Обида

-Я тебе говорил, чтобы ты не налегала на фландрийское? — допытываться у Морганы, кто там и что говорил, было бесполезно, но когда тащишь по каменному коридору почти бесчувственное тело феи, как-то все-таки хочется отвести душу. Ланселот, конечно, прекрасно понимал, что все его слова не тронут Моргану, если та пожелает напиться, а она, как это выяснилось, пожелала, но не мог же он молчать? Ланселота никто не принуждал тащить фею через весь замок. Он мог оставить ее у ближайшей комнаты и написать записку, дескать, извините, но теперь это ваша проблема. В какой-то момент Ланселот, когда проходил мимо дверей Гавейна, всерьез подумывал так и поступить, так как Гавейн не выносил Морганы, но был рыцарем, а значит, не оставил бы девушку в беде. Однако Ланселот вовремя вспомнил, что и сам Гавейн валяется где-то в Зале Совета, а толку от него нет… Если говорить совсем уже начистоту, ее можно было бы тоже не тащить и оставить в Зале Совета. Но Ланселота мало успокаивала мысль о том, что Моргана будет где-то валяться без сознания, особенно, если учесть, что это «где-то» включает в себя присутствие Кармелида и Артура. Нет, король тоже не в первой трезвости, но все-таки, все-таки! А герцог Леодоган Кармелид — последний, кого хочется видеть подле подруги. -О…- из темноты тихо выскользнул Персиваль и Ланселот обрадовался даже рыцарю, который, видимо, дежурил в этот день в коридорах. -А! — одновременно промолвил Ланселот и, воспользовавшись минутой, умудрился пристроить Моргану к стене так, что та, плавно съезжая по ней, все-таки не упала, а уперлась в стенную выемку. Кажется, здесь стояла статуя, но, к черту статую, теперь здесь стоит Моргана. Персиваль оценил обстановку. Во-первых, он знал, что сегодня Совет, во-вторых, знал Моргану. В-третьих, он также слышал о том, что сегодня на Совете будет приниматься новый законопроект о налоге, разработанный Артуром и прекрасно слышал, что еще только узнав о том, что сам король взялся за разработку налогового закона, Моргана сказала очень громко одно нехорошее слово… Так что — был вопрос времени, когда и в каком виде будет происходить само принятие закона. Моргана, очевидно, совместила принятие закона с принятием винища. -Пристроить пытаешься? — спросил Персиваль, кивком головы указывая на тело советницы, пока Ланселот отирал пот со лба. -Ага, — устало выдохнул рыцарь, — в добрые руки! Если руки окажутся недобрыми — отрублю. -И каков спрос? — усмехнулся Персиваль. — Есть желающие? -Боюсь, что есть, — честно ответил Ланселот. — Только вот покупатели явно не понимают, что пытаются приобрести. А некоторые, не буду указывать на Леодогана, и вовсе не имеют такой суммы, чтобы покупку оплатить. -Уриену бы ее, — Моргана тихо сползла чуть ниже, но выемка не давала ей упасть. Персиваль, однако, обернулся на нее с сочувствием, — пропадет же здесь. А с ним…поспокойней будет. -Да, поспокойней, — саркастично согласился Ланселот, — там всего-то принц де Горр! -Зато отлаженнее, — не согласился Персиваль. — И еще, без Морганы Камелоту будет худо, а с Уриеном она все могла бы быть свободнее. -Да не умеет она…- рыцарь прикусил язык, отмахнулся, — сам иногда думаю, но чего уж… Тем временем Моргана попыталась упасть, и попыталась настойчиво, но выемка снова не дала ей этого сделать. -Слушай, — вдруг оживился Персиваль, — давай так! Замотаем ее в ткани какие-нибудь, свяжем руки и в карету? А карету в де Горр! -И тело твое в де Горр! — заметил Ланселот, улыбаясь, — хорошая идея, но все же не надо. Ладно, не говори никому, что я тут вечер провожу с телом советницы, ладно? Не стоит лишний раз кому-то задаваться вопросом, как тут у нас управление идет… -Да без проблем, — пожал плечами Персиваль, помогая Ланселоту поудобнее обхватить Моргану, которая настойчиво попыталась упасть в третий раз и даже предприняла попытку к бегству, явно не соображая, что творит, но попытка была пресечена, Моргана тихо замычала что-то