***
Эшли уже собирался лечь спать после того, как всю ночь провёл за скетчпадом с эскизами, когда в его дверь постучались. — Кто там? — Парди подошёл к запертой двери на цыпочках, держа наготове охотничий нож. Жизнь научила музыканта тому, что стоит быть всегда на страже. — Извини… это я… — из-за двери раздался слишком уж знакомый голос. — Уходи. Тебе здесь не рады, Энди, — холодно ответил индеец, мысленно выдохнув. — Эшли, пожалуйста… открой… — в дверь долбили тихими, одиночным стуками, надеясь хотя бы измором взять басиста. — Бирсак… я же сказал, проваливай! — раздраженный Парди открыл дверь, и его тут же оглушило насыщенным запахом свежей крови, что исходил от утреннего гостя. Еле стоящий на ногах Бирсак смотрел на него единственным здоровым глазом со смесью отчаяния, страха и боли, осоловело сжимая в руках серп в бурых пятнах. Сначала Парди подумал, что вокалист убил кого-то, однако обилие пропитавшихся кровью бинтов и избитый вид говорили о том, что это скорее Энди едва не отправили на тот свет. Удержав рвотные позывы внутри себя, Эшли проморгался. — Заходи. Расскажешь внутри, что случилось, — Бирсака пропустили в дом, и тот медленно зашел, пошатываясь как маятник. Парди молча налил ему стакан неразбавленного виски и заставил выпить. Энди послушно исполнил сказанное, после чего говорил уже без запинки, будто на записи. — Охуеть… а что ты? — Эшли с трудом переваривал услышанное. — Я отхватил Оливеру ухо, а потом его сбил грузовик. Сайкса увезли на скорой… Ты был единственным знакомым человеком на много миль вокруг, и я вспомнил тебя по наитию. У меня не было выбора, — Энди повертел стакан в руке. — Ладно… оставайся пока здесь… Чувствую, так просто не обойдется, — вздохнул Парди, проверяя замок на дверях и подозрительно посматривая в окно.Часть 1
3 июня 2021 г. в 14:25
Закат только-только входил в свои права, незначительно окрашивая пейзаж в оттенки киновари и пурпура. Здесь, за городом, в прогретых солнцем полях и долинах, время тянулось медленно и лениво, а первые звёзды начинали мерцание далеко перед заходом.
Однако, заброшенная ферма, мимо которой даже компании путешественников проезжали на повышенной скорости, и в светлое время суток вызывала не самые радужные ассоциации. Заросший колючими кустами сад не смог спрятать в своих недрах двухэтажный тёмный дом с забитыми полуистлевшими досками оконными проёмами. Уже не разобрать, была ли древесина потрескавшихся досок тёмной изначально, или же время, погода и бог знает что ещё исказили цвет древесной породы до насыщенного графитного оттенка. Кое-где в оконных рамах виднелись оскольчатые грязные стёкла, из-за которых ветер со свистом покидал помещение. Тем не менее, строение и не думало разрушаться, истончаясь непростительно медленно для своих годов.
Много лет назад хозяева покинули эти места, ни объяснив причин своего ухода, ни выставив землю на продажу. И всё же находились смельчаки, для которых мрачная красота заброшенного старого дома и одичавшего сада была не только не отталкивающей, но и очень даже желанной. Смельчаки, для которых это место становилось источником вдохновения или же локацией для испытания своих нервов и нервов друзей. Иногда находились и те, чьи цели были далеко не так безобидны.
С трассы съехал на холмистую лужайку чёрный кадиллак, коих тысячи и бороздят трассы США, сливаясь в одну неразличимую массу. Отличный выбор, если хочешь незаметно путешествовать или спрятаться от чужих глаз. С водительского сидения вышел мужчина, чья открытая шея и руки обнажали лишь часть тату-ансамбля, скрывавшегося под одеждой. Глаза, цветом напоминавшие пятнистый унакит, внимательно оглядывали окрестность на предмет посторонних. Лишние люди ему здесь не нужны.
Беззвучным уверенным шагом мужчина обошёл свой транспорт сзади и открыл пассажирскую дверь.
