тонкую прямую переносицу, снимая очки. Кристу он на дух не переносил. Не знает почему. Она вроде и не сделала ему ничего плохого, всегда такая ласковая и хорошая с ним, хотя уже долгое время никакая женщина не проявляла к нему такого внимания. Хочет подлизаться. Не знаю Воротила какая-то душнота от нее. Не мог понять, играет девчонка или в самом деле такая. У них видно очень разные семьи. Даже слишком. Так не приято. Лезть в чужой монастырь со своим уставом бы не стал. Глупо это все. Он обился. Уже уходит. — Я уже ухожу, — сухо произнес Зик — Тебе может положить чего-нибудь с собой? — она не унималась, едва успевая подхватывать ни с того ни с сего взволновавшегося кота на своих руках. — Нет, Зик не уходит! — с заплетающимся языком грозно прохрипел Эрен, перегородив брату дорогу ребром ладони, не вставая с места. Кажется, он тоже понял в чем дело. — Ухожу! Дай пройти, Эрен, блин, отвяжись! — прорывается через узкий проход, толкнув Хисторию плечом, чтобы пролезть. — Нет ты никуда не уйдешь! — Йегер младший ударил по столу с такой силой, что ложки задребезжали, а женщина вздрогнула, наконец обессиленно выпустив домашнюю животину из своих рук. Эрен опять перебрал. А Зик все же ушел, хлопнув дверью. Настроение в их доме с непринужденно веселого сменилось на какой-то очень тяжелое, такое, что давило на плечи тяжелым грузом и хотелось спрятаться ото всех и не показываться, не смея вылезать из своей норки. На кухне зажурчала вода. Хистория чувствовала себя дискомфортно. Взгляд сверлил гору немытой посуды, оставленную после очередного визита. Как-то грустно все это стало в один момент.Один брат был слишком обидчив, а другой слишком вспыльчив. Эрен не помогал никогда. Криста и сама не напрягала любимого домашней работой, понимая, что это ему самому в тягость. У Эрена руки под другое заточены. Они золотые. Не хотелось их трепать лишней « женской работой», но так иногда хотелось, чтобы брюнет хоть единожды проявил инициативу. Особенно, когда устала. Но Хистория нужна ему. Ведь кто постирает за него вещи, развесит, помоет полы, в конце концов? Кристе никогда это не было в тягостть, но она делала это не потому, что хотелось, а потому что другого выхода у нее не было. В один день все как-то резко стало в тягость. Поднять ведро. Нагибаясь, чтобы протереть плинтус, начинало мутить, как будто ты на американских горках, а встаешь, разгибаясь, все вроде и не так плохо. Быть может сегодня просто давление? Стараться не наклоняться. Сегодня. И завтра тоже. И послезавтра. Женщина еще не знала о своем положении, а строить догадки было слишком страшно. В ее жизни все происходит так внезапно, особенно в последнее время. Эрен пришел вновь на кухню и был каким-то необычайно злым. Хотелось укрыться от его агрессии, в такие моменты девушка не могла ничего поделать, единственная, кого ей становилось жалко в такие моменты, так это только саму себя. Начало мутить. Хистория молча стояла к брюнету спиною, а к мойке лицом. Заслышала, как тот берет из холодильника кусок сала и со звоном и скрежетом начинает резать. Она не поняла как так получилось. Он тоже не понял. Это было случайно. Просто боль в секунду пронзила ногу, нож выпал из пьяной руки Эрена, летел под углом, когда он размахнулся и … вот. Только как сказать об этом медикам? Они же ни в жизнь не поверят! Да такой бред только в сказках бывает. Если бы, предположим, женщина хотя бы видела траекторию падения лезвия. Но она не видела. -Наряд? Полиция? — стало еще дурнее. Полиция. Они же загребут Йегера в тюрьму! Что ей делать? Что? Треклятые соседи! Что б вам всем пусто было! Глаза как-то сами закатились, а в нос после ударил резкий запах нашатыря, заставляя женщину сначала, сухо захлебываясь вдохнуть, а затем и прийти в себя — Нет, нет, нет! Ни в коем случае, — женщина чуть поежилась, отодвигаясь назад, будто перед нею сейчас были не медики, а самые настоящие враги, чистые вурдалаки! Один рыжий, а другой вон, белесый. Как им объяснить, что Эрен не бросил ее? С пьяну пытался перевязать ей ногу остатками бинта, но только ничего не вышло, он ринулся в аптеку настрого запретив делать что-либо самой. Только долго брюнета уже не было. Очень долго. Хистории не оставалось ничего, кроме как позвонить в скорую, мысленно прося прощения у Эрена за то, что она не дождалась. Потому что теперь ведь она не одна. Мысли наконец начали собираться в кучку. -Послушайте, — переводит взгляд на того, что только что, сидя на коленях перед него с окровавленными руками ставил укол, — Ничего не надо, вы мне очень помогли, правда, я, — прикладывает белые маленькие ладони к своей груди, — Мне правда лучше. Нога уже совсем не болит. Практически. — Не шевелите! — грозно, казалось бы, приказном тоне произнес Порко, со щелчком надевая колпачок на иглу использованного шприца. Криста послушно застыла, забирая из крупной руки с узорами выпирающих вен, другого медика чистый лист — Это не насилие, не надо так переживать, Боже правый, — натяжно рассмеялась, словно из последних сил натягивая улыбку на побледневшее лицо, попутно разрывая лист в своих ладонях сначала на две части, затем на четыре, на шесть… игнорируя все просьбы, — Мне даже льстит, что Вы заметили, — не понятно к кому Хистория сейчас обращалась, к Порко или к Райнеру, но эта улыбка на ее лице становилась все более жуткой, — Десять недель, — кусок листа падает на пол, — Я чувствую себя хорошо. Просто ппрекрасно. И мой ребенок тоже. Спасибо нашей бравой скорой за ее неоценимую помощь, а теперь, прошу, убирайтесь отсюда. Это было неожиданно, но медикам не оставалось ничего, как подобрать свои упавшие от возмущения челюсти и собрать свои манатки, чтобы убраться отсюда поскорее. И это вся благодарность? Что ж. Не густо. Брауну даже как-то грустно стало, когда он перешагнул порог чужого дома и хозяйка с грохотом захлопнула дверь. Криста надеялась, что полиция это всего лишь враки. Она не хотела лишаться единственного тепла в своей жизни. • * * — Чего?! Да вы издеватесь?! Опять?! — заливаясь кашлем метал Галлиард со злости скомкав в своих ладонях несчастную газету, что только-только принялся читать? — Как так?! — чуть тише, но не менее ошарашено произнес Браун, снимая с себя бушлат. Похоже в той злосчастной квартирке что-то снова случилось. На этот раз с экстренной госпитализацией. Зачастили….