и, похоже, совсем отключилась. -Дела-а, — присвистнул Персиваль, провожая взглядом странный дружеский дуэт, который держался на силе терпения Ланселота и обстоятельствах, связавших его с девочкой, вылетевшей из кустов. *** -Как твое дежурство? — спросила Лея, когда Персиваль, наконец-то, переступил порог их комнаты и она бросилась к нему с приветствиями, помогая снять плащ, — что нового? -На границах замка ничего, — пожал плечами Персиваль, легко кружа по комнате свою тоненькую и хрупкую жену, — а в замке…да тоже ничего. Ску-ко-та! Из развлечений только Ланселот, туда-сюда таскающий тела… Персиваль хохотнул. -Чего? — Лея замерла. — Какие тела? -Да так, — отмахнулся рыцарь, — прости, он просил не говорить. Но это каждый раз забавно… -Моргана опять напилась? — Лея тоже знала Моргану, тоже слышала про новый закон, разрабатываемый самим королем, про совет, конечно же, тоже знала и услышала, каким словом сопроводила Моргана сам факт того, что Артур занялся разработкой закона. -Не говори никому, — попросил Персиваль. — Хотя, там, говорят, и Монтессори, и Гавейн, и король, не вынеся критики… -Ничего, ему полезно! — жестко возразила Лея. — А что до Морганы… эх, жаль девушку. Ее бы в спокойное место. К… Она осеклась. Стыд залил ее лицо краской. Имя, проклятое и любимое, еще жгло. -Зря, конечно, Ланселот с ней так возится, — Лея совладала с собою, — мог бы и иначе этот вечер провести. -У королевы? — быстро спросил Персиваль. — Он доиграется. Ой, Лея! Ну, я же не идиот! Я вижу. Все видят. Мог пойти к королеве, но вот, видишь ли, таскает по коридорам советниц… -Да нет, — сама себе возразила Лея, немного подумав, — он поступил так, как должен поступить друг, но неужели, кроме него в замке никто не может позаботиться о ней? Ей было жаль Гвиневры. Гвиневры, у которой было так мало минут, украденных и робких, на счастье с Ланселотом. Счастье, которое жгло. И, если бы Моргана не напилась сегодня, то у Гвиневры было бы на несколько таких минут больше, но нет… -Да кто? — вздохнул Персиваль. — Я на дежурстве, так бы я ее отволок. Монтессори валяется в зале Совета, Гавейн ее не выносит. Кармелиду ее не отдашь. Монтегю болван. Артур… -Не говори! — предостерегла Лея с яростью. — Не надо про него! -Ну вот, — Персиваль вздохнул. — Хотя да, Ланселот мог бы, при желании, наверное… он расставляет приоритеты. Ему это дается нелегко, выбирать между любовью и дружбой. -А ты бы как на его месте поступил? — лукаво блеснула глазами Лея. -Для начала, — усмехнулся Персиваль, — я бы не влюбился в королеву. А если бы и влюбился, то попросился бы на дальние заставы или в поход какой, чтоб от соблазна уйти. Впрочем, нет, в самом начале я бы не стал дружить с Морганой. Знаешь, мне отец всегда говорил, что дружить надо с теми, кто не научит плохому, а только хорошему. Мы должны учиться от тех, кто близок к нам, и учиться добродетели, состраданию, милосердию, сердечности. Вот у тебя я учусь милосердию и любви. -Я уже хотела скандал закатить, — призналась Лея, обнимая огромного своего мужа со спины, — выкрутился вовремя. -И этому я тоже научился, — улыбнулся рыцарь. — А от Морганы можно научиться интригам, ругательствам и пьянству. -она…не такая, — с усилием выговорила Лея, — она умна и… -И несчастна, — согласился Персиваль, — я уважаю Моргану. И я ценю ее. Я буду ее защищать, если потребуется, поверь, мне она очень ценна, конечно, как и всему Камелоту, но я не хотел бы, чтобы наш с тобой ребенок привел в дом такую вот Моргану и сказал, что она его друг! Лея медленно разжала объятия. -Что ты говоришь? — тихим голосом спросила она. — В таком случае, обо мне… -Нет! — Персиваль обернулся к ней, схватил тонкие руки ее, прижал к сердцу, — нет, нет! Не смей думать о себе в плохом свете. Я выбрал тебя, я полюбил тебя. Я вижу в тебе только свет. И до встречи с тобой, до того, как мы образовали семью, я даже не задумывался о том, что могу переживать о своих детях, которых еще нет, чтобы