Посвящается Сизуно ― Только признав, кто мы есть ― мы получим, чего хотим.
***
Цель всякой жизни есть смерть. Зигмунд Фрейд. Когда он заходит в маленькую каюту, Кера* сидит на полу, сложив ноги по-турецки, задумчиво склонив голову над картами. Она без повседневной эпатажной экипировки ― такая уязвимая, ― на плечах одна лишь наполовину распахнутая шёлковая рубашка, и наброшенный поверх камзол лилового цвета. На ее щеках едва заметный румянец, влага на концах рыжих вьющихся волос, хаотичными прядками обрамляющих угловатое лицо. Кажется, она только приняла ванну, что крайне непозволительная роскошь для их жизни. Кера выглядит слишком женственно и легко, совсем несоответствующе своему повседневному образу. Она ― воплощение всевозможных метафор и намёков, такая яркая и ослепительная, раздражительная и стеснительная. Джек в замешательстве замирает в дверях, прислонившись плечом к косяку, отслеживая отточенные движения ее рук. Карты ловко скользят меж пальцев, губы Керы едва заметно шевелятся, и она достаёт из колоды одну. Меж темных бровей пролегает морщина, она едва заметно вздрагивает, когда наконец замечает ночного гостя. ― Не ожидала тебя сегодня увидеть. ― Кера улыбается по-лисьи хитро и игриво, скидывает с плеч камзол и прячет карты в мешочек. В два шага оказывается у стола, и мешочек скрывается в темной глубине ящика. Взгляд Джека скользит на ее лопатки, очерченные тонкой тканью рубашки. Кера подхватывает бокал, стоящий на самом краю стола за ножку и делает глоток. Она поудобнее пристраивается на стуле и откидывается на его спинку. ― Ты представляешь, что будет, когда все узнают, что ты ― девушка? ― он почти шепчет, как будто от его слов хрупкая атмосфера может просто треснуть и рассыпаться. Кера постукивает пальцем по виску. Медленно, задумчиво. Так, словно в действительности над чем-то размышляет. ― Так никто и не узнает. ― она беспечно пожимает плечами и смеётся. ― Если, конечно, только ты не проболтаешься. ― А мне то зачем это, золотце? ― Воробей садится напротив девушки, расплываясь в хмельной улыбке. ― Хотя, женщина на корабле ― к беде. Кера опирается руками о стол и наклоняется так близко, что Джек может в полной мере ощутить её тяжёлое, рваное дыхание и разглядеть сведеные к переносице густые брови. Она легко проводит языком по его нижней губе и тихо шепчет: ― Ты ведь не сделаешь этого, милый. ― Еще как сделаю! Кера хохочет и принимает прежнее положение, откинувшись на спинку стула, по-хозяйски закидывает ноги на стол. Джек бросает на них нечитаемый взгляд: вместо привычных сапог на низком каблуке, на ней сейчас были ужасные темно-коричневые сандалии на липучке. Эта девица и впрямь полна странностей. ― Твоя репутация для тебя гораздо дороже, сам ведь понимаешь. Кера смотрит на него пронзительно и даже чуть дольше положенного, явно о чем-то задумываясь, судя по ее прикушеной нижней губе. ― Извини. ― неожиданно для самого себя произносит капитан. ― Ах, ты про тот случай? ― она щурится и улыбается, видя полнейшее замешательство на лице Джека. Воробей замирает, едва заметно вздрагивая. Он напряжённо выдыхает, ощущая в горле тугой ком тошноты. Джек бы предпочёл не вспоминать произошедшего. Это все далеко в прошлом. Капитан поднимается со стула и отворачивается, делая неуверенный шаг назад, ― к выходу. ― Сбегаешь, как и тогда, да? ― бесцветно произносит Кера, подпирая лицо ладонью. Джек ничего не отвечает, лишь тихо вздыхает и прикрывает за собой дверь.