Посох Квинтессы – сосредоточении энергии подчинения, обмана, разрушения и власти. Предмет, из-за которого люди получили силу, с которой не смогли совладать, обнаружили тех, кого не должны были видеть и знать, нарушив, тем самым, ход событий и связав навсегда судьбу своей расы с железными титанами. Этот незамысловатый артефакт, представляющий собой древко и три расходящихся на верхушке, от источника энергии лепестка, способен был подчинить своему хозяину кого угодно. В одиночку, без сторонней помощи, уничтожить, высвобождением энергии, целую планету или создать ее и зародить жизнь. Это оружие, которое было способно поставить целые галактики на колени, сейчас мирно левитировало в горизонтальном положении над ладонью того, кто был сильнее, чья воля смогла переломить силу посоха.
Пальцы Оптимуса медленно вырисовывали в воздухе какие-то фигуры, меняя направления движений посоха. Он никогда не планировал использовать этот предмет в целях, для которых он был создан. Оптимус не был великим завоевателем или тираном с манией порабощения мира, его раса свое отвоевала. Единственное, для чего использовался посох, было восстановление планеты. Энергии в нем было достаточно, чтобы присоединять огромные глыбы, шатающиеся по космосу, обратно к планете, ведь основных ресурсов для этого было еще недостаточно. Трансформеры все еще были сильно разобщены и ослаблены как никогда. Оптимус как последнее целое звено пытался удержать натяжение цепей со всех сторон и не оборвать историю своего рода, не дать погибнуть тем, кто остался в живых, пережившим, на протяжении многих миллионов лет, скитание по просторам космоса и истребление.
Он часто ходил с этим артефактом, оставленным ему Вивьен, которая добровольно отреклась от посоха и от наследства своего прародителя, по восстановленным залам, там, где Квинтесса подчинила его себе, там, где он узнал, что он слаб и безволен. Прибежище Квинтессы было далеко от места, где на планете сейчас пробуждалась жизнь, набирающейся сил расы. Его перенесли в самые отдаленные части Кибертрона и уничтожили какие-либо упоминания о его месте расположения. Ни одно слово, ни один символ с этих стен и сводов не должен был покинуть его границ. И только Оптимус и несколько его самых приближенных трансформеров имели доступ к этому месту. Он расшифровывал письмена на стенах и панелях, по крупицам добывая знания, которыми владела одна из старейших ведьм их цивилизации. Колонны и своды этого зала, каждый раз, своим видом напоминали ему о его ошибках, кричали в спину о том, что он всего лишь инструмент, созданный для выполнения, четких, поставленных кем-то другим, приказов, но они хранили на себе информацию, которая так была ему необходима, информацию о том, кто он такой… кто по своей природе Оптимус Прайм.
Оптимус резко сжал посох до скрежета метала - Когмэн всегда передвигался очень тихо. Оптимус, даже, признавал, что из всех его трансформеров, Когмэн был самым тихим и незаметным, и при этих показателях, он так же обладал огромной физической силой, острым умом и колоссальными объемами информации и знаний, что делало его одной из самых значимых фигур на данный момент времени.
- Прошу прощения, мой Лорд. Перемещение частиц прошло успешно – Мария прибыла на землю пять минут и тридцать две секунды назад. При среднем темпе езды она прибудет к своему месту жительства ориентировочно через три часа, семнадцать минут и пятьдесят…
- Слишком много информации! Почему они переместились так далеко от координат ее дома?
- Зои выбрала оптимальную точку для комфортного перемещения объекта, на такое значительное расстояние при такой небольшой массе тела.
- Кто?- Оптимус раздраженно повернул голову в сторону Когмэна, который тут же выпрямился и изогнулся в своем фирменном реверансе.
- Р-двенадцатая… юная мисс навала ее Зои. - Данное высказывание было удостоено лишь, неоднозначного, протяжного «хм», Верховного Лорда. - Я удивлен мой Лорд, что вы так просто ее отпустили! После всего, что…
- Отпустил… - Оптимус странно повел правым плечом, словно засаднила старая рана. – Когмэн, она, сейчас находится в постоянном сопровождении двух моих агентов. ТЫ, лично, всегда находишься с ней на связи, по прибытии домой, она наденет себе на шею не просто осколок энергона в красивой оправе, ну и если, ты сделал все как я велел…
- Да, мой Лорд, теперь, пока ей не оторвут палец от руки, мы всегда будем владеть полным спектром информации о ней: ее местоположение, ее пульс, давление, уровень кислорода в крови, все необходимое. Сигнал невозможно, перебить или как-то уничтожить… последнее достижение Кросхейрза.
