Леди или Дикарка?

Рио немного отодвигается от Адель, а в его синих глазах потухает какая-то искорка, которую девушка замечала минутой раньше. - Мэтт так важен для тебя? – он пристально смотрит в заплаканное лицо рыжей, а потом добавляет, - Я думал, что ты должна ненавидеть его после всего, что случилось. Но Адель лишь зарывается лицом в подушку, не зная, что скажет дальше брюнет. Ее тонкие пальцы крепко впиваются в ткань наволочки. Как можно теперь его ненавидеть, когда Мэтт был готов умереть, защищая Адель? - Он жив, - тяжело выдыхает брюнет, ероша густые черные волосы, которые слегка завиваются на кончиках, - Он в этой же больнице. Странно, что Мэтт отделался лишь переломом, когда другие два парня погибли. Девушка облегченно выдыхает, утирая слезы с лица и чувствуя, как ослаб тугой узел в груди. Больше всего на свете она сейчас боялась услышать, что Мэтт погиб. Да, он не идеал, со своими тараканами в голове. Но юноша – тоже человек, а значит, имеет право иметь свои минусы. «Он изуродовал твое тело, - тоненько нашептывает внутренний голосок, - Он чуть не изнасиловал тебя и опозорил перед всеми!» По лицу Рио Адель понимает, что он сейчас хочет сказать то же самое. Угрюмый, хмурый и словно обиженный внезапной радостью больной. - Когда мы попали в аварию, Мэтт накрыл меня собой, - выпаливает рыжая, прежде чем брюнет скажет хоть слово, - Может, он и ведет себя порой как ублюдок, но… Но парень лишь пожимает плечами: - Адель, ты уверена, что он тебя защищал, а не пытался изнасиловать? – в его голосе звучит нотка сарказма и даже издевки. Девушка обиженно отворачивается от собеседника, накрывшись одеялом: - Идиот, - тихо бурчит она, - Я не могу понять: ты ему завидуешь или ревнуешь?! Она не видит лица Рио, но чувствует, как он напрягся. Адель замирает в молчаливом ожидании, а потом слышит, как юноша встает со стула: - Не ревную. Просто я не думал, что твое отношение к Мэтту так быстро изменится. Но, Адель, я бы не допустил этой аварии на его месте, а поэтому больше не буду отсиживаться в сторонке. Рыжая голова показывается из-под глубин одеяла, и на брюнета смотрят недоверчивые изумрудные глаза: - Не поняла. Рио тяжело вздыхает и отворачивается к окну, спрятав руки в карманы своих джинс: - Просто пойми, что я твой друг, - последнее слово он как-то особенно выделяет, и Адель даже кажется, что брюнет испытывает к нему отвращение, - Я помогу тебе. Правда. В этот момент дверь палаты приоткрывается, и в комнату заходит невысокая худенькая женщина с копной ярко-рыжих волос. Она, прикусив губу, жалобно смотрит на девушку, лежащую на кровати, а потом протягивает к ней руки и скорее садится на стул, с которого совсем недавно поднялся Рио: - Милая, - выдыхает она, сжав ладонь дочери, - Как ты? Кто этот молодой человек? Твой люби… - Я ее друг, - брюнет обрывает женщину на полуслове и бросает на одноклассницу многозначительный взгляд, - И мне уже пора. До свидания. Выздоравливай, Адель. Он в два шага пересекает комнату и исчезает за дверью, как призрак растворившись в больничной толпе. Мама Адель вопросительно смотрит на закрытую дверь в коридор, а потом лишь добавляет: - Шустрый у тебя друг. *** На часах два ночи, но Адель не спится. Да и где же тут уснешь, когда проспал почти двадцать часов? Спать ей совсем не хочется, а в палате никого кроме рыжей нету. Даже поговорить не с кем. Вот она и уплетает кексики, которые принесла мама. Девушка чувствует себя гораздо лучше и даже уже может ходить, не качаясь под новым дуновением ветра, как снежинка. Однако из палаты больную