Жизнь Собачья

      С наступлением ночи дом походил на огромное тёмное существо, такое же мрачное и уставшее, как и его хозяин. Казалось, можно услышать тяжёлое дыхание дома в шипении тусклых газовых рожков, в шорохах за плинтусом, в сопении спящих портретов… Здесь не было тёплого летнего воздуха с Лондонских улиц, кажется, что солнце (а лето выдалось на редкость жарким в этом году) специально избегает дом на площади Гриммо, позволяя ему тонуть в затхлой подвальной сырости. С приходом ночи можно было увидеть тусклый свет Луны сквозь закопченные окна и ощутить сквозняк, скользящий по ногам и вызывающий мурашки.       Не спалось, тревога нарастала, Римус должен был уже давно вернуться, но его всё не было… Сириус спустился в подвальную кухню.       Дверь была приоткрыта, из неё тянулся тёплый свет от горящего камина.       Может быть, Лунатик вернулся?       Сириус бесшумно вошёл в кухню.       Его окутал сладкий запах ромашкового чая.       Он замер. Сердце заколотилось так сильно, что казалось вот-вот проломит грудную клетку.       В кресле повернутом к камину кто-то сидел.       Нет. Нет-нет-нет… Этого не может быть..       Он видел облако густейших волнистых волос подсвеченое пламенем очага.       Снова боггарт? Нет… Пока ничего страшного не происходит… И боггарты не могут воспроизводить запах… А эта ромашка — самая настоящая.       Сириус сделал несколько шагов. Он удивлялся, как он всё ещё не был замечен, его сердце так громко стучало, ему казалось, что его слышит весь дом.       Девушка подняла кружку чая, отпила, опустила… Он не видел её лица… Только бурные волны волос золотились в свете камина…       Эстер…       Сириус наступил на забытого на полу резинового цыплёнка, тот противно пискнул. Девушка вскочила и направила на Блэка волшебную палочку. — Гермиона! — Сириус, — с облегчением выдохнула она. — Прости, что напугал, — всё внутри словно оборвалось. Ну как, как? Как можно быть таким идиотом?! — Ничего, — потупилась она, пряча палочку, она принципиально не пользовалась ей вне школы, но носила её с собой для самообороны. — Я надеялся найти здесь Люпина.       Гермиона кивнула. — А мне не спится, не хотела будить Джинни, вот и пришла сюда… Здесь уютнее, чем в других комнатах. Вы не против, если я здесь посижу? — Сиди, если тебя не смущает моё общество, — Сириус изогнул одну бровь.       Гермиона пожала плечами. — Ты не боишься оставаться со мной наедине? — С чего бы мне бояться? — Ну не знаю, миссис Уизли смотрит на меня так, будто ожидает, что я вот-вот слечу с катушек…       У Гермионы вырвался смешок. — Джинни тоже думает обо мне как-то странно… — Сириус осторожно коснулся щекотливой темы. — Джинни просто скучно, вот она и сочиняет… Ей бы романы писать, — уверенно заявила Гермиона. — Ну, тогда без проблем, сиди здесь сколько хочешь, хоть каждую ночь, сейчас же каникулы… — Сириус пожал плечами, а потом добавил: — если, конечно, тут нет собраний. — Дети вот уже второе собрание подряд пытались подслушать, о чем говорят в Ордене. — Спасибо, — улыбнулась Гермиона. Потом посмотрела на свою чашку. — Я заварила чай, хотите? — Да, пожалуйста, — Сириус уселся за стол.       Гермиона подала ему чай. Блэк с благодарностью кивнул, а она вернулась на кресло. — Ты учишься вязать? — удивился Сириус. — Да, это для одного социального эксперемента, — смущённо пояснила девушка. — Мм… — многозначительно протянул Сириус. — Только не говорите пока Рону, он будет смеяться… Я потом сама расскажу, когда станет получше получаться. — Конечно, — отозвался Сириус, поднося к лицу ароматную кружку чая.       Они замолчали на пару минут. — Гарри писал что-нибудь? — Пока нет, — девушка не отрывалась от своего вязания. Сириус не разбирался в этом, но мог предположить, что всё должно выглядеть несколько иначе, чем у Гермионы. — И мне нет. — Только неделя прошла, он скоро напишет, — было непонятно, его или себя она пытается успокоить. — Конечно… — Сириус погрузился в свои мысли.       Гермиона позвякивала спицами и шелестела страницами самоучителя по вязанию. — Как он себя чувствовал после турнира? — спросил Сириус как-бы невзначай. На самом деле он давно хотел наедине спросить её или Рона. Он хмурил лоб и поигрывал кружкой в руках, перекатывая её между ладоней.       Гермиона вздохнула. — Тяжело… О случившемся он не хотел говорить… И мы старались отвлечь его. Он ни с кем больше не общался кроме нас с Хагридом.       Гермиона рассказывала что её тревожит в поведении Гарри, а Сириус только и мог, что время от времени вставлять короткие фразы вроде: «ну да», «а как иначе», «понятно»… Тоска накатывала огромной чёрной волной, а он вцепился в свою кружку с ромашковым чаем, как в спасательный круг…

