Интеракция

      Если бы пару неделю назад Микаэле кто-нибудь сказал, что дежурство с Шиноа может быть спокойным и мирным, он бы решил, что говоривший никогда с ней не встречался. Однако в этот раз она была непривычно тихой: не было ни бредовых шуток, ни провокационных вопросов, ни пустой болтовни. Шиноа старалась не смотреть в его сторону, и за всю ночь он услышал от неё только чересчур вежливое извинение, когда она случайно задела его лампой.       Иронично, но этой ночь Микаэла хотелось бы, чтобы всё было как раньше: выходки Шиноа, конечно, действовали на нервы, однако они могли бы отвлечь его от мрачных мыслей. Тем более, отчасти они были так или иначе связаны с ней.       Он не мог выкинуть из головы слова той девушки, бывшей рабыни вампиров. Что если… что если она была права? Может Микаэла — пусть и не намеренно — стал вести себя как типичный вампир? Может, он правда начал относиться к отзывчивости других слишком легко, небрежно и властно, как будто они были обязаны подчиняться ему? Может, именно из-за этого Шиноа так сильно разозлилась и отказалась давать ему кровь?       Микаэла не знал, имел ли он право спросить об этом, да и вообще говорить с ней. Хотя и было ясно, что ему нужно было сделать это, чтобы быть уверенным, он… так и не смог найти в себе смелость заговорить.       Вина и усиливающаяся жажда уже были удручающей смесью, а утро окончательно испортило ему настроение. Микаэла не хотел мешать всем собирать вещи, однако ему нужно было проверить Юичиро, поэтому он прошёл через лагерь, прежде чем спускаться к машинам. И одного взгляда на Юичиро хватило, чтобы понять: его подозрения были полностью оправданы, и тот снова плохо спал. Разумеется, Юичиро попытался спрятать это за улыбкой и шумным приветствием, но он заметил и его красные, воспалённые глаза и порывистые, чересчур размашистые движения.       Микаэла был бессилен. Он не мог ни помочь, ни исправить это, ни даже — чёрт подери — узнать о причинах. Потому что каждый раз, когда он пытался поднять тему бессонницы, Юичиро закрывался от него. Потому что слишком хорошо помнил его потухшее выражение лица этой ночью. Микаэла хотел добиться объяснений, очень — но не такой ценой.       Юичиро задремал почти сразу же, как микроавтобус тронулся с места, и это было слабым, и всё же утешением. Следующие три часа Микаэла старался ехать как можно аккуратнее, объезжая ямы и трещины в старом асфальте, чтобы не потревожить его сон. Наверное, это и помогло ему вовремя среагировать.       Они как раз проезжали по одной из улиц неизвестного ему города, как вдруг раздался негромкий хлопок, и микроавтобус повело в сторону. Микаэла сумел справиться с этим, не дав машине врезаться в дорожное ограждение, но их слегка тряхнуло перед остановкой. Салон автомобиля наполнился жалобами и стонами пассажиров, среди которых он разобрал приглушённую ругань и повернулся к Юичиро, прижимающего руку к голове. Микаэла машинально потянулся к нему, и в этот момент ему в нос ударил запах свежей крови, настолько сильный и пронзительный, что у него разом вышибло весь воздух из лёгких. Каким-то чудом он смог вслепую открыть дверь машины и практически вывалился наружу раньше, чем сделал что-то непоправимое. И пока он пытался совладать с собой, к их микроавтобусу уже подоспели остальные.       К его огромному облегчению, никто серьёзно не пострадал: Юичиро отделался неприятной шишкой, пара человек получила синяки, а у одного был разбит нос. Машине, напротив, повезло меньше: заднее колесо оказалось пробито, так, что его нельзя было как-то залатать, только менять на новое. Микаэла обычно не был склонен к драматизации, но сейчас это ощущалось почти как злая насмешка мироздания, как изощрённая — и жестокая — проверка его выдержки. И поэтому он не мог допустить, чтобы кто-нибудь понял, что он чуть не сорвался. Это было легко — просто делать вид, что всё нормально, просто не привлекать к себе внимания и держаться на расстоянии.       