все равно не выпускают… «А я так хотела повидаться с Мэттом! Узнать, как он». На самом деле у Адель полно вопросов, которые она хочет задать парню. Но ответит ли он на них? Несколько раз рыжая подходила к окну, пытаясь хоть там найти что-то интересное, но ничего кроме пустынной улицы она не увидела. Поэтому она, накрывшись одеялом, сидит на кровати, лакомясь мамиными угощениями. Вдруг дверь тихо приоткрывается, и в комнате постепенно появляется чей-то силуэт. Адель сидит в полной темноте, и поэтому не видит ночного гостя. Она вздрагивает, напуганная недавними событиями, и пытается с головой накрыться одеялом. «Где я растеряла свою храбрость и стойкость?!» - Тук-тук-тук, - произносит до боли знакомый насмешливый голос, - Ты спишь? Адель лишь в изумлении откидывает в сторону одеяло и резко садится на кровати. Хочется смеяться и плакать, кричать от боли и прыгать до потолка от счастья! Но она не может даже двинуться, пораженно наблюдая за фигурой Мэтта. А он, кажется, даже не обращает внимания на замешательство рыжей, в чью палату пробрался: - Только будь тише. Из палат выходить нельзя, - предупреждает Мэтт, - Повезло, что меня не заметили… Он присаживается на край кровати Адель. Здесь более-менее комната освещена луной, и девушка замечает гипс на руке юноши. Ей вдруг становится стыдно: вышла сухой из воды. Но Мэтт ведь тоже тот еще везунчик! - Гейл и Деон погибли? – вкрадчиво спрашивает она, боясь сказать лишнего. - Они заслужили, - хмыкает парень, - Ублюдки. От такого заявления по телу рыжей проходит дрожь, ведь и она с Мэттом была в шаге от смерти. Только им каким-то образом удалось обмануть ее, обвести вокруг пальца и сбежать. Адель громко сглатывает, но кусочек пирожного все равно застревает в горле. Юноша вопросительно оборачивается к собеседнице, а потом неожиданно хватает за запястье здоровой рукой. - Хомячишь? – смеется парень, заметив на кончиках пальцев подруги сладкий крем. - Я… Адель не успевает даже начать свою речь о кексиках, пончиках, пирожных и прочих сладостях, принесенных мамой. Мэтт прижимает ее руку к губам, а потом проводит по одному из пальцев языком, затем и вовсе обхватывает губами и облизывает, как Чупа-чупс. - Что ты делаешь? – Адель сильно краснеет и про себя радуется, что в комнате темно. Мэтт смеется, «лакомясь» мизинцем девушки: - Тебя по-другому поделиться не заставишь. Рыжая обиженно надувает губки и отворачивается от красноволосого. Краска не сходит с лица, которое словно горит. Адель достает из цветастого пакетика один из своих любимых пончиков и протягивает Мэтту. Он вопросительно смотрит на угощение, выпустив руку рыжей. Потом юноша собирает с пончика пальцем крем и с невозмутимым видом протягивает руку к лицу девушки. - Попробуй. Это прикольно, - поясняет Мэтт, видя озадаченный и напуганный взгляд. Рыжая немного наклоняется к руке парня, слегка приоткрывает губы, но потом вдруг отстраняется, лишь покачав головой. - Ну, ты чего? – обиженно стонет юноша, - Если хочешь, то покорми меня снова… - Мэтт! – грубо произносит Адель, склонив голову, - Прекрати, пожалуйста… Юноша тоже отворачивается от рыжей и молча уплетает полученный пончик. Они несколько минут сидят в полной тишине, вздрагивая от каждого шороха, боясь, что кто-то из врачей заглянет в палату. - Почему ты хотел меня защитить? – неожиданно даже для себя самой спрашивает девушка, - Или что это было вообще?.. Мэтт тяжело вздыхает, когда кладет загипсованную руку на колено: - Тебе показалось. У тебя нет галлюцинаций? Но под укоризненным и немного расстроенным взглядом