***
А я хочу быть в гомоне среди людей. Мне страшно в комнате Души твоей.
Все в нем дышало поэтичностью. Правильные черты лица с известными небесными глазами и карамельными волосами делали его заметным в обществе, образ мыслей с их меланхоличностью и тягой к рефлексии поспособствовали развитию его личности и самопознания, а романтизм, окутавший эстетическое восприятие с еще более ранних лет, чем он мог дать ему определение, сделал из него практически байронического героя. Все в нем дышало поэтичностью и вдохновило бы на творчество, может, не самого незаурядного поэта, но он предпочитал писать самостоятельно. В раннем возрасте у него было мало друзей, и, проводив много времени в одиночестве, он стал анализировать. Короткие заметки о поведении людей переросли в глубочайший разбор каждой человеческой эмоции, на долгое время остановились на влюбленности как самом неподвластном разуму чувстве, и, наконец, дошли до способности манипулирования. В подростковом возрасте он знал про сверстников все и, в согласии с законами природы превратившись из гадкого утенка в прекрасного лебедя, любил пользоваться чувствами людей и немало экспериментировал в поисках новых эмоций. Когда, наконец, чувство власти над человеческой личностью, пусть и самой слабой, перестало вызывать у него неимоверный восторг и гордость, он как раз перешел порог совершеннолетия и (пусть и самым неочевидным) нарциссом вошел во взрослый мир, где, уже не во власти подросткового максимализма, стал думать о будущем и о качественном использовании навыков. Мы встречаем его в летнее время, когда последняя сессия учебного года осталась позади, а свобода действий в теплое время года, пусть и не самого располагающего для творческих дум, позволяла посвятить время писательству. В целом, люди его уже не сильно волновали, поскольку не оправдали ожиданий парня, но люди другого уровня — вымышленные им самим, вершина его безграничной фантазии, откликались в нем, заставляя снова и снова сбегать в идеальный, пусть и вымышленный мир. Здесь, в самом малоосвещенном углу парка, который он снова и снова выбирает для лучших проявлений воображения, в нем по-прежнему все дышит поэтичностью. Он чувствует себя спокойно под теплым вечерним ветром, видя вдали счастливых детей с искренностью их смеха и внутренней свободой, небольшие светящиеся ларьки, вечно излучающие праздник и так часто контрастирующие с продавцами внутри, и влюбленные пары, сменяющие друг друга вдоль дорог. Луи думает о внешней схожести каждого типа людей, доступных ему взгляду в эту минуту, и о возможной внутренней их значимости. О потенциально важных, искренних разговорах, которые ему не подслушать (он пока не сделался сталкером), но которые он может придумать за них. Час тому назад Луи закончил отношения, продлившиеся пару месяцев (большой срок для него, но она была очень навязчивой), и здесь, в парке, теперь занимается эмоциональной разгрузкой по привычной схеме. Он не чувствует привязанности, сожаления об этом, каких-либо признаков человека, потерявшего вторую половинку: Луи прекрасно знает, что у любви есть свой срок и что люди приходят и уходят, чтобы сделать его счастливым на определенное время. Сколько отношений завершились по его инициативе, столько же раз он ставил точку под очередным рассказом. Он бы мог собрать их в сборник, проследить схожий мотив и общую идею в каждом, а сам комплекс произведений прозвать любовным, или каким угодно романом, но пока довольствуется отдельными публикациями. Издательства его любят, а он любит нравиться публике. Так, в присутствии луны, сидя в излюбленном месте, Луи думает, что он один во всей вселенной, а люди вокруг — декорации, смотря на которые он вселяет в них душу и убивает бессмысленный в них прозаизм. Он отдыхает. Та девушка давно вышла у него из сердца, но никак не покинет телефон. И если раньше Луи намеренно играл с их чувствами, проверяя границы собственных возможностей, то теперь, по истечении срока своего восторга от нового партнера, юноша стремится вычеркнуть его из жизни раз и навсегда. Он живет по правилу каждый сам несет ответственность за свои чувства, к осознанию которого пришел после того, как несколько раз сам обжегся и нашел в себе силы убить их. Он эгоист, и таким его сделало общество. Он не последний, кто сделает им больно, и это закон общества. «Они получают от меня воспоминания, радость на какое-то время, я в них нахожу вдохновение. Когда я перестаю благодаря им получать энергию, движущую моим воображением, они становятся для меня бесполезными»***
—Что же происходит с твоими героями после финала? —Когда все трудности позади и моя красивая история заканчивается, остается темнота. Я пишу о возникновении чувств и об их развитии до наивысшей точки. А после?.. после на сцену выходит воображение зрителей, но на деле прозаичность всегда берет свое. Жизнь после кульминации не представляет собой ни достаточную поэтичность, ни малейший интерес для автора. Так Луи говорил своему новому знакомому и возможному герою будущей истории.