их не затянуло в дурное общество. Но теперь, когда у меня есть жена, моя дорогая жена…когда я вижу наше с тобой будущее, я боюсь, что наш сын или дочь свяжутся с подобной Морганой… разве ты хотела бы этого? -Нет, — честно признала Лея. — Моргана необходима, но…я боюсь ее. И за нее. Она нуждается в защите, но…хватит о ней. Я, извини, до ее величества. К Гвиневре. Я…она совсем одна, понимаешь? Юркая Лея вырвала руки из ручищ Персиваля и метнулась к дверям. -Что не так? — рыцарь бросился следом, его не покидало чувство, что он заговорил о чем-то таком, что, вроде бы и понятно, и не нуждается в обсуждении, но все же неприятно. — Лея! Лея, прошу тебя! -Я ненадолго…- Лея уже выскользнула. Почему так неприятно на душе? Почему так скользко? Моргана и Ланселот…да ей же плевать должно быть на них! Дружат — пусть дружат, но нет…дело в другом. Только что Лея призналась себе и Персивалю, что действительно не хотела бы, чтобы ее дети знались с Морганой, а что плохого? Человек она замечательный, умный, талантливый, чуткий. Что до некоторых вольностей в ее образе жизни — так то свидетельства многочисленных ран в душе и шрамов, проявить бы сочувствие и утешить, но нет! Лея заставила себя дышать ровнее и поклялась забыть навсегда этот разговор. *** -Почему нет Ланселота? — Гвиневра ломала руки. Из одного душевного терзания Лея плавно переместилась к другому, но тут, хотя бы, все было ясно и понятно. Любимый человек, которого ждет королева, зная, что у короля нет сегодня возможностей прийти к жене, не дошел до нее, не воспользовался неожиданной свободой. -У него могут быть дела! — Агата с преувеличенным сочувствием и мягкостью попыталась сгладить истерику своей любимицы. -Нет, нет! — Гвиневра топнула ногой.- Он меня не любит! Совершенно точно он меня не любит! Ведь так? Разлюбил? Он понял, что я — его погибель! Он понял, наконец-то он понял… Лея сочувствовала по-настоящему. Она-то знала, чем сейчас занят Ланселот, но ее просили не говорить, однако… Разве это секрет, что Моргана и Ланселот друзья? Разве это секрет, что Моргана не откажется выпить и может перестараться в этом? -Он меня не любит…- свистящим шепотом продолжала Гвиневра. — Он знает, что нам нельзя быть вместе, что… -Да Моргана напилась в очередной раз! — не выдержала Лея, решив про себя, что проблемы Морганы — это проблемы Морганы. Гвиневра остановилась с открытым ртом и другим голос уже спросила: -Что? -Причем здесь леди Корнуэл, деточка? — вторила Агата. -Моргана напилась на совете. Артур разрабатывал…- Лея поняла, что и кормилице, и королеве вообще не объяснить, что значит сочетание «Артур разрабатывал» и ограничилась другой фразой, — короче, перепились они все. Ланселот потащил Моргану до ее покоев. -Но почему? — Гвиневра растерялась. — Оставил бы ее заботам…других. Верно? -Она сестра короля, — подтвердила Агата. — Леди! -Леди…- Лея фыркнула, поражаясь, в очередной раз, как можно так ослепнуть при дворе? Леди — это не значит безопасность, когда угроза исходит от короля или пары пронырливых герцогов, не будем указывать в числе их на герцога Кармелида… -Да! — капризно топнула ногой Гвиневра, — он мог поручить ее заботам, а сам… -Не мог, — железным тоном возразила Лея. — Есть такое правило: хочешь сделать хорошо — сделай это сам. -Ему Моргана дороже меня! — Гвиневра залилась слезами. — Я знаю, давно знаю, что он ходит с нею на Советы, в гости, что он постоянно рядом с нею. Он не любит меня! Кормилица бросилась к Гвиневре и принялась вытирать ей слезы, а Лея не пошевелилась. Ее жгло изнутри неприятным холодком. -Моргана, — снова, в который раз за вечер танцовщице приходилось взывать к этому имени, — его друг. Она нуждается в защите. У тебя есть я. У тебя есть Агата. В конце концов, у тебя есть отец. И еще, будем честны, твои дела не так уж и касаются Камелота. Она же — советница. Твой отец — ее политический соперник. Она одна. Твой муж — ее брат, нередко губит всякое ее дело. Гвиневра