- И, ты все еще считаешь, что я ее отпустил?
- Взяв во внимание новоизложенные, неизвестные мне до этого, факты, осмелюсь предположить, что нет, мой Лорд, вы ее не отпустили. Но, тогда, простите мне мою невнимательность, может вы уже доносили до меня эту информацию, а я не услышал или не запомнил или не понял…
- КОГМЭН… чуть лаконичней!
- Зачем все это, мой Лорд? Какую ценность она представляет для вас и какую цель вы преследуете, если таковая есть?
Оптимус прикрыл глаза и откинул голову чуть назад. Посох, выпущенный из мертвого хвата железных пальцев, снова поднялся над ладонью и начал вырисовывать геометрические фигуры и какие-то символы, понятные только хозяину, оставляя за собой быстроисчезающий, голубой хвостик света.
- Ты можешь мне сказать, чтобы ты чувствовал, когда кто-то начал бы проникать в твою голову, менять твое поведение, лишать тебя контроля над своим телом и разумом?
- Мой Лорд, я…
- КОГМЭН ХВАТИТ! Я обращаюсь к тебе ни как к поданному или подчинённому, а как к товарищу… как к другу…
Молчание поглощало обоих. Оптимус стоял неподвижно, словно одна из статуй, которые полукругом нависали над центральным отсеком. Только голубая, светящаяся, подвижная оптика выдавала в нем жизнь. Она бегала по символам, которые своей очередью создавали столбы уходящие то вниз, то в сторону. Даже посох сейчас казался чем-то отдельным, не связанным со своим владельцем. Когмэн вздрогнул от нависшей над ним тишины.
- Я чувствовал бы страх. Страх того, что не смогу уловить тот момент, когда перестану различать подчинения и свои собственные действия, когда моя воля полностью покорится и я уже не буду осознавать, что мне отдают приказы, я буду выполнять их как что-то должное и уже не смогу вырваться…
- А я боюсь ощутить это вновь, снова потерять контроль над самим собой, который сейчас кажется чем-то хрупким... Мне будет сложно объяснить какая в ней ценность. С одной стороны, в ее присутствии я действую, думаю и говорю совершенно иначе, нежели в ее отсутствии… что уже меняет меня без моей воли… Могу ли я говорить в этот момент, что я полностью себя контролирую и отдаю себе отчет о своих действия… нет…
- Она ничего не приказывает вам, мой Лорд, может вы и незначительно меняетесь в ее присутствии, но вы, по крайней мере, делаете это по своей воле. Вы просто подстраиваетесь под нее, чтобы не напугать и не обидеть человека, который не привык контактировать с такими как мы. Это называется психология. Но что находится с другой стороны, мой Лорд?
- А с другой стороны… - Оптимус наконец-то отвел оптику от фрески, которую видел уже сотню раз, и повернулся к своему собеседнику. – Я чувствую от нее странную энергию, которая внушает мне, что я становлюсь другим… Я способен развивать другие скорости, моя ловкость по показателям стремится к отметкам БамлБи, возрастает сила моих шасси и огнестрельного оружия, мои сенсоры увеличивают амплитуду захвата данных… за какой из показателей не возьмись, любой будет выше нормы.
Когмэн уже не мог стоять смирно в своем поклоне. Информационный поток ошарашивал его нейроные цепи. Он первый раз видел перед собой Верховного Лорда в растерянности, сконфуженным и не понимающим.
- Мой Лорд, вы фиксировали эти показатели в лаборатории.
- Нет… это сугубо мои наблюдения.
- Другими словами у вас нет фиксированных доказательств этих явлений, и она сейчас как эксперимент для вас. - Лицевые пластины Оптимуса сдвинулись, вырисовывая подобие оскала. – Я ничего дурного не имел в виду мой Лорд, просто прошу, если это действительно так… оставьте ее… она слабый человек, которому и так досталось, она не справиться с этим. Если еще и вы сделаете ей больно, это будет очень не…
- Как эксперимент…– Оптика гиганта снова засияла алым светом. Полный разворот корпуса был сделан настолько резко, что из-под ног Верховного лорда в сторону Когмэна полетели искры. Он надвигался на крошечную фигуру медленно, словно хищник, понимая, что добыче уже некуда бежать. – А ты не думаешь, что КАК ЭКСПЕРИМЕНТ, она обходиться мне слишком дорого! Это именно я ловил ее когда она решила, что имеет право лишить себя жизни, именно я летел, без согласования с властями по крупнейшей из столиц мира, грозясь снести все и вся на своем пути с ее телом, и именно я, из-за нее убил двоих людей, чего не собирался делать ни в первом ни во втором случае! ТЫ ПРАВДА СЧИТАЕШЬ, ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ ЕЙ БОЛЬНО ПРЕСЛЕДУЯ КОРЫСТНЫЕ ЦЕЛИ?!