***

      На лестнице за дверью раздался грохот, словно кто-то оступился и пролетел пару ступенек.       Сириус и Гермина вскочили, выхватив палочки и направляя их на кухонную дверь.       Через мгновение на пороге показался Люпин, бледный, измажденный в окровавленной мантии. — Сириус? Гермиона? Что вы тут делаете? — О, Боже! Римус, вы ранены?! — воскликнула Гермиона. — Какого лысого Мерлина, ты истекаешь кровью?! — Сириус был удивлён не меньше. — Может, стоит позвать на помощь? — Гермиона переводила взгляд с Блэка на Люпина. — Ничего страшного, не нужно никого звать! — хрипло отозвался Римус, прошёл к своему излюбленному потертому креслу и при помощи магии развернул его к камину, так, чтобы сев на него, спрятаться ото всех за высокой «ушастой» спинкой. — Вы не против, если я прямо здесь приведу себя в порядок? — спросил он. Никто не возражал. — От тебя словно клок со спины оторвали вместе с мантией, ты не мог сам этого сделать! — Сириус был взволнован не меньше Гермионы, но не показывал виду. — Меня просто расщепило при трансгрессии, — пояснил Римус, снимая мантию.       Сириус присвистнул, оценивающе глядя на остальные раны, которые явно были оставлены когтями волка. — Я приготовил для себя всё необходимое, но оставил здесь… когда я это понял, возвращаться было уже поздно… — И ты не смог залечить всё это и трансгрессировал. — Оставаться там дальше без медикаметов тоже смысла не было. — Но ты мог связаться как-нибудь, попросить о помощи, — Блэк хмурился, осматривая все его ранения. — Это лишнее.       Римус заклинанием призвал забытые лекарства из шкафчика. — Может быть, нужна помощь? — спросила Гермиона. — Нет-нет, всё в порядке, — ответил Римус откупоривая экстракт бадьяна. — Хотя… Ты не могла бы сделать для меня чай?       Гермиона замялась, сейчас вряд ли ему есть хоть какое-то дело до чая, но потом поняла, что Римус просто хочет её отослать, чтобы она не смотрела. Она кивнула и отправилась в другую часть кухню, разжигать огонь в старинной плитке, набирать воду в пузатый медный чайник, ставить его на огонь. — Давай я, — Сириус поймал взгляд Люпина, не желающего, чтобы с ним «нянчились», — у тебя же нет глаз на затылке!       Римус все-таки передал ему пузырёк.       Сириус посмотрел на рваный джемпер со все растущим кровавым пятном и помог его снять.       Несколько капель бадьяна на рану, и она начала затягиваться. Римус сдержанно зашипел. — У вас всё в порядке? — обеспокоено спросила Гермиона. — Всё отлично, просто быстрое заживление — немного болезненно.       Рана от расщепа больше не кровоточила, и можно было убрать следы крови. — Сириус, ты не принесешь мой халат из прачечной? — попросил Люпин. Ему было неловко сидеть на кухне перед Гермионой полуголым, а снова натягивать джемпер казалось только лишней тратой сил. — Конечно, — Сириус вышел из кухни, но очень скоро вернулся, призвав халат из прачечной на первом этаже дома. — Профессор Люпин, — робко обратилась Гермиона. — Мисс Грейнджер? — с лёгкой насмешкой откликнулся он, надевая халат вместо рубашки и закатывая рукава, чтобы продолжить лечение. — То есть, Римус, — поправила себя девушка. — Да, Гермиона? — Вы будете чай с ромашкой, как мистер Блэк, — она запнулась, — Сириус, или заварить какой-то другой? — Да, можно с ромашкой. — С сахаром, верно? — Четыре ложки, — улыбнулся Римус, — спасибо! — Там шоколад в шкафчике, — добавил Сириус. Он тем временем убирал капли крови, оставшиеся на одежде и кресле. — Ты же всегда ненавидел ромашку? — спросил его Люпин. — У меня не могут поменяться вкусы? — огрызнулся Сириус.       Римус пожал плечами и призвал небольшую мисочку. Он вылил в неё раствор из одного из пузырьков и окунул израненые ладони. Он вздохнул с облегчением, напряжённая морщинка на лбу расслабилась.       