пристыжено затихла. Она снова оказалась маленькой глупой девочкой, которую ставили на место, которой говорили, что ее переживания не так важны и следует терпеть. Она овладела терпением. Она взрастила внутри себя уверенность, что жить ей тенью… Даже будучи королевой, жить тенью, до конца дней. Лея, увидев в глазах Гвиневры плод слов своих, сама бросилась к ней и порывисто обняла. *** -Я умираю…- прохрипела советница, очухавшись в своей комнате. Ланселот рассмеялся и его смех разорвался в голове советницы миллионом стекольных бликов: -Все умирают! -Я…прямо сейчас, — не сдалась Моргана, шевеля пересохшими губами. — Меня отравили… -Отравили, — фыркнул Ланселот, — отравили её! Тебя ж отравишь! Моргана скрючилась, держась за живот. -Мне плохо. -Пей, — приказал безжалостный рыцарь, заставляя ее распрямиться и сесть. Под нос он сунул ей огромный кубок, от которого пряно пахло травами. Моргана послушно взяла кубок и поднесла к губам. Не без поддержки Ланселота, опасающегося, что она расплещет содержимое, пригубила и тут же закашлялась и заплевалась. -Дрянь! — прошипела она. -Будем знакомы, Ланселот, — рыцарь спокойно отставил кубок в сторону, дожидаясь, пока Моргана возьмет себя в руки и вернул ей снова снадобье под нос. — Пей! -Не буду! — она замотала головою. -Будешь, — возразил рыцарь. — Пей. Тебе станет легче. -Не хочу, — Моргана снова легла и снова свернулась калачиком. -Вот так всегда, — вздохнул Ланселот, — ты сейчас этой фразой обрисовала всю свою жизнь. Есть средство, которое поможет тебе, которое сделает тебя здоровее, но ты «не хочу». Вот взять Уриена, который тебя любит… Моргана порывисто села, вырвала из рук Ланселота кубок и залпом осушила его, выдохнула с шумом: -Доволен? -Доволен, — согласился Ланселот. — А теперь спать. И не надо было спорить. -Тебе не надо было тащить меня, — буркнула обиженная на весь свет Моргана. — Бросил бы там, в Зале. -Ага, и утащил бы тебя к себе Кармелид или Артур. Или еще кто. Да и негоже тебе там валяться. -Надо было тебе думать, — с укором заметила фея, — такой вечер упустил! Гвиневра… Моргана зашлась кашлем, прежде чем продолжила. -Одна. Артур…ну Артур так, как и всегда. Ланселот обратился в бешенство. -Хочешь сказать, что я должен был бросить тебя там? -Ты не умеешь думать, — ответила жестокая фея. — Ты действуешь себе во вред. Сам себя лишаешь удовольствия. -Моргана, — негромко позвал Ланселот, хотя это спокойствие даже его закаленной нервной системе давалось ему с трудом. — Тебя роняли в детстве? -А? — Моргана даже перестала умирать и взглянула на рыцаря. -Ну, роняли? — Ланселот изобразил что-то, похожее на использование лопаты. — С кроватки ты падала? -Э…- фея совсем обалдела и оторопело воззрилась на друга хмельным своим взглядом. — Вроде нет. -А чего же ты на всю голову-то…волшебная?! — Ланселот не удержался от крика. Он был терпеливым. Он был рыцарем, но даже его Моргана умудрилась вывести из себя. -Я? — кажется, фея даже трезветь начала. -Ты! — Ланселот ткнул в нее пальцем, что в ином случае счел бы неприличным, но сейчас ему было все равно. — Ты — волшебная на всю голову, и, видят боги, это не комплимент! Как смеешь ты указывать, что мне, твоему другу, делать? Если бы вы обе…ты и Гвиневра, хотя я выбираю себе приличных женщин все-таки, валялись в зале совета, тогда — да, это была бы дилемма! Но этого не происходит. -Потому что Гвиневра умная, — буркнула озадаченная Моргана. -Потому что ты дура! — возразил Ланселот. — Умная, но дура. То есть, в делах ты умная, но по жизни… боги, я не выдержу однажды и точно последую совету Персиваля: свяжу скручу в ткани и отправлю Уриену, пусть у него голова болит. Спокойно ему живется слишком! -Персиваль? — тупо переспросила фея. — Стоп! К Уриену? Причем тут…нет, ты не посмеешь! -Посмею! — пообещал Ланселот. — А знаешь, почему? Потому что все, что ты пытаешься сделать — это убить себя. Но я не всегда смогу быть рядом, чтобы защитить, чтобы… Запал