ID работы: 10817540

Раны на твоём сердце

Слэш
NC-17
Завершён
55
автор
Размер:
2 страницы, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
55 Нравится 2 Отзывы 6 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
-«Я начал травмировать себя, когда мне было 11 или 12 лет. Я не могу вспомнить, почему я решил начать, но это то, что помогало мне выжить на протяжении всех этих лет.»       Ветер тихо насвистывал свою мелодию за окном, гоняя ворохи снега, и безжалостно разбивая о стены домов. Антон поежился, сидя на подоконнике, закрывшись шторами; из коридора снова доносились крики и ругань, вроде разбилась тарелка. Каждый божий день, он не уверен, что способен вынести это, как вообще можно спокойно сидеть, зная, что ты являешься причиной всех ссор? Вот и Антон не знал ответа. Слишком много всего навалилось на его бедовую голову: огромное давление в школе и дома, нескончаемые издевательства. Рома не может вечно защищать его, и Антон это прекрасно понимал, но что он может сделать? Его руки слишком ослабли, на них слишком много ран, в нем недостаточно сил на собственную защиту. Крики смолкли, погружая пространство в давящую тишину; Антон дрожащими руками открывает дверь, медлит, прислушиваясь и оценивая; из комнаты Оли слышатся тихие всхлипы, он всем сердцем желает успокоить её, но кутая её в «обёртку» лживых слов и обещаний, сделает лишь хуже.

***

Он мечется, Антону необходимо выйти на воздух: доза успокоительных за сегодня превышает норму, большее употребление чревато серьезными последствиями. в голове роились тысячи мыслей, словно пчелы сталкивались, падали и разбивались в дребезги. Внутри идёт война, и он в эпицентре побоища: бьется с самим собой. Он тонет в ненависти к себе, выражающейся в самообвинениях. Его реальную суть душит невроз, он и пожрет в конце концов. -- «Но я не понимаю, как же родители?»

«…»--

Мне с детства твердили о важности успеваемости, они были слишком озабочены моим положением в школе, но распространялось это лишь на оценки. К сожалению, я не смог оправдать их ожиданий. «У других вон дети отличники и плохого нечего сказать, перестань позорить мать» — это то, что я слышал каждый раз, приходя домой. Не думаю, что мог в полной мере назвать это домом, ибо шёл туда, словно на каторгу. Сидя по вечерам за уроками было слишком больно слышать как нахваливают Олю, наверное это время было самым тяжелым, я искренне ненавидел её; «Какая Оленька молодец, вот когда Оленька в школу пойдет, она так позорить маму не будет, только радовать нас с отцом будет» - чувство обиды накрывало в полной мере , и глотая слезы, кусая щеки лишь бы не взвыть, я продолжал заниматься сверх меры; Это произошло случайно, палец скользнул по кромке листа, оставляя на ней кровавый след. Боль отрезвила, дала шанс глубоко вдохнуть и выдохнуть, закрыть глаза на немую обиду; С того момента в секретном отделении Антоновского стола появилась небольшая коробочка. Рома лишь обнял, прижимая ближе и слушал, искренне желая помочь, пусть и не до конца понимая как. Быть услышанным и понятым для Антона уже сродни спасению.

«Я чувствовал, что мои эмоции противоречивы, я использовал самоповреждение, потому что не знал, как выразить себя или свои эмоции. Я был в отчаянии, я хотел, чтобы кто-то заметил и помог мне»--

--«И это не плохо, просто, почему ты не рассказал об этом раньше?» Прозвенел очередной звонок. Антон потянулся в попытке размять затекшие мышцы, но казалось только усугубил ситуацию. Бросив взгляд на часы, он тяжело вздохнул: «Бесконечный день, еще и Рома куда-то делся». Прикрывая глаза, Антон упирается лбом в сомкнутые замком руки – «вдох, задержка, выдох, еще раз, всё хорошо». Морфей не успевает затащить иного в свои покои, как в класс безудержным ураганом забегает Рома: красные от мороза щеки и тяжелое прерывистое дыхание. «Небось подрался с кем» - подумал Антон и указал на место рядом с собой в приглашающем жесте; «Как же раздражают ноющие люди, ты не представляешь, думал повторно огрею» - Рома присел рядом, активными жестикуляциями выражая своё недовольство, - «Начать рыдать прямо посреди драки, которую сам и начал, какого черта вообще». Откинув голову назад, он пытался нормализовать дыхание. Антон промолчал, не то, что бы он знал, как комментировать подобное, вместо этого он аккуратно стащил шапку с головы Пятифана: промокла насквозь, заболеет ещё. Приняв первоначальное положение, Рома уставился на собеседника: «Ты хорошо себя чувствуешь? Бледный весь, да и дыхание учащенное». «Что?» - Антон опустил взгляд на ладони: их била мелкая дрожь. «Как же раздражают ноющие люди…» - слова оглушающим эхом стали долбить по корке черепа – это и стало ответом. Он улыбается, скрывая боль за прикрытыми глазами: «все отлично, просто не выспался». Рома обреченно вздыхает, утыкается в плечо Антона и словно мантру причитает извинения, он должен был догадаться, в конце концов ответы на все вопросы были поданы на блюдце, но Рома, словно малое дитё, откидывал их в сторону. А Антон лишь тихо смеется, так тихо, что вой вьюги за окном и вовсе скрывает сей звук, поднимает лицо Пятифана, позволяя их лбам соприкоснуться. Рома смотрит, смотрит и не понимает. «Не бери вину за то, с чем совладать ты был не в силах, так все и начинается» - не совсем ясно, что это «всё», но Рома внемлет каждому слову; Кожу щек оглаживают большие пальцы, обжигают, оставляют ярко-красные узоры и губы тянутся к губам, соприкасаясь невесомым поцелуем. Антон потрясенно охает и прячет лицо в изгибе чужой шеи;

«Теперь всё будет хорошо».

Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.