Когмэн не сдвинулся с места, ни когда на него начала надвигаться тень в сотни раз его больше, ни когда лицо Оптимуса, который опустился на колено, оказалось почти в плотную к нему. Взгляд Верховного Лорда мог уничтожить кого угодно, но только не Когмэна.
- Мой Лорд, как низко она заставила вас склониться. Вы действительно правы, она меняет вас, но вы сможете ответить мне, в какую сторону? – Фигуру Когмэна обдало горячим паром. Алые блики на его корпусе сменились голубыми, а тень отпрянула на несколько метров. Позади появился коридор света, который развернул тень от корпуса Когмэна на 180 градусов. Все помещение сейчас стало одним целым с Верховным Лордом и вторило его поведению. Открывшиеся проходы давали понять, что аудиенция закончена и Когмэн гордо и манерно покинул центральные залы, оставляя Оптимуса наедине с самим собой.
Выйдя на поверхность, оставляя за собой хитросплетенные катакомбы коридоров и проходов, Когмэн замер, но всего на секунду. Вид, пусть и пустынного, но живого Кибертрона каждый раз сбивал ритм его искры. Прибывая на планете Земля уже много лет Когмэен, неохотно признавал, что потерял всякую надежду на возвращение домой. Он уже не верил, что сможет увидеть прежний блеск и свет величия Кибертрона, но благодаря тому, кого он оставил позади под слоем пород, это стало возможно. Он ценил каждую такую, свободную секунду, когда он мог снова просто любоваться жизнью своей планеты, хоть он и помнил ее другой – целой и процветающей, а не разорванной на куски, все равно эти виды заставляли быть благодарным. Глубоко под железными пластинами раздались два выстрела и под ногами улавливалась вибрация, словно была обрушена стена или колона.
- Да… она будет сложным испытанием для тебя Оптимус…
…
Ветер гуля по верхушкам деревьев, которые как поля в тетрадке четко обрисовывали границы пространства. Сквозь стволы и ветки, свежую, зеленую листву и гнезда птиц, виднелись поля. Им не было конца, они устремлялись в горизонт, прорисовывая изгиб земли.
Я стояла босиком на, пробивающихся сквозь почву, ростках молодой пшеницы. Глаза метались между полями и деревьями, пытаясь не обращать внимание на, огромных размеров джип, который стоял в упор. Я упала на землю и молодые побеги полностью заполонили собой боковое зрение. Мой крик разносился на множество километров вокруг становясь все более отчётливым и массивным. Кислорода было много, он был насыщенный и вкусно пах молодой травой, поэтому крик не утихал, он прибавлял в громкости и его звонкость могла посоревноваться со звучанием пожарного колокола на старых башнях. Слезы затекали холодными потоками в уши и расходились мурашками по всему телу, руки вгрызались в почку сминая влажную, податливую субстанцию в ладонях. Становилось хорошо и спокойно, словно вся боль, весь страх, все эмоции выходили из меня как улетучивался гелий из баллона для надувных шариков. Глаза, сквозь слезы, наслаждались видами голубого неба и красивых, ватных облаков, которые словно на одинаковом расстоянии друг от друга, медленно плыли по небесной глади по своим важным делам за горизонт. Пасть с огромным количеством лезвий в два ряда, нависла надо мной. Взгляд существа носил неясный характер, он заставил мой плачь застыть и затеряться в легких. Оно сделало вдох и уперлось носом в мой живот. С ужасом отпрянув от железной собаки я вскочила на ноги и отошла на, как мне казалось, безопасное расстояние. В следующие секунды мозг дал мне понять, что этого расстояния не хватило бы даже на то, чтобы отпрыгнуть в сторону, в случаи нападения этого существа. Но вместо агрессии собака прижала свои локаторы и издала звук, похожий на стон или скуление. Она сделала несколько шагов назад и села, не сводя с меня оптику.
- Ты… ты знаешь команды? Лежать… - Выверенные, точные, мощные движения мускулатуры тут же положили огромное тело собаки, вытянув передние лапы в позе египетского Сфинкса. Она держала голову уверенно и гордо, показывая свою силу и превосходное умение выполнять команды, словно ожидая похвалы или следующей проверки.
