Тринадцать секунд

      Понадобилось всего тринадцать секунд. Какие-то считанные секунды для того, чтобы воспоминания пришли горячими, как пирожки. И если пирожки можно было выкинуть в окно, то вот от памяти о прошлом не избавишься при всём желании. Хотя это было по большей части несправедливо для неё.       Он смотрел на неё с диким шоком, как затравленный олень, не понимающий причину беды. Но этот мужчина был хуже дикого зверя. Намного хуже. Похожий на качков из глупых боевиков, он пытался успокоить её дурацкими шутками. Глупая попытка спасти свою жизнь от наставленного пистолета.       Демоница сидела на коленях площади, название которой она успела позабыть, и стискивала кулаки в безмолвном бешенстве. У неё была чешуя насыщенного огненного цвета, длинные острые рога, один уцелевший глаз у неё был кремового цвета, волосы в этой жизни стали живым оранжевым пламенем, разгорающегося сильнее при чувстве гнева. А именно это Немезида и ощущала. Да так, что рассерженно зарычала на уличного жулика, желавшего её обокрасть, что тот убежал за одну секунду. Похоже, испугался её гнева и шрама, пересекающий всё её лицо, начинался с уцелевшего глаза и заканчивался на левой щеке.       Выплеск гнева не очень-то помог. Боль всё ещё осталась.       Девушка подошла к нему поближе, не обращая внимания на его потуги что-то объяснить. Этот... кретин сломал ей жизнь, оболгал в глазах общества, лишил её глаза и наделил шрамом. Так почему она не может лишить его жизни?! Она не улыбнулась, когда тот всё понял. Не улыбнулась, когда он стал плакать, как дитя. И не улыбнулась, когда один выстрел ему в лоб лишил его жизни.       Немезида пнула невесть откуда взявшееся в этом мире мусорное ведро и потопала к своему убежищу.       Девушка улыбнулась тогда, когда прошептала мертвецу: — Ну же, время покаяться.