Flowers

      — Слышь, ты, мудак! Моя дочь — не оружие! — Итан устал. Итан, мягко говоря, заебался скитаться по этой тухлой и мёртвой деревне. Матерь Миранда, лорды, распиленная на части дочь в колбах. С чего они все вообще взяли, что его родная дочь, кровь, так сильно похожая на него самого является хорошим способом борьбы против какой-то суки Миранды? Что можно взять с бедного, крошечного и беззащитного ребёнка? Чем он, тебе, сука судьба, так не угодил, что ты решила впутать в такие ужасы дитя? Итана совершенно не волновали проблемы Хайзенберга, они были ему чужды. Эмоции временно завладели над разумом. Если так подумать, предложение лорда было достаточно логичным и можно было бы его принять, при условии, что он не будет впутывать его дочь в это. Но нет, Итан, как упёртый баран отказывается, пытаясь за тёмными очками разглядеть глаза инженера. С какого момента его жизнь стала словно срубленные деревья в лесу? Перед глазами предстала картина того, как они с Мией прогуливались по зелёному парку, ещё во время беременности, когда Розы не существовало на этом интересном, но в то же время жестоком свете.       Крис Редфилд, некогда бывший друг Итана, в этом сравнении был дровосеком, сначала посадившим дерево, а позже срубившем его. Роль дерева играл, как ни странно, именно Уинтерс. Кошмары, которые остались ещё от Луизианы, казалось, прошли, спустя три психотерапевта и долгие разговоры с психологами, но это событие перевернуло жизнь. Куда-то между головой и боком. Это было чем-то вроде мольбы о том, чтобы ему сломали шею. Как больному животному, хозяин которого не захотел чтобы это существо продолжало мучаться. Но Итан… Ему очень сложно умереть. Он бессмертен, вроде как. Просто вернёт шею в обратное положение и продолжит идти как ни в чём не бывало. Внезапно спасение Мии стало бессмысленным. Все те ужасы, что случились с ним и с его женой тогда — были просто так. Чем он согрешил, правда, так до сих пор и не понял. Итан снова потерял своё счастье. Почти. Его дочь, последний луч света в этой жизни. Тело сильно устало, не желая идти и жертвовать своей тушкой ради кого-то, но душа Уинтерса рвалась и металась, будто бы пиная отвратительную оболочку за такие слова. Итан мыслит, Итан чувствует, так почему же тогда ему кажется, что он начинает гнить внутри? Плесень? Нет, звучит глупо.       Если бы не та авария, когда его куда-то везли, — На опыты, скорее всего, — как и маленькую дочурку, вероятно, он бы не был здесь. Не был бы в таком большом, но всё же шаге от Розы. Шаг отделяет его от этой дыры в полу, в которую он до сих пор не упал из-за Хайзенберга, который придерживает его за руку, а Итан сильно, словно утопая, сжимает руку лорда. В первые секунды чисто на инстинктах, а после более осознанно ещё сильнее прижимает руку к его. Снова страх, снова взгляд мечется и выступает холодный пот на лбу. Бояться здесь это уже привычка. Невозможно находится здесь без страха никому, даже Итану, которому многократно отрезали конечности и пытались убить.       Что же, все попытки оказались провальными, раз уж прямо сейчас он нависает, казалось, над огромной пропастью с лавой. Вот только что-то тут не складывается, ведь лава внизу, а в воздухе витает такое горячее напряжение, будто Карл является огнём. Бодрящей, холодной воды рядом нет. И у Уинтерса только два варианта — либо отдаться лаве, либо зайти в огонь. — Ты зря. Не советую проверять, что там внизу, — Хайзенберг ухмыляется, видя, как горе-папаша смотрит то на него, то разглядывает что-то в комнате и снова возвращает взгляд к Карлу. Если есть только два варианта, он выберет наименее опасный, конечно. Главное, чтобы огонь не разгорелся сильнее. — Как у тебя дома может расти Сирень? Я думал, это растение цветёт весной. — Если лорд и удивился, то скрыл это удивление полностью. Брови не поднялись вверх, а ухмылка так и осталась на лице. Он лишь заинтересованно склонил голову набок и быстро притянул Итана к себе. Стул, из-за таких махинаций, решил сам принять судьбу Уинтерса и упал вместо него.       На столе, с фотографиями уже побеждённых лордов и Мии, стояла потрескавшаяся временем ваза, с удивительно яркой, словно аметист, сиренью. Когда Хайзенберг успел зачислиться в садоводы — непонятно. Ещё более непонятно, и, даже скорее нелогично то, что ёбаная сирень цветёт посреди зимы. Магия, не иначе. Честно говоря, само место было будто из сказки, но из ужасной, прям как та книга, которую… Которую Мия читала Розе. Итану всё ещё сложно вспоминать о Мие как о погибшей. Он не сможет забыть её и переключиться на другого человека. Вероятно. Если он выберется живым из этого дурдома, возможно, он подумает над этим. — А что? Лепесток дать? Пять, вроде бы, счастливое число. — Казалось, больше улыбаться лорду некуда, но рот таки справился с задачей, и теперь улыбка была больше похожа на злорадную.       Честно? Итан не разбирался в цифрах. Знал, конечно, что четырёхлистный клевер на удачу, но на этом его познания заканчивались. В детстве, вроде, мама как-то раз принесла такой клевер, а маленький мальчик тогда положил его под подушку. Может, именно из-за этого лепестка ему и везёт так постоянно? Он не герой, ни капли нет. Ему не везёт, это чушь. Его единственная цель — спасти Розу из этой чёртовой деревни. Но факт остаётся фактом, прямо сейчас он жив, и прямо сейчас он разговаривает с последним больным ублюдком о цветах. А нет, всё-таки мёртв, ведь это всё невозможно. Или спятил, что ещё хуже. Мужчина старался не допускать мысли о том, что он сошёл с ума и сам убил свою любимую женщину, а ещё прямо сейчас делает спокойные шаги по лестнице, направляясь к маленькому ребёнку, девочке. Одной из последних в семье Уинтерсов.       Рука Карла в перчатке изящно вытянула из цветка один лепесток, — И когда он только успел подойти? , — и протянула Итану. Тот недоверчиво и даже испуганно посмотрел на него, будто Хайзенберг протягивал не обычный листок, а чью-то отрезанную голову. Понаблюдав за реакцией своей «жертвы», мужчина буквально впихнул лепесток тому в руку. В то же мгновение, из-за сильного толчка с криком от неожиданности Уинтерс всё же полетел в ту яму, к чему-то неизведанному, судя по рыкам, похожим на бензопилу — чудовищному. К чему-то, чему лорд приказывал заткнуться к херам, чтобы не мешал разговаривать. Падение было неприятным, ещё более неприятным было осознавать, что он потерял бдительность. Раскрылся, видите ли. Стало любопытно. Вот и плата за любопытство подоспело.       Но Итан был рад этому. Яркий, притягивающий к себе фиолетовый лепесток нашёл место в глубоком кармане куртки, рядом с ножом. Может, всё было и не так уж плохо. Вопрос о сирени и её происхождении, конечно, всё ещё крутился в голове, но нужно было идти, спасать дочь и не думать о том сумасшедшем механике. Карл, слыша удаляющиеся шаги под землёй, достал зажигалку и закурил. Серебристый дым мгновенно заполнил комнату. — Могу только пожелать удачи. Пять — число пустоты, Итан Уинтерс. Стоило изучать этот вопрос получше. Тишину прервал слабый смех вперемешку с кашлем.