Сириус передал ему кусочек марли. Римус благодарно кивнул. Он смачивал в желтоватом расстворе мягкую ткань и прикладывал к царапинам, они почти сразу перестали кровоточить, постепенно затягиваясь.       Гермиона кашлянула, давая понять, что чай готов. Римус выглянул из-за спинки кресла. — Поставь, пожалуйста, сюда, возле кресла, — попросил он, решив, что теперь его внешний вид не шокирует и не напугает девушку.       Она подошла ближе, опуская поднос на широкий подлокотник. — Что это за раствор? — спросила она. — Это настой из щупалец растопырника. Очень хорошо помагает при различных порезах, в том числе магических, неглубоких ранах, снимает воспаление. — Но разве следы от когтей оборотня можно так просто залечить? — Нет, если бы я ранил человека… Это бы не помогло… Но я по сути ранил волка, — он невесело усмехнулся, — а для животных оборотни не так опасны. — А та большая рана от расщепа, чем вы её лечили? — Экстракт бадьяна. В таких экстренных случаях — идеальный вариант. Его лучше всегда иметь про запас, благо — он достаточно долго может храниться. А вот настой из щупалец растопырника приходится готовить перед каждым полнолунием. — Вы хорошо разбираетесь в целебной магии. — Знаю только необходимый минимум, ну… и я был частым гостем у мадам Помфри в своё время, кое-чему научился.       Гермиона задумчиво кивнула, отнесла новую чашку чая Сириусу, а сама вернулась к вязанию. — Я мог бы покидать дом в полнолуние, чтобы провести его с тобой! Ты бы спокойнее его переносил в моей компании, — предложил Сириус. — Не думаю, что это хорошая идея… Дамблдор не одобрит.       Сириус недовольно хмыкнул, а потом застыл на мгновение над своим чаем, вдыхая цветочный аромат. Запах пропитывал его волосы, пузатые стенки чашки приятно согревали ладони. Сириус закрыл глаза. В памяти мелькали тёплые моменты прошлого лета. Эстер сидела рядом, укутаная в мягкий плед, она с наслаждением пила ромашковый чай, а Сириус морщился, не понимая, что может быть в нем такого приятного… Конечно, кроме её тёплого взгляда, выбившейся пряди волос, которую она пытается сдуть со лба, её смеха… И того, как она скользит рукой под пледом, касаясь его ноги.       Сириус очнулся, почувствовав прикосновение к собственной голени. — Мрррмя! — Живоглот, — Сириус протянул к нему руку, и кот уткнулся мордой в его ладонь, потерся и вспрыгнул на колени, начиная громко урчать. — Совсем он меня забыл! — с улыбкой сказала Гермиона, глядя на своего кота. — Он на каникулах всегда больше всего времени проводил с папой.       Римус внимательно взглянул на девушку. — Ты наверное очень скучаешь по родителям? Снова пришлось провести каникулы не дома…       Гермиона кивнула, стушевавшись, её похоже и правда это тревожило. — Мы собирались этим летом поехать на Озëра… — Там очень красиво, — задумчиво подтвердил Римус. — Я не смогла придумать, что сказать родителям, хорошо, что Орден смог всё объяснить, им подправили память… Им кажется, что они выиграли путёвку на двоих и сами попросили меня, чтобы я осталась у друзей на лето… — Они бы не хотели с тобой расставаться… — Да… В рождественские и пасхальные каникулы я говорю, что мне надо учиться… Я же не могу сказать, что я нужна Гарри…       Сириус почувствовал укол совести, он спрашивал у неё про состояние Гарри, но не догадался спросить как она сама. Ей и Рону тоже немало пришло пережить, будучи друзьями мальчика-который-выжил. И если Гарри свою роль не выбирал, то Гермиона могла сделать свой выбор. Например, порвать с ним отношения и жить нормальной жизнью, проводить каникулы с родителями, не влезать в неприятности, не рисковать жизнью. — Мы очень отдалились в последнее время. — Вы редко видитесь, конечно… — Я не могу расказать им ничего, из того, что со мной происходит, ни про нападение тролля на первом курсе, ни всё, что было после, ни тем более про смерть Седрика… — голос девушки задрожал, глаза наполнились слезами. — К сожалению, они не могут тебя понять, они из мира маглов, но… — Римус не мог найти способ, как поддержать её. Он знал, что кроме Гарри и Рона у неё нет близких друзей, да и они часто находили причины от неё отстраниться (как из-за того случая с «Молнией», когда он у них преподавал). Однокурсницы слишком отличались от Гермионы, Джинни только в каникулы с ней общалась, деля спальню, а в учебное время больше проводила времени со своими друзьями из Хогвартса. Римус смотрел ей прямо в глаза, тепло, внимательно. Ему хотелось довериться, рассказать всё, что некому было рассказать. И Гермиону прорвало. Все тревоги, что мучали её, вышли наружу. Римус подбадривающе кивал, чтобы она продолжала.       