Путы

Он необычный. Слишком необычный. Какой-то дикий, как белый волк, мелькающий между деревьев и соблазняющий, заманивающий вглубь леса, чтобы там убить без свидетелей. Слишком притягательный, как огонь для беспечного мотылька, летящего к свету и теплу, он губителен, но в то же время отказаться нет сил. Он слишком… просто слишком. Маса не понимает, почему он выбрал его. Почему его, такого заурядного и простого ронина. Единственное, что он понимает – вырваться из его сетей уже невозможно. Слишком сильно запутался. Слишком долго медлил и упустил свой шанс сбежать, а теперь уже невозможно. Теперь не сбежать от острых коленей сжимающих бёдра и горячего, сбитого дыхания в ухо. И пальцы, сжимающие и царапающие плечи, и губы, оставляющие красные следы на коже, они тоже не дадут сбежать, не дадут вырваться из пут. А потом, потом ему просто не хватит сил уйти. Уже не хватает, когда из кимоно показывается обнажённая нога с тонкими лодыжками и проходится по бедру и внутренней его части. И тогда срывает крышу и Маса, такой тихий и добрый Маса, ловит эту ногу за эту тонкую лодыжку и, путаясь в шелковистой ткани, раздевает, целует куда получится и прикусывает сухие губы. И Яити отвечает, он только этого и ждёт, доводит, заманивает ещё глубже в свою тьму, оплетает ногами его пояс и царапает ногтями плечи, чтобы оставить след, чтобы Маса и любой другой, кто увидит их, знал, кому он принадлежит. И это всё тоже сводит Масу с ума. Эти длинные ноги, что так пошло раздвигаются и так крепко прижимают к себе, сжимают острыми коленками бока. Эти кисти с длинными пальцами и тонкими запястьями – кажется, будто сожми Маса их сильнее — сломает. Эти губы, по которым, не то просто увлажняя, не то коварно соблазняя, проходится время от времени язык, и которые целуют так страстно и отчаянно, словно собираясь высосать остатки души. Эти глаза… небесно голубые проруби, в которых утонуть гораздо проще, чем упав в быстротечную реку, они гипнотизируют, заставляют верить, желать и, наверное, они же заставляют любить. Да, уже поздно вырываться. Потому что уже не хочется этого делать. Маса чувствует, как меняется и боится, что таким он Яити будет не нужен, но тот лишь улыбается и выдыхает тонкую струйку дыма в ночь. Туда где тихо шелестят листья деревьев и в их песне, если очень хорошо знать голос каждого, можно услышать клён. Клён был особенным деревом для Яити и стал для Масы. Потому что этот кленовый лист на узкой спине Яити постоянно приковывает к себе взгляд и если коснуться его, провести по контуру, то Яити не то застонет, не то просто судорожно выдохнет. Сначала он противился, но потом, привык и стал позволять касаться его. И каждый вечер Яити сидит, вдыхает ночную прохладу и делится с ней ароматом своего табака в узкой трубке. И Маса сидит рядом, упираясь плечом в перегородку и любуясь звёздами. Он рассказывает Яити о них, говорит, что это души умерших, тех, кто был нам дорог и когда умирает такой человек, на небе загорается новая звезда. Яити хмыкает и спрашивает, сколько звёзд на небе его. Маса вдыхает табачный дым вперемешку с запахом цветов из сада и отвечает, что, к счастью или нет, но немного. — И как же найти «свою». — Просто смотри на них и если тебе покажется, что какая-то из них мигнула или просто ярче всех остальных – это и есть «твоя». Яити хмыкает и задирает голову к небу, ищет, а потом усмехается. — Нашёл. И Маса думает, что был идиотом пытаясь вырваться. Точно был.