- Сидеть… – Безупречная осанка и благородство линий смешивались с устрашающей мощью и пугающим внешним видом. Несмотря на всю, веющую от этого существа жестокость оно подчинилось как вожаку стаи.
Я сделала шаг вперед. Она покорно склонила голову, почти прижав ее к земле. Лицевые пластины немного опустились, скрывая за собой лезвия, но и те, в свою очередь, словно втянулись в десну и стали практически не видны. Боевой оскал исчез и на меня смотрела, своими голубыми зрачками, добрая, преданная и верная хозяину, собака. Она больше не страшили и не пугала, а рука сама коснулась ее носа. Он поелозил под ладонью в разные стороны и руку обдало теплым, насыщенны паром, отчего она стала влажная.
- Зои… Ты - Зои. Ты это понимаешь? Гавкни что ли… ГОЛОС! – Произнесенная мой команда оказалась ошибкой, из-за чего я приняла решением, в дальнейшем, ей больше никогда не пользоваться.
Зои резко вскочила на четыре лапы, проминая под собой своим весом свежую землю на несколько сантиметров. С предварительным, протяжным рычанием, будто разгоняясь, она издала лай, который был схож звучанием и мощью со взрывом. От звуковой волны тело тут же повалило на землю. Рычание в ушах перебивало все остальные звуки и шумы. Со всего забора из деревьев, на расстояние что могли уловить мои глаза, хаотично, в панике, слетали птицы. Но даже их гомон не мог заглушить повторяющийся в воздухе лай Зои. Я неподвижно лежала на земле, не моргая и не дыша, пытаясь освоить способность становиться невидимой. Но добрая морда снова уставилась на меня, и я видела расходящиеся волны по ее телу от обрубка, напоминающего хвост.
- Ты… ты довольна собой, да?! – Она снова уткнулась мне носом в живот. Но на этот раз я не бежала от нее, понимая, что теперь, это мой самый верный друг. Проведя рукой по ее пластинам, я нащупала небольшие выступы – крошечные бугорки, на месте которых, у обычных собак располагаются вибриссы, понять, что это сенсоры, через которые она познает окружающую среду, не составило труда. – Ладно, признаю, ты молодец!
Я сидела на земле настолько долго, что Зои решила пристроиться рядом, расположив свою голову возле моих колен. Она осторожно опустила корпус на землю, боясь меня потревожить. Можно было подумать, что она пыталась красться. Я рассматривала свою перебинтованную руку, на которой, чуть выше повязки виднелись мелкие порезы от стекла, затем ноги, которые были испачканы в земле. Костюм или комбинезон так же был в пятнах и комьях почвы. Я, пока, не до конца понимала, как именно я буду его снимать, ведь на нем не было ни молний, ни пуговиц. Наблюдение за конечностями было прервано, маленькой, прохладной каплей дождя, которая, обескуражив меня, приземлилась мне прямо в центр лба. Пока я строила из себя кинолога, небо успело заплыть тучами, начинал накрапывать дождь.
- Надо выбираться отсюда… наверное, ты знаешь дорогу. ЗОИ – ДОМОЙ!
Мои предположения подтвердились. Зои двигалась словно по проложенному маршруту, не сбиваясь и не думая на перекрестках. Из соображений безопасности я ехала на водительском сиденье, любой сотрудник ГАИ, вглядевшись в нас получше, и не увидев за рулём водителя, посчитал бы должным махнуть жезлом вверх. Я строила из себя опытного водителя, хотя мои руки даже не касались кожаной оправы руля, мне хотелось пристроить их внизу, но вспомнив одну просьбу Оптимуса, я даже не смела дотрагиваться до круга, который сам делал несколько оборотов на перекрестках, и слегка покачивался при перестроении межу полос. Зои виртуозно шла на обгоны длинных фур и оставляла, глотать пыль из-под ее колес, шумахеров, которые хотели со мной потягаться. На некоторых участках дороги, где по всей видимости, ее сенсоры не фиксировали камер и радаров, она развивала скорость, не характерную для таких машин.
Много часов подряд пейзажи полей не сменялись ничем кроме лесов и небольших деревень. Монотонная дорога убаюкивала, хотелось откинуть кресло и уснуть, а проснувшись, найти себя дома, в своей любимой пижаме с вишенками, без порезов, ссадин и синяков, без огромного джипа во дворе и без памяти обо всем происходящем.
Хотелось уснуть и не проснуться…