— Ещё в отключке… но скоро очнётся, — констатировал Сайкс и вытащил за шиворот бессознательного пассажира.
Молодого парня, связанного по рукам и ногам, выволокли на лужайку и потащили в дом. Бледное с тонкими чертами лицо исказилось от приходящего сознания. Первое, что увидели аквамариновые глаза, когда спала тьма, было розоватое небо со слабыми бликами самых ранних звёзд.
Запястья, связанные крепко за спиной, не слушались, как и всё тело, поэтому оставалось лишь жадно глотать свежий воздух, пока есть возможность.
Британец с силой толкнул проржавевшую калитку, заходя на дорожку среди подсохших от отсутствия ухода яблонь. Свободной рукой он нащупал в кармане покрытый рыжими пятнами ключ и открыл дверь, щурясь от поднявшейся пыли.
Оливер осмотрелся в последний раз и скрылся вместе со своей ношей внутри.
Скрип пола будто бы сливался фоновым безмолвием давно покинутого дома, а пробитые окна вместе с зазорами между досок пропускали внутрь полосы света, компенсируя отсутствие электричества.
Почти полностью очнувшегося Энди с лёгкостью зашвырнули в отдельную комнату, и парень больно приложился хребтом о что-то железное, от удара сжавшись и обмякнув разом.
— Посидишь здесь и подумаешь над своим поведением, Бирсак. Вернусь за тобой позже, — не меняясь в спокойном лице, произнёс Оливер, закрыв за собой дверь.
— Мудозвон… — прошипел вслед удаляющимся шагам Энди, пытаясь принять сидячее положение.
Из-за дыры в крыше и множестве щелей в стенах света было достаточно, чтобы осмотреться. Бирсака оттащили в старую котельную, пронизанную давно высохшими изнутри трубами, а то, обо что музыкант ударился, было ничем иным, как железной ванной. С трудом Энди сел, найдя точку упора для спины и ощущая затылком острый край.
Верёвка мёртвой хваткой сжимала руки в нескольких местах, не давая даже шанса на развязывания тугих узлов. Ноги так же стягивались путами, делая парня полностью беспомощным. Не найдя другой альтернативы, Бирсак сквозь стиснутые зубы приподнялся так, чтобы запястья были на одном уровне с острым краем ванны.
— Хрена с два я тут останусь, — Энди прижался узлом к металлу и осторожно, рассчитывая каждое движение, пытался перерубить верёвочное кольцо.
Ноги предательски подкосились, и острый край безразлично чиркнул глубоко по ладоням парня, от чего на пальцы неспешно заструилась вишневая жидкость.
— Блядь, — рыкнул от боли Бирсак, но от своей затеи не отступил, упрямо пытаясь рассечь свои оковы.
Врем тянулось до отвратительного медленно, едва ли не замерло; Энди не обращал внимание ни на амбиентный звук алых капель, падающий на грязный кафель, ни на нарастающую боль от порезанных рук, ни на острый запах сырости и железа, заглушающий насыщенный аромат пыли и затхлости. Наконец треснула последняя верёвка, и истерзанные ладони почувствовали немного свободы.
Бирсак старался не думать о том, в каком он сейчас состоянии. Потом, когда будет подальше от этого стрёмного места. Теперь можно было свободнее ухватиться за ванну и приниматься за обвязку на предплечьях.
Ещё немного замершего времени, и снова треск верёвки. Есть. Осталось ещё немного, и свобода будет ближе. Разрезаны верёвочные путы на плечах, и парень обессиленно раскинул изодранные руки, сидя едва ли не в луже собственной крови. Дрожащими пальцами Энди всё-таки смог развязать узлы, что сковывали его ноги, и с трудом поднялся. Пошатываясь, Бирсак добрёл до двери и попытался её открыть. Заперто на тугой ржавый замок. В отчаянии вокалист навалился всем телом, сжав руки до боли. Гнилое дерево разлетелось в труху, открывая выход наружу и оставляя древесные осколки в ещё незаживших ранах.
Энди стало дурно. Взгляд светлых глаз помутнел из-за пелены осоловелого безумия и боли. Но за уничтоженной дверью не было никого, на кого можно было бы спустить пар. Хотя… оно может быть и к лучшему. Бирсак дико огляделся и, не найдя своего тюремщика, побрёл прочь из этого стрёмного места. Коридор вывел его к задней двери, открывшейся в сад.