Кажется, они даже не замечали, что не одни. Сириус с удивлением смотрел на Римуса. Он общался с ней одновременно и по-отечески (это казалось совсем странным, пока Сириус не вспомнил, что она ровесница Гарри, а значит теоретически и у них могла быть такая взрослая дочь), и в тоже время по-дружески, совершенно серьёзно, как со взрослой, равной ему волшебницей. — Я понимаю, что сейчас, если я буду дома, Пожиратели смерти могут прийти за мной… — больше сдерживать слезы она не могла.       Сириус легонько толкнул кота, лежащего на его коленях. — Мр? — Иди к ней, — шёпотом сказал Блэк. — Мррмм? — Давай, иди к своей хозяйке, ты ей нужен сейчас.       Кот поднял плоскую курносую морду и посмотрел на Гермиону. — Давай-давай, не нам же с ней обниматься!       Кот спрыгнул с колен Сириуса, потянулся, изогнув спину, и, задрав пушистый хвост трубой, вальяжно пошёл к креслу. Поточил когти о подлокотник и запрыгнул к Гермионе на колени, ей пришлось убрать в сторону клубок и спицы. — Котик? — со всхлипом проговорила Гермиона, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Мрр-мр! — Живоглот несколько раз ткнулся в её лицо.       Гермиона улыбнулась и обняла кота. — Глотик! — из её глаз всё ещё струились слезы.       Римус наколдовал платок и протянул ей. — Спасибо… Простите, что я тут… — она подавилась рыданиями. — Всё нормально, тебе нужно было рассказать обо всём, что тебя тревожит.       Она странно усмехнулась. — Всё это ерунда, вот Гарри… — Гермиона, — прервал её Римус, — пожалуйста, не забывай, что и твои чувства важны. Не запирай в себе эмоции… Постарайся найти кому их можно открыть… Сириус хмыкнул. Себе это тоже не забывай говорить.       Гермиона молча моргала, глядя на исполосованное морщинами доброе лицо. — И если совсем никого не найдётся, то старый оборотень в твоём распоряжении, — он улыбнулся ей искренней обезоруживающей улыбкой.       И она улыбнулась сквозь слезы, шмыгая носом. Римус продолжал внимательно смотреть на неё, позабрыв о своих недолеченных ранах.       Вдруг он нахмурился и задумчиво склонил голову набок. — Что? — спросила Гермиона. — Твоя улыбка… — задумчиво сказал он и неосознанно поднёс палец к своим передним зубам, — она изменилась.       Девушка покраснела, улыбаясь ещё шире. — Я попала под заклятие увеличения зубов… А потом их уменьшила… больше, чем было нужно. — Понятно, — добродушно улыбнулся Римус, — у тебя потрясающая улыбка! Хотя, мне и раньше нравилась.       Гермиона и так красная от слез, покраснела ещё больше. — Это, наверно, ужасно… Я ненавидела свои зубы… Всю жизнь хотела их изменить… Это ведь глупо, да? Переживать из-за внешности? Глупо… Есть же вещи поважнее… А я — как эти дурочки… — Гермиона, — Римус говорил мягко, максимально тактично и понимающе, — это абсолютно нормально — переживать из-за внешности. Да, это нерационально, но естественно. — Но, быть как эта Лаванда, или Панси… Или… — она осеклась, ей было жутко стыдно, — они всегда смеялись надо мной и сейчас продолжают смеяться… — Гермиона! Ты самая умная юная ведьма этого столетия! Ты замечательная в своей индивидуальности. Ты была прекрасна тогда, с прежними зубами, как и прекрасная сейчас! Обаяние и красота складываются не из одних внешних параметров, размеров и объёмов. Совсем не это привлекает. А твой внутренний свет, твой ум, твоя добрата, твой твёрдый характер… Именно они собирают вокруг себя твой внешний образ, твои глаза, твою улыбку, всё остальное… Не стоит обращать внимание на то, что говорят тебе другие девочки. Ты — личность, неповторимая и особенная! Так что никогда не переживай об этом, хорошо? — Римус в последний раз тепло улыбнулся и отстранился, чтобы продолжить своё лечение. — Спасибо, — выдохнула Гермиона, ей стало гораздо спокойнее на душе.       Сириус мысленно представил, что бы себе нафантазировала младшая Уизли, если бы он так говорил с Гермионой, и закашлялся, подавившись последним глотком чая.