подруги детства он все-таки признается: - Ну, да. Я хотел тебя защитить. От этого твоя жизнь станет радужнее? Грубость и колкость, свойственные Мэтту, немного даже радуют Адель. Значит, перед ней действительно ее старый друг, а не кто-то другой. - Почему? - Адель, ты задаешь много вопросов, - однако столкнувшись с настырным взглядом собеседницы, он продолжает, - Потому что то, что произошло в заброшенном доме пять лет назад, было ошибкой. Девушка вздрагивает, при упоминании неприятных событий, а рука сама собой касается бугристого шрама на животе под рубашкой. - Я хотел лишь напугать тебя, а вышло… - Ты сказал, что ненавидишь меня! – с болью в голосе и на сердце вспоминает Адель, - Использовал меня! Мэтт лишь тяжело вздыхает, ероша красные волосы: - Однажды, когда мне было лет восемь, я заявил родителям, что когда вырасту, обязательно женюсь на Адель. Мы будем счастливы, создав семью, у нас будут прекрасные дети и большой красивый дом… Девушка чувствует, как румянец вновь заливает ее лицо. Она с умилением вспоминает, как сама когда-то мечтала об этом. Но Мэтт будто и не замечает собеседницу. - Родители шутили надо мной. Постоянно. И это выводило. Вскоре я возненавидел себя за то, что сказал им это, а тебя - что подтолкнула к подобным мыслям. - Я ничего подобного не предлагала! – рыжая возмущенно оборачивается на юношу. - И что? Нужно быть дурой, чтобы не заметить, как я смотрю на тебя! – зло выплевывает он, и Адель не знает смущаться ей или злиться. Она свешивает ноги с кровати, касаясь голой кожей холодного больничного пола. Так странно… Ведь раньше она мечтала, что они с Мэттом будут везде вместе – дома, в школе, на улице… Но она никогда не думала, что в больнице. - Потом я начал действительно нуждаться в друзьях. И да, я тебя использовал. Но если бы ты не стала возникать там, в заброшенном доме, что тебе не нравится компания, которую я выбрал… Не было бы никакого шрама и обидных слов о ненависти. Не тебя я ненавидел с того дня. А себя. Рыжая хмурится, не понимая слов Мэтта и подобных откровений. Она касается ладонью его лба и с заботой в голосе спрашивает: - У тебя нету, случаем, сотрясения? Юноша лишь отталкивает руку Адель, посмотрев на нее с болью и обидой: - Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе сейчас говорю, - он фыркает и отворачивается к окну. Теперь Мэтт сидит к девушке тем боком, где у него сломана рука. Вид загипсованной конечности вызывает у рыжей жалость и желание заботиться о парне: - Ты не пожалеешь, Мэтт. Как твоя рука? - Дура, - хмыкает он, - Я ей душу открываю, а она о руке спрашивает… Слезы застилают глаза, когда Адель вновь вспоминает, как парень самоотверженно накрыл ее своим телом, пытаясь уберечь и спасти. - То, что случилось на вечеринке, произошло по нескольким причинам, - вдруг заявляет Мэтт, и его глаза сверкают сталью в свете луны, - Во-первых, я так тебе действительно отомстил. Во-вторых, этот Дарен к тебе теперь точно не подойдет. Ну, а в-третьих, я, правда, хотел этого… Рыжая очень четко помнит, как Мэтт целовал ее, привалив своим весом к полу и зажав руки… Если подумать, то задумка Мэтта сработала. На нее все ополчились, в том числе и Дарен. - Если ты меня ненавидишь, - не может понять Адель, - То зачем хотел спасти? Мэтт улыбается, не глядя на собеседницу: - Если бы я умер, спасая тебя, то так ты, наверное, простила бы меня. Кровь за кровь. Так ведь? - Не обязательно проливать свою кровь, чтобы я тебя простила, - Адель непонимающе качает головой. - Слова бессмысленны. Они ничего не доказали бы. Вдруг