Одичавшие деревья были в самом цвету, контрастируя тёмной корой и бледным шёлком крупных цветков с пурпуром заката. Энди бежал среди деревьев, не разбирая дороги, оставляя за собой кровавые следы на ковре из лепестков, беззвучно падавших неторопливым дождём. Из-за прихода в сад пришельца в воздух поднялись тучи бабочек. Новорождённые шёлкопряды впервые увидели кого-то живого после выхода из куколок и раскрыли крылышки, скрывая беглеца в метели белёсых пятен.
— Стой, где стоишь, Бирсак, — Оливер появился из ниоткуда, встав между Энди и спасительной калиткой, за которой начинались поля.
— Прочь, — рыкнул лидер невест, пошатываясь на месте.
Энди, чуть пригнув голову, будто дикий зверь, кинулся напролом. Рука будто бы на автомате подобрала что-то увесистое со стоящего неподалёку верстака, дабы хоть как-то защититься перед превосходящей силой. Взмах ржавого серпа наугад, и на траву отлетает прочь отсечённое ухо, а в противоположную сторону отскакивает Сайкс, держащийся за кровоточащий висок.
Бирсак уже не слышал отчаянного вопля раненого британца, следующим ударом разбивая ржавый замок и крепче сжимая невольное оружие. Каменистая тропинка быстро закончилась, и Энди вернул кое-как разум, уже когда забежал далеко в лавандовое поле. Насколько хватало глаз, вся нижняя половина горизонта была насыщенного фиолетового цвета, будто сливающегося в непередаваемое единое мироощущение с тягучим, слегка дурманящим ароматом цветов. Тонкая золотистая полоска лучей уходящего солнца отделяла градиентное чистое небо, раскинувшееся безоблачным шатром над головой Бирсака.
На минуту Энди позволил себе остановиться, полюбоваться незнакомым пейзажем и дать разуму отдохнуть от того ужаса, что шлейфом сейчас волочился за ним. Красиво, но задерживаться некогда. Слишком опасно. Бирсак продолжил бежать. Бежать так далеко, как только позволило бы тело. Подальше, побыстрее, прочь от всего этого кошмара. Казалось, что парень бежал в никуда, не слыша ни стрёкота взлетающих цикад, ни брани Сайкса за своей спиной, что кинулся в погоню, несмотря на раны.
Поле в какой-то момент кончилось, и парень оказался среди трассы. Загнанный в угол пустоты. Оливер догонит, поймает, утащит обратно. Энди развернулся, готовый принять сражение лицом к лицу и перехватил серп удобнее.
— Сейчас тебе… никто не поможет… — Сайкс вышел из цветочной чащи слишком неспешно, даже самоуверенно.
— В этот раз тебя спасать некому, и за всё ты ответишь лично…
Встретившиеся взглядом музыканты не слышали, как тщетно пытался затормозить перед неожиданной преградой грузовик…
Энди очнулся, когда закатный градиент неба уже сменился драгоценной россыпью звёзд и туманностей. Светлая летняя ночь вырисовывала несколько патрульных машин и уезжающую скорую, а также тёмное пятно на асфальте.
— Очнулся, медика сюда! — скомандовал, видимо, местный шериф, подошедший к Бирсаку.
В целом, парень ощущал себя сносно, только отвратно саднили израненные руки, да правый глаз совершенно не реагировал на желания хозяина. Бирсака чудом задело по касательной, в то время как основной удар пришёлся на британца. Оливера, бессознательного, но всё ещё живого, увезли экстренно в больницу, решив потом разобраться в подробностях происшествия. Энди сквозь пелену оглушения слушал полицейского, пока ему накладывали повязку на глаз.
–… Мистер, вы слышите меня?! Мистер?! — полицейский пощёлкал пальцами перед лицом Бирсака и выдохнул, когда добился реакции.
— Вам повезло, вашей жизни ничего не угрожает. Вы…
— Увезите меня отсюда… Я… я скажу адрес, — сипло прохрипел певец, поднимая голову.