Жизнь Собачья

      Бродяга лежал в полутемной гостиной на диване. Было уже поздно. Включенный телевизор мигал слабым светом, телеканал перешёл в режим «профилактики».       Но он не обращал на это никакого внимания.       Бродяга не мог уснуть. Так много всего изменилось за эту неделю.       Теперь у него есть Гарри, он снова обрел друга, его приняли Эстер и Бен… Он больше не одинок.       Но почему же так тоскливо и тревожно на душе? Почему пустота внутри не отступает? Почему голос внутри продолжает твердить — «ты здесь лишний»? — Сириус… — тихонечко позвала Эстер. Он сделал вид, что спит. Она выключила телевизор и погладила «спящего пса» по голове. — Спокойной ночи, Бродяга.       Её прикосновение было таким мягким и ласковым, но и оно не принесло успокоения. Почему же так тревожно?       Внутри будто всё клокотало. Он так отвык от покоя, что всё его существо продолжало ожидать опасность, погоню, боль, голод и страх.       Сейчас бы выпить…может, полегчало бы?       Спал тревожно, снились темные лабиринты Хогвартских подземелий, разрушенные лестницы без ступенек, через которые он не мог перебраться, потом замок по странной логике сна превратился в родительский дом на площади Гриммо. К провалам на лестницах добавились зловещие головы домовых эльфов на стенах. Они были крупнее и страшнее, чем в жизни, у них были острые клыки и глаза горели красным пламенем.       Старый повторяющийся сон из его детства. Он пытался найти выход, но или возникали непроходимые препятствия, или отсутствовали нужные двери, или жуткие головы домовиков внушали леденящий страх, и он не мог сдвинуться с места.

***

      Весь следующий день Бен, помня, как здорово они с Сириусом общались, веселились и готовили вместе, ожидал продолжения.       Но у Сириуса, кажется, весь запас «общительности» вышел. Он с трудом находил в себе силы сдерживать раздражение, когда воодушевленный мальчишка, смотрящий на него с обожанием, пытался увлечь его в свою игру.       Сириус заставлял себя натягивать улыбку и соглашаться. Он рассеянно играл в шахматы и карты, отчего Бену удалось пару раз выиграть… это обрадовало мальчишку даже больше, чем неспешные рассказы Сириуса о магических шахматах, взрывающихся картах и прочих развлечениях волшебников.       Эстер за весь день всего пару раз показалась из своей мастерской, но, кажется, от её глаз не укрылось настроение Сириуса. — Ты из-за вашей «операции» такой сегодня? — спросила Эстер, провожая Сириуса на встречу с Люпином. — А? — он вышел из задумчивости, — нет.       Он почесал голову, а Эстер незаметно улыбнулась, ей показалось, что этот жест у него получился каким-то собачьим, интересно, что ещё ему передалось от Бродяги, кроме смеха. — Мне кажется, что я просто отвык от общества.       Эстер понимающе кивнула. — Это пройдёт, — заверила она. — Удачи вам с Лунатиком. — Она улыбнулась и дотронулась до его запястья. Он кивнул в ответ.       Через мгновенья большой черный пёс уже бежал к пляжу, где в пещере его ждал гиппогриф.

***

      Встречный ветер шумел в ушах, полы мантии развевались, взмахи исполинских крыльев подбрасывали то вверх, то вниз. Полёт успокаивал, полёт оставлял позади тревогу, полёт помогал ощутить свободу, хотя бы на короткое время.       Преземлившись в уже привычном заросшем овраге где-то в лесу под Эдинбургом, Сириус заметил знакомый силуэт. Лунатик ждал его.       Он дружески похлопал его по плечу, и они вместе трансгрессировали в Йоркшир, в скромное жилище Люпина.