После короткого экстренного обсуждения Наруми и Кимизуки вместе с небольшой группой деревенских отправились на поиски автомастерской, но Юичиро… почему-то не присоединился к ним. Вместо этого он предпочёл остаться на месте аварии и помочь устроить временную стоянку.       Это стало сигналом, что Микаэле пора было убираться отсюда: он был слишком нестабилен, слишком истощён и подавлен, и сразу бы выдал себя, если бы Юичиро посмотрел на него. Воспользовавшись суматохой, он незаметно ускользнул, хотя и не стал уходить далеко, помня, чем это может быть чревато. Пройдя мимо ряда магазинов, он свернул за угол в неприметный переулок и там тяжело осел на землю. Только оказавшись в тени и не чувствуя ничьё сердцебиение он наконец-то отбросил притворство.       Микаэла провёл утро в замкнутом и очень маленьком пространстве с десятком людей и правда думал, что хорошо справляется. Но капельки крови хватило, чтобы выбить его из равновесия и напомнить, насколько жалким и зависимым он на самом деле был.       Глупо было думать, что эта передышка продлится долго — не прошло и десяти минут, как он услышал приближающееся, неторопливые шаги.        — Выглядишь сонным.       Открыв глаза, Микаэла кисло посмотрел на Юичиро, остановившегося у входа в переулок. Воротник его формы был расстёгнут, обнажая шею, и Микаэла мог видеть его ключицы. Поймав себя на этом, он поспешно отвёл взгляд. Если он не мог держать себя в руках, то ему вовсе не стоит смотреть на Юичиро.        — Кто бы говорил, — проворчал он глухо.       Юичиро ничего не сказал, и Микаэла сразу же пожалел, что вообще открыл рот. Утопая в сожалении, он невольно приподнял плечи и опустил голову, чтобы его лица не было видно. Юичиро не заслуживал такого грубого обращения, не заслуживал, чтобы на нём вымещали обиду. Между ними ненадолго повисла гнетущая, напряжённая тишина, а затем:        — Тебе нужна кровь?       Это даже не звучало как вопрос, а как утверждение. Конечно, Микаэла не рассчитывал — надеялся, ладно, но точно не рассчитывал — что сможет скрыть своё состояния от Юичиро, однако разоблачение оказалось разочаровывающе быстрым. Последний раз он питался три дня назад, и из-за этого у него совсем не было сил, ни моральных, ни физических, а всё, чего он хотел, это немного покоя. Ни один вампир не стал бы тянуть так долго — по своей воле, по крайней мере — однако Микаэла знал, что вполне может перетерпеть ещё один день. А если постараться, то, может быть, и два.        — Я в порядке, — отрезал он, упрямо смотря вниз.        — Мика, — тон голоса Юичиро был строгим и требовательным. — Я спросил не это.       Противостоять ему в принципе было довольно изматывающим занятием, а сейчас это было настоящим испытанием. Тем не менее, он обязан был попробовать.        — Я в порядке, Юу-чан, — чуть громче повторил он.       Юичиро шумно вздохнул. Потом подошёл и сел возле него. Слишком близко, почти вплотную, их плечи сталкивались при малейшем движении, однако Микаэла не стал отсаживаться.        — Знаешь, мир не рухнет, если ты скажешь, что голоден, — беззлобно укорил Юичиро.        — Только потому, что он уже давно рухнул, — поправил Микаэла.       Внезапно Юичиро ткнул его локтем под рёбра — не больно, и всё же достаточно ощутимо, чтобы он вздрогнул.        — Прекрати себя уже изводить! Я же вижу, что тебе плохо, просто признай это!       Он будто считал, что одно признание моментально всё исправит. Но… если Микаэла продолжит всё отрицать, то это, скорее всего, закончится крупной ссорой, ведь Юичиро не умеет отступать. Возможно, ему следует попытаться пойти на компромисс, не раскрывая при этом слишком много.        — Ладно, — сказал он. — Мне нужна кровь, но…        — Хорошо! Тогда!..        — Но! — Микаэла повысил голос, не давая себя перебить. — Это стоит отложить. Я… я сообщу, когда придёт время, обещаю.       Он не лгал, не стал бы так откровенно лгать, и всё равно его разрывало едкое разочарование. Став полноценным вампиром, он очень быстро понял, что подобное упрямство было недопустимо. Он не хотел снова беспокоить Юичиро, не хотел становиться постоянной и непредсказуемой угрозой для окружающих, не хотел быть безумцем, который намеренно доводит себя до предела только потому, что не мог смириться с реальностью. Микаэла не мог позволить себе быть обузой, и это нежелание в итоге помогло ему… ну, не принять свой вампиризм, но легче переносить необходимость питаться от других.       Чтобы не мучить себя ещё больше, он сосредоточился на простом факте: если он будет опасен и невменяем, то не сможет защитить Юичиро. Микаэла умел нести ответственность, даже если ноша была тяжёлой, поэтому он должен был сам заботиться о себе, без напоминаний, без уговоров, без детских капризов. В моменты, когда он был вынужден просить помощи, он ненавидел себя сильнее обычного, и всё-таки… это работало. До вчерашнего вечера.       Микаэла ясно осознавал, что в конце концов ему придётся подавить эту неуверенность, придётся двигаться дальше, у него просто не было иного выбора. Но он не был к этому готов.        — Это из-за того, что сказала та девушка? — тихо спросил Юичиро.       Микаэла промолчал, хотя они оба знали, что ответ был очевиден. Это было ещё одной предосторожностью: он боялся, что если заговорит, то не сдержится и выльет на Юичиро все свои переживания. Было бы неправильно — и нечестно — искать у него поддержки.        — Обидно, что ты веришь какой-то незнакомой девчонке больше, чем мне, — спустя паузу пожаловался Юичиро. — Я что, настолько плох?       Его голос слегка дрожал, несмотря на старательную попытку замаскировать это шуткой, и Микаэлу словно окатили ледяной водой. Он согласен был столкнуться с гневом Юичиро — он заслужил это — но это было уже чересчур. Забыв о своём недавнем решении, Микаэла посмотрел на него и… Юичиро сидел так, так близко, немного наклонившись вперёд, а его глаза сияли так, так ярко, что у Микаэлы перехватило дыхание, и слова сами сорвались с его губ:        — Разве это не… обременяет?       Он чуть не сказал «разве это не похоже на то, что с нами делали в Сангвинеме?», успев остановить себя в самую последнюю секунду. Если Юичиро тоже сравнивал его с другими вампирами, то он предпочёл бы обманываться и не знать об этом.        — Что? Нет! — Юичиро откинулся назад и нахмурился, непонимающе глядя на него. — Мне это нравится!       Бесконечно долгое мгновение они таращились друг на друга, а затем Юичиро широко распахнул глаза и густо покраснел.        — Я-я имею в виду, мне нравится тебе помогать! — выпалил он. — Я хочу помочь!       Лицо Микаэлы было настолько горячим, что, казалось, ещё чуть-чуть, и он просто сгорит на месте от смущения. Стало ещё хуже, когда он понял, что Юичиро до сих пор смотрел на него, вероятно, ожидая какой-то реакции. Он немедленно запаниковал: нужно было что-то сказать! И что что-то нормальное, что-то, что не будут звучать подозрительно или нелепо!        — Спасибо, — прохрипел он кое-как. — Мне нравится, что тебе нравится мне помогать.       И это определённо было чем-то нелепым, настолько нелепым, что даже Юичиро смог это уловить. Он скривился, опустив взгляд, ссутулился, закрыл лицо ладонями и принялся яростно его тереть. Микаэла впал в ступор, не зная, как это всё воспринимать. Он расстроен? Зол? Ему мерзко?.. Но тут Юичиро отнял руки и вновь повернулся к нему с решительным и немного торжественным видом.        — Меня это не обременяет, — хотя его лицо всё ещё было залито краской, он смотрел Микаэле прямо в глаза и говорил чётко, уверенно. — И не кажется странным. Или неприятным. Или неудобным. Мне… я просто рад, когда тебе становится лучше. Ты мне веришь?       Его искренность была обезоруживающей, почти болезненной. Если Микаэла и хотел — а он не хотел, так сильно не хотел — то всё равно не смог бы соврать ему. Юичиро всегда стремился помочь любому, кто попал в беду, даже в ущерб себе, и именно поэтому Микаэла так много скрывал от него в прошлом и продолжал делать это сейчас. Но когда Юичиро смотрел на него таким проникновенным взглядом, желание полностью довериться ему становилось нестерпимым.       Сглотнув, Микаэла осторожно кивнул, опасаясь, что голос его подведёт. Тут же лицо Юичиро осветилось счастливой улыбкой, он резво поднялся на ноги и подал руку Микаэле. Тот, однако, не стал её принимать, слишком взволнованный и ошеломлённый его страстной речью, и встал самостоятельно. Если Юичиро и задел его отказ, он никак этого не показал.       Они вышли из переулка, но через десяток шагов Юичиро резко остановился. Поймав озадаченный взгляд Микаэлы, он торопливо объяснил:        — Я только что вспомнил, что мне… надо кое-что сделать. Подожди тут. Я сейчас!       Сбитый с толку Микаэла смотрел, как он быстро дошёл до их стоянки и направился прямо к Йоичи. Должно быть, Юичиро догадался сообщить кому-то об их планах? Это было… на удивление предусмотрительно. После небольшого диалога Йоичи куда-то отошёл, однако Юичиро остался стоять на месте. Он дождался возвращения Йоичи, который передал ему что-то маленькое, что он сразу же сунул в карман брюк, но Микаэла успел заметить блеск стекла.       У него судорожно сжало горло, когда он понял, что это было. Выходит, Юичиро в кои-то веки решил прислушаться к его советам. Микаэла… был рад, правда рад. Наконец-то Юичиро начал думать о себе и своём комфорте! Им следовало делать так с самого начала. Это было правильно. Безопасно. Он отвернулся и стиснул зубы, борясь с тупым, эгоистичным порывом просто забрать и выкинуть эту проклятую бутылку куда подальше.       Вернувшись, Юичиро поманил его за собой в один из случайных магазинов у дороги. Микаэла покорно зашёл следом за ним и, оглядевшись, понял, что они забрели в магазин детских игрушек. Это место было нетронуто, будто застыло в одном мгновении: тут не было ничего полезного для выживших, в отличие от продуктовых или тех же аптек. Не исключено, что они были первыми, кто зашёл сюда после катастрофы. На пыльных полках стояли мягкие игрушки, куклы, фигурки аниме-персонажей и потускневшие коробки с конструкторами. На полу у кассы лежала опрокинутая стойка с выцветавшими книгами и журналами, а дверь подсобки загораживали большие нераспакованные коробки с товаром. Обойдя магазин, Микаэла повернулся к Юичиро. Тот просто… стоял у входа, неловко переступая с ноги на ногу. Он нервничал?       И тут Микаэлу настигло запоздалое озарение: флакон нужно было сначала наполнить, но Юичиро, очевидно, не мог это сделать, пока он был тут. Из-за рассеянности он не подумал об этом, и Юичиро, вероятно, тоже, иначе бы не позвал его с собой.        — Юу-чан?.. — окликнул он, не зная, как начать.       Юичиро вздрогнул, посмотрел на него, сделал пару торопливых шагов в его сторону и снова замер. Потом он потянулся было к карману брюк, но отдёрнул руку и вместо этого принялся закатывать рукав. Всё произошло так быстро, что Микаэла едва успел это осмыслить. Вот только что Юичиро был в трёх метрах от него, а вот он уже стоит рядом и протягивает ему своё предплечье. Секунду Микаэла тупо пялился на оголённое запястье Юичиро без единой мысли в голове, прежде чем перевести взгляд на его лицо.        — Что? — бросил он, сурово нахмурив брови, но из-за слабого румянца на его щеках это выглядело не так убедительно.       Микаэла помотал головой и, больше не раздумывая, обхватил пальцами его предплечье. Он знал, что ему стоило притормозить и спросить, почему Юичиро передумал, почему решил поделиться кровью напрямую, хотя и взял с собой пустой сосуд, однако… это его совершенно не интересовало. Юичиро сделал свой выбор, кто он такой, чтобы с этим спорить?       Бегло осмотревшись, Микаэла повёл его туда, где стояли коробки. Когда они устроились на них, он взглянул Юичиро в лицо, чтобы убедиться, что тот не передумал, и только потом склонился и открыл рот. Его клыки легко пронзили тонкую кожу у локтя, и… как и всегда, жгучий вкус крови Юичиро был ошеломляющим, даже подавляющим, но — идеальным. Первый глоток подарил долгожданное облегчение, которое вскоре перетекло в чистое удовольствие, вскружившее ему голову. Он медленно падал всё глубже и глубже, как вдруг что-то тяжёлое легло на его плечо, вырвав из эйфорической дымки.       Оцепенев, Микаэла понял, что всё это время Юичиро не просто прижимался к его боку, нет, он буквально опирался на него, то ли настолько обессилев из-за кровопотери, то ли ещё хуже — потеряв сознание. Он начал отстраняться, и одновременно Юичиро поднял свободную руку и успокаивающе похлопал его по колену.       И это… подействовало. Как минимум, он был в сознании, что уже было хорошей новостью. Тем не менее, Микаэла не собирался продолжать: всегда есть риск, что он не сможет совладать с искушением и выпьет Юичиро досуха. Выпрямившись, он отпустил Юичиро, но тот не спешил ни убирать ладонь с его колена, ни поднимать голову. Наоборот, он будто бы даже расслабился ещё сильнее. Впрочем, Микаэла не жаловался — он дорожил этими редкими минутами хрупкой близости между ними, и то, что это, по-видимому, было взаимно, делало его необычно храбрым. Поколебавшись, он как бы невзначай прикоснулся кончиками пальцев к руке Юичиро. Тот не шелохнулся, вероятно, ничего не почувствовав из-за перчатки, но Микаэлу это устраивало.       Юичиро заговорил первым:        — Тебе стало лучше?       Теперь Микаэла мог свободно дышать, а от усталости и мигрени не осталось и следа. Однако он не хотел рассказывать, насколько паршиво ему было раньше, поэтому ограничился простым и честным:        — Да, спасибо.        — Хм, тогда хорошо, что мы не стали ничего откладывать.       В голосе Юичиро было столько самодовольства, что Микаэла, не выдержав, спихнул его голову со своего плеча. Он тут же пожалел об этом — мягко рассмеявшись, Юичиро всё-таки отодвинулся от него.        — Иногда ты такой сварливый, что я не… — он замолчал на полуслове и неожиданно вскочил на ноги, удивив Микаэлу. — Смотри!       Подойдя к полке напротив них, Юичиро что-то с неё схватил и показал ему:        — Узнаёшь?       Он держал в руке плюшевого кремового кролика с длинными, висящими ушами. Микаэла определённо видел похожую игрушку, когда-то очень давно, почти в другой жизни, когда-то…        — У Фуми был такой, — подсказал Юичиро. — Только белый.       Да, Микаэла помнил, как Фуми прижимала кролика к груди, когда они ехали в Сангвинем, помнил, как она укладывала его с собой, ложась спать, помнил, как она повязывала ему старый красный бант на шею. Но самое яркое воспоминание: игрушка лежит на холодном мраморном полу, и потёртый плюш пропитывается кровью… Микаэле пришлось приложить неимоверное усилие воли, чтобы отогнать от себя этот образ: он не мог сломаться прямо перед Юичиро. Только не перед ним.        — У меня ничего от них не осталось, — тихо поделился Юичиро, с печальной улыбкой смотря на кролика. — Наверное, глупо и мелочно жалеть о таком, но…       Сердце Микаэлы тоскливо заныло — он как никто другой понимал это желание сохранить хотя бы частичку памяти. Первое время Крул запрещала ему выходить из королевского дворца, а когда он всё же сумел сбежать, то ноги сами привели его домой. Он обнаружил там одни голые стены: ни мебели, ни книг, ни рисунков, ни даже забытого мусора, вообще ничего, как будто тут никогда не жили. Быть может, их соседи поняли, что никто не вернётся, и растащили всё, что смогли унести. Быть может, Крул приказала уничтожить все их вещи, чтобы избавиться от улик. А может, Ферид предвидел, что он придёт сюда, и решил над ним поиздеваться. Так или иначе, дом семьи Хакуя был пустым и безжизненным, как и сам Микаэла.        — Ты не хочешь их забывать, — твёрдо возразил он. — В этом нет ничего глупого и тем более мелочного.       Юичиро выдохнул, еле заметно расправляя плечи, словно он ожидал, что Микаэла будет осуждать его.        — Ну, у меня хотя бы был твой пистолет, — сказал он, а затем усмехнулся и поднял взгляд на Микаэлу. — Однажды Гурен попытался его отобрать, и я его укусил. Потом больше недели прятал пистолет под подушкой, пока Гурен не пообещал, что не будет ничего у меня отнимать.       Микаэла недовольно прищурился. Юичиро, должно быть, считал эту историю забавной или милой, но любое упоминание имени этого человека вызывало у него только раздражение. Хотя он не хотел ругаться — особенно сейчас — лицемерить он тоже не хотел. Юичиро, поняв свою оплошность, спохватился и немедленно перевёл тему:        — Так… я слышал, что кто-то собирался поискать припасы в супермаркете через дорогу. Хочешь присоединиться? — предложил он, аккуратно положив игрушку обратно на полку.       Что ж, теперь Микаэла мог находиться рядом с другими людьми не испытывая дискомфорта, но…        — Думаю, я буду мешать.       К нему не стали относиться иначе после вчерашней сцены, однако он ещё раз убедился, что всем будет только спокойнее, если он не будут никому мозолить глаза. Такая вынужденная изоляция не была для Микаэлы проблемой: он всё равно не стремился общаться с кем-либо, и было даже проще, когда к нему никто не лез. Но, похоже, Юичиро имел другое мнение.        — Уверен, если бы они узнали тебя поближе, то перестали бы бояться, — он досадливо поморщился и всплеснул руками. — Чёрт, почему люди не могут просто… не знаю, поговорить с тобой? Это не так сложно!       Он действительно переживал, и это тронуло Микаэлу. Несмотря на то, что сейчас их отношения были тугим клубком недоразумений и противоречивых эмоций, Юичиро всё равно заботился о нём. Прилив признательности был таким сильным, что следующая реплика растеряла всю свою колкость:        — Одних разговоров тут будет недостаточно.        — Да, ты прав, — проговорил Юичиро, сложив руки на груди. — Этого мало. Нам нужно сделать что-то более… значительное. Что-то сильное и доходчивое.       Он обвёл магазин задумчивым взглядом, будто мог найти тут какую-нибудь подсказку. Микаэла покачал головой и встал на ноги. Отговаривать Юичиро от этой своеобразной — мягко говоря — затеи было бессмысленно: если тот уже загорелся чем-то, то его невозможно будет остановить, а все возражения будут лишь подпитывать его решимость. Если же Микаэла не будет это поощрять, то Юичиро потеряет интерес после нескольких бесплодных попыток. В любом случае, ничего страшного не случится.       Он двинулся к выходу, прошёл мимо Юичиро, как тот вдруг сгрёб его за плечи и развернул к себе лицом. Он светился от неподдельного восторга, и по спине Микаэлы пробежала волна мурашек. Кажется, он слегка поспешил с выводами?..        — Мика! — Юичиро настойчиво притянул его ближе. — У меня появилась отличная идея!