телячьи нежности

— Напомни мне на Танабата загадать желание, чтобы все эти стариканы захлебнулись тем песком, что с них сыпется. Гето иронично приподнимает бровь и перелистывает страницу каталога с мотоциклами. Слушать монологи Сатору, которые он выдаёт после очередного препирательства с старейшинами, можно так же долго, как Сугуру собирается купить себе механического коня. То есть примерно бесконечность. — Обязательно напомню. Если, конечно, к тому моменту ты не придумаешь что-то более оригинальное. — Ты оскорбляешь мою изобретательность и фантазию! Годжо всплёскивает длинными руками, всё никак не успокаиваясь и продолжая мельтешить перед глазами вынужденного отвлечься от каталога Гето. Сосредоточиться на технических характеристиках и деталях невозможно, когда это беловолосое чудо (ладно, чаще всего чудовище) никак не может успокоить шило в своей жопе и тихо-мирно сесть на диван. Не самое сложное и невыполнимое действие, но для Сатору это что-то из области фантастики. Следующей жертвой его нервного возбуждения становится его собственная шевелюра. То, с какой силой и самоотдачей Годжо ворошит длинными пальцами белёсые пряди, заставляет Сугуру отложить каталог уже окончательно и бесповоротно. И безмозглому проклятию было бы понятно, что Сатору жаждет внимания и его прямого участия. — Видимо ты всё же не собираешься избавлять меня от необходимости повторять тебе то, что я говорил уже сотни раз? Годжо обиженно дёргает губой и поднимает палец в воздух, на миг замирая и прекращая свои дёрганые телодвижения. — Не преувеличивай! Всего 37 раз. Это в сторону сотни никак не округляется. Сугуру отмахивается — этот придурок ещё и считает, оказывается! Особо читающим Годжо назвать сложно, но вот парочка книжек по социальной инженерии у него точно где-то завалялось. Или у самого Гето взял незаметно. — Раз уж мы заговорили об элементарной математике, то ты просто можешь избавиться от них всех. — Массовое убийство? Спасибочки за предложение! Сам много раз над этим задумывался, но всё никак руки не доходили! Гето, ты на следующей неделе во вторник свободен? — Да знаешь, вот как раз думал, чем же мне заняться… Отличный вариант для времяпрепровождения! — А потом на свидание рванём! Иногда кажется, что Сатору — больной на голову. Или как тоскливо вздыхает Секо между глубокими затяжками на крыше — не кажется. Им бы всем вместе к психотерапевту сходить, но Сугуру резонно опасается, что в этом случае крыша съедет уже у психотерапевта. Гето массирует виски — Годжо продолжает распинаться на тему своих «кровавых» планов и жестикулировать так, словно вдохновился ветряной мельницей. Сугуру очень чётко ощущает, что Сатору становится похож на долго работающий компьютер, который начинает перегреваться. Ему требуется перезагрузка. Гето нужно всего лишь нажать нужную кнопку. — Ауч! Годжо драматизирует, Сугуру не настолько и сильно сжал его предплечье, зафиксировав в одном положении. Ему только не хватало, чтобы Сатору начал извиваться ужом и всячески мешать. Кристально-голубые глаза хитро блеснули из-под тёмных стекол одновременно с щёлкнувшей молнией воротника формы. — Этим ты планируешь выиграть для старейшин немного времени? В другой момент Гето бы просто заткнул Годжо его невозможный рот ладонью, но свободных рук у него не осталось, поэтому приходиться довольствоваться лишь тем, что заставить Сатору откинуть голову назад и надеяться, что в таком положении ему не слишком удобно разговаривать. — Класть я на них хотел. Он шепчет это прямо в дёрнувшийся кадык тяжело сглотнувшего Годжо, замершего (и даже соизволившего заткнуться) в предвкушении. Почти что послушная марионетка. Сугуру бы не отказал себе в удовольствии подразниться ещё немного и потянуть время, но это ещё успеется. Сейчас случай экстренный. Горячий влажный язык прошёлся прямо по пульсирующей артерии, отдававшей солоноватым привкусом пота и пьянящим ощущением чужой жизни, отделяемой жалкими миллиметрами тонкой кожи. Сугуру прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Довёл мокрый след до острой линии подбородка, резко оборвал, прихватил и втянул в рот кожу немного ниже, старательно оставляя после себя красноватое пятнышко. Первый этап пройден. Скоро их станет достаточно много, чтобы Сатору не мог расстегнуть ворот формы при посторонних. Хотя с него бы сталось и оставить его нараспашку, гордо демонстрируя расцелованную кожу словно флаг. Смотрите сколько влезет. И давитесь, давитесь собственным ядом! Годжо наконец застонал, стоило только Гето зубами несильно прихватить такую чувствительную кожу над ключицами, а потом внезапно переключиться на мочку уха, теребя её во рту. Жилистые пальцы вцепились Сугуру в плечи — он почувствовал это даже сквозь плотный слой одежды. О да. Работает безотказно. — Проклятье… — Обойдёмся без них. — А я бы не прочь поэкспериментировать, — Гето и не заметил совсем, с головой увлеченный, что Сатору успел снять (стряхнуть?) очки, — добавить некой перчинки. — Боже, давай ты просто будешь стонать дальше без формулирования осмысленных предложений? — наверное, сейчас у них была одна ухмылка на двоих. Секо часто и довольно резонно замечала, что они буквально зеркалят привычки и жесты друг друга. — А ты заставь. — Звучит как вызов. Ладонь Сугуру освобождает предплечье Сатору, сползает на спину, притягивает двух магов ещё ближе к друг другу. Годжо не отказывает себе в удовольствии при очередном касании-стоне потянуть Гето за распущенные волосы. Последний в ответ вновь его прикусывает, чтобы потом ласково подуть прохладным воздухом на влажный след. Вечер определённо затянется. Как же хорошо, что шея Сатору иногда оказывается чувствительнее его эго. Гето даже готов простить ему тот факт, что это всё может оказаться банальной манипуляцией. Годжо ведь никогда не признается, что хочет чего-то, что попадает под определение его личных слабостей. За исключением сладкого, разумеется.