закончился. Ланселот почувствовал, как сильно он устал. Моргана не весила много, но протащить даже легкое тело по коридорам, через половину замка. Эх, жаль, правда, мог пойти к Гвиневре, а вышло, что не пойдет, наверное. Но разве мог он иначе? -У Гвиневры есть отец, который хоть как-то может ее защитить, — тихо промолвил рыцарь. — Есть Агата, что скорее умрет, чем даст ее в обиду. Есть верная Лея. В конце концов, Гвиневра не делает ничего, за что ее можно ненавидеть при дворе! Она тиха, а ты… Ланселот сел на постели феи, скрыл лицо в ладонях. -Прости, — прошептала Моргана, осторожно касаясь его плеча, — прости, прости, я гадкая! -Мягко сказано. -Дурная, глупая, эгоистичная… -Уже ближе, — Ланселот отнял руки от лица. — Спи, фея! Ты моя подруга. И я знал, на что шел. И это ты прости, прости за все, что наговорил. Я иногда тоже слабею. -Прости, — повторила Моргана, ткнувшись ему лицом в плечо. -Я думал, — горестно заметил рыцарь, — что за эти годы я уже заслужил право распоряжаться своей жизнью. Я думал, что ты поняла меня. думал, что ты знаешь, что для меня значит дружба. Я люблю Гвиневру больше, чем свою жизнь, но ей ничего не угрожает, пока, во всяком случае, а ты… даже в самое мирное время ты едва-едва живешь. -Мне повезло, — медленно сказала фея и перекрестила рот, — тьфу. Прости. Мне повезло, что ты стал моим другом. лучшего друга и желать нельзя. -Да знаю я, — фыркнул рыцарь. — Но у тебя я все еще мальчик, который гонится за одним удовольствием. -Мы оба были неправы, — решила Моргана и легонько ткнула его в плечо, — что ты там про Уриена говорил? -А я не шутил, — серьезно заметил он. — Еще раз-два таких выходок, леди Корнуэл и я, клянусь честью, напишу к нему, и… -Я ему не нужна, — возразила Моргана. — Не нужна…такая. -Ну да, конечно. Что у вас с Леей за подход такой? Что она считает себя недостойной любви, что ты? Раздражаете. У нее Персиваль, у тебя Уриен. -У меня нет Уриена. Прекрати об этом. -А мы с Лилиан и Мелеагантом считаем, что есть, — Ланселот поднялся. — Ложись спать, Моргана. Я вежлив, а потому представь, что я прошу об этом с бранью. -Не выйдет, — печально улыбнулась фея, — ты слишком добродетелен. Такие либо спиваются, либо разочаровываются в жизни. -Спасибо большое, — Ланселот решительно подоткнул ей подушки под голову. — Кошмары сегодня будут? -Они всегда со мной, — не стала лгать фея. — Это моя кара. -День, когда я выдам тебя Уриену, будет счастливейшим днем, — вздохнул Ланселот. — Я напишу ему подробное указание. Я могу остаться, если хочешь. -Вали отсюда, — Моргана потянулась, всем видом своим демонстрируя сонливость, а она и впрямь наступала от того снадобья, что влил в нее уговорами Ланселот. — Иди и не порть остаток вечера. -Гвиневра, наверное, спит, — Ланселот виновато взглянул в окно. -А я еще дура, — хихикнула Моргана. — Влюбленная женщина, знающая, что у нее возможно свидание с возлюбленным, никогда не ляжет спать, если ты об этом. Всё, уйди! Она повернулась демонстративно на бок и закрыла глаза. Ланселот еще немного постоял, убеждаясь, что все нормально, поправил ей одеяло и вышел в коридоры, чтобы стремительно броситься к Гвиневре, извиниться перед нею за задержку… Моргана видела это как наяву. Как он торопится по лестницам, как стучится, как обнимает Гвиневру, как целует ее. ей самой хотелось, чтобы и к ней кто-то пришел, кто-то торопился также. и она знала, кто способен на это. И сердце ее желало встречи с этим человеком. Граф Уриен Мори! Проклятый граф Уриен Мори… Она не знала, что в кабинете Мелеаганта де Горра, означенный ее сердцем граф Уриен, вдруг, стоило ее мыслям коснуться его, вздрогнул неожиданно, и с трудом овладев собой, возразил Мелеаганту: -Да нет у меня Морганы… как бы ни хотел, ее у меня нет. -А мы с Лилиан и Ланселотом считаем иначе, — не согласился принц де Горр, умевший видеть присутствие магического вмешательства и почуявший мысль об Уриене, донесенную из Камелота.