рыжая слышит шаги: ночной обход по палатам? Она мгновенно убирает в тумбочку пакетик со сладостями и запрыгивает под одеяло, затаскивая Мэтта туда же. Он в изумлении и слова вымолвить не может, молча повинуясь. А шаги становятся все ближе и ближе, и Адель закрывает глаза, притворяясь спящей… Дверь открывается на несколько секунд, в которые не происходит совсем ничего, а потом с тихим скрипом закрывается. Девушка выжидает несколько минут, прежде чем сотрудник уйдет достаточно далеко от палаты, после чего тихо произносит: - Вылезай уже. Через пару мгновений на подушке рядом с рыжей головой Адель показывается красная голова Мэтта. Он громко вдыхает, но не спешит отодвигаться от девушки: - Затащила-таки меня в посте… - Заткнись, - звонкий щелбан, и юноша уже молча трет лоб, - Или ты предпочел бы сидеть на полу? Мэтт начинает ворочаться, пытаясь улечься поудобнее не в своей кровати. Он вытаскивает загипсованную руку из-под одеяла и случайно ударяет Адель прямо в лоб. - Ау! – шипит девушка, которая тоже теперь потирает ушиб, - Ты чего творишь, гипсованый? - Кровь за кровь! – торжественно восклицает юноша, а потом лишь добавляет, - И гипсованый я лишь благодаря тебе. - С чего бы это?! – лежа на кровати, рыжая скрещивает руки на груди. Она никак не может понять, что ей мешает выгнать Мэтта? Девушка останавливается на варианте бессонницы, ведь юноша с ней хотя бы разговаривает, что позволяет коротать время. Эти мысли тонкой ниточкой приводят Адель к воспоминаниям о Рио и о том, как он расстроился, видя волнение Адель за Мэтта. «Он сам сказал, что мы друзья! Что не так, Рио? Почему я до сих пор не пойму, что у тебя на душе?» - На самом деле, - откашлявшись, заявляет ночной гость, - Я пришел извиниться. За эту фразу Мэтт получает целую порцию изумления, непонимания и шока со стороны Адель. - Серьезно, - вдруг засмущавшись, продолжает юноша, - Я хотел извиниться за то, что изуродовал твое тело и за то, что так жестоко опозорил тебя перед всеми. Если ты меня простишь, то я хочу попросить у тебя… дать мне второй шанс. - Мэтт, я не знаю… - То есть ты хочешь сказать, что я не достаточно достоверно был готов умереть вместо тебя, - слишком легкомысленно лепечет он, - А, ну хорошо. Чтобы ты простила, мне нужно было умереть? - Нет, - сразу отрезает Адель, вспоминая, как она переживала и волновалась, не зная, что произошло с Мэттом. И вот, он целый и здоровый, за исключением сломанной руки, рядом с ней и просит прощения, что так ему не свойственно, - Хорошо. Я прощу тебя в первый и последний раз. Но шанс на что ты просишь?.. Мэтт тяжело вздыхает и глухо рычит, ухватившись за красноволосую голову. Адель мгновенно вспоминает то, как он заступился за нее в машине, как был готов пожертвовать собой, какими нежными были его поцелуи в кафе и как он, жутко покраснев, взял ее за руку, когда никто этого не видел. Она вспоминает совсем недавно сказанные слова о том, что нужно быть полной дурой, чтобы не заметить, как Мэтт смотрит на нее… «Я - дура». В следующее мгновение парень нависает на рыжей, склонившись почти к ее лицу. Когда он говорит, то от его дыхание щекочет кожу девушки: - Адель, скажи. Кто я для тебя? Ей даже не требуется времени, чтобы ответить. Адель лишь прикрывает глаза и тихо выдыхает, так, что это может слышать только Мэтт, находящийся в миллиметрах от рыжей: - Ты мой наихудший грех. В следующее мгновение юноша без раздумий накрывает ее губы своими, запускает руку в огненно-рыжие волосы. А она отвечает на поцелуй, вовсе не чувствуя себя актрисой, играющей на публику.